Рукописи горят

Перестал слушать гневную музыку,
Слишком уж меня это грузит. Ну,
Хоть не прикасаюсь впредь к пузырю.
И на том себе благодарен.

Я сжег, как Николай Васильевич, поэму,
Своего писания, теперь она нема.
Хорошо во мне нет пробела,
Стало легче дураку.

Быть уж совершенно точным,
То воспылала она нарочно:
Огня не видать, я стирал эти буквы и точки
В блокноте электронном.

Рукописи ещё как горят,
В случае, если рукописи – яд.
Был автор нетрезв и писал невпопад,
Одного меня отравляло.

Любопытство чье-то слабо утолю:
Ночами без сна строчил брехню
О том, как материальные блага не люблю.
А кому это нужно читать?

Еще и скитался постоянно к тому,
Как себя духовно виню.
Но вспоминать не желаю, впредь я пою,
Хотя, как и прежде, буквами.

Обстоятельства спасли ситуацию.
Мимо бежит психотропная абстракция,
А я верю в реинкарнацию.
Мир больше не бывает квадратным.