Независельник

Папа молится, дочка колется,
и добро бы в хорошем смысле.
В каждом кролике Кэррол роется
и уводит лису от жизни.
Папа молится, карта кроется,
масть идет и не успокоится.
На груди Иисус, на плече звезда,
к яйцам тянутся провода.

Папа молится, дело спорится,
отпевается гризли жизни.
Сучка порется, церковь строится,
сын обломится и у****ит.
Мамке по боку, бабка в облаке.
Каждый валенок грезит войлоком.
Подержи копья, только с толком.
На луну Пилат воет волком.

Папа молится, будто верит сам
во свою же отечью отчизну.
Несмотря на рост, презирая сан
и аллюзии к постмодернизму.
Папа стоиком, сын отстойником,
дед лежит пограничным столбиком,
закрывая пасть и глаза на власть.
Без семьи отоспаться всласть.

Папа молится, строки доятся:
буквы в паспорте, трупы в рапорте.
Он бухал бы, но можно ускориться
и устроиться жить на паперти.
Над кроссвордами, будто Кнорозов,
жизнь идет непонятным образом.
Упраздняя стать, учреждая стан,
не напьется никак орлан.

Папа молится, слезы солятся:
кто под главками, кто под банками.
Слон да мышь упоенно ссорятся
за два стула в посудной лавке.
Слезы катятся-самокатятся,
пока литий в глазу не утратится.
Если комната выйдет из образа,
образ выйдет из комнаты борзо.

И висеть, как снежинка на присядках,
будет в красном углу Независельник.