Диана Акерман. Мы слушаем

I.

Вот так наши глаза из металла
просыпаются в глубокой ночи,
где шёпот летит с начала времён,
ушами касаемся мы небес.
Мы слушаем

на губах вулкана Лагстаффа,
в полях за Бостоном среди
моря цветов, как кораллов,
с пустынного дна,
с паутины из проволоки, контролируемой
пауками - компьютерами в Пуэрто - Рико.

Мы слушаем звук вне нас
и вне звука,

мы ищем маяк в волноломах
нашей неясности,
электронный робот яркого, хрупкого Я.

Подобно древесным
лягушкам, следящими за одним концом
бескрайнего болота, мы слушаем
самую длинную ночь, какую только
можем представить, колышущуюся между жизнью и временем
звёзд.

II.

Наш голос дрожит от собственного
электричества,
мы, чьё настроение игуанам подобно,
мы, кто дышит сном треть нашей жизни,
мы, кто греет пищу до дыма
свежей добычи,
а затем пируем с такими причудливыми
манерами, что она остывает.

В садах виртуальных и настоящих
верандах мы слушаем увлечённо
среди сверчков и персидской сирени,
пока радиотелескопы крутят головами,
словно в тоске.

С нашими суетящимися умами,
с нашей безвековой волей,
с нашими тощими, гибкими телами,
с нашими скачущими вожделениями,
с нашим глубоким, космическим одиночеством
и с нашими невинными сердцами
куда летит любовь,
мы слушаем, маленькие двуногие
с гигантскими мечтами.


We Are Listening

I

As our metal eyes wake
to absolute night,
where whispers fly
from the beginning of time,
we cup our ears to the heavens.
We are listening

on the volcanic lips of Flagstaff
and in the fields beyond Boston
in a great array that blooms
like coral from the desert floor,
on highwire webs patrolled
by computer spiders in Puerto Rico.

We are listening for a sound
beyond us, beyond sound,

searching for a lighthouse
in the breakwaters of our uncertainty,
an electronic murmur
a bright, fragile I am.

Small as tree frogs
staking out one end
of an endless swamp,
we are listening
through the longest night
we imagine, which dawns
between the life and time of stars.

II.

Our voice Trembles
with its own electr,
we who mood like iguanas
we who breathe sleep
for a third of our lives,
we who heat food
to the steaminess of fresh prey,
then feast with such baroque
good manners it grows cold.

In mind gardens
and n real verandas
we are listening,
rapt among the Persian lilacs
and the crickets,
while radio telescopes
roll their heads, as if in anguish.

With our scurrying minds
and our lidless will
and our lank, floppy bodies
and our galloping yes
and our deep, cosmic loneliness
and our starboard hearts
where love careens,
we are listening,
the small bipeds
with the giant dreams.