Трилогия Победы России. Часть 1. Древняя Русь

Трилогия “Победы России”. Часть 1. Древняя Русь

Стихи к первому концерту трилогии “Победы России”. Режиссер Аркадий Давидович Гевондов, автор стихов – Игорь Кабанов. В данной подборке представлены не укороченные, не укороченные версии стихов. Итоговые варианты стихов, исполненные на концерте 10 сентября 2023 года в музейно-выставочном центре "Россия - моя история", наряду с великолепными музыкальными номерами данного концерта, можно послушать и посмотреть по ссылке https://vk.com/wall-153265013_60613

Стихи из второй и третьей частей трилогии выкладываться в интернет не будут. С ними можно будет ознакомиться только на премьере спектаклей 2 и 3 частей трилогии “Победы России”, которые пройдут в музейно-выставочном центре "Россия - моя история" 17 и 23 сентября.


1
Что есть Родина? Введение

1
Что есть Родина? В вечном списке ей
Быть избой, где в ночь плач воробушка,
Где язык родной, люди близкие,
Мать голубушка, да зазнобушка.

Приходящее, быстротечное
В ней меняется лет победою,
А еще она – древо вечное,
О котором вам здесь поведаю.

Ветер, дым над ним ты развеивай,
Ни ругать не смей, ни бояться ты,
Всё скажу о нем, но первее вам –
Как росло оно в век тринадцатый.

…….
Зазмеились в ночь руки дерева,
Словно ужики, но и кобры есть,
Но в ветвях его нас отмеривать
Песней шелестов, люди добрые.

Ночь прогонится зорькой ветреной,
Для гуслей моих тропку выстелив,
Струны тонкие – словно ветви нам,
А созвучия –  птицы с листьями.

В гимне сказочном, заколдованном
Мир славянский наш, не украденный,
Что мелодия – путь до дома нам,
Где тропинки есть, есть и впадины.

Корни выправят яму блеклую
В путь ровнехонек… вижу с кроны я:
В век тринадцатый птицей легкою
Волховать к ветвям шла Феврония

Где мой Всеволод –  лила реки слез,
Он молил за Русь в предрассветной мгле
В граде Китеже, где дуб чудный рос,
А потом стоял в костромской земле.

Дуб, как князя род, вырос с пользою,
Но тревожились годы царские –
По ветвям его змеи ползали
То монгольские, то татарские.

Прадед мой держал за людей ответ,
Баял музыку с тонкой насыпи,
Но струна гуслей, словно та же ветвь,
Надорвалась лет диссонансами.

Стрелы стервами  небо белое
Жгли, чтоб праздновать взгляду узкому,
Но что к нам придет, нами сделаем,
Прирастет он к древу русскому.

И ушел раздор блеклым призраком,
И не спросит бай: “Ты в улусе чей?”
Диссонансом быв, новым призвуком
Привилась орда к древу русичей.

Два пути страны ждали третьего,
Там тропа в корнях, а не впадина,
И Феврония с милым встретилась,
И затих на миг голос прадеда.



Примечания

Волховать к ветвям шла Феврония – Феврония – главная героиня оперы “Сказание о невидимом граде Китеже и деве Февронии”, музыка Николая Андреевича Римского-Корсакова, слова Римского Корсакова и Владимира Бельского

Где мой Всеволод –  лила реки слез – Всеволод – любимый Февронии, сын князя Юрия


2
Если враг на нас хитро скалится. О смутном времени.

Если враг на нас хитро скалится,
Ты не стой в дому, да за спальнею,
Бей противника грубой палицей,
Чтобы шел назад в земли дальние

Рощи вязовы и дубовые,
Русь храните вы вечной вахтою,
В век семнадцатый змеи новые
По стволам ползут, да за шляхтою.

Но зеленый лист – той же ноты клич,
Не забудете, коль спрошу с кого:
Сигизмундов сын, Жигамонтович,
Полонил Москву после Шуйского.

Иноземное ворожение
Не прельщай отца, сына, деда ли,
Шуйский шведов брал во служение –
Взяли золото, да и предали.

Птицы разные – трясогузки есть,
Есть и зяблики – все безумные ль?
Заражал раздор песни русские,
Как лесная хворь – ветви шумные.

Русь единая, ты была долга,
Но от древа нас отвалилась вдруг,
Ставши шведскою, ива-Ладога,
И Копорье – вяз, керженецкий бук.

Коль из дерева ветви вынем мы –
Где пристанище рода царского?
Но лечился лес храбрым Мининым,
И пожар тушил клич Пожарского.

Новый цвет листвы на палитре я
Разгляжу среди дыма шустрого,
И пускай войска Лжедмитрия
Оборвали жизнь князя Шуйского.

Расстелить небес синеватый шелк,
Чтоб раскинул дуб ветви заново
Филарета сын, Михаил пришел,
Предок Настеньки, что Романова.

Только шляхты вор нынче крепок, как
Трутовик иной в воле глупости,
Потому и дуб в Костроме пока,
Где поляк хотел на Москву пойти.

Но сманил в леса смерч невиданный
Человек один… а годов скольки?
Тридцати двух лет, дочь на выданье,
То Сусанин был, взял врагов полки.

Песня верит вам и надеется,
Что помогут строки пропетые
Провожать мужей красным девицам,
Чьи мужи в броню разодетые.


Примечания
По стволам ползут, да за шляхтою – имеется в виду польская интервенция на Русь в начале 17 века во время смутного времени

Сигизмундов сын, Жигамонтович – имеется в виду Владислав, польский королевич, сын короля Сигизмунда II Вазы

Полонил Москву после Шуйского – имеется в виду Василий Шуйский, русский царь, которого свергли польские интервенты и пытались поставить на престол сначала Лжедмитрия II, потом боярскую конфедерацию, потом Владислава Сигизмундовича

Шуйский шведов брал во служение – Василий Шуйский использовал наемное шведское войско для охраны страны. Но еще Макиавелли писал, что наемники предадут при первой возможности, что и случилось с Шуйским, когда его шведская армия встала на сторону интервентов.
Ставши шведскою, ива-Ладога, и Копорье – вяз, керженецкий бук – здесь перечислены города и места Руси, образно соотнесенные с деревьями. Эти города и места были заняты шведами во время интервенции

И пускай войска Лжедмитрия оборвали жизнь князя Шуйского – имеется в виду Лжедмитрий Второй, тушинский вор, который, хотя и не царствовал, но привел к гибели Шуйского

Филарета сын, Михаил пришел, предок Настеньки, что Романова – имеется в виду первый царь из династии Романовых Михаил Федорович, сын священника Филарета. По материнской линии близок к Анастасии, первой жене Ивана Четвертого

Потому и дуб в Костроме пока – дуб, символизирующий Русь, находится в Костроме, поскольку там в смутное время засел отряд поляков, намеревающийся убить будущего царя Михаила.





3
О князе Игоре. Часть 1

Древо-Русь, ровней вставай от земли,
На ветру рассказ о том приготовь:
В век семнадцатый мы смуту смогли
Победить и стать империей вновь.

Каждый, помни, как в назначенный год
Бросив плуг среди распаханных нив,
Пал Сусанин за царя и народ,
Силы наши навсегда возродив.

Ветвь зеленая, единство усиль,
Шелести, листва, о том, как тогда
Превеликая победа Руси
Единила села и города.

Но, как волк, засевший в темный овраг,
Ищет зайца, что пред хищником мал,
Нет, не дремлет затаившийся враг,
Ни теперь и никогда не дремал.

Чем утешить ближних воинов глаза,
Чья отвага русским весям близка? –
От Сусанина вернемся назад
В век двенадцатый, чтоб правду искать.
………
Если больно, то зазря не терпи
Помни, как вдоль бирюзы русских рек
Княже Игорь шел с полком по степи,
Чтобы половцам воздать за набег.

Чтоб не стала наших нив попирать
Половецкая орда ни на миг,
С братом Всеволодом ехала рать,
Звался брат среди людей Буйный Бык.

В мире был сказитель и балагур,
И пред битвой разгонял смерть-тоску,
Потому именовался Буй Тур
Тот, кто ехал вместе с князем в полку.

Остальные же молчали, порой,
Или прятались, поправ благодать,
Лишь немногие князья с ними в строй
Становились, чтобы Русь защищать.

Ехал Игорь по коврам вешних трав,
А другие укрывались во мгле,
Даже солнце ночь затмила, узнав,
Что единства нет на русской земле.

Лик зари завеял сумрачный шелк,
Суюрлюй до неба взбыстрил волну –
Знак дурной, но все же Игорь пошел,
Чтобы хан не лютовал на Дону.

В первый раз для нас светила звезда,
Игорь храбрый, брат его Туров Буй
Били половцев, редела орда,
И рубином покраснел Суюрлюй.

Ветер-странник, гимны войску не вей,
Что врага разбили слишком легко,
Много пленников, богатый трофей –
Нет цены им, если дом далеко.

Переменчива в войне благодать,
Постоянны лишь потери и грусть,
Ведь на следующее утро опять
Половецкая орда била Русь.

Сутки бились, чтя заветы отцов,
Стали красными ковры вешних трав,
Полегли почти пять тысяч бойцов,
Лишь князь Игорь уцелел, смерть поправ.

Шел с дружиной без кольчуг и знамен,
О провале скрыв колючую грусть,
Жаль, попал худой степи во полон,
Горевал в плену, тоскуя за Русь.

Тихо молвил через южную тьму,
Словно ветер по извивам дорог,
Что в походе проиграл потому,
Что князей объединить он не смог.

Знала эта и злодейка орда:
Пальцы русичей сберутся в кулак –
Если вместе мы, не взять никогда
Нашей силы никому и никак.

Только князь своей душой не угас,
Зрел грядущее сквозь месяца свет:
Не смогли тогда, но сможем сейчас
Стать едиными на тысячи лет.

Будет так, единых нас не сломать,
А тогда за половецкою тьмой
Ни отряда не пришло, ни письма
От поверженного воина домой.

Не вернулся князь, но слышался стон
Буйных рек, умывших рыжий овес,
Ведь о том, что князь в плену заточен,
Суюрлюй пропел алмазами слез.

Примечания
Княже Игорь шел с полком по степи – подразумевается не Игорь Старый, великий князь Руси 10 века, а Игорь, княживший в Новгороде Северском и совершивший неудачный поход на половцев в 1185 году. Данные события легли в основу великого памятника древнерусской литературы Слово о полку Игореве

 С братом Всеволодом ехала рать, звался брат среди людей Буйный Бык – у князя Игоря был брат Всеволод, которого именовали Буй Тур, или буйный бык по одному из прочтений

Лишь немногие князья с ними в строй становились, чтобы Русь защищать – в период феодальной раздробленности Игорь не смог объединить прочих князей России, в том числе Великого князя Святослава, чтобы вместе пойти в поход на половцев. Во многом поход был самовольным решением, был не очень продуман. От некоторых князей, по отношению к которым Игорь был вассалом, поход и вовсе совершался в тайне.

Даже солнце ночь затмила, узнав, что единства нет на русской земле – перед боем Игоря с половцами произошло солнечное затмение, которое было дурным знаком. Но Игорь все же не повернул назад и продолжил поход.

Чтобы хан не лютовал на Дону – половцы в те времена делились на две группы. Приазовские или лукомрсокие во главе с Кобяком и донские во главе с Кончаком.

И рубином покраснел Суюрлюй – имеется в виду река в степи, возле которой было первое удачное сражение Игоря с половцами. Через сутки половцы окружили отряд Игоря либо у Суюрлюя, либо у другой реки, Каяла. Тогда удача отвернулась от русских, которые были разбиты. Сам Игорь был пленен.

Полегли почти пять тысяч бойцов – по мнению Татищева и по данным некоторых летописей, во второй день похода Игоря, когда от русских войск отвернулась удача, полегло более пяти тысяч русских воинов.

Горевал в плену, тоскуя за Русь – в некоторых летописях говорится, что после неудачи во второй битве похода, Игорь заблудился в тумане и лишь позже вернулся на Русь, в других эта метафора объясняется попаданием Игоря в плен. Такое же объяснение и в слове о полку Игореве.

4
Половецкий стан.  Игорь в плену

Шепчет донник на серебряном ветру,
Как, услышав речки плачущий мотив,
Дева-ночь снимает сумрака чадру,
Словно лик, далекий космос оголив.

Ей пасти, как стройных вороных коней,
Наши тени, что ушли без нас на склон,
И грустить, что половецкий стан сильней
Храбрых русичей, попавших во полон.

Только здесь ей не напомнит о враге
Буйство трав степных, и словно ни при чем
Месяц светится мерцающим тенге,
Горизонт дрожит изогнутым мечом.

Мир милее ночи, нежели воина,
Потому, разбив ветрами тишину,
Ночь смуглянка, как далекая жена,
Плачет звездами об Игоре в плену.

Молвит князь: “Степному зайцу невдомёк
Да и суслику, и шепоту реки,
Что я родины своей не уберег,
И в бою погибли все мои полки.

Воины русские, зачем пришла беда,
Вас губя в своей жестокости простой?
Знайте, братья, что я с вами навсегда,
Снова свидимся когда-то за чертой.

Вам бы вспахивать широкие поля,
Петь раздолье нашим птицам и зверям,
Но прибрала вас к себе сыра земля,
Словно мать, не дав вас вашим матерям.

Словно странница с потрёпанной сумой,
По земле родимой ходит боль и грусть,
Но не скрыть нас половецкой волчьей тьмой,
И вернусь я, обязательно вернусь.

Я прошу, на ризу лунную крестясь,
Дайте волю, Русь увидится со мной”.
А другое, что сказал плененный князь,
Слышал только Суюрлюй своей волной.

………

Суюрлюй смыл песни князя без вреда,
Чтоб притих немного русский багатур,
Но слова собрату Дону передал,
Где стоял мятежный половец Овлур.

Отложил воитель саблю и колчан,
Свистнул громче: “Князь, плыви скорей, не трусь!”
Понимал он, что не прав восточный стан,
Что набегами терзал святую Русь.

Словно ветер, воля русичей свежа,
Словно солнце, согревающе-тепла,
Знак услышав, Игорь к дону побежал,
Благо цепь на нем некрепкая была.

Волны плавились, лаская и дразня
“Друг, останься мы не скажем ничего” –
Игорь выплыл, сел на быстрого коня,
Что Овлур давно готовил для него.

Чтобы вражеская сила не нашла,
Князь и в поле, и потом, в густом лесу
Превращался в горностая и орла,
В волка скрытного и хитрую лесу.

Выручало крепкой пики остриё,
И народ лесной, сокрытый синей тьмой,
Птицы вольные и гордое зверье
Помогали князю путь найти домой.

Помогал сохатый обойти овраг,
И медведь водил сквозь заросли его,
Хоть узнал о бегстве хитрый хан Кончак,
Но не мог уже поделать ничего.

Ведь не выдал князя тетерев и стриж,
И молчал олень, смешавшись с полутьмой,
Стихли звери, стихли птицы, дятлы лишь
Помогали воину путь найти домой.

Но остался во полоне без отца
Княжий сын Владимир… молвила орда:
“Расстреляем мы скорей ее птенца,
Если птица улетела из гнезда”.

Взбунтовалась от известия заря,
Взмяла всполохами облачную гладь.
Возражал Кончак: “Зачем губить зазря,
Лучше красною девицею связать.

Знает даже половецкая орда,
Что любовь и мир любой воины сильней”.
Не убил хан сына Игоря тогда,
Лишь женил его на дочери своей.

Отпустил влюбленных на святую Русь,
Чтоб раздора крик сменился тишиной.
Кто узнал о том, я молвить не берусь,
Только Дон широкий услыхал волной.

Дон бежал волной на плачущий восход,
О побеге говорливой глубиной
Рассказал он Суюрлюю, чтобы тот
Славил Игоря по всей земле родной.

Суюрлюй же,  с вольным Доном не сойдясь,
О другом пропел среди знакомых рек:
Как томился во полоне гордый князь
Перед тем, как свершить лихой побег.

Примечания

Где стоял мятежный половец Овлур – по данным Слова о полку Игореве, князя из плена спас половец, который приготовил Игорю коня на берегу Дона и свистом подозвал князя для побега. Игорь был не связан, что облегчило бегство. По данным летописей, мятежного половца звал не Овлур, а Лавор

Благо цепь на нем некрепкая была – Игорь был не связан, что облегчило бегство.

Превращался в горностая и орла, в волка скрытного и хитрую лесу – по данным Слова о Полку Игореве, князь при побеге превращался в различных животных и птиц

Птицы вольные и гордое зверье помогали князю путь найти домой – по данным Слова о Полку Игореве, князь не только превращался в различных зверей и птиц, но и сами звери и птицы помогали ему при побеге.

Ведь не выдал князя тетерев и стриж, и молчал олень, смешавшись с полутьмой – по данным Слова о Полку Игореве, когда хан Кончак помчался в погоню за беглецом, все звери, которые ранее указывали дорогу князю, замолчали.

Стихли звери, стихли птицы, дятлы лишь помогали воину путь найти домой – по данным Слова о Полку Игореве, когда хан Кончак помчался в погоню за беглецом, все звери, которые ранее указывали дорогу князю, замолчали. Но дятлы по-прежнему стучали, причем помогая не Кончаку, а Игорю найти путь до дома.

Но остался во полоне без отца княжий сын Владимир – по данным Слова о Полку Игореве, сын князя Игоря также отправился в поход с отцом и также был пленен.

Расстреляем мы скорей ее птенца, если птица улетела из гнезда – хан Гзак, сотоварищ хана Кончака, предлагал расстрелять Владимира, используя в своей речи такой образ

Возражал Кончак: “Зачем губить зазря, лучше красною девицею связать – хан Кочак, напротив, предлагал связать Владимира женитьбой на своей дочери и отпустить. Что впоследствии и сделал.



5
Плач Ярославны


Знает плач пшеницы златотканой,
Шепот ржи и каждое растенье:
Светлой сказкой, тайной несказанной
Стало Игоря освобожденье.

Шум реки, загадочный и нежный,
Говорит, играя синей пеной,
Что не только половец мятежный
Князя вызволял тогда из плена.

Гладь поет серебряной волною,
Брызгает балладой возле склона:
Ярославной, доброю женою
Был спасен князь Игорь из полона.

Средь потерь она была удачей,
Слышим мы в жаре и в белой стуже –
На стене Путивля снова плачет
Ярославна о пропащем муже:

“Расскажите, в роще трясогузки,
Лебедь в речке, как дитя во чреве,
Князь мой ясный, добрый витязь русский,
Жив ли ты среди степных кочевий?

Не смирюсь с предсказанной бедою,
Лик зари затмившей в черной дали,
Полечу я чайкой молодою,
Как крыло, рукав умыть в Каяле.

Чибисом я скроюсь за курганы,
Словно дождь, степи летящей в гости,
Князю окроплю глубоки раны,
Чтоб срослись поломанные кости.

Ласточкою в туче снежно-белой
Воспарю над волнами Каяла,
И живой водой умою тело,
Чтоб вернуться князю проще стало.

Знаю, он пребудет в день погожий,
Славу и трофей с собой прихватит.
Но зачем же ветер, сын Стрибожий,
Дул навстречу светлой русской рати?

Ветер, ты ль сорвал цветную завязь,
Засевая поле сорняками,
Оттого ли стрелы в плоть вонзались,
Пущенные в русских степняками?

Потому далеко он от милой,
Русский князь в кручине небывалой.
Солнышко великое, Ярило,
Что ж ты наших воинов ослепляло?

Для чего бойцам согнуло луки,
Съёжило колчаны жаром снова?
Оттого страдаем от разлуки
Я и Русь без князя удалого.

И вода, зачем ты стала злее,
Ведь в былое жизнь несла, не горе,
Святослава корабли лелея,
Чтоб Кобяка бил у лукоморья.

Синею волной замолви слово,
Что прольет по весям и деревням,
Чтобы князь живым вернулся снова,
Не рыдала я в Путивле древнем”.

Ярославна, мы тебе поверим,
Ведь в набегах Русь не виновата –
Со стены кремля уходишь в терем,
Чтоб дождаться князя хоть когда-то.

Он вернется, сильный, храбрый тоже,
Волю принесет стране и милой,
Потому и ветер, сын Стрибожий,
Обнимает солнышко Ярило.

Потому Дунай поет волною,
Бирюзу рассыпав возле склона,
Что тобою, доброю женою,
Был спасен князь Игорь из полона.


Примечания
Расскажите, в роще трясогузки, лебедь в речке – по Слову о полку Игореве, Ярославна, жена Игоря, плача о князе, спрашивала о его местоположении у различных птиц. Жанр плача, который в самом тексте Слова не выделен в отельную часть, близок не только европейским балладам, описывающим личностные переживания героев, но и русским еще дохристианским обрядовым плачам.

Полечу я чайкой молодою, как крыло, рукав умыть в Каяле – по Слову о полку Игореве, Ярославна плакала и представляла, как она превращается в различных птиц.

Но зачем же ветер, сын Стрибожий – Стрибог – русский бог ветра
 
Оттого ли стрелы в плоть вонзались – в плаче Ярославна сокрушается, зачем ветер дул на русских, в результате чего стрелы, пущенные степняками, вонзались в русских воинов.
Солнышко великое, Ярило, что ж ты наших воинов ослепляло, для чего бойцам согнуло луки, съежило колчаны – в своем плаче Ярославна говорит, что солнце согнуло луки и заткнуло колчаны русским воинам

Святослава корабли лелея, чтоб Кобяка бил у лукоморья – Ярославна обижается на воду, которая никак не помогла Игорю, но помогала великому князю Святославу Всеволодовичу (не стоит путать с полководцем Святославом Игоревичем) во время его похода на хана Кобяка, предводителя лукоморских половцев.


6
О Руси и Великой Степи

Вздыбив волну, словно пух лебяжий,
Бает река бирюзовой птицей:
Игорь сумел, чтобы дальше княжить,
В Новгород Северский воротиться.

В Киев ходил он лихой годиной
Договориться за наши дали,
Чтоб силой мощной, большой, единой
Русичи степь от себя прогнали.

Чтоб в русских землях не стало гнева,
Чтоб каждый знал: почему, зачем я?
Только ослабло России  древо,
Ветви окутали змей кочевья.

Ливни, что лились на гладь иную,
Кровью окрашивались нередко,
И разоряла страну родную
Многоязыкая степь соседка.

Кликая всадника браным словом
Против обычая веры древней,
Страшным драконом многоголовым
Жгли степняки города, деревни.

Как же с ним справиться? от удара
Боль не проходит и ночью сонной,
Голову срубишь, но новых пара
Вырастут вместо одной снесенной.

Русич, ужели обмяк, ослаб ли?
Что же захватчиков коронуют?
Половец ранит каленой саблей
Тело страны, словно мать родную.

После лютует в разврате, пьянстве,
И просто так, ничего не ради
Он ли за деньги рабынь славянских
Выставит всем на торги в Багдаде?

Древо Руси потеряло о всходы,
Гордый степняк стал владыкой мира,
Он ли, как ветви, срубал народы
Острым раздором, как злой секирой?

Той же рабыней средь смертной вьюги
Каждая ветка листвою шепчет:
“Нужно едиными быть вам, други,
Древо России в единстве крепче”.

Пусть где-то хлещут дожди косые,
Где-то прямые идут за снегом,
Новым привоем к стволу России
Степь прирастет, силу дав побегам.

……

Пусть у кочевника ножик острый,
Бойтесь не их – Ватиканской рикши,
Русь и великая степь, как сестры,
Вновь не рассорятся, помирившись.

Сабля у половца хоть стальная,
Но не срубает весь род и племя,
Западный рыцарь – беда иная,
Вечная смерть, а не плен на время.

Как бы степняк  не засек жестоко,
Знай, не поправ павших воинов кости:
Мысли родятся в земле Востока,
Чтобы на Западе гибнуть после.

Море – есть мы, а Европа – лужи.
Чтоб псам немецким утопнуть в тайне,
Стать половецкая нам послужит,
Но… что с монголами делать станем?

Словно пророки, теченья в реках
Крикнули, берег порвав на части,
Что скоро уж, не пройдёт пол века,
Не избежать нам от них напасти.

Слишком сильны, и ни зверь, ни птица
Их не возьмет, человек – и даром,
Может, к Европе нам обратиться,
Земли сдав рыцарям и татарам?

Солнце на запад не волоките,
Чтобы заря вдруг пришла под вечер,
Выстроим в море великий Китеж,
У Керженца приближая  сечи.

Русь всех сильнее, никак иначе,
Древность воспрянет, лишь только тронь я,
Как  Ярославна о князе плачет,
В Китеже жаждет побед Февронья.

Примечания

Игорь сумел, чтобы дальше княжить, в Новгород Северский воротиться – по данным летописей, Игорь сумел выбраться из половецкого плена и впоследствии снова княжил в Новгороде Северском

По мнению Льва Гумилева, Великая степь гораздо ближе России, чем западноевропейские захватчики. Если степняки лишь грабят, а далее взимают дань, не разрушая обычаев и культуры народа, то рыцари оставляют гарнизоны и полностью подменяют народ собой. Кроме того, степь на стадии захвата ею Руси была едина и имела более высокий уровень в различных социокультурных областях, чем западные колонисты. Хотя последнее утверждение спорно, но  единство степи передалось и Руси, которая сама захватила бывших поработителей, когда те сами раздробились. Запад же был пустым и раздробленным изначально, поэтому именно это он только и мог передать бы Руси, если б захватил более значительные ее территории.  Поэтому даже говорят, что идеи, как и солнце, родятся на Востоке, а умирать (через период взросления и зрелости) приходят на Запад


7
О Февронии

Край ты наш, уставшим душам лекарь,
Вспоминай века по именам,
И в Руси тринадцатого века
Есть тепло и  свет, родимый нам.

Русь, как солнце в проблесках восхода,
Озарит, хоть шел ты стороной,
Есть она в царях и  воеводах,
И в любом, кто любит край родной.

Искры сквозь пучину лихолетий
Осветят пути по временам.
И в красе Февроньи тоже светит
Несказанный луч, что дорог нам.

Как наденет сарафан недлинный,
С белых щек покатится слеза,
Словно дождь на русские долины,
Где лесов весенних бирюза.

Лишь покинет бедный кров светлицы,
Ей поет полынь и резеда,
Звери в рощах и на небе птицы
Слушаются девушку всегда

За березой встанет, за осиной,
Снова очарует за чертой
Всеволода, княжеского сына
Тихою неброской красотой.

Есть величье  в кроткой женской силе,
Что покажет таинство своё,
И пускай завистники клеймили,
Басни сочиняли про нее.

Сплетни, словно войлок, волоките,
Но не повторяйте без конца,
Что татар в старинный город Китеж
Привела она из Керженца.

В мире не сыскать примера гаже –
Словно нити спекшейся крови,
Тот, кто предал, сам наветы вяжет,
Чтобы правду нашу удавить.

Будто грязь, наветы смой ладонью,
В горсть вбирая дождик у холма,
На любую русскую Февронью
Есть на свете Гришка Кутерьма.

Навредил он княжеской невесте,
В малом навредил, но много рад,
Только не ему с красою вместе
Заходить в незримый Китеж град.

И татары тоже рухнут наземь,
Оборвав грабительский мотив.
Вместе с Всеволодом, юным князем,
Победит любовь, всех нас простив.

В Китеже сидеть ими на престоле,
Быть препятствием татарской тьме,
Пусть Феврония по доброй воле
Вновь простит измену Кутерьме.

Пусть проста она, да вот не слишком,
Свадьба, веселись, танцуй, играй,
Ей одной обязан жизнью Гришка,
Ей одной живёт волшебный край.

Лишь с Февроньей, сказкою живою
Можно свет узнать и в подлеце –
Без нее лежать ему главою
В сече при сгоревшем Керженце.

Примечания
И в красе Февроньи тоже светит – Февронья – главная героиня оперы “Сказание о невидимом граде Китеже и деве Февронии”, музыка Николая Андреевича Римского-Корсакова, слова Римского Корсакова и Владимира Бельского

Звери в рощах и на небе птицы слушаются девушку всегда – по сюжету Сказания, Февронью слушались звери и птицы

Всеволода, княжеского сына – Всеволод – любимый Февронии, сын князя Юрия

И пускай завистники клеймили, басни сочиняли про нее – многие односельчане, особенно Гришка Кутерьма, клеймили и унижали Февронью, узнав, что  Всеволод хочет взять ее в жены

Что татар в старинный город Китеж привела она из Керженца – Гришка Кутерьма говорил, что Февронья хочет привести татар из Керженца в Китеж

 
8
Иван Сусанин. Часть 1

Русь навеки, словно всполохи хоругв,
Словно в поле шепчет тихо резеда:
В век семнадцатый пойдем с тобой, мой друг,
Чтобы выведать, чем жили мы тогда.

Сном о мире посреди большой воины
Песня русская заплачет в синеву.
Словно отзвук позолоченной струны,
Ветер трогает озябшую листву.

Листьев звон, как в незапамятном году,
Охраняет дуб – волшебный оберег,
Двести лет, как победили мы орду –
От нее в стволе еще один побег.

Но не к сроку ваши возгласы, восторг,
Ветви вы едва ль оденете в броню,
Если данью облагает нас Восток,
То Европа срежет древо на корню.

Зерна смут посеет, вырастив в уме,
Оттого, что запад шел к нам мертвой тьмой –
Дуб России нынче снова в Костроме,
Как в начале сей былины, друг ты мой.

Преступая даже клятвы на крови,
Дух раздора и предательства вкусив,
Шляхта шла, чтоб ветви ядом отравить,
Изнутри терзая дерево Руси.

Ствол дрожал, как будто плакал тяжело,
Но случилось чудо русское в судьбе,
Ведь на смену польской сваре к нам пришло
Единение к свободе и борьбе.

В чреве смуты зародилась благодать,
Воспротивясь иноземцев колдовству,
Каждый пахарь перестал пахать и жать,
Чтобы жать врагов, как сорную траву.

Эх, струна, момент трагический усиль,
Не солдат, крестьянин пал, изранен весь,
Каждый может быть героем на Руси,
Ибо каждый на Руси герой и есть.

Много их живет теперь в родном краю,
Но запомнил одного рассудок мой,
О Сусанине Иване здесь пою,
Что из домнинских, что здесь под Костромой.

Чтил он край родной, святой земли завет,
Сеял рожь, ловил зверей среди осин,
Был мужик он крепкий, тридцати двух лет,
Дочь на выданье, малой приёмный сын.

Жизнь была роса и божья благодать,
К дочке сватался жених – отцу поклон,
Но сказал Иван, что свадьбы не бывать
До того, как шляхту не прогоним вон.

Рано шляхетский отряд к нему пролез,
Оглядел Сусанин луг родной и  дол,
И повел отряд в пустой осенний лес,
Притворился, что за золото повел.

Говорил: “Дорогу лучше посмотрю,
Чтоб в большом пути затратить меньше сил”,
Говорил он, что поляков вел к царю,
Сам же к гибели врагов приговорил.

Волхвовал поляк: “В походе будет толк?”
А Иван шепнул ему на колдовство:
“Вас привел, куда не ходит даже волк,
И погибнете вы все до одного”.

До последнего Иван был сердцем рад,
Что из лесу враг обратно не придёт,
Так простой крестьянин, даже не солдат.
Отдал жизнь и за царя, и за народ.

Каждый помнит светлый подвиг, кто учен,
Кто дремуч, вся бесконечная страна,
Жив Иван, а те, кто шли на нас с мечом,
Позабыты, и в пыли их имена.

Эх, струна, момент трагический усиль,
Не солдат, крестьянин пал, изранен весь,
Каждый может быть героем на Руси,
Ибо каждый на Руси герой и есть.

Подвиг в вечности бескрайней не угас,
И другим добавит для свершений сил,
Кто герой, тот будет вечно жив для нас,
Жив Иван, как им спасённый Михаил.

Примечания
Двести лет, как победили мы орду – имеется ввиду время от победы над Ордой до 17 века, в котором происходит действие данного стихотворения. Под победой над Ордой можно понимать и Куликовскую битву 1380 года, когда разгромили Мамая, но в 1381 году Тохтамыш отыгрался на победителях.  Правильнее будет понимать стояние на реке Угре в 1480 году. Но полная победа и провозглашение великого князя царем произошло лишь во времена правления Ивана Четвертого. Он присоединил к Руси большую часть осколков золотой Орды, тогда как крымское ханство присоединила лишь Екатерина Вторая.

Дуб России нынче снова в Костроме – дуб, символизирующий Русь, находится в Костроме, поскольку там в смутное время засел отряд поляков, намеревающийся убить будущего царя Михаила.

Что из домнинских, что здесь под Костромой – Иван Сусанин происходил из села Домнино

Дочь на выданье, малой приёмный сын – у Сусанина была дочь Антонида и приемный сын Ванюша

Но сказал Иван, что свадьбы не бывать до того, как шляхту не прогоним вон –
по сюжету оперы Жизнь за царя, Сусанин отказывался выдать дочь за Богдана Собинина до тех пор, пока из России не будут изгнаны поляки

Притворился, что за золото повел – по сюжету оперы Жизнь за царя, Сусанин притворился, что за золото согласился выдать полякам местоположение Михаила

Вас привел, куда не ходит даже волк – когда поляки понимают, что Сусанин завел их в лес, он сознается что привел их туда, куда даже волк не хаживал.



9
Иван Сусанин в лесу, пока спят поляки

Поздняя осень сквозь ревы метели
Плачет снегами о детях  своих.
Будто покойники, тощие ели
Тянут ей лапы с когтями хвои.

Ей ни собрата, ни гостя не будет.
Что же, как гроб, вскрыв метельный настил,
Ночью глубокой какие-то люди
Ходят, в снегах выбиваясь из сил.

Вьюга, ты без человеческой дани
Лес не покинешь, играешь не зря –
Шляхтичи это, что мудрый Сусанин
В рощу завел, выручая царя.

Сквозь чахлый месяц соломенно-желтый
Слышны слова, будто кашель в груди:
“Клятый москаль, для чего же завел ты
Нас в эту глушь…  что грядет впереди?

Тонкая ива дрожит трясогузкой,
Но не поймать нам ее на ветру,
Что ж, отдохнем на проталине узкой,
Чтоб Михаила увидеть к утру”.

Каждый ложится в сугроб бренным телом
Глупым щенком, что был брошен за двор.
Дремлют поляки в снегу снежно-белом,
Только Сусанин не спит до сих пор.

Мёртвую вьюгу решаясь подслушать,
Шепчет в холодную мерзлую ночь:
“Сын, не грусти, до свиданья, Ванюша,
Не огорчайся, любимая дочь.

Ты позабудешь случайное горе,
И распрямится ваш жизненный путь,
Свадьбу сыграешь с Собининым вскоре,
Но о наказе отца не забудь.

Месяц, как желтая рысь, на пригорок
Прыгнул, бежит до родимых ворот.
Я ведь не зря ради всех, кто мне дорог
Жизнь отдаю за царя и народ.

Дочь, не смотри ты заплаканным взглядом,
Как завывает степная пурга,
Верьте в Россию и ближних, кто рядом,
Только в единстве прогоним врага.

Как бы хотел я в рядах мирных улиц
Жить вместе с вами без смерти и бед”.
Смолк вдруг Сусанин – поляки проснулись,
Чтоб вместе встретить последний рассвет.

Кашляют в снег, как в сырую могилу,
Грубо хрипят сквозь метельный настил:
“Клятый москаль, нас веди к Михаилу,
Ведь не осталось ни пищи, ни сил.

Знаешь, в отряде идут кривотолки,
Что нам не выжить сквозь злую пургу”.
“В этом лесу не живут даже волки, –
Тихо ответил Сусанин врагу –

Разве поможет монет позолота
С ближними после отправиться в рай?
Я вас специально завел на болото,
Чтоб Михаила спасти и мой край

Да не бранись ты последней минутой,
Хоть расстреляй, хоть как пес, укуси,
Нет вам дороги теперь, потому то
Будет дорога у нашей Руси”.

Все мы поляжем в болоте холмистом –
Шляхтич вскричал – я тебе говорю”.
Сабля кривая махнула со свистом,
И капли крови смочили зарю.

Солнце пролило похлёбкой из миски
Алый рассвет на заснеженный наст,
Умер Сусанин, но выручил близких,
Спас Михаила и родину спас.

Тело упало на снежную замять,
Но не исчезла души благодать,
Тот, кто герой, будет с родиной, с нами
Жить и героев других наставлять.

И потому, чтоб спасти вновь кого-то,
Снова послушаем вечности суть,
Что объяснил нам Иван у болота
Ночью последней в промёрзшем лесу.

Примечания
Данный сюжет основан на тексте оперы Жизнь за царя авторства Егора Розена


10
О Невском князе

Тучи врагов, как вязанки тугие,
Кто поджигал здесь огнем допоздна?
Снова в тринадцатый век, дорогие
Перенесемся, чтоб правду узнать.

Ветер в листве так загадочно шепчет,
Ветви дрожат, будто струны гуслей.
Дерево Русь, ты все крепче и крепче –
Мощью раздор, как топор, одолей.

Как бы ни резали нас, ни косили,
Крона единством и братством светла,
Вместе живут все народы России,
Каждый – привой для большого ствола.

Небу прочти о спасенье молитву,
Если тевтонцы и если орда,
Князь – полководец, веди нас на битву,
Чтобы страну отстоять как всегда.

Землю родную хранят оберегом,
Счастье людское до дрожи любя,
Солнце Владимир  и Игорь с Олегом,
В век непростой призывая тебя,

И ты пришел в час, когда было не с кем
Нам в мире жить –  все умчались, боясь,
Ты, Александр по прозвищу Невский,
Воин, святой православный  и князь.

Верен стране, как великой княгине,
Свет русских глаз сохранил в мире тьмы,
Шедший с мечом от меча и погибнет –
Ты ль произнес, чтоб запомнили мы.

Край был раздроблен, селеньями пестрый,
Но нас мирила креста благодать,
Отроком принял ты княжеский постриг,
Чтоб вместе с небом единство нам дать.

Пусть сорняками посеяли сплетни
В Новгороде, кто душою мертвы,
Ты молодым, девятнадцатилетним
Шведов громил у священной Невы.

Их предводитель был вовсе не молод,
Опытный воин ярл Бергер, ты знал,
Он был каленою пикой проколот,
Что сталью рук ты сжимал допоздна.

Чтобы рассвет, словно конь, бил в  оконце,
Где благоверная песню поет,
Ты через год победил псов тевтонцев,
Что уходили в доспехах под лед.

Объединив жар христовой молитвы
С воинской доблестью ты в смутный час
Не проиграл ни единственной битвы,
Земли Приневья спасая для нас.
………….
Те, кто не внял древнерусским знаменам,
Те возразят: друг, а как же орда?
К хану Батыю ты ездил с поклоном,
Но по-иному не мог ты тогда.

Месяц подсказывал плачущим оком:
Через века к нам придет благодать,
Слишком сильны были орды Востока,
Чтобы открыто на них выступать.

Не покорился тогда наказанью,
Правильно понял, подняв удила,
Грубый кочевник обложит нас данью,
Но не спалит нашу землю дотла.

Станете нами, пришедшие ими,
Ибо степняк не серчал пред крестом,
Веры, обычаев он не отнимет,
Силой своею иссякнув потом.

Не таково ватиканское ложе,
Здесь нас подменит и там, за чертой
После чего раздробит, уничтожит
Ведь запад – распря в одно с пустотой.

Бессодержательный, слишком жестокий,
Не выбирается духом из смут,
Мысли родятся всегда на востоке,
А умирать до Европы идут.

Здравая мысль у степных плоскогорий
Вновь родилась… начинала Орда
Перепись общую русских подворий,
Чтоб дань собрать было легче тогда.

Ты б согласился, душой холодея,
Только б людей не вести на погост,
Но на Востоке у всякой идеи
Есть голова и имеется хвост.

Хвост вызывал у тебя беспокойство,
Хан захотел на неблизкой меже
Русских солдат до монгольского войска,
Но их так мало, так мало уже.

Ты не отдал… мир российским овинам,
Мир русским людям был дорог, хоть мал
Хану Батыю быв названным сыном,
С ханом Бирке ты беду обсуждал.

Жизни дороже и войска, и злата,
Спорили долго, кипела орда
С сыном Батыя, а, стало быть, с братом,
Жаль, не по-братски решили тогда.

Вновь выручал светлый облик молитвы,
Год продержали, хоть дали ярлык,
Не проиграв ни единственной битвы,
Ты заболел от Сарайских интриг.

Быстро угас, в том орда виновата,
Но не истлела святая звезда,
Знал ты, орда ослабеет когда-то,
Главное, Русь спасена навсегда.

Ведь крестоносцы не вытравят память,
Ну а монголы… узнаем потом.
Вы, к нам пришедшие, будете нами –
Вечная жизнь в изреченье простом.

Крест, полумесяц, буддийское нецке
Ты ль замирил, воевать не боясь,
Ты, Александр по прозвищу Невский,
Воин, Святой православный и князь.


Примечания
Солнце Владимир  и Игорь с Олегом – имеются в виду князья Владимир Святой, Игорь Старый и Олег Вещий

Ты, Александр по прозвищу Невский – данное прозвище князь получил после победы в Невской битве над шведами в 1240 году

Шедший с мечом от меча и погибнет – данная фраза приписывается Александру Невскому, но неизвестно, говорил ли он ее на самом деле

Отроком принял ты княжеский постриг – Александр в 4 года принял обряд посвящения в воины.

Ты молодым, девятнадцатилетним – Александр победил в Невской битве всего в 19 лет

Опытный воин ярл Бергер, ты знал – ярл Бергер, шведский курфюрст, был опытнее и старше Александра, но князю удалось победить ярла, пронзив его копьем

Не проиграл ни единственной битвы – Александр Невский действительно не проиграл ни одной битвы

К хану Батыю ты ездил с поклоном – действительно, Александр ездил к хану Батыю в орду, более того, он даже был названным сыном Батыя

Веры, обычаев он не отнимет – повторюсь, что по мнению Льва Гумилева, Великая степь гораздо ближе России, чем западноевропейские захватчики. Если степняки лишь грабят, а далее взимают дань, не разрушая обычаев и культуры народа, то рыцари оставляют гарнизоны и полностью подменяют народ собой. Кроме того, степь на стадии захвата ею Руси была едина и имела более высокий уровень в различных социокультурных областях, чем западные колонисты. Хотя последнее утверждение спорно, но  единство степи передалось и Руси, которая сама захватила бывших поработителей, когда те сами раздробились. Запад же был пустым и раздробленным изначально, поэтому именно это он только и мог передать бы Руси, если б захватил более значительные ее территории.  Поэтому даже говорят, что идеи, как и солнце, родятся на Востоке, а умирать (через период взросления и зрелости) приходят на Запад

Перепись общую русских подворий – Орда действительно провела перепись населения покоренных областей Руси. Это было передовое нововведение, но цель его была в сборе дани и рекрутов в монгольское войско. Новгород формально не был под властью Орды, но Александр силовыми методами способствовал переписи и там. Это было сделано, чтобы татары, удовлетворившись переписью и данью, не требовали рекрутов. Князя целый год держали а Сарае, ему удалось договориться о том, чтобы рекрутов от Руси в войско не брали. Но, будучи в Орде, князь заболел и вскорости умер уже на Руси.

С ханом Бирке ты беду обсуждал – Бирке был сыном Батыя, то есть, формально братом Александра. Но поступил с ним не по братски, год держа почти в плену в орде.

Вы, к нам пришедшие, будете нами – русский народ не уничтожает народы, земли которых вошли в состав России, а делает их близкими к русским с сохранением самобытных черт. Так и произошло с ордой, которая сначала захватила Русь, а потом  стала частью России, но сохраняет свою идентичность во многом и до сих пор. Мне близка также идея о трёхсотлетней почти гражданской войне между двумя компонентам практически одного народа с разным соотношением долей славянского и тюркского языковых компонентов.


11
Заключительная часть. Славься, Русь


Много стран, как деревьев в лесу,
В мире есть и исчезло, увы,
Но России, как древу, несу
Песню сердца, как песню листвы.

И в ветвях не погаснет звезда,
Ведь на нашем всеобщем пути
Древо ты, но еще навсегда
Человек, что родней не найти.

В души наши вольют благодать,
Обнимая с похода к утру,
Вечно ждущая Родина-мать
И невеста, всех краше в миру.

Словно клюкву зари из горсти,
Нас насытит родимая речь,
И отец встретит сына в пути,
Чтоб отчизну им вместе беречь.

Потому мы поднялись с колен
В песне сердца и танце хоругвь,
Брали Игоря половцы в плен,
Только где эти половцы, друг?

Хоть кочевья сильны, велики,
Мы их схватим рукой вечных сил,
Как потом Невский князь у реки
Шведов вместе с тевтонцами бил.

Запад снес, чтобы выл на луну
Рыцарь пес с пикой в глупом виске,
Жаль, угас князь в ордынском плену
У неверного Брата Бирке.

Но не взглянем с понурой тоской
На приневский зеркальный затон.
Век прошел, и Дмитрий Донской
Расквитался с Мамаем за то.

Кто пришёл из неведомых стран,
Будут нами, как лет оберег,
Оттого царь великий Иван
Всю орду слил с Россией навек:

Из Казани съезжались князья,
До Москвы шля тенге, алатын,
Ведь восток – то не запад, друзья,
Не расколет, коль сам крепок ты –

Над Кремлем возвышалась звезда
Больше, краше узнать не берусь.
Но ушел царь Иван, и тогда
Запад снова явился на Русь.

Нес не платьев своих кружева
С Ренессансом Руси молодой,
Сам не крепок, и смуту призвал,
Как нередко и после, и до.

Погибали и люди, и власть,
Эх, струна, пик трагичный усиль,
Ведь династия враз прервалась,
Что от Рюрика шла по Руси.

Земство, тайну благую раскрой,
Как ты снова избрало царя,
Как Сусанин, мужик костромской,
За него и народ пал не зря.

Не погиб он…. вновь встанем горой,
Если будет стране тяжело,
На Руси каждый житель герой,
А иначе и быть не могло.

В души наши вольют благодать,
Обнимая с похода к утру,
Вечно ждущая Родина мать,
И невеста, всех краше в миру.

Дед с отцом не полягут костьми,
Но рассеется враг без следа,
Не убить нас нельзя, ни сломить,
Славься Русь навсегда, навсегда!

Название произведения
Глинка. «Славься» из оперы «Жизнь за Царя».

Примечания

Оттого царь великий Иван – имеется в виду Иван Четвертый, Грозный

До Москвы шля тенге, алатын – тенге – медная либо серебряная татарская монета, отсюда пошло слово деньги и русская монета деньга, алатын или алтын – золото