Давид поёт перед Саулом. Из Рильке

           1

Царь, послушай, как влечёт игра
струн моих, о чём бы не гадали
струны, ввергнув нас и звёзды в дали,
чтобы мы дождями выпадали,
и в цвету земля была щедра.

Познавал ты девушек в цвету,
ароматом их заворожённый
и меня потом прельщали жёны,
и виднелся отрок на посту,
стройный, у дверей насторожённый.

Или звук лишился полномочий
Возвращать былое без препон?
Ночи, царь, твои, о эти ночи
и тела, которые охочи
льнуть к тебе, предотвращая сон.

Струны заодно с воспоминаньем.
Но какой дано струне стенаньем
повторить их тёмный, страстный стон?

           П

Царь, ты прошлых лет не потеряешь,
плохи годы или хороши,
ты моей струне себя вверяешь,
но сойди ты с трона, сокруши
арфу, царь; ты струны изнуряешь.

Арфа, словно дерево в саду,
клонится, увешана плодами,
будущими смутными годами:
их я, как и ты, тревожно жду.

Думаешь ты, царь, когда державу
струн моих я трогаю чуть-чуть,
что мальчишеской рукой октаву
тела я могу во сне спугнуть?

           Ш

Царь, таишься ты среди затмений,
но и ты по-прежнему в сетях
не моих ли прочных песнопений?
Холодно на жизненных путях,
где настиг твой гнев моё сиротство
облаком, в котором наше сходство,
и в укусах наших исступлений
оба друг у друга мы в когтях.

Чувствуешь? Мы движемся недаром,
образуя дух из тел своих;
старый в юном бьётся, юный в старом,
а пока мы, царь, кружимся с жаром,
мы почти созвездие двоих.