Марко Марков. Гаврош 1999

Братчето на Гаврош’99

Щом слънцето щърбаво, жълта стотинка,
подхвърлена сякаш за жребий, дрънчи
съдбовно, сурово, сподавено в цинка
на свода, а сводът нехайно мълчи,

то идва с премръзнала, бегла походка,
разклаща небрежно унилия мрак,
пропъжда набърже бездомната котка
и кучето куцо - скъперник трикрак.

Над кофата кръгла надвесва се - цинка
повтаря го в своя зацапан седеф.
Виновно е слънцето, жълта стотинка -
сто негови изгрева струват ли лев?…

И почва да рови усърдно в боклука,
да търси следи от изчезнал живот:
как радва го всяка случайна сполука -
и хляба наяден, и гнилия плод.

А после си тръгва, невинно и клето,
тъй малък и жалък, и храбър човек,
и бавно потъва в небето, което
прилича, о боже, на цинков ковчег.

Марко Марков
* на мотив хрестоматийного стихотворения Смирненского;
** здесь роб= раб,
 прим.перев.


Гаврош'1999*

Как небо подбросит светило-монетку—
орёл или решка—  в суровой тиши
под цинковым сводом измученный детка
на промысел хлебный обычно спешит

в галошах, в фуфаечке, мёрзнущей ножкой
печатая шаг, сам почти на весу,
пугнув мимоходом бездомную кошку
и бросив объедок безногому псу;

и ржавое, из оцинкованной жести
на палке с крючонком ведро за плечом
такому же небу ни просьбы ни место,
а то как не видит, опять ни при чём.

И по' уши он зарывается в мусор,
след жизни в контейнерах смерти ища:
пакеты вытряхиваются или рвутся,
копаются палкой, а крысы пищат.

С подгнившим, прокисшим, объеденным хлебом
он, мал да удал, работяга не роб**,
уходит и тает под пасмурным небом
похожем, о боже, на цинковый гроб.

перевод с болгарского Терджимана Кырымлы