Венок на могилу художника

Хоть жизнь человечья, и вправду, пустяк,
но, даже и чудом не тронув,
Чюрленис и Врубель у всех на устах,
а где же художник Филонов?
 
Над чёрным провалом летел, как Дедал,
питался, как птица Господня,
а как он работал и что он видал,
никто не расскажет сегодня.
 
В бездомную дудку дудил, как Дедал,
аж зубы стучали с мороза,
и полдень померкнул, и свет одичал,
и стала шиповником роза.

О, сможет сказать ли, кому и про что
тех снов размалёванный парус?
Наполнилось время тоской и враждой
и вечность на клочья распалась.

На сердце мучительно, тупо, нищо,
на свете пустынно и плохо.
Кустодиев, Нестеров, кто там еще -
какая былая эпоха!
 
Ничей не наставник, ничей не вассал,
насытившись корочкой хлеба,
он русскую смуту по-русски писал
и веровал в русское небо.

Он с голоду тонок, а судьи толсты,
и так тяжела его зрячесть,
что насмерть сыреют хмельные холсты,
от глаз сопричастников прячась.
 
А воля - не сахар, а слава - не мёд,
и, солью до глаз ополоскан,
кто мог бы пойти под один переплёт
с Платоновым и Заболоцким.

Он умёр в блокаду - и нету его,
он был и при жизни бесплотен.
Никто не расскажет о нём ничего
и друг не узнает полотен...
 
Я вою в потёмках, как пёс на луну,
зову над зарытой могилой...
Помилуй, о Боже, родную страну,
Россию спаси и помилуй.