Европеец 2 - глава пятая

       Сколько пролетело лет, а ты всё та же, - подумал Жан, рассматривая идущую навстречу. Ему мешал молодой, высокий парень, фотографирующий её на свой телефон. Она просила его не делать этого, а он, улыбнувшись, отвечал, что хочет запечатлеть победительницу, потом подошёл к ней, поцеловал в висок и называя мамой, пригласил выпить по чашечке кофе...

     Сын! - вздохнул с облегчением Жан. - Значит и сын с ними здесь, в Хайфе. Как они здесь? Временно или репатриировались? Я ничего не знаю о ней.

     Накануне этого дня в пригороде начал полыхать пожар, унесший жизни многих людей. И по новостным порталам информация лилась сплошным потоком. Шла эвакуация жителей из окраин города, спешили на помощь стране специалисты из многих стран, присылались самолёты для пожаротушения. Огонь, охватив большой лесной массив, подбирался к окраине верхней части города. Именно там хотел купить виллу или квартиру Жан, поняв, что жить надо здесь, каким-то образом узаконив своё пребывание.

     Внешне она спокойна, но представляю, какой пожар бушует в её душе, насколько страшно ей от принятого решения с операцией у мужа, - размышлял Жан, идя в палату Орели с купленными фруктами в магазинчике рядом. - Надо сказать Орели о встрече, не буду прятать, это не должно быть спрятанным, она всё равно поймёт рано или поздно по его растерянности во время их бесед. Ей и так хватает боли, моей маленькой Орели.

     - Тебя так долго не было, Жан! - тихо произнесла Орели. - Хотела встать и посмотреть в окно, что там на улице. Пожар ещё не потушен?

     - Мне надо с тобой поговорить, Орели. Обещай, что не будешь волноваться.

     - У меня ухудшение, Жан? - с испугом спросила Орели. - Может Одри привезёт Изабель проститься?

     - Речь пойдёт не о тебе, моя маленькая! И не о пожаре, который разгорается с ещё большей силой. Кто поджигал, а в поджоге нет сомнения, тот помнил о сильных восточных ветрах в это время года. Это моё, что не хочу от тебя скрывать. Я видел женщину из прошлой моей жизни... Она здесь, в этом городе и в этом госпитале, у неё беда с мужем. Ему предстоит операция, такая же, как у тебя. И делать её будет тот же профессор.

     - Помнишь нашу последнюю прогулку к морю, в кафе, Жан? - спросила погрусневшая Орели. - Прошла мимо пара и села за соседним столиком. Я сразу поняла, что ты знаешь их. Смотрел на море, а сам прислушивался к их разговору.

     - Ты правильно поняла. Она и он, её любимый муж. Мы никогда не говорили с тобой об этом. Прости, но я не перестал её любить, не смогу. Это как предать себя. Я не могу выбросить эту любовь из сердца, она будет вечно со мной, до последнего дня моей жизни. У нас с ней не было романа, свиданий, тайных встреч. Три года я смотрел на неё, не ожидая вспышки в моём сердце. Не столь красотой и внешним видом любовался, а жизненной позицией. И только, когда настало время ей уехать и навсегда покинуть мой Казахстан, я понял о своей любви. Не было у меня ничего, что можно было предложить ей взамен той, большой любви в её жизни. Одно письмо с признанием, где не назвал её по имени, боясь навредить. Говорят - вода камень точит. Многие совершают попытку за попыткой, добиваясь своего. Однажды, в разговоре с ней, я понял - она предпочтёт погибнуть, но не изменить себе, своей любви. И тогда я отступил... Другую я бы не любил.

     - А что ты решил сегодня? Почему тебе так больно, Жан?

     - Сегодня я понял, как многое потерял в своей жизни. Лицо... Его мне не хватает, чтобы просто подойти и поздороваться, поговорить с ней о нас с тобой, спросить, чем смогу помочь в её беде. Осень на дворе. Именно в такую пору я видел её в последний раз у другого морского берега. Они везде были вдоём и светились от счастья. Он очень любит её, это видно по каждому жесту, слову. Она для него единственная. Скоро у них будет золотой юбилей и я молю Всевышнего надолго продлить их жизнь вдвоём. Теперь ты всё знаешь и мне стало намного легче. Сейчас я боюсь потерять то, что имею. Все наши годы, прожитые с тобой, радовался и жил. Мне хватало твоей любви, моя маленькая Орели.

     Пробежало десять дней. На город обрушился шквальный ливень, завершивший окончательно работу пожарных команд. Службы безопасности начали раследования гибели сорока человек и поиска причин столь масштабного возгорания, ходили разные слухи. Накануне Жан приобрёл виллу в престижном районе и машину. Забрав Орели из госпиталя и отвезя её в новый дом, поехал забрать их чемоданы с вещами. На остановке, рядом с госпиталем, увидел знакомую фигуру, остановился и спросил, не надо ли её подвезти, назвав свой район. Она с недоверием восприняла это предложение, отказываясь.

     - Я вас понимаю. Ночь на дворе и это опасно, но вы уже промокли, а завтра операция у вашего мужа и вам надо быть в госпитале рано утром. Вдруг простудетесь.

     - Откуда вы знаете об операции?

     - Моя жена прооперировна профессором Йоромом с таким же диагнозом. Я сегодня забирал её из госпиталя, а вы с мужем пришли в отделение на госпитализацию. Простите, но невольно подслушал. Садитесь, не сомневайтесь, довезу в целости и сохранности, беда объединяет людей. Мне в район Дении.

     Она села на заднее сиденье, сложив свой зонт. Жан выбрал самый дальний путь, услышав от неё адрес, обрадовавшись, что это почти около его виллы и ехать долго. Хотелось слышать её голос и он заговорил.

     - Люблю осень, она прекрасна. И этот ливень не помеха ею любоваться.

     - Я тоже люблю осень, но наступил декабрь, почти зима по календарному времени. Хотя за пять лет жизни здесь зимы практически не видела. С ноября немного осени, а в феврале уже весна и зацветёт миндаль. Простите за вопрос. У вашей жены всё благополучно?

     - Не очень. Оперировали в сентябре, но возникают новые проблемы. Операция сложная и сделана на последней стадии. Профессор сделал многое, что продлит жизнь на какой-то период. Дочь у нас маленькая ещё, ей бы подрасти. Видел вас с сыном, красавец. А почему он вас не встретил?

     - Мы здесь вдвоём, дети живут в России. Муж спасал меня тогда в две тысячи пятом. Сын прилетал на два дня увидеться с отцом и записаться донором. У него есть гражданство страны и так требуется делать. Живёт в Москве с сыном и женой.

     - Так вы уже бабушка, есть внук! А смотритесь молодой...

     - Огорчу вас, бабушка и не раз, внуков у нас с мужем трое. Уже прабабушка трёхлетней Виктории. Это тоже молодость. Спасибо вам. Можно остановиться здесь, дом уже рядом и дождь затих.

     Она вышла, перешла на другую сторону улицы и только тогда он поехал, но проехав несколько метров, остановился. Положил голову на руль и разрыдался, впервые за последние сорок лет, вспомнив свои последние слёзы в четырнадцать, по жеребёнку, проданному дядей в далёкую страну. Тогда казалось, что он потерял самого верного друга. Он вдруг почувствовал себя сгоревшим деревом, у которого от корня пробивался новый росток к жизни.

     Никогда она не узнает меня и я не смогу ей открыться! - подумал он в этот миг. - Навсегда наши пути разошлись и осень их не склеет. Любовь моя к ней стала ещё сильней и мои молитвы будут, как прежде, о ней. Раз мне дарованы эти чувства Всевышним, сохраню их до последнего часа жизни.

Продолжение следует:

http://stihi.ru/2023/09/20/4828