A. A. A. "За Чёрным Туманом" [Приключенческий Роман, Версия 16+]
... Стук чёрных кожаных сапог нарастал у лестницы. Человек из бури остановился за дверью, слегка ударив прикладом по номерной пластине... Вдоль отворённых клеток с низким рычанием выбредали сторожевые псы, только их было в два раза больше, и их не сковывали ошейники с цепями... Распахивая непроницаемый занавес тумана, по вороху истоптанных газет и смятых пивных банок, обращая мусорные баки жестяным барьером для безжалостных спринтеров, он мчался во всю прыть, с лёгкими, работавшими, словно клапаны камеры сгорания, ногами, вертевшимися, точно маховики на максимальных оборотах, сумасшедшим сердцем, молотившим, как поршни цилиндров его мотоцикла, и мыслями, летевшими со скоростью пули в оскаленное безумие мглы... Прочерчивая ранверсман вокруг радара, Астон поднялся на два колеса, водитель сконцентрировал все силы на управлении и дожал разворот ручником. Перегрузки вдавили его у сиденья, показания тахометра приближались к верхней отметке... Стёкла взрывались в рамах, одно за другим, осыпая осколками дом. Погнув сточную трубу, Курт выломал дверь и залез внутрь. Кровавый смог заполнял его артерии смертоносным ядом... Он встал на левое колено, упёршись рукой об асфальт, заняв стойку атлета перед рывком, и молниеносно устремился к разинутой пасти, сквозь лопнувшие нервы топливных шлангов, раздирая хрипнущий рык, обратив его испуганным воплем тормозов... В нём больше не было надежды... Хромированный гомон пропарывал ночь, унося молчаливые контуры глубиной дремлющих извилистых кварталов...
Предисловие Романа "За Чёрным Туманом"
Тэлон Шарпер И Жонглёр Макак
"Behind The Black Fog" – первая и самая молодая по букве из книг пенталогии BTBF-GG-FM-BEST-BIG, остросюжетные приключения под авторством А. А. А., отображающие среду бунтарской юности Британии конца 60-х, стартовая площадка, на базе которой созданы три последующих ритмизованных романа и один роман в стихах, самое начало общей истории совокупным объёмом в 600000 слов.
Основополагающей сюжетной деталью, Олдсмобил Торонадо интроспективно является пусковым моментом для всего событийного потока, шофёр Торонадо, водитель Таккера, Грэй и Фомагори, блуждающие сателлитами Беккер-Торп-Видор, Болден и Вэлет, переход связующей проблемы, включённой первый раз в Чёрном Тумане, салон за перфорированными окнами, кожаная маска, ящик Ступы, торговый чемодан, вещи, для объяснения которых ситуация фундаментально реконструируется на протяжении каждого из томов пенталогии в разной степени приближения, наподобие головоломки, решаемой любым возможным способом... и окончательно разрешённой.
Фрагменты романных сцен "За Чёрным Туманом" изданы частью третьей книги "Шарпер Бокс" под авторством A. A. A. в 2017 году, ISBN: 978-5-85905-485-5
Содержание:
ЗА ЧЁРНЫМ ТУМАНОМ
Сцена № 1 – Металл О Фокстрот Неоготики
Сцена № 2 – Дриблингом Правленых Бутс
Сцена № 3 – Чарующий Кошмар
Сцена № 4 – Его Хромированный Вой
Сцена № 5 – Прикручивая Головы Обратно
Сцена № 6 – Человек В Толпе
Сцена № 7 – Скрыв Монумент Речного Духа
Сцена № 8 – Фарфор Под Монтировками
Сцена № 9 – Шафранный Медвежонок
Сцена № 10 – У Дерева Тумтум
Сцена № 11 – Сквозь Ночь Разбившегося Озера
Сцена № 12 – Вальсируя За Пустотой Безвременья
ЧЕЛОВЕК С ОСТРОВА МЭН
Сцена № 13 – Гамбит И Джокербилл
Сцена № 14 – Туманный Цветник
ДЭДВУД - ЗАПАДНАЯ ЗЕМЛЯ
Сцена № 15 – На Проволочных Лапах
Сцена № 16 –Тени Резиновых Призраков
РАДУЙСЯ ЧЁРНОМУ СОЛНЦУ
Сцена № 17 – Полузащитником Для Скаузеров
Сцена № 18 – Гиацинты Из Дымчато-Мраморных Ваз
Сцена № 20 – К Щупальцам Грузовичок
Сцена № 21 – Пустая Раковина
BEHIND THE BLACK FOG
London 1969
Не старайтесь перепутать причину и следствие: вы же не заводите двигатель для того, чтобы сесть в машину?
Итак... он вернулся. Вчера вечером прямо с борта грузового судна, курсировавшего через Па-де-Кале, он устроил сверкающему заводским глянцем BMW первый в жизни спринтерский забег по английским дорогам.
Эмблемы компании были уже сбиты отвёрткой, но вместо “Добермана” перед ним оказался “Ворон”. Покинув Дувр, мотоцикл отклонился от прямого маршрута на 10 часов, и хозяин выпустил на волю свою чёрную птицу, метнувшуюся в ночной полёт вокруг старого города. Она неслась мимо Брайтона, Рединга, Оксфорда, цепляя зорким взглядом жёлтой фары стираемые тьмой мазки протекторов, плывущие пятна габаритных огней, парила над холмами, пересекая Уэй, Арун и Темзу, рокоча подобно свинцовому облаку, готовому в любое мгновение обрушиться на мир осколками металлического града.
Крик посредине глубокого сна – переднее колесо разрывало в клочья просёлочную грязь, заднее отбрасывало её прочь, когда BMW съезжал с асфальта на гравий, а иногда полосовал холмы и долины, вжимая рукоятку скорости – от фонаря к фонарю, по шепчущему чёрному ничто, как лёгкий бриг, путешествующий от маяка к маяку, рискуя нежданно разбиться о рифы.
Серый рассвет встретил их в Харлоу, наступило время поворачивать – сделав более чем трёхсотмильный круг, мотоцикл вернулся на трассу из Саутенд-он-Си, двинувшись на запад; то, что вечером было лишь одной из сотен серийных машин, теперь имело собственное имя, сущность, которую оно переняло у своего нового хозяина... теперь Ворон был готов увидеть город, где начиналось столь многое... в сердце покинутого дома найти забытую колыбель... теперь навсегда...
... Дэйтон Джоул вернулся в Лондон...
Тауэр Бридж медленно опустился, соединив оба конца переправы через Темзу – Дэй стоял на своём байке посредине длинной очереди в пасмурное утро, оглашаемое звоном башенных часов. Массивные стальные тросы протянулись над головой, мимо огромных сооружений в неоготическом стиле, больше похожих на игрушечные крепости, увеличенные до невообразимых размеров.
Ровный, бесстрастный шум автомобилей, готовых двинуться с места, напоминал работу лёгких опытного спортсмена перед началом тренировочного дня. Джоул бросил взгляд через реку: сплошное синее ноябрьское небо, едва накрапывавший дождь, маленькие суда, с низким гулом бороздившие водную гладь, короткие гудки, большая ржавая баржа, гружённая углём для городских котельных, на набережной редкие пешеходы, запахнутые в чёрные пальто, раскрывали такие же чёрные зонтики, куда-то спешили по каменной мостовой. Асфальт, узоры шин и мерное дыхание Ворона...
Преодолев затор, он остановился недалеко от Вестминстерского Дворца, с большим трудом стащив с мотоцикла свой парализованный зад, превратившийся в камень после десятичасовой ночной гонки в пригородах.
Он выглядел инопланетянином среди роскошных представительских автомобилей, наполненных пожилыми высоколобыми мужчинами в строгих деловых костюмах. Он выглядел пришельцем даже среди обычных прохожих и туристов, разевавших рты и объективы фотокамер одинаково широко. В общем, он был здесь так же уместен, как и гвардеец неподалёку, стоявший навытяжку с прикорнувшим на макушке грюнендалем... хотя, ему было на это наплевать.
Пришло время сделать звонок...
Что во всём мире представляют при слове “Лондон”? Туманным утром на Темзе, около Биг Бена, из двухэтажного красного автобуса появляется чопорная леди с причёской “грозовая туча” и в строгом платье, закрытом от пяток до горла. Из опять же красной телефонной будки ей навстречу выходит джентльмен-орешек из рекламы, в цилиндре, с моноклем и тросточкой. Они встречаются, важно поприветствовав друг друга:
– O, dear, it’s five o’clock!
– Would you like a cup of tea?
После чего они, всё так же чванясь и жеманничая, едут к Королеве на чаепитие.
И это, по-вашему, Лондон?.. Что ж, вы правы!..
– ... – ... – Алло...
– Speak with the devil, where are you Red?
– В гараже. Ты вернулся, Дэй?
– Буду через полчаса.
Мастерская “Foxtrot – The Motorcycle Club” в южном Челси была “секретной базой” в каком-нибудь заброшенном железнодорожном туннеле, где мальчишки могли болтаться целыми днями. Сиявшая ещё около десяти лет назад вывеска “Fleming Auto Repairs”, исчезла в подсобке, а после того, как старик Эндрю отошёл от дел, оставив за главного своего сына, круг деятельности фирмы резко сузился до ремонта мотоциклов.
Сейчас в парке, окутанном навязчивым запахом бензина и сварки, находилось от трёх до пяти машин на ходу и несколько в полуразобранном состоянии, а на двери, как обычно, висело “closed”. У входа остановился расписной Фольксваген, уже одним своим наличием вызывавший галлюцинации.
Дэйтон заглушил двигатель, расстегнул куртку, закурил, рассматривая вывеску, на которой парень, похожий на Элвиса, катил куда-то свой HD, меча окрашенные жестяные искры из-под колёс.
Немного передохнув, он зашёл на задний двор, где увидел Кита, с величайшей осторожностью вылезавшего через окно. Тихонько поздоровавшись, Флэмер просунул руку обратно, взяв банку с краской и засохшую кисточку; Джоул уловил краем уха разговор двух мужчин внутри.
Механик вернулся к парковке, затягиваясь сигаретой Дэя и помешивая вишнёвый металлик, а затем крупным размашистым почерком написал на левой двери “Happy Hippie” и нарисовал солнышко с косяком на правой. Они вполголоса поржали вместе, Кит бесшумно пролез назад в окно, после чего Джоул, убрав банку, развернулся спиной к гаражной двери, застучав по ней пяткой ботинка:
– Мистер Флеминг, ваша чёртова мастерская когда-нибудь работает?
Кит поднял ворота нажатием кнопки, и Дейтон закатил “Raven” внутрь, выдвинув подножку. К ним подошли разговаривавшие Роу с Гауэром, а также миловидная незнакомая девушка. Три рукопожатия.
– Morning Day...
– Hi, Keith. Red Lips… Pleased to meet you miss…
– Джули, очень приятно, ты наверное, Дэйтон? – она протянула ему свою прелестную миниатюрную ручку.
Ответив на жест, он молча поклонился всем четверым, оглядев старых приятелей. Флэмер был перемазан машинным маслом, с грязной тряпкой в заднем кармане не менее грязных штанов и бо-ольшим таким, красным разводным ключом, похожий на образцового механика из детской книжки с картинками. Рэд в замызганном комбинезоне от него не отставал, скрашивая карикатурный образ только тёмными очками. Лучше всех выглядел укурок.
– Шары опухли – не спал давно? Вчера приехал?
– Ночью.
– Это BMW? – Кит пальцами прошёлся по местам, куда крепились эмблемы.
– Это Ворон. Я устроил ему проверку... знаешь, он подходит... сможешь сделать из него новый Фокстейл?
– Уверен? Неделя точно понадобится. Ты согласен пока обходиться автобусом?
– Потерплю, в крайнем случае, моим шофёром снова станет Липс.
– Снова? Что-то не помню, когда это я тебя возил?
– Когда мы с тобой забрали полсотни фунтов конфискатов из полицейского участка и перепродали их пакистанцам. Забыл? Ну, ты тогда ещё обо..рался от страха... Ты уже взял? – он повернулся к Рэду.
– Я как раз объяснял Липсу, что завязал с этим, вот и тебе объясняю.
– Тогда, друг, [Fragment Deleted] унцию радости, верну деньги, когда загляну домой.
Рэд, фыркнув, пошёл за джинсами, а девушка тихонько обратилась к патлатому спутнику:
– Тут всё так странно...
– Как вы познакомились, Эмми? Этот прохвост, наверняка, леденцами торговал около Kensington Garden? – открученная гайка полетела в сторону увёртливого Ивлина, не причинив ему, впрочем, особого вреда.
– В общем... я шла по улице, и тут на моём пути очутился симпатичный rolling fan с самодельной плевалкой и нешуточным кашлем...
– Добрый день, милашка.
– Привет, красавчик, – Липс тогда носил стрижку покороче, вроде вашего друга в очках.
– Скажи, ты же не куришь? И, дело ясное, в детстве пела в церковном хоре.
Джули кивнула, рассмеявшись.
– Пойми, родная: я не прошу твоей руки и сердца... мне нужны хорошие лёгкие. Вышла неприятность: мальчика заперли дома, а таблетки нужно отдать – бедняжка совсем расхворался. Видишь приоткрытое окно третьего этажа? Возьми эту трубку и пару орехов, потренируй свою меткость.
Когда девушка стала попадать в цель, Гауэр вручил ей три таблетки “аспирина”, и, по завершении стрельбищ, они вместе продолжили знакомство в ближайшем кафе.
– Теперь твоя очередь, – она обернулась к хиппи, – Кто эти ребята?
– Ладно, малышка, расскажу о моих друзьях побольше. Начнём с того, который вышел. Его зовут Редьярд Роу, догадайся, в честь кого. А если вспомнить ещё, что у него рыжие волосы, то сразу станет понятно, почему к нему прилепилась кличка ”Рэд Роу”. После травмы на заводе в Шеффилде... что это было, Кит?
– Металлическая стружка, вроде, – отозвался парень с гаечным ключом, снимавший с вилки переднее колесо.
– Да, точно, теперь он вынужден носить тёмные очки даже в дождливые дни. Его слепит яркий свет, так что показать глазки не проси, но Рэд видит потрясающе в темноте, короче, настоящий борт-прожектор.
– Oi, nothing’s funny here mate, – Дэй одёрнул Гауэра, сплюнув в сторону.
– А я не шучу. На самом деле, Роу даже не дюбель, это титановый штырь.
– Эмми, а ты знаешь, почему Липса называют “Солнышко за Облачком”? – Кит опустил колесо и вытер тряпкой руки.
– ... Я Джули, ну, и почему?
– Родная, поправлять бесполезно: я уже назвал тебя в честь мисс Дикинсон. Так вот, как-то раз, малыш Ивлин, сидя на радуге, увидел жёлтого кролика, который нёс мешок со словом “..ашиш” на боку в норку под ..онопляным кустом. Там крошка Гауэр нашёл косяк и записку “выкури меня”...
– ... Да, да, да, знакомимся дальше: “Флэмер” Кит, сегодня, почему-то, без шерифской звёздочки; упорно продолжает зачёсывать волосы наверх, свято веря, что Король вот сейчас соберётся и выдаст что-нибудь гениальное. “Rough & Tough” кровью написано на огромном бензобаке его Харли, хотя одинокими вечерами он часто слушает “Love Letters”, тихонько шмыгая носом... И, наконец, Дэйтон Джоул – дитя Чёрного Братства – романтичная натура: обожает гитарные соло по ночам, в чём с ним солидарны все соседские коты. Только представь: иногда он, протянув шнур, залезает на крышу, берёт несколько аккордов, и ругань заспанных людей вкупе с воем патрульных сирен служит ему превосходным аккомпанементом... Играет он, кстати, хреново.
– Блестяще, Липс! Жаль, здесь нет Кэмдена, уж он бы окунул тебя в бочку с дёгтем.
Дэй, усевшись на верстак, потушил сигарету, бросив быстрый взгляд на Кита, который начал непринуждённую беседу:
– Итак, ты целовался с той кобылой...
Мгновение Гауэр просто стоял, повернувшись к нему, будто не веря в очередное повторение порядком заезженной истории, потом он страдальчески простонал:
– Да что же это такое! Ну, сколько можно говорить, не целовался я ни с лошадьми, ни с бобрами, ни с белками, а Каллахэн просто дурак!
– Ну да, конечно, это, всего лишь, была Джейн Фонда под кислотой...
– Джимми Каллахэн вообще не летал в Монтеррей в шестьдесят седьмом, он вязал носки со своей бабкой в доме престарелых посреди Глостершира, чему есть документальные свидетельства: заявление его старшей сестры и фотография носка, причём довольно паршивого!
– Не знаю... человек с таким авторитетом... всё-таки морковку продаёт... – вмешался Дэй.
– Ладно, Рэкел Уэлч под кислотой...
– Не было там вообще никакой лошади, но теперь весь Лондон достаёт меня уже два года из-за ерунды, которую чёрти что ляпнуло непонятно зачем!
– О Боже, неужели Пит Тауншенд под кислотой?!
Гауэр всплеснул руками, тихо так, по-мученически, к счастью его отвлёк Рэд, откопавший в своих карманах несколько бумажек. Липс бросил пакетик Джоулу, указав пальцем на механика:
– Поосторожней с ним, это выглядит, как шизофрения на последней стадии сифилиса.
– Peace to your foggy soul my dear smoking brother! We’ll never forget Lucy in the sky with dialogs.
– Oi, now stay away from another black Day! – Гауэр вышел с Джули за руку, она улыбнулась и помахала своим новым знакомым.
– Пока, мисс Дикинсон, – механик сделал то же, только грязной тряпкой, а затем опустил гаражную дверь.
На улице загудел фургон, послышалась ругань в адрес Кита и его художеств, после чего Липс вырулил со стоянки. Флэмер выбросил старые свечи зажигания в ржавый ящик для мусора:
– Ok, я проверил коробку передач, там всё в порядке.
– Нет, ты просмотрел – я чувствую, как он гудит, когда переключаешься на повышенную, особенно со второй на третью.
– Слушай, Рэд, я перебрал все валы и зубчатые колёса, у Винни там никаких проблем.
– Может, просто дерьмо попало? – предположил Дэй.
Кит помотал головой:
– Прочищено и смазано, не подкопаешься. Разве... дело может быть во фланках, ты же поменял запчасти всего неделю назад.
– Ты что думаешь, эти придурки не смогли шестерёнку выточить?
– Да, возможно ботинки недостаточно разношены, а тогда это дело времени... хотя, могу дать тебе надфиль. Я возьмусь за BMW через пару дней, – обратился он к Дэйтону.
– Это Ворон, ладно?
– Ладно, ворон, ворон, если ты так хочешь. Роу даже эмблемку тебе смастерит.
– Кстати, пока не забыл, сегодня собираемся в Четэме, в Ист Сохо, около десяти. Ты будешь?
– Да, но мне надо немного поспать.
– Я бы тебя отвёз, но Винни ещё не на ходу.
– Всё нормально. Четэм, десять вечера. До скорого...
Дэй сорвался с постели, уставившись в пустоту широко раскрытыми глазами. Это был точно не сон, что угодно, только не сон. Это трава. Он попытался успокоиться, приписав своё состояние действию наркотиков... но не смог. Вы, наверняка, слышали множество историй, где употребляются выражения типа:
– Мир во сне был таким реальным... будто я вижу это наяву...
Так вот, это всё ..ерня. Джоул мог подтвердить: какие бы ощущения не испытывал спящий человек, он, определённо, чувствовал совсем другое. Оно длилось не более трёх секунд, но до такой степени перепугало Дэя, что парень вскочил, как ошпаренный.
Нечто похожее с ним произошло, когда после очередной дозы ..СД он вдруг осознал, что торопливо лезет куда-то через подоконник, твёрдо намереваясь поймать висевший на соседнем карнизе глюк. Впечатление, словно кто-то переключился на другую телепрограмму, и вместо детектива вдруг стали рассказывать о том, как в XVII веке на Британских островах были полностью истреблены глухари.
Он видел мало. Он мало знал. Он помнил стройного молодого человека в чёрной водолазке и непроницаемых очках, сидевшего за рулём спортивного авто, похоже, пятидесятых годов. Лицо “гонщика” было изуродовано огромным шрамом, тянувшимся справа налево от виска до щеки, делавшим его и без того не по годам серьёзное лицо каким-то угрожающе мрачным. Стена. Перед взором Джоула был водитель, одержимый мыслью о том, что ему надо любым способом уничтожить машину, в которой он едет.
Дэй просто кожей ощущал разрушительную работу сломанного разума, как будто синапсы вступали в невидимый контакт с молотящимися в бешеной агонии цилиндрами внутри каждой из камер сгорания потрясающего по своей силе двигателя.
Машина взвывала, когда нога давила на педаль газа, как на мерзкого большого паука, истошно визжала дымящимися покрышками, когда на полном ходу он разворачивал её на сто восемьдесят градусов. Чего-то ждала.
Это было похоже на... самоубийство, где она тряслась отчаявшейся, перепуганной, жалкой спятившей тварью, а гонщик был вставленным в рот ружейным стволом. Вырулив за поворот, пришпоренный двигатель истошно заорал, чуть не свалившись с кровати, отгоняя бессмысленные обрывки сновидений...
Время выпить. Точно...
Горячий, шумный “Chatham Pub”, раскуривая мглу, зажёг огни своих трубок-фонарей, пуская клубы вечернего тумана вдоль заснувших мостовых. Жёлтый свет, пойманный сетью решётчатых рам, очерчивал силуэты многочисленных посетителей, бросив лишь несколько медных бликов огромному рычащему зверю, остановившемуся у входной двери.
Через тёмные очки, которые были на нём даже после заката, Рэд Роу оглядел барную стойку – извечный Эбердин, открывал пивные бутылки – янтарные обои с геометрическим орнаментом, фотографии с дерби и парусных регат, плакаты рок-групп на стенах, радио, игравшее слэйдовский “Genesis”. Он подошёл к одному из тисовых столиков, за которым сидели двое ребят в кожаных куртках и один в щёгольском клетчатом костюме.
– Они не распустят группу, это же порочный круг – после ухода из Beatles, Пол МакКартни распадётся на Пола и МакКартни. Что дальше? Мак, Ни или Карт?
– Какого чёр... о чём тут вообще говорить? Всем и так ясно, что Abbey Road – полное го..но, в отличие от Soft Parade Моррисона.
– Да, да, в этом весь Кит, но, согласись, My Eyes Have Seen You они не превзошли, как бы Полотёр ни орал. Клавишные Протестанта там по-настоящему цепляют... а вот идёт, кстати, парень, похожий на Манзарека. Как дела у Винни, Рэд? Располагайся, – Ричи пододвинул ему стул, – Мы тут обсуждали творчество Doors, а также клин Флэмера на всём американском.
– Спасибо, солнышко... Да, Abbey Road – го..но, да, Полотёр молодец, да, Кит сумасшедший, Дэй разговорчив, как покойник, а ты – хитрая, изворотливая задница. Лично мне последнее время стали нравиться Deep Purple. Цитаты из колонки “International Times” окончены? Выпить хочется, пойдём к Майку.
Бармен поставил на стойку три бокала и одну высокую рюмку:
– Добрый вечер всем Фокстейлам. Дэй, Кит и Роу – ваш портер, Ричи – шотландский виски.
– Можешь смеяться, сколько влезет, но я считаю, что рок-н-ролл...
– Давай, ты же крутой и крепкий янкибой. Майк – тащи сюда Будвайзер... куда ты в бокал наливаешь? Настоящие американцы всё пьют из горлышка: пиво, виски, шерри, даже анальгин из ампул.
– Настоящие англичане не мажут дедушкин плед клубничным джемом и не пришивают к нему серебряные пуговицы, – Флеминг довольно отхлебнул американского пива.
По радио музыкантов Слэйд сменил Мик Джаггер с песней “Monkey Man”. Рэд, чуть взбалтывая портер, рассматривал настенные фотографии: здесь Эбердин травит шкот, ставя косой парус, и радостно скалится, повернувшись к объективу фотоаппарата. Чуть дальше – дерби – кто-то из его друзей несётся рысью на подласой лошади, рядом опять Майк в клубе Marquee – жмёт руку Роджеру Долтри.
– Когда был сделан этот снимок?
– В шестьдесят четвёртом, они играли там по четвергам.
– Поразительная история: как можно при наличии двух неплохих, даже хороших, гитаристов, барабанщика и вполне сносного вокалиста за целых шесть лет не создать ни одной вразумительной песни?
– Except Bo-oris The Spi-der! – прохрипел Джоул.
Ричи с Флэмером и Эбердином расхохотались, Роу лишь обречённо вздохнул, углубившись в пиво, думая о том, что Дэй почти весь вечер сидел молча, с того момента, как он зашёл в паб, словно перебирал обрывки не отпускавших его воспоминаний.
Зазвонил телефон, бармен пошёл отвечать. Аппарат был установлен весьма оригинально – в угловом коридоре внутри списанной будки, которую Майкл притащил с улицы, убрав дверь и заднюю стенку.
– Что ж, мистер Кэмден, вы наконец-то проявили невероятную дурость, и решились перекрасить свой двукарбюраторный DB-TG-BD-GT в цвета британского знамени?
– Не DBFJTG, а DB-4GT, тебе что-нибудь говорят цифры “150 миль в час”? Если я на Астоне проеду рядом с Винни, у вас, мистер Роу, и вправду что-то полыхнёт, – Ричи щёлкнул по шиллингу пальцем – тот закрутился, приближаясь к бокалу Рэда.
– Скорее, твой язык поджарится... или это хвост?.. – он поймал монетку, – Чёрт, ты опять ..опой кверху сидишь!
– Мистер Роу, к телефону, – бармен вернулся к протиранию рюмок.
– ... Алло...
– Давно не виделись, Рэд. Думал, ты ещё в лечебнице, снова смолишь?
– ... Нет, меня выписали, дело прошлое.
– Похоже, Фокстейлы затихли в своих норах после того, как их погоняла свора королевских биглей. Есть шанс вернуться. Что ты об этом думаешь?
Некоторое время парень хранил молчание...
– ... Идёт.
– Великолепно. Тогда встречаемся у школы, где учится твой братишка, через... полчаса.
– Хорошо, до встречи, сэр...
Все сидевшие за стойкой обратили внимание, как спокойное выражение на его лице сменилось настороженной сосредоточенностью. Он допил портер, взял курку под мышку.
– Что случилось, Рэд?
– Возможно, мы теперь не просто мастерская. Звонил Бофорт.
– ... Ты шутишь?
– Это последний человек, о котором я хотел бы вспоминать. Сейчас Рич поедет со мной, а вам, парни, я всё расскажу завтра утром. Мы возьмём Астон. Дэй, вот ключи от Винсента, можете с Флэмером вернуться на нём.
– Он опять ничего не объяснил? – спросил Джоул.
– Ты же знаешь – не телефонный разговор. Кит... не помнишь, куда мы спрятали НАШИ старые куртки?..
Укромные уголки школьного футбольного поля были выхвачены из мрака уличным освещением, ветер чуть слышно колыхал травинки недавно остриженного газона, а слепящие фары спортивного автомобиля, остановившегося у штрафной линии, были направлены на западные ворота.
Рубиновый Астон Мартин затормозил у бордюра, Кэмден выключил зажигание, откинувшись на сиденье; Рэд перемахнул через ограду, трусцой приближаясь к линии аута. Туман сгущался, опускаясь ниже... ниже... байкер подошёл к автомобилю, ища высокий прямоугольный мужской силуэт, и тут почувствовал запах Ноттингемского табака, сизыми облачками примешавшегося к влажным клочьям тягучей завесы. Роу немного успокоился:
– Добрый вечер, мистер Бофорт, – и обернулся кругом.
Из темноты ему навстречу вышел ухмыляющийся шкаф, попыхивавший старомодной красивой трубкой красного дерева. Всё то же надменное выражение на квадратном лице, та же золотая булавка для галстука и до блеска начищенные туфли.
– Тебе знакомо понятие “гидростатический парадокс”? Вес жидкости в сосудах, сужающихся кверху, оказывает большее давление на дно, нежели в тех, что кверху расширяются. Догадываешься, в чём суть моей метафоры?
– ... Игла?
– Парень, тебя уже, наверное, ждут в кресле Уилсона... Это станет проверкой, если не завалишь, я вскрою карты. Слышал о завтрашней игре “Манчестер – Тоттенхэм”? Так вот, на кону большой мешок денег, что я должен забрать после матча из букмекерской конторы. Проблема лишь в новом бомбардире манчестерцев по имени Дерк Эббот – дриблинг он показывает потрясающий и голы лупит, как чёрт, а если речь идёт о пенальти... тут уж за шляпу держись.
– Вы говорите о переломе голени? – уточнил Роу.
– Нет, нет, нет, не пойдёт, – Бофорт выпустил облако дыма, и его голова будто на миг исчезла, – Вылетит из основного состава, но у нас есть планы на мальчишку уже в другом клубе. Ребята из Тоттэнхэма должны выиграть матч, и ты им поможешь.
Мужчина открыл пассажирскую дверь Лотуса, подобрав с сиденья коробку из-под обуви.
– Ну, что же там? – обратился он к байкеру.
– Револьвер? – предположил Рэд.
Пижон снял крышку – внутри лежала пара бутс. Здоровяк усмехнулся, приподняв днище:
– У хороших спортсменов тоже случаются нервные срывы: вот, например, мистер Эббот лишнего хватил перед игрой, что резко уменьшает шансы его команды на победу. Под стелькой левой бутсы находится подушечка с маленькой иголкой. Твоя задача – наполнить её барбитуратами из этого флакона, и вместо обычной подсунуть в раздевалку “правильную” обувь: когда Дэрк выйдет на поле, он сам себе сделает инъекцию снотворного.
– Это же в лучшем случае дисквалификация за допинг. Они обязательно поймут, в чём дело.
– До окончания матча решение не вынесут, мне как раз хватит времени на то, чтобы забрать выигрыш... Я знаю, ты – бывший торчок, хотя и недавно прошёл реабилитацию. Сможешь держать себя в руках и не запороть дело?
– Можете на меня рассчитывать, сэр, – кивнул Рэд.
– Опасаюсь. Завтра, в 14 : 00, начало матча. Будь на стадионе заранее. Мы поговорили с охранником – в подсобке для тебя лежит костюм уборщика со шваброй, ведром на колёсиках и прочей ерундой... да... – пижон порылся во внутреннем кармане плаща, – вот билеты на игру, лучше увидеть всё самому. Если справишься, поговорим о настоящей оплате. Запиши: у форварда десятый номер и ЛЕВАЯ толчковая нога. Смотри внимательно.
Он сел в машину, а потом крикнул вдруг байкеру вслед:
– Напомни, Редьярд, кем ты был?
– Полузащитником, номер шесть. Три сезона в городской сборной.
– Да, точно, точно... Доброй ночи.
Лотус выруливал с футбольного поля, вращая фарами, как маяк в тумане. Роу перепрыгнул через ограду, вернувшись к Астон Мартину, смотревшемуся в свете уличного фонаря просто великолепно.
– А Чарли слегка похудел, – заметил Кэмдэн, подъезжая к перекрёстку.
– Такой же, как всегда: заносчивый ублюдок... Рич, мне нужно до завтра срочно научиться взламывать шкафчики.
– Тогда возвращаемся в школу, цитадель шкафчиков!..
... Обдурив сторожа, Кэмден вскрыл замок одной из боковых дверей. В кожаных перчатках и клетчатом костюме он выглядел очень зловеще, почти как Жан Маре в роли Фантомаса. Вскоре послышался тихий звук их шагов по коридору.
– ... Чувствуешь? Ты должен согнуть булавку так, чтобы она повторяла контур замка... форму зубчиков... аккуратнее... а затем просто поворачиваешь... та-ак, язычок пошёл... готово.
Когда Рэд освоился, они устроили эксперимент – сколько шкафчиков Ричи откроет за минуту. Оказалось, пять, но, собравшись, он ещё немного попрактиковался, доведя результат до семи. То-то утром дети порадуются...
Позже, дома у Роу, Кэмден поставил на проигрыватель переписанную сорокапятку Стоунз, а затем позвонил Флэмеру:
– ... Yes, Manchester United. Have you ever heard about soccer Keith? Thanks mister Aberdeen, – хозяин подал своему гостю бокал пива.
– Пока ты пытаешься объяснить Баффало Биллу, что такое футбол, я подготовлю необходимое к игре.
Рэд поставил коробку на туалетном столике, притворив за собой дверь. Убрав крышку, он вытащил левую бутсу, приподнял стельку, слишком мягкую на ощупь, обнаружил под ней плоскую полиэтиленовую подушечку.
Включив дополнительную лампу над зеркалом, где его рожа часто появлялась во время бритья, парень извлёк со дна обувной коробки кожаный футляр: из небольшого флакона с наполовину стёртой надписью “...арбитал”, проткнув медицинским шприцем резиновый колпачок, Роу набрал около четырёх гран, наполнил подушечку и прикрутил к ней необычную маленькую иголочку, взятую из того же футляра. Затем он вложил её обратно, спрятав под специальную губчатую стельку так, что иглу не было видно сквозь поры.
– Похоже, несмотря на техничность и голевое чутьё, форвард Эббот пропустит сезон будущего года...
На следующий день чёрный хищник Black Shadow привёз его к стадиону. Охранник, с которым договорился Бофорт, пропустил Рэда в здание и объяснил, где находится подсобка.
Он быстро прошёл по коридорам, встретив на пути лишь электрика с прямоугольным чемоданчиком и необъятными бакенбардами. Найдя нужную дверь, байкер переоделся в комбинезон уборщика, выкатил тележку с моющими средствами, и тихонько напевая под нос, стал высматривать раздевалку, приготовленную для манчестерцев.
– Ага, есть контакт. Это растяжки с их эмблемой. Мда, интрига: кому же достанется кубок Англии?
Его губы насвистывали “Cool Calm & Collected”, а руки ловко крутили и гнули булавку в замочной скважине. Всё верно – футболка “Abbot 10”. Вытащив коробку из ведра и быстро заменив “плохую” обувь на “хорошую”, Роу захлопнул шкафчик, покинул раздевалку и, облачившись в привычные кожанку с джинсами, нащупав билет в кармане, поспешил на улицу, чтобы уже официально, с досмотром, через парадный вход, забраться на трибуну – поорать немного.
Ричи, Майкл, Кит и Дэй приняли друга с восторгом, вручив ему пиво и дудку. Команды вышли на поле перед матчем “Манчестер Юнайтед” – “Тоттенхэм Хотспур”. На счастье Рэда, бомбардир немного опоздал на игру, а потому, подгоняемый тренером и гулом стадиона, не успел посмотреть, что же такое попало ему в бутсы. Теперь оставалось убедить болельщиков, что Эббот просто пьян, а не болен, или того хуже, накачан барбитуратами. Футболисты выстроились в шеренгу. Тут Роу изобразил, что присматривается, вскочил с места и крикнул:
– Oi, it looks like something’s wrong with their forward!.. Oh, my f…! He’s completely drunk!!
– What the Hell?!!
Старый пузатый мужик с биноклем подпрыгнул, уставившись на игроков:
– Вот дерьмо, и правда! Он же на ногах стоять не может!
– C’mon Dirk! Show us you drinkin’ dribbling! – Кэмден засвистел и захлопал в ладоши.
По трибунам прокатилась волна тревожного ропота.
– Отличная замена Джорджи Бэсту! К чёрту! Гнать его с поля! – устроили гомон Майкл с Дэйтоном.
– Манчестер го..но! – крикнул во всё горло Кит, вообще ничего в футболе не понимавший. Козырной туз! Вот тут его поддержала вся правая половина стадиона, обрушив шквал свиста и ругани на соперников.
– Пошёл вон, придурок! – Дисквалифицировать! – Красную карточку! – Пинка под зад!
Теперь уже левая часть болельщиков требовала прогнать Эббота.
– Right! Get out you cock-eyed Mister Absinth number ten!
– Stupid Jerk Abbot! Run out you little runny shit!
– You’ll see what football is all about! Tottenham! Smash & Jam!! – выдвинул речёвку Рэд.
– Tottenham! Smash & Jam!! Tottenham! Smash & Jam!! – подхватила правая сторона.
И вот, судья поднял красную карточку. Роу облегчённо вздохнул, а затем дудкой протрубил победный гимн Фокстейлам. Под громовой рёв фанатов Дерка буквально тащили в раздевалку, и лишь внимательные зрители заметили, как он плёлся, прихрамывая на левую ногу.
Небо наконец-то перестало хмуриться – пошёл дождь. Лишившись капитана, манчестерцы пали духом, что, конечно, отразилось на их игре.
Правый нападающий сильно уступал Эбботу, три его более-менее значимые атаки провалились: штанга, аут и реакция вратаря, плюс пара несостоявшихся офсайдов. Рэд в основном следил за игрой тоттенхэмского полузащитника, прикидывая, как бы он реагировал в подобной ситуации. После того, как мяч был опять введён в игру – угловой, ловкий финт, два обведённых защитника и передача бомбардиру, пас назад, обратно, удар... Матч завершился со счётом 2 : 1 в пользу Тоттенхэма...
... После игры началась обязательная драка озверелых болельщиков (чтобы выяснить, кто же, всё-таки, го..но), в которой Фокстейлы тоже приняли активное участие: Ричи и Майкл стояли спина к спине, колошматя тех, кто был поблизости, Рэд, как обычно, сунул в руку свечу зажигания, утяжелив удар, Кит развернулся так, что его чуть не замололи трое, но на помощь ему пришёл Дэйтон – несмотря на свою костлявость и нескладность, он ловко орудовал кулаками в перчатках с металлическими костяшками, сворачивая носы, ломая челюсти и выбивая зубастые фонтанчики крови из наполненных патриотизмом британских голов, разгорячённых многими галлонами тёмного пива.
В несмолкающем гвалте одичалых голосов Джоул работал тихо, безжалостно, страшно, как волк, что никогда не лает, но сразу хватает за глотку... И так, под весёлую игру скрипки и бодрый крик Нодди Холдера, доносившийся из громкоговорителя над входом в стадион, продолжался неугомонный праздник шальной, ошпаренной молодости.
Эбердин забежал в свой “Четэм Паб”, чтобы взять из большого холодильника ящик свежего портера, а потом вся компания отправилась в Челси – пировать и залечивать раны. Кит откопал где-то на задворках цивилизации один стеклянный и два раскладных стаканчика, железную кружку и обрезок жестяной банки, сполоснув которую, он налил себе пива. Очистив верстак, остальные последовали его примеру.
– So, Keith you’ve got your own Purple Heart at last, – Ричи любовался новым фингалом под глазом Флэмера.
– Ведь я дрался с троими сразу! Спасибо, Дэй, благодаря тебе я легко отделался. Но ты прямо сатанеешь – половину ребят, которых отходил Джоул, увезли в ближайший госпиталь.
Дэйтон прикоснулся к козырьку воображаемой фуражки, спрятав свою мглистую улыбку на дне стакана.
– Совсем забыл, Рэд! Я сделал, как ты просил... – Кит начал копаться в задней комнате – Нашёл в шкафу, в рваном мешке. Уже почистил, лови!
Он раздал три кожаных куртки, одну из них приберёг для себя. Эбердин вспомнил, как выглядели байкеры в то время, когда Фокстейлы были четырьмя костяшками крепкого бойцовского кулака сэра Лондона:
Дэй – чёрная куртка с молнией, клёпками на плечах и манжетами, украшенными пламенем.
Флэмер – оранжевая куртка с молнией, расписанная огненными сполохами, имевшая большой чёрный V-образный узор на спине.
Рэд Роу – чёрная куртка на пуговицах, с клёпками на плечах, багровым огнём на манжетах и воротнике, и узором выше лопаток, поменьше, чем у Кита.
Ричи – скорее, поп-артовский чёрный кожаный пиджак с бордовыми погонами и красными лентами, тянувшимися вдоль двух рядов стальных клёпок.
Кэмден вообще был интересной личностью – редкий пройдоха, сложно найти большего жулика, прекрасный специалист по вскрытию замков, особенно автомобильных.
Никто не верил, что Ричи купил свой шикарный Астон: жадность ни при чём, это дело принципа. Ещё он обожал обувать разного рода идиотов, делая это так тонко, что “тревога” не срабатывала. Настоящий джентльмен – умел швырнуть грязью и не запачкать.
– Извини, Майк. Для тебя ничего не нашлось.
– Кит, я же добропорядочный гражданин. Ну, как и ты, – оба не удержались от смеха.
– За Майка, отличного друга, настоящего Фокстейла в своём сердце!
Прозвучал телефонный звонок, Флэмер взял трубку, послушал, и передал её Рэду.
– Да, мистер Бофорт.
– Молодец, парень. Загляну к вам через десять минут.
Звук мотора за окном. Он вошёл, на этот раз в одном костюме, ступая аккуратно, чтобы не замарать дорогие туфли, остановился, оценивая парадную форму старой банды.
– Ого, слегка похоже на d;j; vu... Подойди ближе, Роу. Чисто сработал: я, спасибо добрым знакомым, забрал выигрыш из букмекерской конторы сразу же после матча.
– Но если возбудят уголовное дело о мошенничестве, результаты могут аннулировать, и тогда...
– Ты думаешь, я сделал ставку как Чарльз Бофорт? Не беспокойся о пустяках... Теперь, твоя доля...
Он извлёк пачку банкнот из внутреннего кармана, отсчитав двадцать бумажек по пятьдесят фунтов.
– Все довольны? – по выражению лица было ясно, что шкаф чисто из вежливости придал этой фразе форму вопроса.
– Да, довольны... вы собирались что-то рассказать, сэр...
– Тебе знакомо имя Уолтер Дэвенант?
– ... М-м, я, кажется, встречал его в Daily Telegraph или слышал по радио...
– Замечательно. Запомни, что это известный, уважаемый и влиятельный человек, а большего знать не надо. Мы партнёры, поэтому его поручения, часто исполняются моими людьми. И Фокстейлы снова в их числе, ясно, солнышко?
– Да, мистер Бофорт.
– Шикарно! Когда мне понадобятся твои услуги, я тебя найду.
Бофорт махнул рукой, попрощавшись с теми, кого не поприветствовал.
– Дьявол, в чём дело, Роу? – Дэй вопросительно уставился на рыжего парня.
– Фраза “мы партнёры” означает, что Чарли теперь лижет задницу какому-то известному дяде, и это явно стало прочной ступенькой в его карьерной лестнице. Он – просто мальчик на побегушках, которому выдаётся список необходимого, и, поскольку у него не хватает мозгов сбегать на рынок самому, жирдяй просит об этом нас, размазывая сопли по атласному галстуку с золотой булавкой.
– Да он, по-моему, не толстый, – заметил Майкл.
– Он был толстым, а подобной скотине это не прощается, даже если он станет размером с Твигги, – объяснил Кит.
– Послушал бы ты себя: да, мистер Бофорт, я о-о-очень доволен, мистер Бофорт, апорт, мистер Бофорт! – кривлялся Джоул.
– Если бы я его послал, через полчаса мы все бы уже валялись в канаве, закиданные опавшими листьями. Чарли – бывший боевик, родом из Портадауна, проведший юность в Белфасте, где люди взрываются при всяком удобном случае. Он воспитан террористами... И может убить за прокисшее молоко, поэтому я благодарен вам, что все вы сидели, заткнувшись.
– ... Я помню одного мужика с фамилией Дэвенант. Тоже байкер, как ни странно, ему около сорока, лет на пять старше вашего Бофорта. Ездил на... кажется, на Триумфе, забыл, какая модель. Типичный теддибой из пятидесятых, вроде Флэмера. Глаза у него были странные – глубокие, синие, как будто изнутри светились.
– Да, точно, теперь и я вспомнил... Триумф Тандербёрд, превосходный мотоцикл, ох, мальчишкой я бы всё отдал за то, чтобы прокатиться на таком, – мечтательно заметил Кит.
– Ну, ничего не изменилось, – вставил Ричи, – Слушай, Флэм, завтра я пригоню в гараж какие-нибудь колёса на случай непредвиденной работы. Будь паинькой, найди номера, несколько баллончиков с краской и кусок целлофановой плёнки, или хотя бы пару Sunday Times.
– Не проблема. Бармен, – он потряс пустой жестянкой, – ещё пива, пожалуйста...
... За три часа игры Роу превратил футбол в подобие сквоша: примерившись, он бил по воротам, целясь в верхнюю перекладину, мяч отскакивал от штанги, один раз касался земли, а затем удар снова гнал его к сетке. Максимум ему удавалось повторить серию девять раз. Для Редьярда эта игра была сродни кручению спичечного коробка между пальцами, способ абстрагироваться от действительности, дать подсознанию выговориться. Пробежка...
Его мать погибла во время бомбардировок в сорок первом, только малышу исполнился год. У родителей, мистера и миссис Киплинг, явно было чувство юмора, если они назвали сына Редьярдом. И чувство это у отца было столь велико, что он запросто отдал пятилетнего мальчика в приют, поручив его заботам государства. Удивительно, парень почти благодарил старика: контуженый одинокий ветеран, любивший приложиться к бутылке, стал бы ..еровым папашей, к счастью, у него самого хватило ума это понять, но не хватило желания измениться.
В приёмной семье Рэд был единственным ребёнком, пока, через три года после переезда в Шеффилд, на свет не появилась очаровашка Ребекка, а ещё через шесть – крошка Рудольф. Девочку между собой звали Беккой, чтобы как-то разрядить массовое вторжение “R” в инициалы подрастающего поколения.
Через два месяца запущенный хронический бронхит свалил мистера Роу, а после рак добрался до его жены, и Рэд, в компании сестры и брата, снова оказался в приюте. Однажды он услышал песню, сочинённую парнишкой по имени Лайэм, умевшим неплохо обращаться с гитарой, где были такие строки:
... Прошу, за кровь шипам не мсти,
И сжиться с болью не старайся;
Устал прощать – не обижайся,
Лишь стебель розы отпусти...
Рэду она запала в душу, став... девизом, что ли... Он рано пошёл на завод, рано заработал стружкой в глаз, нарушив технику безопасности, и, получив дырку от нуля в качестве компенсации за увечье, быстренько свалил оттуда. Он рано, слишком рано начал играть в футбол по ночам, в одиночестве, когда мог не носить эти дурацкие тёмные очки.
Всё же, парнишка стал надевать их постоянно, боясь ослепнуть от света фар проезжавших мимо автомобилей. Скопив кое-какую сумму на месте помощника механика, Роу оформил опекунство над детьми, и они уехали в Лондон. Как говорил один остряк:
– London is the only place where you can find a City inside of a Town...
Здесь он устроился в мастерскую к Эндрю Флемингу, став старшим братом для Кита тоже. Гауэр и Дэй орали в забегаловках, охваченные приступом Битломании, Кэмден сидел за кражу убитого Порше в одной из городских тюрем, Бекка стала настоящей хозяйкой в доме семейства Роу, Руди начал ходить в школу. Ночные игры канули в прошлое.
Потом пришёл толстяк Чарли с просто ужасной чёлкой и в дешёвом костюмчике, которому он изо всех сил пытался придать хоть какую-то респектабельность. Потом пришли наркотики... и Фокстейлы, спасибо изобретательности Флэмера. Гауэр отрастил патлы, купил Фольксваген, две тонны Мэри и кальян, Ричи, наконец-то, вышел, стал засматриваться на дорогие машины, беспрестанно повторяя “просто, как лифчик”, Бекка ещё подростком съехалась со студентом, Рэд отстранялся, уделяя всё меньше времени Руди, всё больше – шмали...
Клиника – совершенно пустая часть жизни, проведённая в попытках разглядеть солнце за бесконечными облаками депрессии и ломки. Долгая дорога домой. Она вернула его на футбольное поле, теперь он иногда играл с братом, иногда Дэй и Ричи набирали команду, устраивая весьма достойные матчи... Иногда просто один, по ночам...
– Привет, Бекки, мне из школы звонили, Руди не появлялся там со вчерашнего дня, он с тобой?
– Нет его тут, наверное, опять у друзей заночевал. Слушай, ищи сам, у меня с работой завал.
– ... Ладно, спасибо за помощь.
Роу пообедал в “Четэме”, рассказав про братишку. Майкл посмотрел бокал на свет, ответив:
– По-моему, я видел его сегодня. Он заходил в автобус недалеко отсюда.
– Вот жулик! Шарахается по городу вместо учёбы. Ну, я ему устрою... С ним никого не было?
– Вроде нет, обычные люди на остановке, никаких мальчишек.
Рэд, поблагодарил Эбердина, но насторожился. Проезжая по Майл-Энд-роуд, он сделал ещё один звонок Бекке, узнав номера телефонов друзей Руди.
Да, Берни Хадсон говорил с ним вчера утром, собирались в зоомагазин. И всё. Последним свидетелем был Майкл, но вспомнить маршрут автобуса он не смог.
Байкер подъехал к “Фокстроту”. За гаражной дверью ревел двигатель от Энфилда, закреплённый на стенде: механик разгонял его, следя за показаниями тахометра. После невероятного шума и повторной проверки оборотов, Кит впустил гостя, указав на мотоцикл неподалёку:
– Пришлось сделать навар на щеке коленвала, да вкладыши ещё изношены.
– OHV-шка? – мотнул головой Рэд в сторону стенда.
– Ага, там накрылся впускной клапан, охренительный зазор, только пока не смотрел камеру сгорания. Такое впечатление, что его изнасиловали: шкивы, золотники, втулки – всё какое-то затра..анное.
– Флэм, надо поговорить... Руди исчез.
– Кто?.. А, твой братец?.. Чёрт, ну, ты, наверное, уже обзвонил всё, что только можно...
Роу кивнул.
– Может, обратиться в полицию?
– Сбрендил? Тебе же Ричи сегодня пригонит краденый мотор. А если они докопаются до Бофорта? В лучшем случае нас опять прикроют, в худшем – ребята Чарли перевалят всех подряд.
– Э-э... А как насчёт какого-нибудь Шерлока?
– Увы, частные детективы на деле годятся только на то, чтобы через камеру с увеличителем выслеживать неверных богатых мужей, кувыркающихся с хорошенькими птичками. Мне придётся искать самому. Ты поможешь?
– Конечно, Рэд, мы все поможем... Идеи будут, с чего начнём?..
Взломщики встретились у выезда из автобусного парка в западном Челси. Роу прихватил с собой набор отмычек, которые ему любезно одолжил Кэмден после того, как он сам с помощью них любезно одолжил у кого-то симпатичную машинку.
– Есть новости?
– Глухо.
– Днём я приметил мальчишку, спускавшегося в метро на Whitechapel Road, но потом вспомнил, что вы – сводные братья, и Руди не рыжий.
– ... Тогда придётся обыскать их один за другим...
В депо они стали бродить под сводами крытого парка, лавируя среди массивных, круглоглазых, двухэтажных громадин, создававших впечатление чего-то нереального, как путешествие в Бробдингнег или сказка о бобовом стебле... или догонялки среди полок библиотеки приюта...
– Двигаемся зигзагом, стартуем отсюда, – Роу направил фонарик на номерной знак, – Смотри внимательно, заметишь хоть что-нибудь, окликни меня, я проверю наверху.
Рэд поднялся по ступенькам на второй этаж, Флэмер лучом света шарил по полу, стёклам, перилам, в проходе, прислушиваясь к шагам, изредка замирающим у него над головой.
– God... It’s like playing hide-and-seek...
Где-то в пятом автобусе у него случилось... даже не головокружение, скорее, искажение перспективы: мир стал непривычно размазанным, как в кривом зеркале, и впервые Кит испугался – а вдруг они действительно что-нибудь найдут? То, от чего уже нельзя будет отмахнуться.
Двенадцатый по счёту, второй этаж, четвёртый ряд от лестницы, с левой стороны, место у окна... на полу...
У Роу пересохло в горле, он опустился на корточки, чтобы протянуть руку, рассмотреть поближе: разноцветные мятные конфетки. Пять штук. Всего лишь леденцы, которые могут случайно выпасть из пакетика, если слишком резко его раскроишь... нет... нет, раскроешь, если раскроешь слишком резко. Просто леденцы... но Руди их очень любил.
Его передёрнуло, он стал искать дальше, пока они не обшарили сверху донизу весь автопарк. Больше ничего интересного, что могло бы иметь хоть какое-то отношение к пропавшему брату: потерянный пенни, скомканный билет, неразборчивая надпись на стекле, исцарапанная спинка сиденья, жвачка на поручне...
Парни пошли обратно в двенадцатый автобус, устроились на сиденьях второго этажа, около “леденцового” кресла.
– Странно видеть их такими: немыми, покинутыми, спящими; непривычно знать, что никто не зайдёт внутрь, а колёса не сдвинутся с места...
– Прекрати, у меня жуткое впечатление, словно ты говоришь совсем не про машины...
– Прости... Ok, что у нас есть?
Байкер достал из кармана конфетки, столь нелепые в его большой коричневой перчатке.
– Это ничего не доказывает, куча ребятишек обожает леденцы, жвачки и прочие сладости. Руди тут ни при чём.
– Да... но сказать наверняка я этого не могу, – взгляд Рэда ушёл вникуда, он был наполнен тревогой. Впервые со дня аварии на заводе Роу плохо видел в темноте...
“Фокстрот” молчал, что, в принципе, было ненормально. Дэй пришёл пешком, до такой степени ему надоел городской транспорт.
Все эти людишки с доброжелательно отсутствовавшими лицами ползли к окраинам Сити, чтобы показать свой кретинский галстук таким же придуркам-коллегам и, как следует, протереть на ..опе дырку стулом... грязные, заросшие за..ранцы из Пакистана и Бангладеш толпой вваливались на остановках в Whitechapel и Southwork, несли всякую тарабарщину, пялились на него огромными чёрными глазами... бродяги, пьяницы, вечно нищие работяги угрюмо вылезали из Bow... омерзительно благообразная старушка, ковыляющая по Camberwell, обязательно корячилась бы два часа, прежде чем усесться на место...
Дьявол! Как же хотелось ему надеть перчатки с железными набойками и всё это разнести к ..ерам собачьим!.. Кирпичные дома с высоченными трубами на крышах, древние каменные церкви, модные бутики, маленькие неприметные магазинчики, серый тротуар, грубые армейские ботинки, топающие среди посвиста разношенных кроссовок, цоканья каблуков, клацанья офисных туфель... к ..ерам собачьим!..
... Так вот, “Фокстрот” молчал. У забора, в куче ржавого хлама опёрся о доски остов рогатого Харли. Джоул открыл стеклышко фары, севшей давным-давно, извлёк оттуда ключик (фокусы Флэмера).
На заднем дворе под навесом припарковался земляничный MGA 1600 с откидным верхом и, поскольку погода стояла на удивление ясной – хотя, это, пожалуй, преувеличение, скорее, не было дождя – Кит превратил его в кабриолет.
– Jesus Chrysler! What a wonderful strawberry crap! Interesting, what was its previous colour?
Дэйтон опустился на одно колено, проведя пальцем по колёсной арке:
– Aha! Morning mister Black Jack!
Откопав шариковую ручку в ящике с документами Кита, на банку с краской он положил записку:
“Флэм, ты дурак.”
Затем Джоул осмотрел Ворона: хромированная труба уже была приварена, и второй кран присоединён к топливному баку, на столе лежал резиновый шланг с 2-мя насадками, который механик ещё не успел закрутить.
– Хм, тросик есть... а зажигалку поставил?..
Да, воспламенитель торчал на нижней части трубы, насос и предохранитель тоже имелись. Дэй постучал по бензобаку – звенит, значит пустой. Жаль, ему так хотелось опробовать новый мотор. В поисках канистры Джоул наткнулся на баллон огнетушителя, ударившись коленом. И тут напомнил о себе телефон, висевший на стене.
– ... Да.
– Кто это? Флеминг? Позови мне Рэда.
– Здесь Дэй, больше никого.
– А, это ты, Страшилка.
– Чего тебе, Бофорт?
– Для тебя “мистер Бофорт”, понял, недоносок? Будешь хамить, я тебя живо научу правилам хорошего тона.
– Да пошёл ты, жирдяй! Кончай выё..ываться, а то я засуну трубку тебе так глубоко, что придётся курить через ..опу. Я не Роу, на карачках ползать не стану. Говори, чего хотел, или проваливай.
Чарльз некоторое время молчал, совершенно ошарашенный таким обращением.
– Э... послушай-ка...
Он запнулся: голос был совсем не представительный. Издав короткий смешок, здоровяк изо всех сил попытался вернуть свой небрежный тон.
– Знаешь что... ты мне нравишься, парень. Дело в следующем: мой босс это человек, ценящий искусство во всех его проявлениях (впервые он назвал Дэвенанта боссом при такой мелюзге, как Дэй). Современное, в том числе. Нужно съездить в Гринвич, по адресу, запиши...
Дэй ушёл обратно за ручкой, Чарли сделал пару глубоких вдохов, сунув трубку в рот.
– Там стоит частный дом из кирпича, послевоенной застройки, под номером 116 ”a”, дверь будет открыта, подвал тоже. Ты должен забрать картину Уорхола размером три фута на три с половиной, упакованную в тёмно-синюю обёрточную бумагу. Думаю, не промахнёшься. Привези её сюда, в Лондон, North Camden Town...
Джоул нацарапал несколько цифр на бумажке.
– Работа несложная, без лишнего шума; справишься – получишь пару соверенов; только не одевайся в горящие штаны, как придурок.
Бофорт повесил трубку, Дэй покрутил наборный диск, вызвонив Ричи.
– Не знаешь, где Флэмер?
– Кит? Наверное, день благодарения отмечает. Ну, это праздник в честь первых английских колонистов, в числе которых был Кит. Они подают к столу жареного стаффордширского дубоноса и хвалят американских индейцев почём зря...
– Точно, теперь понятно, почему в честь тебя назвали целый район; слушай, скажи ему, что звонил Бофорт, и я возьму у Флеминга новый MG, идёт?
– Alright flower; now hope it’ll be your lucky Day.
... Парень заглянул под капот – рядный четырёхцилиндровый двигатель, небольшого объёма – симпатичный двухместный родстер. Джоул забрался на сиденье, и, включив рычаг на первую передачу, осторожно вывел автомобиль из узкого проезда во двор...
Страшилка дожёвывал шоколадное пирожное, одновременно управляя машиной и отыскивая по карте кратчайшую дорогу в пригороды.
Проезжая через South Westminster, он салютовал чугунному старикашке с палкой, ковылявшему к тринадцатитонному супербудильнику. Бен и Винни – братья близнецы, олицетворение британского маразма... из скучного правительственного здания с обрамлённым колоннами портиком, вышел мужчина, смахивавший на Чемберлена, одетый в деловой костюм, с кейсом в руке и зонтом-тростью под мышкой. Он открыл заднюю дверцу чёрного лимузина Rolls-Royse, бесшумно исчезнув внутри. Видимо, последний из членов Пиквикского клуба.
Дэйтон покрутил слегка заедавший рычаг переключения скоростей; серию MGA не выпускали уже 7 лет, при мощности 80 л. с. мотор мог разогнаться примерно до сотни – не много, конечно, но вполне сойдёт.
Регулировщик в до неприличия начищенной каске следил за движением на перекрёстке с необычайным вниманием, напоминая кровяную гончую во время охоты. Заросшие юноши в клёшеных джинсах, девушки в платьях, похожих на нечто среднее между ковром и занавеской, шли через проезжую часть, громко смеясь и подтрунивая друг над другом.
Осенней листвой шелестел ветер, по бордюрам вышагивали переполненные чувством собственного достоинства голуби... вдруг они испуганно поднялись в воздух: на красном светофоре, рядом с Дэем, затормозил автомобиль, запомнившийся ему навсегда.
Олдсмобил Торонадо шестьдесят шестого года. Грязного, пурпурно-чёрного цвета. Это была машина со шрамом – не царапиной, а именно огромным шрамом, идущим от капота к правому колесу – сквозь трещину виднелось шасси и передняя ось. Как будто сделанный пожарным топором...
Уродливый опасный зверь, вспоровший мирное утро, он был похож на каракатицу, брошенную в тарелку с овсянкой, выпускающую сгустки чернил, стекающих по краям скатерти, таращившую огромные ужасные глаза, безобразно живую.
Окна закрывали перфорированные жестяные пластины – сквозь дырочки, наверняка, всё выглядело очень резким изнутри, но понять, кто сидел за рулём, не удавалось. Джоулу на секунду показалось, что он уловил едва заметный звук со стороны заднего бампера Торонадо. Звук... больше похожий на скрип тормозов... или... всхлип? Как только светофор замигал, “Спрут” рванул с места, завернув налево.
На автомагистрали земляничный MG искал выезд к трассе направления “Гринвич”. Дэй думал о странном Олдсмобиле... он всегда предпочитал байки, но где-то в глубине, неожиданно признался себе, что хотел бы находиться там, на водительском сиденье...
Мотоцикл это дикий жеребец, которого должен укротить наездник, но машина... скорее, маленький дом, пространство, внутри которого человек остаётся наедине с... тут его пробил озноб. Джоул представил себе, каково это: остаться наедине с Тем, кто был за рулём? Что ж, в крайнем случае, можно купить подержанный Торонадо, перекрасить в траурный цвет и разнести ему морду топором. Дэй усмехнулся, вспомнив о другом шраме – уже на человеческом лице...
В пригороде, немного поколесив по ответвлениям сонных улочек, Джоул довольно быстро обнаружил нужное здание.
Вполне типично для предместий Лондона: трёхэтажные братья близнецы с покатыми шапками крыш, кофейные кирпичные стены, белые рамы, чёрные ставни, белые портики с парадными дверьми, свежевыстриженные кусты и газон, дорожки перед входом, выложенные коричневой плиткой.
Он сбросил скорость, проверил номер – ближнее по ходу строение. Дэй повернул ручку – замок действительно открыт. Вошёл. В холле его ждала тишина, Страшилка спустился в подвал. Шум электрогенератора наполнял комнату, уставленную также всяческой ерундой, типа сломанной вешалки, сломанного велосипеда, сломанных стульев и, конечно же, сломанной психики у того, кто осмелится всё это перечислять.
Около старого обшарпанного чемодана был прислонён тёмно-синий предмет подходящих размеров. Сначала Дэй просто хотел взять его и отнести в машину, но затем что-то побудило Джоула снять обёртку. Ожидая увидеть очередное бредовое творение Энди, вроде Джорджа Байрона с синим лицом, красными патлами и жёлтыми навыкате глазами, парень буквально остолбенел.
Это был точно не поп-арт. С поверхности даже не полотна, а плотного картона, из воды, ему навстречу поднималась девушка, чей взор сковывал тело, не давал возможности опомниться; глядя на неё, Дэй просто терял себя. Картина была выполнена в чёрно-белой технике, скорее всего, тушью.
Чарующий кошмар – она не носила купальника, прикрывая наготу огромными щупальцами агатовых волос, извивавшихся безумными клубками, воплощавшими собой необъяснимую паутину бесконечных переплетений, в глубине которых просвечивали тянущиеся к белому небу руки, глаза, переполненные ужасом, разинутые в беззвучном крике рты. Гигантские чёрные удавы топили и душили своих несчастных жертв лишь в нескольких футах от берега, но лицо девушки оставалось спокойным и загадочным, а в её фигуре абсолютно не чувствовалось напряжения. Она опустошала мир, совершенно не волнуясь о происходящем... даже не так... мир просто стирался за ней.
Дэй присел на колени, стараясь разглядеть более мелкие детали. Пейзаж конца прошлого века. На заднем плане – парус какой-то яхты, женские фигуры в закрытых купальных платьях, полотенце в полоску, зонтики на дальнем пляже, чайки, ракушки, молодые люди, устроившие соревнование по плаванию, вёсельная лодка, прогулочный ялик с двумя пассажирами на борту...
Невероятно: чернота её щупалец-волос была сделана не множеством беспорядочных штрихов, и не одним сплошным мазком, а поразительной, геометрически идеально выверенной паутиной, будто образующей миллионы ячеек, чьё бесчисленное количество создавало непролазный мрак.
На подобный чертёж опытный инженер потратил бы год непрерывной работы. Джоул прошептал всего одно слово:
– Медуза...
Он попытался вспомнить, где встречал похожий стиль: да, да, ещё в детстве, на полке стояла потрёпанная книга в кожаном переплёте – “Саломея” Оскара Уайльда. Но кто был автором иллюстраций? С трудом оторвавшись от лица девушки, Дэй вынес картину из дома, забыв даже обернуть её тканью, поставил на пассажирское сиденье, пристегнув ремнём. Он взглянул наверх и отшатнулся – небо обрело молочно-белый оттенок, как на портрете.
Неужели, заворожённый Медузой, Джоул слышал гул генератора в течение нескольких часов... Выезжая на автостраду обратно к Лондону, он раскладывал по порядку обрывки вчерашнего сна, скомканные пробуждённым сознанием.
– Шон. Точно. Его зовут Шон... но, я не помню её имени... На “D”... Диана, Долли... почему что-то мужское?.. газонокосилка из соседнего двора...
Дэй шарил по дороге отрешённым взглядом:
– ???
Земляничный MG обогнал Мини-Купер и безобразно необъятный универсал – мальчишка на заднем сиденье Форда с интересом уставился на голую нарисованную тётю рядом с патлатым шофёром, одетым в чёрную кожаную куртку.
– Дуглас... Доббин... чёртова косилка. У миссис Кавендиш лужайку подстригает этот пацан, кажется, Дэнни... Даниэла! Водитель обращался к ней “Даниэла”.
Джоул не мог управлять телами, пока спал – будто пришёл на вечерний сеанс в кинотеатр. Первая серия была снята глазами спутницы молодого человека со шрамом, вторая – его собственными.
– ... Так... они остановились неподалёку от заправки, на обочине, Шон достал канистру и залил бензобак, осмотрел автомобиль... – это было шикарное спортивное купе модели 300 SL от Mercedes, элегантного серебристого оттенка, с шестицилиндровым двигателем, кузовом из алюминия и дверьми типа “крыло чайки”, легенда гонок пятидесятых – мысли роились в голове обезумевшими шершнями, заполонившими чужое гнездо, яростно бились о стены жилища, пожирая перепуганных насекомых...
Нет, не подходит... Шрам наполнил канистру на заправке, и топливный бак тоже... он собирался сжечь машину... Шон просто не успел: внезапный ливень отвесил парню хлёсткую пощёчину. Его душила злоба, взор потемнел от бешенства; лицо оставалось безразличным, но Даниэла могла разглядеть то застывшее выражение, спрятанное под непроницаемыми дымчатыми линзами.
Секунда полной тишины, когда дождь нетерпеливо барабанил пальцами по ветровому стеклу... секунда. Стопа вбила педаль газа в пол...
... Они познакомились в зале дорогого автомагазина, это была любовь с первого взгляда – он протаранил стекло выставочного павильона на своём MG, сел в её салон и укатил прочь...
Уолтер Дэвенант был чужд показной роскоши. Главный офис его компании располагался в Сити, как и приличествует поступать всем достопочтенным офисам Лондона; дом его уже лет десять с успехом обживал юго-западный Camberwell, что, опять же, лишало сотрудников малейшего повода для каких-либо придирок, и вообще, выглядело непристойно: любой жалкий клерк или курьер должен иметь узаконенное Её Величеством вместе с обеими Палатами право тыкать носом своего начальника в горку нафаршированных бриллиантами устриц, и приговаривать:
– Ай-ай-ай! Ну, как же вам не стыдно, мистер Смит!
Хитрый злодей отобрал у работников эту близкую всем, невинную радость, коварно не позволяя себе лишнего. Уолтер снял галстук, приготовившись к полуденному бритью, затем его ждал перерыв на совещания между бритьём вечерним, далее – лёгкий ужин с парой финансистов, спокойный сон и, в который раз, новая утренняя встреча со станком. Будучи от рождения пресвитерианином, он слишком хорошо понимал, что такое намаз.
Сквозь зеркало, окунувшись в мерцающую глубину своих усталых глаз, мужчина вздохнул, отложив помазок и пену на полку шкафчика, взял телефонную трубку, опустился в кресло. У него был тяжёлый красивый голос:
– Здравствуй, Чарльз.
– Good morning mister Davenant. Sir, I’m all ears.
– Послушай, Чарльз, только что мне позвонил старый знакомый, Руперт Беверидж. Он сообщил весьма любопытные новости, будто час назад в окно автосалона, принадлежащего Джошуа Ловетту, вошёл молодой человек, представившийся никак, облюбовавший Тойоту-2000 GT эбонитовой расцветки и так же молча удалившийся в неизвестном направлении. Примечательно, что администратор обнаружил на пассажирском сиденье земляничного MGA, разбившего стекло павильона, необычное полотно размером три на три с половиной фута, которое было продано Ловеттом, собственно, мистеру Бевериджу в кратчайшие сроки за полторы тысячи фунтов. Теперь оно украшает один из коридоров загородного коттеджа этого достопочтенного джентльмена... Ничего тебе не напоминает?
– ... Я улажу всё в самое ближайшее время, мистер Дэвенант, – слова Бофорта звучали не громче пара, выходящего из канализационной решётки.
– Завтра картина должна висеть в моём кабинете.
Уолтер положил трубку, вернувшись к бритвенным принадлежностям.
Рэд прикрутил к Ворону шланг, пощёлкал рычажком на рукоятке – теперь можно было залить бензин и выпустить нового Фокстейла на дорогу. Череда звонков не прекращалась, эстафета перешла к аппарату в мастерской, где они с Китом завершали работу над байком Дэя.
– Алло. Ремонт мотоциклов.
– Где этот су..ий вы..лядок?!! Я его на куски порву!! – взревел Бофорт.
– О чём вы говорите, мист...
– Заткнись, урод очкастый! Твой дружок-ублюдок провалил работу, которую я ему поручил!!
– Какую ещё работу? Мы не разговаривали с прошлого вечера...
– А мне на..рать!!! Через пять минут этот безмозглый кусок дерьма должен быть в Фокстроте, и пусть молится, чтобы я сразу же не разнёс ему башку!
Пока ребята пытались отыскать Дэя дома или у Майка, Лотус на всех оборотах мчался к мастерской. Бофорт, без пиджака и галстука, в сорочке и брюках на подтяжках, со свинцовым кастетом и перекошенным от радости лицом, чуть не выбил гаражную дверь, схватив Рэда за воротник куртки:
– Ну, где чёртов упырь?!
– Пока не появлялся, сэр, что, в конце концов, случилось?
Чарльз чуть притянул к себе Роу, потом швырнул о стену и заехал ему кулаком по почкам, после чего переключился на Флэмера – уже награждённый синяками в последней драке за Тоттенхэм, Кит ловко увернулся от кастета, и здоровяк промял бензобак Энфилда, стоявшего на починке.
– Oi, oi, oi! Easy, pal… Christ, man, you’re just barmy on the crumpet! We have no idea where Joule is. Stop it or you’ll send the poor boy to kingdom come!
Шкаф тяжело дышал, потирая кулаки... затем убрал зубодробилку в карман. Перевернув скорчившегося на полу Рэда носком туфли, он достал блокнот, какими обычно пользуются дорожные инспекторы:
– Земляничный MGA с номером “2056 PT” – знакомые колёса?
Механик выглянул в окно, увидев пустоту на месте, где с утра был автомобиль.
– Да, это наша машина, сэр, неужели она попала в полицейский рапорт?
– Неужели?! В самом деле, неужели!! Твой поганец прокатил Уолтера всего лишь на пару сотен тысяч фунтов! Картина Бердсли, которую он обещал привезти из дома в пригороде, осталась в том проклятом MG, и теперь она попала в руки Бевериджа. Да лучше бы медяки забрали её к себе в Скотланд Ярд!
Бофорт спрятал блокнот, вытерев пот со лба шёлковым платком с ажурной монограммой “C. B.”
– Руперт Беверидж – богатый назойливый комок нафталина, который обожает ставить палки в колёса Дэвенанту, вместо того, чтобы давно уже сдохнуть. Полотно теперь висит в его коттедже, это чёрно-белый, размером три на три с половиной фута, портрет голой длинноволосой брюнетки, за ним придётся ехать, конечно же, в Мэйденхэд. У тебя есть один шанс всё исправить, а Страшилка пусть заказывает себе гроб...
Рэд собрал пятерых друзей в своей квартире – выдвинув стол на середину комнаты, он принёс все предметы, хотя бы отдалённо напоминавшие стулья, чтобы усадить присутствовавших.
– А пиво будет? – спросил Флэмер.
– Пива вы не заслужили: ты – он указал в сторону Джоула – потому что потерял картину, ты – Рэд перевёл палец на Майкла – потому что не предупредил меня о звонке Бофорта, ты – парень кивнул в направлении, где сидел Ричи – потому что ты – сволочь, а ты, Кит, извини, просто спиртного нет. В наказание все вы будете пить чай... с джемом и крекерами... примите это как истинные англичане. Итак, что нам делать?.. Нет, сначала ответь мне, Дэй, какого хрена ты натворил?
– Прости, что вмешиваюсь, Рэд, но я его понимаю: ты бы видел эту Тойоту! Без подготовки разбить витрину и угнать ТАКИЕ колёса – это круто; “flame jacking”, как сказал бы Кит. Кстати, Джоул покатал меня по городу и, признаюсь, я с трудом удержался от того, чтобы не выбросить его на трассу и забрать красавицу себе. Только представь: роскошное спортивное аэродинамической формы купе, чёрное, как мысли Сатаны, шестицилиндровый движок, шикарные колёса с блестящими спицами, мощность – сто пятьдесят лошадей при шести тысячах шестистах оборотах в минуту, Дэй выжал из неё сто тридцать пять миль в час на прямом участке, но если...
– Так, всё понятно, у нас двое сумасшедших. Где мотор, Дэй?
– У Майка, в сверхсекретном шпионском гараже. Я обещал, что дам ему ключи, погонять. Кэмден меня выгораживал, поэтому он второй на очереди, а ты можешь стать третьим, если перестанешь злиться... Вообще, не вижу здесь проблемы – залезем ночью к деду в дом, скрутим охрану, заберём девку, испишем стены ругательствами и смоемся...
– Гениально, только не пойдёт, – Роу почесал макушку, наполняя чашки из окутанного клубами пара фарфорового чайника. Подарок на день рождения, когда они с Беккой и Руди ещё жили вместе, – Если Дэвенант это чёрт с волосатой лапой, то Беверидж – просто Дредноут с тремя десятками орудий. Я читал в “Times” – он будет баллотироваться на пост лорд-мэра Лондона. Если старик узнает, что в деле замешаны Фокстейлы, а благодаря Дэю и краденому MG, это вполне возможно, он растопчет нас при первом же удобном случае... Как стащить портрет и не разозлить его?
– Отправь ему яблочный пирог: моя мама их прекрасно готовит, – предложил Майкл.
– Ну, или можно подменить картину... – мимоходом пробормотал Джоул, лениво помешивая сахар в Липтоне.
– ... А парень ещё на что-то годен! – подбодрил его Рэд.
– Я “на что-то” годен? Я привёз девку из Гринвича и спёр обалденную машину, а ты проспал новое задание жирдяя, получил по почкам и, главное, не купил пиво. Стоит усомниться в ТВОЕЙ годности.
– Ты, урод, потерял полотно ценой в двести тысяч фунтов! – двое за столом захлебнулись, а Кэмден чуть не подавился ложкой джема, – Можно было её захватить?
– Было бы можно, захватил... и, кстати, это не полотно, а кусок картона.
– А, не важно... в общем, план следующий – Роу опустился на стул, закурил, – Дэй, ты один видел картину. Бофорт сказал, что она написана каким-то Берси или Бердси...
– Дьявол! Именно Бердсли, никак не мог вспомнить фамилию.
– Хорошо, если дед, на самом деле, такой древний, каким его описывал Чарли, то разницы между оригиналом и подделкой он, по слепошарости, не заметит, – Рэд порылся в кармане джинсов, выудив оттуда маленькую записную книжку с карандашиком, воткнутым в переплёт, – два набора цифр: первый – адрес Перси Веллингтона, это модный фотограф, мой должник, у него своя студия в South Chelsea, там ты можешь найти цыпочек на любой вкус; второй – мастерская Алберта Хьюза в Northeast Bow, настоящая дыра, но я видел его работу, если парень ещё не заширялся, он сделает всё, как надо. Я вызвоню Липса, встретишься с ним, а потом заплатишь художнику травкой. Как только портрет будет закончен, вези его в Мэйденхэд. Рич, ты точно поедешь с нами, может понадобиться вскрывать замки, к тому же, тащить дорогую вещь, привязанную к кофру мотоцикла, не лучший вариант. А значит, берёшь Астон.
Роу потушил сигарету в чашке, снял очки, начав массировать переносицу.
– Listen, Camden boy. By the time you reach Maidenhead this jam jar should be filled with ants, bugs or some other crawling shit. Here’s the rubbish, so go & check several pet shops on your way.
Он снова спрятал глаза от солнечного света за тёмными стёклами.
– Теперь Кит, чешешь туда раньше всех, узнаёшь, где можно раздобыть фургон дезинсекторов и всё их оборудование. Вот ещё немного, – две бофортовских банкноты по пятьдесят фунтов перекочевали в ладонь Флэмера, – Подкупи или дай в зубы, мне без разницы, но к вечеру фургон, баллоны с распылителями и противогазы должны быть в нашем распоряжении. От Лондона до туда около сорока миль, я буду чуть позже... Майк, с тебя яблочный пирог и внятный рассказ о том, как мы гуляли в Четэм пабе, нажирались, как псины, били кружки, бутылки и ты смог выставить нас только под утро.
– Подожди-ка, а ты что будешь делать, му..ак? – вмешался Джоул в тщательно построенный план.
– Куплю ящик эля, поеду на футбольное поле и буду до трёх часов ночи пинать мяч, представляя, что это твоя башка. А теперь, валите все отсюда, Шляпник устал, чаепитие закончено.
Дэй нарезал круги на асфальте, пока не почувствовал запах жжёной резины: сверкающий шлейф от Ворона поджаривал переднее колесо. Он был весел, как ребёнок, гонялся за собственным хвостом, и его дурачества превращали танец мотоцикла в потрясающе красивое огненное кольцо.
Руки Дафны обнимали талию Дэйтона, она непроизвольно прижималась к тощей спине, обтянутой чёрной глянцевитой кожей.
Они остановились, поменялись местами, девушка сжала рукоятки на рогах руля, парень, накрыл их своими ладонями в перчатках с металлическими костяшками:
– Посмотри: здесь установлен небольшой рычажок, работающий, как курок – взведи его, и в следующий раз, когда ты нажмёшь на газ, из выхлопной трубы забъёт пламя; отпустив, ты прекратишь подачу топлива, и, чтобы повилять хвостом, нужно будет снова поднять курок: если гнать по трассе, постоянно сжимая рукоятку, можно за пару минут выжечь весь бензобак. Попробуй...
Дафна взвела курок маленьким пальчиком, нажала на газ – бензиновая комета пронеслась по улицам Лондона, увлекая за собой вдаль двух очень странных людей, которые были всецело охвачены предчувствием чего-то невероятно важного... для них обоих.
Как будто ключик открыл шкатулку, а шкатулка открыла ключик...
Получив, наконец, байк в полное своё распоряжение, Дэйтон, естественно, не послушался Рэда, и решил заново обкатать мотор. Проезжая перекрёсток в South Westminster, где утром он имел счастье видеть изрубленный Олдсмобил, Страшилка внезапно ощутил мощнейший удар током, какой порою получают гитаристы из-за неисправности проводки: причиной тому была девушка, стоявшая у светофора.
Одетая в лёгкое пальто, изящные сапожки, туманный взор и приветливую улыбку, на поводке она держала красивого шотландского сеттера, настроенного радушно, и, по виду, интеллектом даже несколько превосходившего свою хозяйку. Он понял, что выбирать прелестные бутоны из богатого цветника Перси Веллингтона уже не имело смысла – это была Медуза.
Не теряя времени, Джоул помахал огненным хвостом перед обомлевшими горожанами, поравнявшись с прекрасной незнакомкой. Сеттер был явно в шоке.
– Привет, крошка, я Дэй, а это мой Ворон.
– Привет, дылда, я Дафна, а это мой Ливард.
– Очаровательный пёс, такая густая волнистая антрацитовая шерсть...
– О, благодарю, он ценит комплименты, – брюнетка бросила взгляд на собаку, внимательно изучавшую переливы и косые блики света на хромированной полировке деталей мотоцикла.
– Не огорчайся, ты, кстати, тоже ничего.
Светофор перемигнул, поток людей двинулся по линиям, а байкер поехал за Медузой вслед. Она не прибавила темп, и улыбка пряталась в уголках её губ, что уже могло служить приглашением к дальнейшему разговору. Дэй заглушил мотор, продолжив прогулку рядом с ней.
– Может, закурить?
– Да, спасибо.
– Я слышал, по валлийскому поверью, в умелых женских губах сигарета зажигается без спичек.
– Зависит от прочности сигареты.
– Хочешь прокатиться на моём красавце?
Девушка сделала вид, что задумалась:
– ... Почему нет? Вот только отведу домой Ливарда и переоденусь.
– Идёт, встретимся здесь же минут через двадцать.
Джоул позвонил Рэду из будки, узнал, где находился Гауэр, купил у него пять унций Мэри, после чего вернулся в южный Вестминстер.
По дороге Страшилка посвятил её в историю с портретом и предложил на одну ночь войти в роль натурщицы, на что девушка охотно согласилась. Решив, что наглядный образец модерна явно не помешает, молодые люди посетили Библиотеку Британского Музея, попросив “Саломею” Оскара Уайльда с иллюстрациями Бердсли, но библиотекарша – миссис Эркрайт – пожилая дама, во всём придерживавшаяся строгих правил, глянув на них сквозь стёкла очков, подумала, что хулиганы собираются наделать косяков из книжных страниц, и наотрез отказалась выдавать на руки ценный экземпляр. Зато у родителей одной из подружек Дафны нашёлся томик “Лисистраты”, годами собиравший пыль на верхней полке стенного шкафа и, как водится, придававший солидность вышеупомянутому семейству.
Окна старого ломбарда на первом этаже были заколочены досками. Куски выдолбленного почерневшего кирпича свидетельствовали о пожаре, произошедшем около месяца тому назад, из стены над дверью торчал металлический шест, на котором раньше болталась вывеска.
Дэй ступил на тротуар, подал руку девушке, затем пристегнул Ворона цепью к дорожному знаку, и ребята исчезли в подъезде. Алберт Хьюз оказался похожим на плешивую цаплю торчком, запачканным в одетый красками фартук с глазами, топившими дымчатого фламинго в бокале декаданса.
Джоул объяснил, что необходимо Рэду, продемонстрировал траву, затем снял куртку, накрыв ею продавленный диван без спинки, раздел Медузу, нежно, и усадил её ненадолго, а мастер предложил девушке бокал абсента в качестве компенсации за неудобства. Хьюз быстренько вырвал пучок страниц из “Лисистраты”, пришпилив их булавками к холсту на мольберте.
– Ты что-нибудь знаешь об этом художнике, – байкер обратился к дрищу в фартуке.
– Бердсли был рисовальщиком, а не художником, Дэй, он пользовался не холстом с красками, а тушью и гравировальными досками. Я поищу в ящике, только боюсь, она уже затвердела... постой, у меня же было несколько плиток, – он стал копаться среди огромной кучи вонючего хлама в левом углу комнаты, Дэй осмотрел скромную галерею работ Алберта: в основном, сюрреалистическая мазня, хотя в технике ему было не отказать, – Говоришь, портрет написан на картоне?
– Да, по сюжету, вроде бы, что-то авангардистское, из девятьсот десятых...
– Дэй, Обри Бердсли умер в девяносто восьмом.
– А-а... ну, значит, я не так хорош в истории.
Поскольку Страшилка таращился на картину в подвале около двух часов, ему не составило особого труда воспроизвести позу Медузы в мелких подробностях, используя Дафну как марионетку. Художник набросал эскиз карандашом, затем начал накладывать обомшелого вида рейсфедером аккуратные линии на кусок ватмана.
Джоул сидел позади него на стуле, повёрнутом спинкой вперёд, попеременно оглядывая натурщицу и будущее полотно. Она словно была Медузой наоборот – если девушка, на старом портрете, стирала всё за собой, то Дафна будто сеяла опустошение перед своим взором. В ней жило что-то необъяснимое, и оттого ещё более пугающее.
Потягивая абсент из бокала, он ощущал давление скользкой верёвки под ногами, по которой его сознание старалось перебраться через бездну, где больше не существовало “завтра” и “вчера”. Казалось, именно тогда он начал понимать молодого человека со шрамом, вводившего в повороты на огромной скорости спортивный Мерседес...
Альберт водил рейсфедером, накладывая тени у носа и подбородка, изредка косил флегматичные красные глаза на пришпиленную рядом Лисистрату и требовал Джоула скрутить ему косяк.
– Разбежался. Никакой дури, пока не закончишь: моллюски на ржавых колёсиках тут не нужны.
К тому времени, как портрет был готов, Дафна присоединилась к ним, вместо джинсов закутавшись в куртку Дэя и сев ему на колени.
Страшилка начал описывать щупальца волос, руки утопленников, яхты и чаек, купальщиков с заднего плана. Он, конечно же, не заставлял мастера штриховать черноту локонов настолько скрупулёзно, как это сделал Обри Бердсли более полувека назад.
– Нет, нет, подожди, здесь две маленькие чайки, в левом углу, рядом с парнем, который плывёт кролем, а с другой стороны, одна большая и ещё штук пять вдалеке, каждая размером с точку.
– Знаешь, мне очень сложно рисовать по твоей памяти, – съязвил Хьюз.
Дэй чувствовал, как Дафна обнимала его плечи, он прижал её ближе к себе, вдруг осознав, что они всегда были рядом, точно брат и сестра, даже в разлуке не теряющие друг с другом связь. Это нельзя описать словами или затолкать в теорему... но можно пережить.
Когда улицы окутало вязкой мглой, молодые люди вышли из мастерской под слабое мерцанье фонаря. Джоул привязал новый портрет, завёрнутый в чехол цвета гудрона, у кофра BMW; пока пара колесила по ночному Лондону, стремясь как можно быстрее убраться из Боу, девушка делала байкеру массаж трапециевидных мышц, опустив чуть-чуть воротник.
– Могу я составить тебе компанию?
– Не знаю, солнышко, во-первых, туда чесать миль сорок, во-вторых, если сильно припечёт, есть риск не вернуться домой, так что лучше проведай Ливарда, а завтра утром, если дело выгорит, я тебя подберу часов в одиннадцать на том же перекрёстке и познакомлю с остальными Фокстейлами. Спокойной ночи, крошка.
– Удачи, дылда, – бледное улыбающееся лицо Медузы обернулось тьмой.
Пока Страшилка развлекался мазнёй, его подельники втроём крались на псарни Бевериджа: оказавшись в городе, Кит первым делом обзавёлся телефонным справочником, где откопал номер дезинсекторов. За тридцать фунтов и угрозу быть побитыми стальной трубой, ребята согласились уступить фургон и распылители парню с фингалом на одну ночь.
Тем временем за витринами “Your Best Friends” Ричи объяснял продавцу, что тому следовало бы подавиться своими птичками и щеночками – ему нужны жуки! Узнав адреса, Кэмден забегал по зоомагазинам, скупая муравьёв, пауков и многоножек, он даже заскочил в притон к Саламу, что в Whitechapel, и с помощью нехитрой ловушки с объедками на липучке, насобирал штук двадцать превосходных английских тараканов.
Для разборок с муравьиной фермой медвежатник привлёк Липса: тот забил косячок, размял кухонной скалкой муравейник и стал сквозь воронку пересыпать его через чайное ситечко в помойное ведро, периодически вылавливая оттуда насекомых и кидая их в банку из-под джема.
Тут же возникла проблема – сладостей внутри оказалось недостаточно, и наглые пауки с многоножками стали пожирать несчастных муравьёв, а, в таком случае, по прибытии в Мэйденхэд Ричард имел бы при себе ёмкость, в которой сыто отрыгивали бы всего три-четыре жирных жучары!
В качестве гуманитарной помощи слабой мелкоте, Гауэр, открыто выступавший за мир во всём мире, пожертвовал три кубика сахара и половинку бисквита, которые тут же были засунуты в стрекочущий микродурдом.
Около двух часов ночи все участники квартета, одетые в комбинезоны и с противогазами, поднятыми на макушки, сидели в кустах небольшой парковой аллеи, тянувшейся к загородному дому Бевериджа. Охранник, а их там находилось около пяти человек, периодически осуществлял осмотр всех помещений, включая, естественно, в комнатах свет, и, благодаря полевому биноклю Роу, Фокстейлы узнали, где конкретно размещалось полотно. Рэд и Ричи осторожно прокрались к задней двери, взломщик раскрыл футляр с отмычками:
– Alright, sunshine. Now you’ll be me ears & eyes…
Обесчестив замочную скважину, Кэмден, крадучись, миновал коридор и слишком невнимательного охранника, а затем откупорил банку джема, выпустив полчища раздражённых, по паркету цокающих и хелицерами клацающих тварей.
Минут пятнадцать Фокстейлы тихо ждали, пока повсюду не включатся лампы, после чего, ещё немного подождав, они забрались в фургончик Флэмера, подъехав к парадному крыльцу. Им открыл мужчина с озадаченным лицом:
– Доброй ночи, сэр, вызов дезинсекторов...
– Не помню, чтобы мы куда-нибудь...
– Слушай, приятель, не знаю, кто там позвонил, есть у вас тараканы, или нет?
– Да, чёрт побери, целое нашествие, не пойму, откуда они взяться могли?
– Наверное, кто-то травил их поблизости, поэтому они перебежали к соседям... Ну, что, где проблема?
Охранник повёл их в коридор с портретом: повсюду бегали жуки, заботливо выращенные Кэмденом. В одном из маленьких кабинетов, скорее всего, в курительной комнате, Ричи заметил странное существо, поначалу даже напугавшее его: в мягком кресле сидел огромных размеров человек, абсолютно лысый и ужасно похожий на сказочного людоеда.
Создавалось впечатление, что, читая газету, он просто притворяется, а под ковром у него спрятаны остатки недожёванного трупа. Верзила внимательно оглядел дезинсекторов, после чего вернулся к новостям. Одно было ясно – Кэмден больше никогда не стал бы лазить по замкам на облаках.
Роу смотрел на картину, прямо в её глаза, но не ощущал того раболепия, с каким Джоул стоял на коленях перед ней. Скорее, смирение... да, Бофорт мог наорать на него или дать волю кулакам, да, Рэд никогда не позволил бы себе того, что делал Дэй, но Дэй и не заботился о Руди и Бекке... да, Роу не был похож на гомонящего дебила, что стоит во главе толпы и вышибает стены грубостью, но он был настоящим лидером, а это, прежде всего, тот, кто помнит о идущих рядом, не пользуясь ближними для достижения целей.
Он знал, что пастух должен вернуть телят в загон, а не просто увести на луг...
Когда люди Бевериджа покинули здание, Страшилка вытащил картину из тонкой чёрной рамы, вставив в неё свежую работу Хьюза.
Бердсли был укутан в матерчатый чехол, а потом Фоксы честно и добросовестно опрыскали отравой все закоулки, куда только могли заползти адские творения Кэмдена.
Рассчитавшись по квитанциям, байкеры быстренько смылись оттуда, возвратив экипировку настоящим дезинсекторам. Роу приказал Киту и Дэю сопровождать Ричи:
– Прощай, Мэйденхэд, и здравствуй, Лондон! Я хочу, чтобы вы держались за нами, на случай, если эта сволочь вдруг увидит какую-нибудь забегаловку, разобьёт витрину бампером, и убежит оттуда с пирожком, забыв портрет в машине... Что? Такое, ведь, уже случалось...
... Ноябрьское утро выдалось пасмурным, небо заволокло тяжёлыми тучами. Осенний Хайд-парк наполнялся стариками, жаждущими покормить уток остатками завтрака, бегунами и велосипедистами или просто людьми в пальто, решившими посвятить часть выходного дня прогулке среди раскидистых желтеющих крон. Двое мальчишек устроили гонки заводных машинок на асфальте; вдруг, услышав шум, они повернулись в сторону набережной.
Там, на дорожке для пешеходов затормозило двухместное стеклопластиковое купе холодного синего цвета и чёрный двухдверный седан. Перед ними стояли мужчины, один из которых держал в руках большой тёмный прямоугольник...
Накрапывал дождь. Чарльз Бофорт, в огромном габардиновом плаще и дорогом костюме, вышел из салона Лотуса Европа, окинув мрачным недоверчивым взором Джоула и Рэда. За ним, покинув Алвис Грабер, появились трое громил, каждый из которых скрывал одну руку на кобуре под пиджаком.
Здоровяк выхватил картину у Дэя, отбросил покрывало, внимательно изучая лицо девушки на портрете, затем злобно сверкнул глазами в направлении Страшилки, спрятав Бердсли под материей. Он сказал, обращаясь ни к кому, и к обоим сразу:
– Слышал про Джорджа О’Донована? В начале шестидесятых ему поручили заложить бомбу у здания суда в Белфасте. Тогда он уже был известным профессионалом. Таймер установили на полдень, но, пока Джордж ехал, машину вдруг разорвало в клочья. Оказалось, что часы не присоединили к взрывателю, а внутри самого заряда находился второй механизм... К чему это я? Если убийце дают оружие, это ещё ни о чём не говорит. Прислушивайся к часам.
Бофорт повернулся к Лотусу, но его окрикнул Джоул:
– Погоди-ка, толстяк, а как насчёт оплаты за работу?
Цепные псы напряглись, готовые к броску, послышались щелчки взводимых курков. Он посмотрел на мальчишку через плечо – в этих глазах сквозила затаённая усталая ярость голодного медведя, которому надоело играть с телёнком, заблудившимся в лесу.
Положив картину на сиденье, Чарльз открыл портмоне, достал пару соверенов из отделения для мелочи, сунул их Дэю в ладонь, смерил его долгим взглядом и уехал.
Как бы то ни было, для праздника назрел повод: Джоул взял гитару, Майк – несколько бутылок шампанского, и первое знакомство Дафны с Фокстейлами превратилось в шумную прогулку по Хайд-парку, а потом они сидели вместе на парапете моста через Темзу, смеясь и напевая хором под аккомпанементы струн дождя:
You know if you break my heart I’ll go
But I’ll be back again.
Cause I told you once before “goodbye”
But I came back again...
После встречи с Дэем девушка стала одеваться, как опытная наездница: кожаный жакет с длинным рядом серебряных клёпок, чёрные джинсы-клёш, крепкие сапожки и лайковые перчатки. На шею она элегантно повязывала газовый узорчатый платок.
В “Darkrown” – пабе, открытом в районе Hyde Park, Джоул организовал официальный приём:
– Леди и джентльмены, позвольте представить вас друг другу: Дафна Модсли – прелестное создание из Вестминстера, шеффилдский полузащитник Редьярд Роу, Кит Флеминг – наш механик, хозяин прекрасного мотоклуба “Фокстрот”, Ричард Кэмден – медвежатник и, по совместительству, владелец рубинового Астон Мартина, и, конечно же, Майкл Эбердин – лучший из барменов Лондона, когда-либо ходивших по земле.
– Очень рада познакомиться с ребятами Дэя, – Медуза обеззараживающе улыбнулась каждому из четвёрки...
Знакомство с Редьярдом обрело несколько иную форму: Роу захлопнул дверь своей квартиры, расстегнул её жакет, с удивлением обнаружив, что лишь платок едва прикрывает груди.
Его поцелуи были жадными, а ласки – грубыми, сильными, она... временами ему казалось, будто губы касаются пустоты, и дело было не в холодности, скорее, в отстранённости... насколько Луна может приблизиться, чтобы вызвать прилив?
Дафна всегда находилась в параллельном измерении, но где-то там, в самом центре тёмного пятна зарождалось необыкновенно чувственное мерцание, уловить которое мог далеко не каждый. Редьярд всецело наслаждался мрачными бликами её души...
Оставив смятую постель, они решили немного освежиться в ванной. Сначала он подумал, что галлюцинирует, но, вспомнив, что давно уже не употребляет наркотики, всё-таки поверил в происходившее. В раковине лежала отрубленная рука с запёкшимися потемневшими следами крови на пальцах, а на поверхности зеркала настенного шкафчика был нарисован странный знак: крест в круге с карточными мастями на концах. Сверху – пики, слева – черви, трефы внизу и бубны справа.
Интересно, что Дафна не завизжала, как приличная девушка, а, обняв Рэда за плечи, спросила с ноткой любопытства в голосе:
– Твоё?
Он покачал головой, помешкав немного, взял руку. Обрубок явно принадлежал плотному взрослому мужчине, судя по жёлтоватым ногтям, не слишком здоровому. На безымянном пальце было надето кольцо – литая ромбовидная печатка из стали с выбитыми инициалами “V. I.” – неплохой помощник в уличной драке. В самой раковине пятен крови не оказалось, а значит, руку отрезали не здесь.
– Кто такой V. I.? Твой приятель?
– No ideas… maybe Victor Isthmus, my stepfather’s friend… but he’s too old by now to have such hands. Just don’t know…
Роу вызвал для девушки кэб, а сам положил обрубок в пакет, дошёл пешком до соседнего квартала и бросил в один из мусорных баков... но перед этим, в последнюю минуту, снял печатку.
У Майка была смена, поэтому Рэд навестил Четэм паб, идти домой совсем не хотелось. По радио звучал тревожный бас виолончели симфонического оркестра, байкер сидел за тисовым столиком, открывая и закрывая серебряную зажигалку с гравировкой.
Эта теперь уже старинная вещица досталась ему как пародия на наследство от мистера Киплинга. На металле блестело тиснение, изображавшее румбы компаса, обрамлённые мавританским орнаментом.
Зажглась и потухла... зажглась и потухла... зажглась... он замер. Знак в его ванной, кровавое зеркало, возможно, это...
– Мистер Роу, к телефону, – бармен указал на аппарат.
– Алло.
– ... Т-ты знал? – звук оборвался, – Ты знал, что голубям н-не нравятся... мятные к-конфеты? – истеричный смех, – Зачем им мята??? Они же не кошки... – стон перешёл на искажённый дискант, и вдруг, протяжный оглушающий звон – они... они просыпаются... – он почти рыдал, хрипло шепча и подвывая.
– Ты, обдолбанный придурок! Говори, где мой брат! – заорал Редьярд.
– У голубей, под к-крылышком... – сдавленное карканье, а дальше только короткие гудки.
Ничего не объяснив, он вылетел на улицу, завёл мотоцикл и повернул в сторону Вестминстера. Что могло так звенеть, кроме колокола Биг Бена? Судя по мощности гула, человек на другом конце провода должен был находиться совсем близко к башне.
Хромированный демон рвался сквозь ночь, унося молчаливого всадника в неизвестность. Его мышцы напряглись до предела, рукоятка газа была выжата на полную, а в голове мелькали обрывки портретов и фотографий ушедшего дня: Руди поблизости от метрополитена у Whitechapel Road, Дафна, живущая, кстати, в South Westminster, окоченевший обрубок на дне мусорного бака, автобусное депо, конфетки на полу...
Разрезав Battersea заточенным ножом, Black Shadow проскочил светофоров пять, после чего сбавил скорость; Рэд уставился на громадный циферблат на здании парламента. Один час и пять минут, а в телефонной будке...
... В телефонной будке скорчилось тело, изогнутое в невообразимой позе – мертвец болтался на шнуре, обвитом вокруг его шеи. Выкаченные красные шары таращились прямо на Роу, на лице застыла дикая ухмылка. Рэд подошёл ближе, открыв дверь. Набухшие вены у горла, пена на губах... забинтованная культя правой руки... и ещё... тёмный след от уголка рядом с ярёмной веной.
Байкер понимал: это не Bermondsey, полиция обнаружит покойника через пару минут, а значит, пора было сматываться. Уходя, он обратил внимание на следы протекторов у обочины. Автомобиль стоял почти на перекрёстке, и по тускнеющему следу выходило, что он свернул налево. Скрывшись с места убийства, Рэд, окутанный тишиной, порылся во внутреннем кармане, извлёк печатку на свет фонаря:
– Он знал, что доходит час ночи, знал, что я не пойду домой, потому что в ванной, на стекле... хотя, возможно, он позвонил и туда. Если знак был компасом, расшифровывающим значение мастей, то “V. I.” это не инициалы, а римская цифра шесть... Шесть чего? Дюймов, футов, ярдов, миль? И куда?
Внезапно парень догадался, что кольцо имело не ромбовидную форму – это была бубновая шестёрка.
– ... То есть, направление... шесть миль к востоку от... – он вспомнил покойника, задушенного проводом в красной будке, – Мать его, под крылышком...
Винсент взял курс на восток. Роу спустился к улице, по которой вели следы машины, двигался байкер медленно, вглядываясь куда-то во мрак, ища любые видимые приметы.
Старинные чопорные здания сменялись постройками более современными, редкие прохожие и постовые оборачивались, услышав шум двигателя мотоцикла.
Ночные жители отличались от тех, кто наводнял аллеи, скверы и кафе в обеденное время, так же, как стайки, резвящиеся на поверхности, отличаются от обитателей глубоководья. Бездомные, пьяницы, полоумные бродяги, шпана и проститутки, они не начинали каждый новый день с утренней газеты и чашечки индийского чая, не имели страховки или банковского счёта.
Констебли в касках, бороздившие просторы этого диковинного салата из морепродуктов, напоминали сигнальные буи, болтавшиеся на поверхности океана. Почтовый ящик, закрытый газетный киоск, разбросанные перья у канализационного стока, откуда поднимался вонючий пар.
Рэд остановился, прицепив Black Shadow к дорожному знаку. Многоэтажное здание парковки, шлагбаум на въезде. Роу тихонько проскользнул мимо заснувшего сторожа, поднявшись на самый верх. Французские, немецкие, британские автомобили подобно молчаливым животным в ограждённых разделительными полосами стойлах терпеливо ждали прихода своих хозяев, но до рассвета...
Несколько закрытых гаражей, стоивших дороже, чем обычные места, впрочем, ворота одного из них были слегка приотворены. Байкер пожалел, что не взял с собой фонарика, он отодвинул железную дверь чуть сильнее, вглядываясь во всеобъемлющую черноту – Рэд снял тёмные очки – лёгкий отблеск, похожий на... возможно, эмблема на капоте, нет... что-то странное у радиаторной решётки... он опустился, протянув руку вперёд...
Собачий ошейник, продетый сквозь зубья... это всё, что успел понять Роу, прежде чем услышал сухой щелчок, и... безжалостная волна ослепляющего света автомобильных фар выжгла его глаза... мотор взревел торжествующе, педаль была вжата в пол, вопль отчаяния утонул в неистовом рыке двигателя... он узнал, именно так звучит осатанелый звериный бешеный смех рассвирепевшего хищника, рвущего долгожданную жертву на куски, охваченного безумной страстью уничтожения...
Всё вокруг заволокло серым туманом, сквозь который навстречу ему пробивались миллиарды киловатт электрических разрядов, Рэд бросился в сторону, как раз в тот момент, когда чернильный Олдсмобил переключился с нейтральной на первую скорость и выпрыгнул из бокса.
Парень бежал сквозь непроницаемую пелену, стараясь ориентироваться на слух, чуть не налетел на бетонный столб, ударился о боковое зеркало Порше, после чего затихавший гул резко усилился. Спрут мчался на него.
Истошный визг тормозов, Роу снова отскочил, пропустив чудовищную ракету мимо, замер в выжидающей позе... Это было похоже на схватку с подводным змеем, только тень имела гораздо больше преимуществ, чем ослеплённый ныряльщик. Торонадо сделал ещё два-три выпада, пытаясь вырубить бампером безглазую куклу, затем стал кружить около него, окуривая Рэда запахом жжёной резины.
Роу сжал кулаки, закрыл веки, челюсти сводило судорогой. Он бросился навстречу машине, и, когда Олдсмобил замыкал круг, оттолкнулся от багажника, совершив прыжок вперёд, оставив за спиной пределы горелого кольца.
Спрут, оценив храбрость жертвы, зашёл с фланга, понёсся стремглав рядом с парнем и, обогнав его ярдов на пятьдесят, ринулся по прямой, выжимая двигатель на все обороты. Что сделал Роу?.. Он встал на левое колено, упёршись рукой об асфальт, заняв стойку атлета перед рывком. Адова тварь вспарывала пространство, охваченная сверхъестественной по силе жаждой смерти, дикий зверь, готовый погрузить голодные клыки в кровоточащую плоть. У него не осталось надежды, в какой-то точке закончилась борьба за жизнь, и сквозь пересечённый барьер, он просто был готов к прыжку.
Агония перегруженных поршней, неисчислимые взрывы в камере сгорания, тонны дыма, укрывшего газовой пеленой обречённый наэлектризованный воздух. Роу молниеносно устремился в разинутую пасть, сквозь лопнувшие нервы топливных шлангов, обрывая охрипший рык, превращая его в испуганный вопль тормозов... В нём больше не было надежды...
Иногда слепой взгляд намного твёрже дышащей злобы... Руки Рэда крепко держали передний бампер, но сверкание фар не значило больше ничего. Прозвучал вопрос. Нечеловеческая боль выкручивала запястья, парень сел на колени, двигатель замолчал: байкер знал, что дьявол смотрит на него сквозь перфорированную жестяную загородку. Он заслужил ответа.
Сжав кулаки, Роу снова овладел своими ладонями, и тут же вырвал парфорс из радиаторной решётки. Поклон. Торонадо дал задний ход, круто развернулся и исчез.
Рэд ловил каждый скрип, представляя, как Спрут пересчитывает нижние этажи по спирали... шум на дороге, невнятный окрик сторожа... молчание... только кровь пульсирует в висках, но грозовой туман оседает, обнажая уродливые чёрные пятна несмываемого мрака.
Редьярд Роу надел очки и, цепляясь за стены и кузова машин, начал свой спуск в завтрашний день...
В надежде есть что-то ужасное. Она иррациональна – иногда удивительна, как северное сияние, но чаще кошмарна, как бермудский треугольник. Это похоже на укол ..орфина умирающему, или поворот на боковую ветку с шоссе, идущего в обрыв – прекрасна возможность изменить будущее, но страшно то, что вообще оказался на этой трассе.
Над баром Эбердина располагалась бильярдная, которую в последние годы открывали только по выходным. Рэд вернулся из больницы несколько часов назад – ничего определённого. Дафна, Майкл и двое Фокстейлов (Ritchie was doing a busy-work somewhere) заняли комнату, распечатав бутылку бренди из маленького серванта. Бармен положил руку слепого на ножку высокой рюмки.
Кит сказал, что в отсутствие Роу займётся починкой Black Shadow, рыжий предложил Флэму забрать мотоцикл себе, поскольку он вряд ли когда-нибудь ещё окажется в седле. В случае новых заданий от Бофорта, Кэмден остаётся за старшего. Дэй похлопал Рэда по плечу, а затем, уже на лестнице, спускавшейся в паб, тихонько бросил Киту:
– Дьявол, просто Виджаянта!..
В комнате остались только двое: Дафна положила кий у одного из бортов, её холодное красивое лицо белело в полумгле, создаваемой лампами под морковного цвета абажурами, висевшими над бильярдным столом. Это был добротный новый стол для пула, купленный Майклом по наставлению таких ребят, как Флеминг. На голубоватом сукне, выстроенные пирамидой, лежали шестнадцать шаров. Девушка немного подвигала рамку, убрала её, затем взяла один из них и села рядом с Редьярдом.
– Иди ко мне. Возьми, – она разжала ладонь мужчины, вложив туда бильярдный шар.
– Что это за странные игры? – поинтересовался Рэд.
– Теперь... посмотри внимательно, и скажи мне, какой на нём номер.
В этих словах мелькало нечто доверительное, практически родственное. Словно, она тоже слепая.
– Нет, это смешно. Может, тебе ещё книжку почитать?
Роу подошёл к столу, в падающем сверху тусклом свете его взгляд через дымчатые очки был неестественно рассеян.
– Вот это – кий, – он взял палку в руки, – это... мел, – добавил парень, ощупав маленький прямоугольный объект. А это – разноцветные шарики, – найдя лузу, Рэд начал методично закатывать их внутрь. – Та-ак, пятнадцатый, второй, девятый, а-а, вот и восьмёрка, ну, как, я победил в соревновании?
Медуза обняла байкера, посмотрев ему в лицо:
– Ты ослеп, и тебе больно. Ты в бешенстве, потому что это сломало всю твою жизнь... но позволь мне помочь.
С минуту он молчал, затем сел обратно, и Дафна снова вложила ему в руку бильярдный шар.
– ... Я должен угадать?
– Ты должен увидеть.
Роу внимательно, насколько это вообще возможно, сконцентрировался на предмете. Да, конечно, можно было вообразить, что он синий, жёлтый или красный, но, с тем же успехом, он мог быть и в горошек. Пальцы ощупывали костяную поверхность, нагревавшуюся в тёплой ладони. Бесполезно, не ясно даже, цельная раскраска или полосатая.
Потом Рэд вообразил бильярдный зал, где находился, стараясь припомнить всё, вплоть до мелких деталей интерьера: двухъярдовый Union Jack на восточной стене, новенький Sony Trinitron на подставке в углу, диван, где недавно сидели его друзья, хранивший молчание музыкальный автомат, пластиковые настенные часы в форме звезды в западной части зала, занавески, шелестевшие у южного окна, картинки и фотографии, украшавшие всю комнату, а с северной стороны – небольшой бар. Напрасный труд. Роу покрутил его:
– Четвёрка?
В ладони лежал бело-коричневый шар номер пятнадцать. За первый день из двадцати шести раз парень не смог дать ни одного верного ответа, что было оскорбительно даже с точки зрения теории вероятности. По вечерам Дафна уезжала к Дэю, Рэд выходил на балкон, прислонившись к перилам, молча курил, слушая улицу.
Мир изменился, наполнившись колоссальным разнообразием звуковых тонов, фейерверками запахов, аппетитных, зачастую, так как жил он над весьма приличным пабом... но Роу терзал прежний калейдоскоп видений, где стёкла, тускнеющие день ото дня, показывали ему красные автобусы, рисунки на зеркалах, циферблаты башенных часов, кольца с гравировками, ошейники – посреди ночи Рэд встал с дивана, поплёлся к своей куртке.
Шипастый, кожаный ремешок с застёжкой, такой не станут надевать на шею пуделя; вероятнее, это удавка для боксёра или бультерьера. Пальцами он ощупал буквы, оттиснённые на маленькой табличке у замка.
– Это, должно быть, “X”... нет, это “K”, но ведь она пишется в другую сторону. Чёрт, начал с конца... Похоже на “L”, следующая “A”...
Собрав кусочки ощущений в одно целое, Рэд, прочёл два слова: “LAP DOCK”.
– Бред какой-то, если “dock” здесь означает обрубленный хвост... сгибает обрубок... Идиотизм...
Ему вдруг ясно привиделась эта картинка – псу сделали ошейник из купированного хвоста. Он перепроверил – слова не поменялись. Иногда необходимо иметь глаза...
... Сны становились блёклыми, темнота – нескончаемой.
Утром, когда Медуза постучала в дверь бильярдной, никто не ответил. Она нашла его за столом для пула – Роу был предельно сконцентрирован, и девушка оценила перемену отношения к необычному занятию как хороший знак.
Парень отмахнулся от разговоров, зажмурившись и затаив дыхание, будто выпустив энергию собственного сознания навстречу оранжевому шару, лежавшему в ладони.
Где-то далеко, за чёрным туманом, он просто понял, что не сможет помочь брату, если не найдёт способа вернуться в строй. Дафна тихонько села на диван, не проронив больше ни слова; через полчаса Рэд сам нарушил молчание.
– Номер пять... пожалуйста, не говори, что я снова ошибся.
– ... Ты не ошибся... – она очень странно посмотрела на Роу, взяв горячий бильярдный шар из его руки, превратившийся теперь в подобие далёкой звезды из недр галактической бездны.
Медуза обошла стол. Дэй был прав, настоящий Виджаянта. Её непроизносимым чутьём, оставшиймся тайным для большинства, подтверждалось то, что это не случайность. Разбитый одинокий человек, нервно докуривавший последнюю сигарету у открытого окна... Лёгкий шелест занавесок. Курт понял бы сразу, Дафне понадобилось время... Что такое – говорить с камнями в лунных пустошах? Что такое – камни, отвечающие вам? Галлюцинации? Жестокая шутка умирающего разума?
Редьярд Роу не был плодом воображения... наверное, поэтому она вложила другой шар в его руку, заранее зная, что ответ ему уже известен.
– А этот?
– ... Восемь, – нет больше фокусов: сделав первый шаг, ребёнок прибавляет к нему второй.
Дафна уехала к Дэйтону раньше обычного. Она испугалась. Немного... но достаточно.
... Роу не видел абсолютно всего, он мог только концентрировать внимание на отдельных объектах, что отнимало силы, правда, не столько, как в самом начале, и всё равно, парень чувствовал себя, словно Нил Армстронг пять месяцев назад.
В тот день он упражнялся с кием, стараясь восьмёрку забить шестнадцатым в лузу. По TV передавали репортаж некоего Р. Никсона о тактике и планах “Pittsburg Stealers” в матче против “Hanoi Charlies”. Дафна спустилась к Эбердину на первый этаж, чтобы приготовить чай, оставив Рэда наедине с игрой.
– Чёрт, это даже забавно... целься... огонь!
Пущенный слишком резко, шар отскочил от борта, очутившись на полу. Роу выругался, отправившись на поиски. На третьем шаге он замер настороженно: улица проходила под небольшим углом, все круглые предметы, падавшие на пол, обязательно докатывались до южной стороны... удар о плинтус не прозвучал.
Байкер выключил телевизор, оценивая обстановку...
Шум улицы... он стал глуше, шелест занавесок – смирнее. Что-то загораживало путь ветру, дувшему из окна. Рэд раскрутил кий на две половины, взяв нижнюю в правую руку как биту для крикета: кроме него в комнате ещё кто-то был.
– Никогда, больше никогда не сниму очки... – прошептал он одними губами.
Едва уловимое движение воздуха... короткий писк... Роу чувствовал восьмёрку, летевшую к нему снизу вверх. Парень не пробовал отбить, просто поймал. Ветер усилился...
Слишком мягкий для костяного шара, в левой руке лежал резиновый мячик. Устремившись к балкону, байкер надеялся схватить хотя бы самую маленькую подсказку: глухой стук ботинка или цокот каблука, бряцание пожарной лестницы, обрывок чужого дыхания... Ничего, кроме равнодушной суеты пасмурного утра...
Дафна наливала чай, временами заговаривая с парнем, как ищейка ощупывавшим и обнюхивавшим игрушку. Мячик был изодран клыками, от него шёл стойкий запах запёкшейся собачьей слюны с чуть менее очевидным привкусом железа. Псину отвлекали от чьего-то горла... Рэд сжимал его – мячик пищал.
– Где ты это взял?
– Подарили.
Он проигнорировал чашку, чрезмерно увлёкшись баловством. Внутри, как будто, хрустит.
– Ди, сладкая, пожалуйста, возьми у Майкла нож.
Разрезав игрушку по шву, Роу извлёк небольшой квадратный кусочек плёнки – два его края были перфорированы крошечными отверстиями, два других имели асимметричную форму.
– Что это за... негатив! Ну, конечно!.. Ещё одна просьба... позвони Киту, сейчас, надо встретиться с ним, как можно быстрее. Да, и спасибо за чай.
Медуза открыла дверь, на лестницу, но её остановил дрожащий, потрясённый голос Рэда:
– ... Ди... Я тебя ВИЖУ...
Огромный гидравлический пресс, сжимавший машины в нелепые и страшные железные бруски, разинул беззубые челюсти перед пассажирами серебристого Мерседеса.
Оглушительный вой генератора, рокот электродвигателя, грязный, заляпанный кровью и ошмётками мозгов, пульт управления с большими круглыми кнопками. Горячий ствол Стерлинга в багажнике. Неистовый лай за колючей проволокой.
Даниэла прижимала к себе молодого человека, её руки нежно касались обтянутых мускулами груди и плеч. Он предвкушал то, как поднимется на рампу, оставит автомобиль под прессом и нажмёт “start”, превратив ненавистное купе в груду мусора. Расстояние медленно сокращалось. Шон не спешил.
Десять ярдов, девять, восемь... Она чувствовала искажённое болезнью торжество, сверкающее за непроницаемыми стёклами. Восемь, семь, шесть... Они впервые испытывали их общее счастье... пять, четыре, три... неправильный звук... Damned coppers!
По лабиринтам свалки он уходил от стона полицейских сирен, прощаясь с растаявшим шансом на упокоение. В другой раз... сигнал стал громче, обернувшись воем клаксона встречного грузовика. Дэй заснул за рулём...
– Почему Кэмден?
– Больше некому: Майк постоянно занят с пабом, Дэй себя совсем теряет, а ты нужен мне для другого дела.
Рэд жонглировал двумя бильярдными шарами и заклеенным резиновым мячиком. Пятно внезапно рассосалось, открыв мутное, задёрнутое тюлем оконце во внешний мир; сейчас перед ним сидела гадкая пародия на Кита, но Роу был воодушевлён неимоверно, как жаждущий искренне радуется обычной воде из лужи, после нескольких ночей, проведённых среди мраморных кратеров.
– Этот снимок, что на нём изображено?
– Трудно сказать... вроде бы, какая-то забегаловка, слишком мелко, чтобы быть уверенным.
– Это мне подбросили сегодня утром, засунули в резиновый мячик, через дырку.
– Рэд, на нём кровь.
– Я догадался по запаху... и, кажется, медлить не следует. Сгоняй к Перси, распечатай фотографию и отзвонись Майклу. Пока я не могу видеть, ты будешь моими глазами. Я рассчитываю на тебя, Флэм.
У Кита даже мысли не возникло отказать, сославшись на работу в мастерской. Руди ему не брат, но Рэд... он был больше, чем родственником.
– Береги себя, Ok? Я буду на связи.
Роу пожал руку парню в облаках. Игра продолжалась.
Кэмден поднимался по ступеням крыльца, ведущего в Музей восковых фигур мадам Тюссо... Купив билет, он подошёл к экскурсоводу, около Вивьен Ли и Лоренса Оливье рассказывавшему посетителям о Гамлете, поставленном в “Old Vic” ещё перед войной.
– Прошу прощения, сэр, где могу я увидеть скульптуру Бофорта?
– Хм... извините, но я не знаю, кто это.
– Ну, как же! Сэр Чарльз Бофорт, знаменитый пекарь из Белфаста.
– ... О, я, кажется, понял, о ком вы, идёмте со мной. Леди и джентльмены, я покину вас всего на мгновение.
За плотными шторами, которыми были завешаны стены следующего зала, отворилась дверь в боковой коридор. Взломщик застал толстяка за партией в криббедж. Его соперником был немолодой мужчина со змеиным лицом, одетый в темный твидовый костюм.
– Почему в стране с нулевым количеством солнечных дней в году выпускается такое число кабриолетов?
– Наверное, джентльмены без голов не боятся дождей, – объяснил противник.
– Ричи – Томми. Томми – Ричи. Что опять случилось с вашим хавбеком?
– Приболел немножко. Но вам повезло: я “его дворецкий”, так что... Да, вы слышали о недавней вспышке гельминтоза в Ноттингемшире?
Шкаф закашлялся, как старый паровой котёл, выбрасывая из лёгких клубы сизого табачного дыма.
– Смешно... Двадцать два и пара, – сделал два шага колышком по доске, – Ну, так отвезите его на Харли-стрит, а, ещё лучше, в Борнмут, на курорт.
Он уставился в карты:
– Зная Рэда... тот, кого он постоянно называет сволочью, наверняка, чего-то стоит.
– Я присяду? – попросил разрешения Ричи.
– Be my guest... An old farter named Rupert Beveridge wants to jump into a Mansion-house window. He’s acting like a Mom Teresa before the voting day. But he’s just a smug & crazy turd. Now you got to cook his birthday goose, alright?
– Кто он, вообще, такой?
– Ну, у него на руках имеется внушительный пакет акций Royal Dutch-Shell, British Steel и других известных корпораций. Это скряга, посвятивший жизнь загребанию денег лопатой, и теперь желающий инвестировать их в своё имя. Пятнадцать две, пятнадцать четыре, пэр ройял...
Томми взглянул на карты Бофорта, на бумажку с цифрами, затем кивнул головой – Чарли переместил колышек на доске. Затянувшись трубкой, здоровяк объяснил суть проблемы:
– В кампании на пост лорд-мэра он учреждает новую наркологическую клинику для несовершеннолетних, картонную и бесплатную, эдакий островок коммунизма посредине графства Кент.
– А-а, и вы хотите потопить Granma вместе с команданте?
– Именно. У Уолтера есть неопровержимые сведения о том, что Руперт ещё не совсем спятил, чтобы тратить столько денег на торчков, и в госпитале недели через две случится пожар, а старик будет выступать потом на телевидении:
– Какая трагедия! К счастью, никто не пострадал, но здание придётся закрыть, направив пациентов в другие больницы... или к чёрту на рога.
– Если он сляпал пирог из дерьма, так пусть сожрёт его сам, до последней вишенки... – Томми вскрыл карты, объявив результат, Бофорт ответил, колышки были воткнуты в следующие отверстия, – Дэвенант хочет его опередить – в клинику организуется экскурсия. Отсюда, из музея восковых фигур, везут около двадцати экспонатов, планируется лекция об истории создания музея и раздача билетов с приглашением посетить выставку. Ваша цель – сегодня ночью на фургончике забрать из соседнего зала специально подготовленного Хичкока, отвезти к пакистанцам, открутить ему голову и наполнить первосортной дурью, после чего вернуть в музей. На следующий день в этом Фольксвагене вы повезёте уже двадцать скульптур через Кентербери. В госпитале вас встретит Хэл – местный санитар, так что спрячьте траву и катитесь к дьяволу. По пути домой можете заглянуть ещё к епископу, он вам грешки отпустит. Вопросы есть?
– Hitchcock, Salam and Hal... Pretty posh, – Кэмден сделал запись в блокнотике Рэда.
– Если не напортачите, о вашем успехе расскажут в вечерних новостях. Ключи от фургона, костюмы грузчиков, адреса и номера телефонов лежат вон в той сумке.
Книжка с карандашом исчезли за полой пиджака Ричи, который устроился в кресле поудобней, ногу на ногу, зажёг сигарету и обратился к Чарльзу:
– Much dope will cost you one penny to another if you are not some riff-raff... And I’m not.
– Проверим... Том, предлагаю окончить партию ничьей, а также бутылкой отличного ирландского виски за мой счёт, – после недолгого молчания они обменялись рукопожатиями, и шкаф освободил стул для парня.
– Christ, you’ve got a soft spot for me? – пролепетал Ричи с наигранным умилением.
– Деньги твои, если сможешь их найти, – он сел на кресло Кэмдена в тени, скрестив руки на груди.
Змеелицый молча тасовал карты, отрешившись от внешнего мира, но затем внезапно остановился, сдав одну из них оппоненту. Взломщик поднял карту – это оказался обычный календарик на 1969 год, в котором были отмечены пятое апреля, десятое июня, седьмое сентября и восьмое ноября.
– Надо назвать имена твоих друзей по дням рождения? – Ричи повернулся к Бофорту, – Конечно же, мне нравилась история в школе... Седьмого сентября 1807 года наш флот взял Копенгаген... а 8 ноября тысяча шестьсот... семьдесят четвёртого, если не вру, умер Джон Милтон... но две другие даты...
– Ну, если ты пошёл таким путём, то пятого апреля Дантону отрубили голову на гильотине...
Кэмден понял, что взял неверный след, иначе жирдяй не подсказывал бы. Крутя календарик в пальцах, он не сразу сообразил, что Томми не просто сдал ему карту, а положил её на доску для криббеджа. Неосознанно, взломщик погрузился в игру.
Это стандартная прямоугольная панель, наряду с такими делают ещё и треугольные, но здесь имелось два колышка для ведения счёта, а также около сотни отверстий. Шесть секций по пять дырочек в четыре ряда. Мысли внезапно закопошились, складывая вместе кусочки головоломки.
Пять на шесть – тридцать, то есть, всего сто двадцать отверстий, апрель, июнь, сентябрь и ноябрь – это четыре месяца, имеющих по тридцать дней в году. Тридцать на четыре – сто двадцать. День месяца – это номер ячейки. Он позаимствовал ещё два колышка из геймовых отверстий доски Томми, лежавшей рядом, и установил их в пятую ямку первого ряда, десятую – второго, седьмую – третьего и восьмую – четвёртого.
Панель открылась, как шкатулка, внутри лежала пачка банкнот.
– Похоже, что Роу действительно хороший руководитель, – заметил Чарльз.
Змеелицый потушил сигарету в фарфоровой пепельнице, протянув Ричарду ещё одну карту из колоды: бубновый туз. Кэмден беззвучно сунул в карман то и другое, простился с Бофортом и покинул музей...
– Да вы, что издеваетесь? Один ослеп, второй пропал неизвестно куда, третий укурился в хлам, я, чёрт побери, не Шива, чтобы таскать всё самому. Ничего не знаю, Майк, через пятнадцать минут я буду в Челси, так что закрывай свою лавочку, и едем со мной.
Мрак опускался на город, зажглись фонари.
– Где Джоул? – Эбердин пристегнулся на пассажирском сиденье.
– В фургоне, за спиной, нашёл его в “Фокстроте”, нёс мне всякую чушь про какую-то парочку сумасшедших.
– А-а-а!!!
– Что случилось, Дэй?
– Здесь мужик валяется, по-моему, дохлый!
– Дэй, это Альфрэд Хичкок, мы везём его к Саламу.
– Дьявол! Это чучело... у-ух... предупреждал бы хоть.
Иммигранты из Индии, Пакистана и Бангладеш выгнали евреев из Уайтчепела около пяти лет назад, и теперь весь район был похож на один большой куст ..онопли. Заросшие хиппи болтались по улицам, играя на гитарах и тряся невероятным количеством бисера, украшавшего их по-индюшачьи пёстрые костюмы. Наркоманы, как слизни, вылезали из подъездов, ковыляя к ближайшему патлатому индусу, околачивавшемуся у прачечной с карманами, набитыми шмалью, а затем плелись обратно, рискуя споткнуться о смолящих на крылечке растафари.
Местный рынок был похож на заурядный грязный азиатский базар, и, если бы не строгая английская архитектура, а также присутствие нескольких полицейских, можно было подумать, что вы очутились где-то в Калькутте.
– Эй, а вон те ребята не лошадь медяка ведут?
– Лошадь, Майки, обычную белую лошадь. В паре кварталов отсюда ещё на прошлой неделе шарахался аксис.
– Что за хрень? – поинтересовался Дэйтон.
– Это пятнистый олень из юго-восточной Азии. Да, а однажды у Липса меня укусил мангуст.
– Неужели тот самый “Рикки-тикки-тави”, про которого Рэд книжку написал?
– Нет, это был Джеф с острова Мэн. Он ещё в тридцатых сбежал от прежних хозяев и поселился у Гауэра. Он мне сам рассказывал! Тормознём.
По газону шёл босоногий кучерявый дрын в косоворотке, державший в руках кроссовки полные травы.
– Oi, oi, oi, oi, oi, stop right there pretty flower!.. It’s like... peace on Earth fellow. Say, don’t you know where Lips is?
– Оооооннн-...-нннааверхххууууу... верзила пялился куда-то сквозь Ричи, наверняка, хотел поскорее улизнуть и усесться под радугой, поэтому взломщик надавил большим пальцем на пластырь, которым была заклеена ссадина на торчковом лбу.
– Не убегаем, не убегаем. Ты имеешь в виду, что Ивлин сейчас на втором этаже, или, что он обкурился?
– А-а-й... оооочень мнооого букввв...
– Прости, ты не обиделся, дружок? Как тебя зовут?
– Ссииидни Гуууууддвинннн...
– Молодец, мистер Гудвин. Давай-давай, тебе пора домой: Элли заждалась... Ах, укурки... они... они почти как дети... – Кэмден явно переигрывал.
– Ну, и где же Радж Капур? – полюбопытствовал Страшилка.
Через шуршащие занавески из разноцветных бусинок трое молодых людей вошли в просторную комнату, где на узорчатом ковре расположилось ещё пятеро человек. Стены были увешаны батиком, вырезками из газет и несметным количеством фотографий друзей, между плакатов Jefferson Airplane и Pink Floyd танцевала бронзовая статуэтка Вишну, напротив которой Липс и Джули медитировали в позе лотоса.
Посредине комнаты незнакомая девушка кружилась в хороводе с семью гномами, Бэмби, Микки Маусом и ещё множеством диснеевских персонажей, невидимых глазу, не вооружённому психоделическими линзами. Ричи сложил ладони вместе, поклонился и произнёс приветствие на урду.
– О, прекрасные души, измотанные круговоротом сансары, поведайте безымянному страннику, как найти мне того, кто зовётся в этих краях Саламом, и пусть великое чудо дарует вам долгожданную нирвану.
– А тебе – хорошего пинка, – добавил Гауэр, – Захир, к тебе гости.
Откинув искрящийся полог, в комнату вошёл усатый пакистанец в бордово-золотистых одеждах. Смуглое, почти оливковое, лицо озарила широкая сияющая улыбка.
– Добро пожаловать, Ричи, Дэй, мистер...
– Просто Майкл.
– Идёмте со мной, Майкл, желаете кальян?
– Тише, тише, оставь его в покое, лучше дай Джоулу миску Сомы, чтобы его слегка... реинкарнировать. Мы сейчас вернёмся с Хичкоком... И, да благословенны будут бессмертные аватары великого Бога-хранителя: Рама, Кришна, Ивлин Гауэр...
В Кэмдена полетел тапок, но он уже выскочил за порог. Поскольку тело было пустым, Эбердин принёс толстяка под мышкой. Надев резиновые перчатки, медвежатник начал откручивать голову режиссёру, сказав туда звонким голосом Перкинса:
– Иду! Иду! Одну минуточку!
Бармен и пакистанец передавали ему целлофановые пакеты с ..ашишем, а Ричи сбрасывал их внутрь восковой фигуры. Пока он заполнял ноги Хичкока, Дэй отпаивался целебным отваром.
– Слов нет, напиток бодрящий, но как [Fragment Deleted] небольшой дозы радости? – Дэй сунул банкноту в ладонь медитирующего хиппи.
– Кэмден тебе запретил, так что дай слово на виду не смолить, – Гауэр наградил Джоула пакетиком ..арихуаны, обратившись к девушке, – Джули, положи к остальным.
Юная леди прервала сеанс, направившись к подоконнику, на котором стоял горшок с жёлтыми рододендронами – она подняла цветок за стебель – кадка с землёй находилась в пластиковой вставной чашке, занимавшей половину горшка – пустое пространство нижней части заполняли деньги, скиданные в кучу.
На старом портативном граммофоне звучала запись “Voodoo Chile” Джимми Хендрикса. Чёрно-красное платье мисс Тэлбот украшало блестящее ожерелье из рупий, а голова была повязана пёстрой багровой лентой.
– По дороге в Whitechapel мы встретили симпатичную белую лошадку... – Страшилка заговорщицки подмигнул Ивлину.
Тот, не удостоив Дэйтона ответом, начал монотонно читать мантру.
– Хватит юлить, это она была с тобой в Монтеррее? Согласен, девочка, что надо: какой хвост, а копыта какие!..
Липс переключился на “Ом-м-м-м-м-м-м...”
– Джули, скажи, тебя не напрягает... э-э, источник доходов твоего бойфренда?
– ... В общем, [Fragment Deleted]. Я сама работаю в зоомагазине; думаю, любой может купить милого доверчивого щенка и выдрессировать его в жестокого монстра.
– Чертовски интересная позиция. Следуя твоей логике, благодаря ..СД депрессивный самоубийца начнёт собирать фиалки на полях, напевая “What a wonderful world”, а ветхая старушка после унции Мэри будет сама лихо перебегать улицу?
– Ну, Битлам они же помогают в творчестве.
– Damn, the smoking gun! – Страшилка вытянул ноги перед собой, стырив шмаль у ближайшего нарика.
– Вопрос моральных ценностей, Дэй, – вмешался Ивлин, – Кто искренней, честнее? Есть два человека: Чарли и Бобби. Чарли читает библию, а Бобби – курит ..ашиш. Чарли молится Богу, исповедуется, выговаривается, озвучивает свои проблемы и внутренне успокаивается, доверяясь Высшим Силам, от чего испытывает чувство удовлетворения. Бобби просто [Fragment Deleted] несколько фунтов на косячок, смолит потихонечку и получает удовольствие. Разница в том, что Чарли высвобождает внутренние ресурсы, открывая “кладовые радости” в себе с помощью верно направленных мыслей, а Бобби огребает счастья путём химической реакции. Но... но Бобби знает, что источник его удовольствия это трава... а что знает Чарли? Что больше похоже на правду: называть траву травой, или Проведением – гипноз?
– Удивительные речи для того, кто бубнит мантры... Погоди, погоди, я ещё не на той стадии, но [Fragment Deleted]...
– И, кстати, он мне не бойфренд, – девушка не без кокетства продемонстрировала колечко на безымянном пальце.
– Да ну! Вы обручились? Когда?
– Миссис Гауэр, нам бы не помешало твоё участие, – курчавая голова Захира мелькнула среди занавесок, Джули поспешила к трём джентльменам.
– Отлично, рассказывай, как всё было?
– Ладно. Два дня назад мы встретились в West Soho, она объяснила, что ждёт ухажёра, а мне, дело ясное, не хотелось упускать такую птичку. Но в кармане у меня был всего-то, кусок розового мыла.
– Запах дури отбивал?
– Ага, с ищейками не пройдёт, но постовой не заметит. Итак, я заскочил в салон ритуальных услуг неподалёку, вытащил пластиковую розу из венка, и натёр её куском, для аромата. В зале, где стоял гроб, я не без мыла снял кольцо с пальца покойницы, после чего вернулся на улицу. Затем остатками я намылил камни мостовой, чтобы хлыщ поскользнулся и расшиб себе башку, а потом вернулся к Джули, сделав ей подарки. Ну, и поскольку руки были в мыле, я взял кольцо, выдул из него пузырь; мы вместе им играли, дуновением поднимая его и не давая упасть, пока тот не унесло ветром...
– Ах, романтика!.. – у Джоула аж слёзы навернулись на глаза.
Прикручивая голову обратно, Кэмден вдруг остановился на половине оборота, окликнув Майкла:
– Тебе не кажется, что так он смахивает на сову?
– Не было в мировой истории человека, похожего на сову больше, чем Сен-Санс.
– Ну, ты, му..ак, заканчивай посиделки, этот жирдяй теперь весит не меньше полутонны! – четверо мужчин уволокли тучную фигуру режиссёра в фургон.
– И всё-таки, Рич, как насчёт кальяна?
– Я сегодня уже одолел одного коварного Арбуда, извини, Салам.
– В смысле, переплыл через Серпентайн в Хайд-парке, что ли? – уточнила Джули.
– Э-э, по-моему, для одного вечера бреда уже вполне достаточно, спокойной ночи... Ох, Кэмпбелл бы вам тут устроил...
“Тело” отвезли в музей, где и было решено просидеть до утра. К девяти часам, заново облачившись в горчичного цвета рабочую униформу, грузчики стали заполнять два фургона восковыми статуями, причём Дэй норовил всё время лапать Риту Хейуорт, Грейс Келли или милашку Мерилин.
В Кентербери небо, естественно, заволокло тучами, и Фокстейлы опасались дождя, который мог испортить скульптуры. После достаточно нудной выгрузки, Хичкока оттащили в сторону, к складскому помещению, где Хэл, коренастый санитар в белом халате, велел опорожнить сию пузатую ёмкость. Снова отвинтив голову, режиссёра перевернули и высыпали из него ..ашиш. Перед экспозицией служащему надлежало ещё расфасовать мешки по углам, так что, парни не стали ему мешать, взяв курс на Лондон.
Стоит лишь добавить, что на выставке побывал Гренвилл Йорк, репортёр Дэвенанта с BBC, который со своим оператором снял поистине шикарный сюжет о сотнях косяков, запалённых в больничном холле, что преждевременно закрыло двери клиники, щедро облив грязью Бевериджа и его медицинские методы...
Роу ждал Фокстейлов в “Четэм Пабе”.
– Ты сам спустился вниз, или Дафна помогла? – спросил Майкл, отворяя дверь своим ключом.
– Сам, и мне уже гораздо лучше, даже могу различить вас по одежде.
– А-а, пока ты прохлаждался, мы выполнили за тебя всю грязную работу, – Джоул резко приземлился на табурет у барной стойки.
– Ди обрисовала мне ситуацию. Куда вы уезжали?
– На ..онопляный чай с индусами, соней и мартовским зайцем. Ты не знаешь, где Кит?
– Он для меня проверяет кое-что, звонил около двух часов тому назад.
– Темнишь, зараза... Ладно, можно чуть-чуть расслабиться.
– Не торопись: Лотус уже близко.
Дэй с подозрением взглянул на Редьярда.
Через десять секунд у здания, в самом деле, затормозил автомобиль.
– Very tasty mate! You’ve done it really nice, now some big cheese made a big stink & my friends are all pleased.
Кэмден слегка наклонил голову в знак согласия.
– Йорк уже монтирует плёнку, и, надеюсь, то, что завтра утром попадёт на страницы “Daily Mirror”, к полудню окажется в колонке “Guardian”. Клиники, можно считать, больше не существует. Это за работу – шкаф бросил ему денежный рулет, вспомнив про Редьярда.
– Отличных парней держишь у себя, Рэд... кстати, что стряслось?
– Ерунда, сэр, уже почти прошло, в следующий раз можете связываться со мной напрямую.
– Обязательно; джентльмены, всего хорошего.
Под вечер Эбердин открыл заведение, посвятив себя работе, а байкеры облюбовали бильярдную с условием, что не станут топать и бить бутылки.
– Лично мне понравился “Wheels Of Fire”, и не столько “White Room”, сколько альбом в целом, – Дэй лежал на диване ногами кверху.
– Музыка как раз для наших дорог, а? – сказала сидевшая рядом с ним Дафна.
– Точно, для таких парней, как Флэмер на своём Humpty-Dumpty, – Кэмден сыграл чужого шара, загнав десятку через двенадцатый в боковую лузу.
– Ok, парни, наверное, мне следует заглянуть домой, завтра созвонимся, идёт? – Роу поставил портер на стол для пула, за которым он так долго развивал своё совершенно необъяснимое искусство. Просто у него было ощущение, что его ждут снаружи.
Рэд вышел на улицу, под свет фонаря, услышав щелчок выдвигаемой подножки мотоцикла.
– Mister Row, a moment of your time... – прозвучал низкий голос в темноте.
Мужчина лет сорока, в каштановой куртке teddy boys и бежевых кожаных перчатках, покинул седло роскошного Triumph Thunderbird. По старомодному коку чёрных с проседью волос и бездонным голубым глазам байкер понял, кто решил нанести ему визит.
– Как удачно я застал вас, – джентльмен улыбнулся, – Знаете, я тоже люблю иногда прокатиться по ночному городу, это навевает воспоминания... В любом случае, я лишь хотел поблагодарить за ту картину лично, вы меня приятно удивляете, – он пожал руку Редьярду, – Доброй ночи.
С поразительной для солидного бизнесмена ловкостью наездник взнуздал стального жеребца, щёлкнула подножка, двигатель Триумфа загудел, и странное видение растворилось во мраке.
– Wow, that’s Pelvis Presley himself! Keith could be so happy. So, who’s the Faddy Daddy? – Ричи спустился по ступеням, достав пачку Bond.
– Уолтер Дэвенант. И нами он вполне доволен, – Рэд зашагал по мостовой к дому, предоставив изумлённому взломщику шанс уединиться со своими мыслями.
Ранним утром конца ноября Флеминг и Роу вели разговор тет-а-тет, облокотившись о перила моста, и, временами поглядывая вниз, на клубы густого тумана, плывшие над Темзой. Всегда задорный и озорной, Флэмер был необычайно серьёзен.
– Итак, что ты узнал?
Редьярд был облачён в свой уличный костюм – светлое драповое пальто, кепку кофейного цвета, джинсы и чёрную рубашку; иногда вместо неё он надевал собственную футболку “Row 6”, ещё из шеффилдской сборной. Кита слегка знобило, механик бросил куртку в мастерской, а поздней осенью на реке в одной только майке бывает прохладно. Парень достал фотографию с подкинутого негатива из кармана штанов, передал её Рэду.
– На снимке изображён паб “Three Lions”, что в Ливерпуле, неподалёку от известного тебе “Cavern”.
– Ну, и?..
– Послушай, Рэд. Я пробыл в незнакомом городе почти два дня, и там со мной чёрти что творилось... –Флэмер сжал забинтованную ладонь, – ... но, точно тебе скажу: никаких следов, хотя бы отдалённо говорящих о присутствии Руди, вообще о присутствии мальчика... я не нашёл.
Он сделал подозрительное ударение на слове “мальчика”, хотя Роу не придал этому особого значения.
– ... Как бы то ни было... спасибо тебе. Думаю, теперь я сам смогу докопаться до правды. Зрение почти восстановилось. Я поеду в Ливерпуль сегодня же, но мне будет нужна машина.
Фокстейлы вернулись в гараж, где под навесом, во внутреннем дворе, их ждал новенький автомобиль, который Кэмден пригнал после исчезновения Флеминга и до звонка Бофорта.
Пепельно-серый Рочдейл Олимпик – симпатичная маленькая машинка, чьи размеры, однако, не так смехотворны, как последние версии Ровера или “Жука”. Кит поднял капот.
– Двигатель, вроде бы, от Форда Кортина. Рядный, четыре цилиндра. У таких моделей около восьмидесяти лошадей, и, наверняка, из неё можно выжать миль сто – сто десять в час.
– Беру, уговорил.
– Рэд, – во взгляде Кита читались тоска и тревога, – пожалуйста, будь осторожен. Там на помощь мы прийти не сможем, по крайней мере, сразу. Тот, кто охотится за тобой... он просто чудовище.
– Знаю, но я должен вытащить своего брата. Удачи вам, я буду на связи.
Роу не пытался звонить в полицию, просто собрал вещи, сняв также немного денег с банковского счёта.
По мёртвому асфальту в туманной мгле, среди сотен мерцающих призраков, Рочдейл Олимпик совершал двухсотмильный марафон из Челси в Ливерпуль.
Вспоминая, как поймал резиновый мячик из рук маньяка, Рэд чувствовал, что теперь видит в темноте гораздо лучше. Из ослепляющего сияния безжалостных фар проступал образ Медузы, научившей его, возможно, самому необходимому.
Пустота выжидала, но теперь он был готов к встрече с ней: он собирался вернуть чёрный шар номер 8...
... Оказавшись в пределах графства, парень купил карту Ливерпуля на ближайшей заправочной станции. Изучив план, он убедился, что “Три Льва” на нём отсутствуют. Белая пелена густела, усложняя поиски.
Рэд вёл машину мимо портовых доков, где стояли на ремонте многочисленные суда, длинношеие краны мирно спали, укутанные молочным туманом, изредка гул затерявшегося катера слышался вдалеке, за плотными облаками.
Роу снял номер в “Lambert Hostel”, со вполне приличными условиями: парковкой, телефоном и прочими удобствами, после чего переоделся в более свободный байкерский костюм и возобновил поиски.
В клубе “Cavern”, ревностно хранившим воспоминания о выступлениях Джона Леннона на местной сцене в начале десятилетия, парень узнал адрес паба, запечатлённого на снимке. Рочдейл сбавил скорость около старинного пятиэтажного здания с белой рустикой по углам, крашенными кирпичными стенами, чёрно-серой черепичной крышей и широкими плоскими трубами дымоходов. На болтающейся вывеске были изображены три геральдических зверя.
Роу сверился с фотографией ещё раз: на подоконнике второго этажа, в комнате прямо над заведением, лежал тот самый резиновый мячик. Но теперь окно было закрыто. Подсказка недвусмысленная.
Вирджи Найтингейл, хозяйка “Трёх Львов”, естественно, ничего не слышала о Руди, и вообще, не встречала по близости мальчиков, подходящих под описание.
– Взгляните, это снимок двухлетней давности, сейчас ему тринадцать, он повыше ростом, стрижка подлиннее.
– Простите, сэр, – женщина покачала головой, – возможно, Трэвор видел что-нибудь.
– Ваш работник?
– Нет, мой муж: фактически, владелец этого паба, я подменяю его по необходимости, в частности, сегодня он проводит инвентаризацию на складе, вернётся уже под вечер, – она была миниатюрной привлекательной и общительной брюнеткой, стоически выдерживавшей затянувшуюся борьбу с возрастом.
– Понятно, ещё один вопрос: та комната, над вами. Не замечали ничего странного в последнее время?
Лицо миссис Найтингейл омрачилось.
– Раз уж вы упомянули... Заведение досталось нам по наследству, включая два помещения на верхнем этаже. В первом мы жили какое-то время, до переезда в большой дом, второе сдавали квартирантам по газетному объявлению. Комнату сняла женщина, договорившись об оплате по телефону, но лично мы с ней не встречались. Буквально позавчера я слышала звуки... похожие на сдавленные всхлипы, словно кому-то заткнули кляпом рот и... нет, я даже думать об этом не хочу.
Роу пристально смотрел ей в глаза, затем нарушил молчание:
– Вы пробовали прояснить ситуацию?
– Да, да... – морщинки на её лбу чуть разгладились, – На стук реакции не последовало, и я воспользовалась собственным ключом, но... похоже, дверь чем-то заслонили изнутри.
– Ok, Вирджи, предлагаю вам сделку: я открою эту дверь, а вы предоставите мне возможность осмотреть комнату.
Подобный вариант казался весьма сомнительным, если бы Рэд не искал своего брата, а миссис Найтингейл, имевшая двоих детей, знала по опыту, что исчезновение близкого человека сметает многие условности, и толкает на любые поступки.
– Идёт. Вам нужна помощь?
– Да в принципе, нет, просто не вызывайте полицию.
Роу вернулся к парадному крыльцу, составив план проникновения в квартиру. Он открыл входную дверь наполовину, заклинив её булыжником из клумбы неподалёку, подтянулся на ней, упёрся левой ногой о ручку, поднялся чуть выше и ухватился за штырь, на котором держалась эмблема с тремя львами. Встав на дверь, парень шагнул с неё на металлический стержень, затем подпрыгнул до карниза, повиснув под ним, а потом снова подтянулся, чтобы залезть на подоконник. Надев бубновое кольцо поверх перчатки как усилитель, он выбил стекло, открыв окно в заповедную комнату.
Всё казалось нетронутым, такой вид обычно имеют квартиры перед сдачей желающим тут поселиться: заправленная постель, пустой шифоньер, лампа и тщательно вымытая кружка на столе, абсолютно сухая раковина.
В середине ворса ковра имелось четыре круглых выемки, продавленных ножками стула, который теперь подпирал дверь. Окно напротив захлопнуто. Больше никаких следов. Кроме... на тумбочке у кровати Рэд взял конверт, со сложенным листком внутри, на котором слегка дрожащим детским почерком было написано:
Но он не должен знать о том
(Не выболтай случайно),
Всё остальное ни при чём,
И это наша тайна.
Байкер вспомнил, откуда эти строки, убрав новый фрагмент головоломки к остальным, в карман.
– Письмо Алисы...
Миссис Найтингейл без особых возражений приняла компенсацию за выбитое стекло.
– Выходит, она даже не жила здесь?
– Думаю, нет... мэм... – Роу сел за один из столиков, заказав чёрный чай с крекерами. Посетителей в зале было немного, и вскоре Вирджи к нему присоединилась, – мальчика вы не замечали... а девочку?
Это было чисто логическим выводом.
Она вздрогнула:
– ... Или... вчера днём, в окне той самой комнаты... мне показалось... детский силуэт, где-то в глубине. Хотя, возможно, я ошибаюсь...
– Возможно, – оборвал её Рэд, – всего доброго, Вирджи.
В номере “Ламберт Хостел” он повалился на кровать, сняв очки и закрыв лицо руками.
След от уголка на шее трупа в телефонной будке – его задушили не проводом, а ремнём с квадратной пряжкой... наверняка, им же связали и девочку в комнате над пабом “Трёх Львов”. И ещё стон, который он услышал перед тем, как его ослепило светом фар. Стон в багажнике. Заплаканный ребёнок, скрученный кожаной удавкой, с кляпом во рту, в непролазной мгле голодного чрева этого сумасшедшего чудовища... А Руди?.. Может быть, уже мёртв...
Нет. Он сильный, он справится...
– Oi, Keith, any more news?
– Тихо и гладко. Рэд, послушай, тебя искал Ричи, он сейчас тоже в Ливерпуле, говорит, будто попал в аварию. Продиктуй мне свой номер телефона, Кэмден перезвонит через полчаса и расскажет, что за ерунду затеял.
Роу закончил беседу с Флемингом, потратив свободное время на душ и сон, точнее, попытку заснуть.
– ... Алло...
– Рэд, я признаюсь, ты всегда нравился мне больше остальных, и я считаю тебя превосходным лидером...
– Кэмден, переходи уже сразу к “ну, пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста...”
– Ладно, я заключил пари с гонщиками из Ливерпуля, представляешь, эти придурки считали всерьёз, что смогут обогнать мой Астон! И, чёрт меня дери, во время тренировочного заезда был дождь, машину занесло, я слегка треснулся, заработав перелом правой стопы, так сказал доктор. И теперь хромаю, как старая бабка!
– Ого! Самоунижение! Значит, ты действительно играешь по-крупному.
– Прошу тебя, ты должен победить в гонке, иначе я потеряю две тысячи фунтов, которые внёс за право участия.
– Рич, я байкер, а не автогонщик. Я даже Рочдейл с трудом вожу... Почему не Джоул?
– Он опять куда-то провалился. И, к тому же, мой Астон Мартин это не какая-то дешёвая куча го..на! Сто пятьдесят миль в час, на двадцать пять быстрее Блэк Шадоу! Триста две лошади! Шестицилиндровый движок объёмом двести двадцать пять кубов. Подумай, у тебя имеется редчайшая, я повторяю: РЕДЧАЙШАЯ возможность участвовать в заезде на действительно первоклассном моторе, которую нельзя упустить! – Кэмден был проникновенен, наполняя страстью каждое произносимое слово.
– Ну, я жду...
– Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста!
– Выигрыш пополам.
– Toby! You freakin’ mug! You know, that was the last straw, farewell, my dear...
– Ага, всего хорошего.
– Погоди, погоди... во-первых, я организовал гонку, во-вторых – машина моя, в тре...
– Пятьдесят процентов, и это по-дружески, понял, сволочь, иначе иди, выкапывай Дэя.
– Су..а ты... ладно, слушай дальше: на днях я познакомился с мордой по имени Томми Чайлд – он автогонщик, закончил профессиональную карьеру три года назад, я позвонил ему – этот хрен согласен тебя потренировать. Встретитесь у северного въезда в доки, он водит голубой Глас, немецкие колёса. И ещё, запиши адрес конторы Хенри Эрдена, учредителя заездов, который принимает ставки. Навестишь его вечерком и отметишься, хорошо?.. Отлично, солнышко, верю в тебя.
– Ну и сволочь...
Рэд положил трубку, сообразив, что сегодня в Ливерпуле не было никакого дождя.
Туман понемногу рассеивался, и к тому времени, как парень достиг места встречи, солнечный свет наполнил городские улицы. Мужчина в возрасте от сорока до пятидесяти, одетый в клетчатый пиджак, лутонскую фетровую шляпу с узкими полями и большие солнезащитные очки, опирался о крышу четырёхместного купе Glas-2600 лилово-голубого цвета.
– Редьярд, я полагаю? Томми Чайлд. Кэмден обрисовал ситуацию, отметив, что тебе нужно, э-э... подтянуть свои водительские навыки.
– Несмотря на внешний вид, – Роу был снова в пальто и кепке, – Двадцать два часа в сутки я мотоциклист.
– Прекрасно, двух часов нам хватит с избытком, – змеелицый зажёг трубку (когда они виделись с Бофортом, то курили по очереди, чтобы не выглядеть идиотами), жестом пригласив парня за руль.
– Говорят, что байкер на машине – почти как расист на иудейке. Помимо управления, наиболее сложным для людей вашего круга является ощущение габаритов автомобиля. Здесь нельзя наклониться вправо, чтобы успешней вписаться в поворот, или вперёд, чтобы изменить равновесие.
– Мистер Кэмден был так любезен, что ни черта мне не объяснил о предстоящей гонке, вам известны какие-либо подробности? – Рэд переключился на повышенную передачу.
– Ну, это не “Двадцать четыре часа Ле-Ман”, хотя соревнование обещает быть весьма напряжённым. Следуя традиции, твоим соперником будет бесспорный фаворит мистера Эрдена.
– Хотелось бы выступить лучше, чем Джимми Кларк в прошлом году, – он уверенно набирал скорость на прямом участке.
– Для этого мы здесь. Глас, конечно, уступает Лотусу, изготовленному для Формулы 2, но я постараюсь уберечь тебя от перепалок с деревьями, – Томми снял шляпу, кинув её на заднее сиденье, и поправил причёску, – На поворотах не сбавляй, так, выкручивай руль, ещё... не двигайся рывками, лишние торможения и ускорения только отвлекают, дави на газ, когда по-настоящему захочешь уйти в отрыв... хорошо...
– Могу я задать вопрос? – Рэд продолжал после согласия Чайлда, – Вам знакомо это кольцо?
Гонщик сдвинул очки на нос, изучая стальную печатку с римской цифрой “VI”.
– Sorry lad, – Том покачал головой, но Рэд почувствовал, как что-то сверкнуло в его глазах... возможно, отблеск фар чернильного Торонадо, несущегося на очередную жертву из самого сердца ночной мглы.
– Расскажите об этом автомобиле.
– Глас-2600 тысяча девятьсот шестьдесят шестого года выпуска, был вручён мне спонсорами команды по завершении карьеры в автоспорте. Двигатель V8 с двумя верхними распредвалами, сто пятьдесят лошадиных сил. Максимальная скорость – сто двадцать две мили в час, и, так как ты участвуешь в гонке на Астон Мартине, берущем планку на двадцать семь позиций выше, то я не отпущу тебя, пока не войдёшь в этот поворот хотя бы на сотне.
– Издеваетесь?
Томми лишь выдохнул облачко дыма из трубки в знак самых серьёзных намерений. Он помолчал:
– И осторожней с фаворитом. Кэмден по дурости выбрал слишком сильного противника, тебе придётся сцапать пулю на лету: честно, Гамбит вообще не проигрывает...
Офис фирмы “Arden & Co.” располагался в восьмиэтажном здании в деловом районе города, неподалёку от фондовой биржи. Декоративный фронтон и аркатуры белого камня приятно радовали глаз после хмурого, несмотря на солнце, гоночного трека, соседствовавшего с портовыми доками.
Между Астон Мартином и Гласом V8 маленький Рочдейл казался каким-то глупым и жалким.
– Да, Редьярд Роу. К мистеру Эрдену. Спасибо, – парень поднялся в лифте на седьмой этаж.
За огромным столом из морёного дуба, заваленным кипами документов и уставленным телефонами самых разнообразных модификаций, в роскошном кресле с бархатной обивкой восседал, положив ногу на ногу и закурив дорогую виргинскую сигару, сам Хенри. Он поздоровался с гостем рукопожатием, продемонстрировав шикарный костюм – дымчато-синий бостон – и предложил визитёру всё, что помогает ощутить комфорт в незнакомой обстановке.
– Мистер Роу? Для байкера у вас слишком интеллигентное лицо, – в чертах администратора промелькнуло сомнение, наигранное отчасти.
– Да, мне говорили, что я похож на Рэя Манзарека, возможно, когда-нибудь я перекрашу волосы и подам заявку на конкурс двойников.
– Не торопитесь... как насчёт спиртного? На днях мне доставили партию отличного французского ликёра.
– Благодарю, – Рэд слегка поклонился.
– Непосредственно к делу... секунду... – зазвонил старомодный аппарат на высокой ножке, – Эрден... да, завтра, в час дня, прекрасно... Итак, сэр, заезд планируется устроить на аэродроме, мои агенты уже договорились со службой безопасности, они пропустят вас на территорию, а затем будет разыграна небольшая диверсия, дабы отвлечь подозрения от наших компаньонов.
Он обратил свой взор к эмблеме “Liverpool R. C.”, укреплённой между двух просторных окон, в окружении сапфировых портьер. Кабинет администратора был оклеен обоями нежного кремового цвета, здесь Хенри выглядел очень уместно, как чайник из сервиза, подходящий к блюдцам и сахарнице. Запахи ликёра и табака оказывали на Рэда умиротворяющее воздействие.
– Многие жители столицы считают, что вне пределов метрополии мельчает всё: работники сонливы, женщины холодны, а машины медлительны. Завтра вы убедитесь, что это мнение ошибочно. Вы убедитесь, – он почти шептал.
– Сколько автомобилей участвует в гонке?
– Всего два: Астон Мартин DB-4 GT мистера Кэмдена и Аллард модели J-2 мистера Видора.
– Аллард? Это же почти раритет, он тянет чуть больше сотни миль в час.
– Не спешите с выводами, сэр, – Эрден крутил сигару в зубах с плохо скрываемым удовольствием, – Это особенная машина. Мои механики убрали стандартный верхнеклапанный V8 “Кадиллак”, заменив его на шестицилиндровый, объёмом двести тридцать кубических дюймов, двигатель от Ягуара-E, мощностью в триста двадцать четыре лошадиные силы. На треке гибрид чуть уступал заводскому варианту, но, тем не менее, показал сто семьдесят одну милю в час. Также заменены тормоза и подвеска.
– Это совсем другой расклад.
– Ну, ещё бы, наш фаворит выиграл уже двадцать девять гонок на новом автомобиле, вы будете тридцатым.
– Могу я увидеть план трассы?
– ... Ах, да, да, простите мою забывчивость... Три круга по кривой траектории, протяжённость – около двадцати миль. Длительность гонки, приблизительно, равняется восьми-десяти минутам... И ещё, не вздумайте юлить – на аэродроме установлены несколько скрытых кинокамер, за которыми следят мои наблюдатели. По окончании заезда я буду иметь документальное свидетельство о происшедшем.
– Что, вообще, представляет собой мой оппонент?
– Курт? Он сейчас, наверняка, в “Joker House”, там же вас ожидает автомобиль, вот адрес, удачи... Кстати, мистер Роу, не желаете сделать ставку?..
Тучи угрожающе наливались свинцом, на ровной лужайке симпатичная длинноволосая девушка выгуливала коричневого с белыми отметинами спрингер-спаниеля, школьник, ехавший домой, неторопливо крутил педали новенького велосипеда, звоночком поднимая с тротуара стайки птиц, беспокойно перелетавших на соседние деревья.
На парковке закрытого клуба Рэд с изумлением обнаружил автомобиль Кэмдена... выкрашенный в цвета британского флага.
– Ни черта не понимаю. Ещё вчера он был рубинового оттенка!
Но дверца без проблем открылась ключами, которые дал ему Эрден. Неподалёку дремал и грифельно-серый Аллард J-2, таивший колоссальную мощь. Миновав тёмный коридор, байкер вошёл в клуб.
Стены обшиты деревянными панелями, весь интерьер несколько тяжеловесен, модные вещи, типа американского игрового автомата и телевизора под потолком, не соответствовали прежним обитателям зала: потускневшему проигрывателю, массивному однотонному глобусу девятнадцатого века и высоченным маятниковым часам. Всё это напоминало вечеринку грабителей посреди Виндзорского замка. Сквозь гул безликих голосов звучала “Prelude: happiness I’m so glad” из прошлогоднего альбома Deep Purple – пластинку заело на середине дорожки, но никто не поправлял иглу – слишком хорош был этот кусок.
В полумраке гроба “Джокер Хаус” пятеро парней и девушек болтали у стойки. Роу мгновенно разобрался, кто именно ему нужен.
Он прочёл Рэда сразу, как только заметил.
Курт Видор – Человек в толпе.
Копна взъерошенных волос, хищный взгляд, жестокая и одновременно таинственная сардоническая улыбка.
Он был вектором, направленным по скрещивающейся прямой, это даже не параллельное измерение, это другой этаж. Гроссмейстеры мыслят иными символами и понятиями, их мир упрощён в интерпретации, но неимоверно сложен в произведении выводов.
Попробуйте создать вселенную из коробка спичек – получите новую математику.
Роу не мог разгадать Медузу, честно, и не пытался, чувствуя, что правда разрушит её очарование. Осознать Курта он был не способен в принципе.
Высокий жилистый Гамбит, похожий на перекачанную тестостероном версию Боба Дилана, двинулся к незнакомцу. В этом момент Рэд почему-то пожалел, что у него нет нижней половины бильярдного кия в руке.
– Мистер Видор, я от Хенри Эрдена, буду вашим соперником на предстоящем заезде.
– А, свежий мотор. Должно быть, краденый.
... Акцент...
– Вы, наверное, знакомы с Кэмденом?
– Репликанты ключей – слишком блестящий металл, а замену в гонке сделали утром.
– Ну, я не особенно хорошо знаю город, если у вас будет время, поговорим в “Трёх Львах”, я угощаю.
Роу совершенно не мог уловить ход мыслей этого человека.
– ... Ранверсман ты выкрутишь... но не засыпай под крылышком: разорвёт.
В его лице, в ужасном волчьем взоре не было совершенно ничего, как будто глаза превратились в заколоченные окна, и настоящий хозяин этого тела выжидал где-то внутри. Видор примкнул к прежней компании, повернувшись крепкой натренированной спиной к байкеру.
Когда Рочдейл Олимпик взял курс на “Ламберт Хостел”, в сознании Редьярда звучали бесконечно повторяющиеся строки уже порядком изношенной песни:
Fly me to the Moon...
Let me sing among the stars...
Впервые он представил, как на Луне холодно, пустынно и одиноко... И кто-то там бродит, насвистывая мёртвому ветру, который больше его не слышит...
К двенадцати часам Роу снова был на парковке “Джокер Хаус”. Компания из десяти молодых людей оценивала шансы Астона на победу, обсуждая преимущества автомобиля. Голоса утихли, когда Видор вышел из клуба на солнечный свет. Секунду он изучал эмоции Рэда, а затем, ничего не сказав, запрыгнул в салон Алларда.
По дороге к аэропорту машины разминулись, грифельно-серый J-2 оказался далеко впереди, свернув на перекрёстке, Роу же воспользовался прямым путём. За ночь парень досконально изучил трассу, траекторию движения и обходные варианты отступления, поскольку вмешательство полиции было весьма вероятным.
Охрана пропустила сине-бело-красное купе без досмотра, автомобиль остановился у линии старта, Рэд ожидал эрденского фаворита. Каково же было его удивление, когда Гамбит появился на взлётной полосе в машине, выкрашенной в шахматную клетку! Как можно выполнить столь кропотливую работу за пять минут?
Курт надел чёрные очки, кивнув оппоненту; механик в комбинезоне раскатал флажок, поднял его вверх, на электронном указателе зажёгся красный огонёк.
Роу поставил ногу на педаль, готовый отпустить сцепление в любой момент...
Солнце было слишком ярким. Жёлтый свет. Видор угрожающе газовал, держа свой родстер на ручнике...
– Good luck brother, – прошептал Рэд.
Старт!
Ягуар E, рычавший под капотом Алларда, совершил молниеносный бросок вперёд. Начало гонки было исключительно соревнованием двигателей. Скорость Астон Мартина возрастала не так быстро, но к середине прямого участка, когда Роу переключился на четвёртую передачу, разрыв заметно сократился.
Он подрезал Курта на повороте, выскочив по широкой дуге; соперник воспользовался ситуацией, зайдя чуть уже, и стремглав понёсся мимо громкоговорителей, около терминала. Завершив горку, оба автомобиля вернулись на полосу, где готовился к взлёту пассажирский Боинг.
Видор проехал рядом с его шасси, Рэд последовал за ним, чтобы не угодить в завихрения турбин.
Ах, как же витиевато ругался пилот!
Опасный вираж, на котором родстер продемонстрировал свойства барабанных тормозов, для Роу превратился в пытку – машину слишком сильно занесло, но он лишь выставил колёса прямо, добавив газа. Среди ангаров у диспетчерской вышки, Гамбит стал жёстко зажимать оппонента, выиграв тем самым пару секунд. Стрелка спидометра Астон Мартина указывала на 139 mph.
Курт обогнал ремонтный грузовик, резко крутанул руль, входя в L-образный поворот и рванул по прямой.
В этой части трассы лётчики запускали мотор Армстронга модели Уитуорт Аргоси; Видор пригнулся, чтобы ему не раздробило голову винтами, и помчался дальше, Роу, следовавший за ним практически вплотную, чуть не врезался в самолёт – под фюзеляжем нельзя было проскочить, а нос Армстронга слишком толстый, и мог зацепить крышу Астона. Вычертив протекторами длинную подкову, он прибавил скорость, миновав передвижные трапы и транспорт для перевозки багажа.
Кинокамеры Эрдена давали чёткий обзор вдоль всей траектории, Хенри напряжённо ждал результатов съёмки: те явно беспокоили букмекера.
J-2 имел трёхступенчатую коробку, так что Курт меньше отвлекался на рукоятку переключения скоростей.
Двигатель Роллс-Ройс громко и недовольно загудел, когда Видор замедлил ход перед маленьким Блэкбёрном, вот тут Рэду улыбнулась Фортуна: протечка масла на трассе испачкала шины Алларда, и оставшуюся часть гонки автомобиль неумолимо заносило влево.
В двух сотнях ярдов маячила башня с локатором. Гамбит всячески препятствовал выходу соперника в лидеры на прямом участке. Вычерчивая ранверсман вокруг радара, Астон поднялся на два колеса, Роу сконцентрировал все силы на управлении и дожал разворот ручником. Перегрузки вдавили его в сиденье, показания тахометра приближались к верхней отметке. Бешеный впрыск адреналина в кровь как будто придал уверенности гоночному автомобилю.
Со стороны ангаров раздался вой полицейских сирен – охрана вызвала подкрепление.
Курт рассмеялся.
Родстер добрался до отметки в 150 mph. Мотор зверел. Поршни остервенело молотили в камерах сгорания.
На следующем извилистом куске трека Рэд его сделал на полторы сотни футов, но мощь Алларда неуклонно сокращала дистанцию.
По разметке, между потушенных огней оба гонщика пронеслись под крыльями транспортного Бритиш Аэроспейс, каждый из них сжал крепче рулевое колесо, чтобы машины не увело от ветра турбин.
На финишной прямой развернулась по-настоящему острая борьба, Курт на мгновение ушел в отрыв, но Роу тут же настиг его, и они одновременно пересекли черту за клетчатым флагом. Дисковые колодки сжали все четыре лапы Астон Мартина, Рэд круто вывернул мотор носом к ударившему по тормозам Видору.
– Гараж у заправки BP в шести милях к западу отсюда... Spady Ace, – Аллард бросился прочь из аэропорта...
Вальяжные патрульные автомобили не смогли конкурировать со спортивным купе, и, показав полиции хвост, Роу взял курс на бензоколонку.
В полумиле от места он заметил шахматный родстер, исчезнувший в кирпичном тоннеле под мостом с белым парапетом, в окружении дремавшей на тёплом солнце, увядающей травы позднего газона.
Распахнутые настежь гаражные двери тут же захлопнулись, когда Юнион Джек припарковался внутри.
Первым делом Курт пожал руку соперника. До заезда и после отношение к людям у него, зачастую, менялось на диаметрально противоположное.
– Заставил себя уважать. Псины сдохли? – Роу кивнул, – Вечером навести Эрдена, он будет артачиться, трепаться про фотофиниш – это всё для птичек. Прижми его, как следует, получишь свои lb. Ok, меняем шкуры?
– В каком смысле? – смешался парень.
– А Кэмден, видимо, та ещё сволочь...
Шахматный узор Алларда состоял из мраморно-белых и глянцевито-чёрных клеток. Огорошив Редьярда, Видор щёлкнул шестью застёжками у основания кузова и скатал в рулон маскировку Гамбита, обнажив прежний грифельно-серый корпус. В гонке использовалась специальная белая полиэтиленовая плёнка с нанесённой на неё водостойкой краской, изогнутая под размеры конкретного автомобиля. В народе – “шкура”. Перед соревнованиями с машин снимались номера, натягивался камуфляж, крепившийся защёлками, а после заезда шкура убиралась за полминуты и складывалась в сумку, багажник или просто под шмотки.
Свернув британский флаг, парень увидел знакомый ему рубиновый Астон Мартин Ричи.
– И пусть копы ищут лихачей на цветастых моторах без номеров, – в принципе, Фокстейлы делали то же самое: очевидцы помнили яркие куртки и огненные хвосты за мотоциклами, а не лица хулиганов.
Видор снял чёрную майку, вывернул её наизнанку и надел белой стороной.
– Интересно, а про одежду он мне тоже не сказал? – озвучил гипотезу Рэд.
– Now, further you ride – better you sleep... “Three Lions Pub”, 11 p. m., alright?
Толкнув ворота, Курт запрыгнул в родстер через дверь, завел ещё горячий двигатель и умчался вникуда...
К полдвенадцатому ночи парень влил в себя уже две пинты эля, дожидаясь появления Гамбита. Кстати, по словам миссис Найтингейл, её муж уехал на выходные к тётке в Дербишир, так что Рэд опять не застал Трэвора.
– Что-нибудь узнали о брате? – спросила хозяйка.
Байкер покачал головой, сунув нос назад в бокал.
– ... Алло?.. Сэр, это вас. Голос сердитый.
– Твою мать, точно Бофорт... Да, я сейчас в Ливепуле...
– Заткни е..ло и слушай, урод. Это Джорджи Рок-Н-Ролл, ты нае..ал меня на полтора куска. Если шары у тебя достаточно твёрдые, через пять минут будешь в сортире на углу, иначе сверну тебе шею, как птенцу. Не придёшь – так вые..у, что потом за..рищешься вконец.
Роу спрыгнул с табурета, чуть не выбив ногой дверь паба, достал кастет из внутреннего кармана кожанки, продел пальцы в свинцовые кольца, сжал до боли кулак, треснул по стене, выломав осколки кирпичей. Ярость моментально затопила мозг, неодолимая страсть разрушения, взращённая многодневным напряжением, нашла лазейку для выхода через ширившуюся дыру в бетоне дамбы.
Но злоба, овладевшая им, так же внезапно обратилась паническим страхом, пронзившим сознание мощнейшими ударами тока: в двадцати ярдах от него рычал и газовал пупурно-чёрный Торонадо, уставившийся на Рэда налитыми кровью габаритными огнями. Перфорированные пластины скрывали водителя, но байкер узнал не машину, а рёв её восьмицилиндрового мотора.
Передние колёса закрутились дьявольской рулеткой, и Спрут растаял в темноте подобно ночному кошмару. Табличка “Закрыто на ремонт” исчезла с двери общественного туалета; успокоившись немного, Роу прикоснулся к ручке.
В пропахшей мочой и чистящими средствами комнате, на кафельном полу, под ярким холодным светом ламп, лежал труп ядрёного верзилы, в тёмной футболке, кожаных штанах и армейских ботинках. В бурой луже зачёсанный под Короля Джорджи Рок-Н-Ролл широко раскинул руки от раковин до кабинок, и на каждой из его увесистых ладоней плавал раздавленный глаз. Очнувшись от шока через минуту, Роу опустился на колени, сняв очки с воскового лица, приоткрыл пальцами левое веко. Зрачок покойника направлен в потолок, яблоко на месте.
Рэда пробила дрожь: он корил себя за то, что не мог вспомнить, какого цвета глаза у Руди. За тринадцать лет он так и не нашёл времени приглядеться... Иногда бывает слишком поздно.
Помимо следа от уже знакомой удавки на бычьей шее, в рассечённом топором затылке торчала карта. Башка с острым носом и ублюдочным подбородком казалась слишком маленькой для такого туловища, чтобы его угробить не хватило удара по темени, пришлось додушить. Нацедив забористый харчок, Роу плюнул в рожу мертвецу, спрятав это под очками.
Байкер покрутил кран, ополоснувшись ржавой водой, затем осмотрел вещицу, вынутую из треснувшего черепа. Пиковая девятка была нарисована на прямоугольном осколке зеркала. Парень сразу соединил эту штуковину логической паутинкой с ромбовидным перстнем на отрубленной руке в ванной, у него дома. Рэд восстановил в памяти изображение компаса – пиковая масть обозначала север. Спохватившись о забытых предосторожностях, он вытер платком отпечатки с вентиля, раковины, дужек очков и дверной ручки.
Роу возвращался в “Трёх Львов”, когда из тёмной аллеи донёсся шум приближавшегося Алларда.
– Опоздал: надо было срочно навалять гориллам букмекера, – он предъявил ободранные костяшки.
– Сколько тебе дали? – байкер вертел карту в пальцах.
– Три с половиной, ..еров засранец, игроки его чуть не сожрали, такого банка он давно не брал.
– Планы меняются: я должен как можно быстрее оказаться в девяти милях севернее этого паба.
– Куда быстрее J-2? Запрыгивай, в дороге поговорим.
Не сходится – Роу не верил в сверхъестественное. За то время, которое прошло с момента звонка до появления парня у общественного туалета, нельзя задушить человека, сунуть ему глаза в обе руки, уложить покойника наподобие креста и смыться оттуда.
Рэд обратил теперь внимание на едва слышимый шорох, доносившийся тогда из трубки вместе с голосом Рок-Н-Роллера: магнитофонная запись, а значит, верзила был убит гораздо раньше. Всё тщательно продумано.
Видор обогнал фуру и замызганный Додж, нарушив отстранённое молчание байкера:
– На снимках ты финишировал первым.
– Эрден упирал на то, что у меня машина длиннее. Как-то не хотелось протестовать – он кажется нюней, но я почувствовал рукопожатие опытного спортсмена.
Гамбит усмехнулся:
– Точно: регбист, играли с ним в одной команде, Вулверхэмптон. Хэн даже попал на “Турнир пяти наций” в пятьдесят девятом. Стальная лапа, а посмотришь – сопля конченая... Ну, а ты?
– Футбол, полузащитник сборной Шеффилда... Что скажешь об этом?
– M-m... brain crackers, my favorite.
Курт взял осколок зеркала.
– ... Самоделка. Три из четырёх – трафарет и стеклорез – края щербатые. Переводная.
Только тут Роу понял, что хвост у девятки нарисован в противоположную сторону.
– Из детства: кладёшь на книжку, например, туз пик, сверху натягиваешь плёнку, обводишь контуры иголкой с чернилами, хоть из шариковой ручки, прижимаешь плёнку к вырезанному зеркалу – и готово.
Да, действительно, оттиск – верх отпечатался хуже, чем низ – краска подсохла.
Байкер зажёг сигарету.
– У меня брат пропал...
– ... И это – зацепка?
– Вроде того, – Рэд внутренне исчез где-то на шоссе, в размытых бликах фонарей...
Десять минут спустя показатели расстояния на приборном щитке Алларда изменились на нужную величину. Курт сбавил ход. Пригороды остались позади. В обозримом пространстве среди поблекнувших полей высилось лишь одно здание.
– Вот он – твой Чёрный Дом.
Угрюмый деревянный особняк, таращил на ночных странников ужасные вытянутые пустые глазницы. Построенный в начале века весьма амбициозным дельцом, он превратился в достойный символ краха. Обшарпанные стены, вырастающие из пожухлого бурьяна, ещё хранили остатки тёмно-синей краски. Дворик за поваленной оградой был усеян пустынными проплешинами.
– Помощь нужна?
– Нет, я сам. Ты подождёшь?
– Вот фонарик. Если что, зови, – Курт поймал музыкальную волну, “The Byrds” исполняли “Tomorrow is a long ways away.”
Роу перемахнул через обломки забора. У конуры валялся обрубок цепи. Нечёткие полосы от колёс Олдсмобила всё же отобразились на твёрдой сухой земле. Все окна первого этажа были наглухо заколочены, навесной замок блокировал вход, байкер дёрнул дверь – петли ещё крепко держали.
– Жаль, нету ломика.
Он порылся в карманах, надеясь отыскать булавку или что-то в этом роде.
На железной щеке проглядывала гравировка на датском языке: “Спецзаказ”. Большим пальцем Рэд отодвинул скрежетавший футор – скважины попросту не было!
– Всё интересней.
Он расшевелил жестяную скобу в нижней части замка, переместив её, снял совсем, открыв глубокие воронкообразные пазы по всей длине дуги.
– В них могут войти только зубья или шипы... “LAP DOCK”, чёрт его дери!
Роу извлёк собачий ошейник, заработанный временной слепотой, перекрутил его шипами внутрь и вставил их в отверстия замка. Щелчок. Он вытащил дужку из пробоя.
– Шулер хренов.
Байкер приотворил дверь...
Могильная тишина царила в заброшенном холле. Сгорбившийся потолок выпустил кишки обугленной проводке. Крысы уже давно покинули рассевшееся чрево уродливого склепа. Изогнутый коридор вёл прямо в гостиную. Рэд увидел его сразу же, на синем дощатом полу. Кровавый круг.
Огромное пятно, диаметром около четырёх футов, растекалось по залу. А в его центре – дыхание вдруг перехватило... следы босых детских ножек... Всего лишь два, как будто ребёнок стоял внутри... или тёмная лужа растекалась из середины круга... Рядом с ними было множество менее чётких, затянутых кровью отпечатков собачьих лап... И прямоугольный оттиск напротив маленьких стоп. Роу положил зеркальную карту на это место – подходило идеально.
Мозг Рэда лихорадочно работал. Ножки... ножки слишком маленькие для тринадцатилетнего подростка... но для ребёнка лет восьми...
– ... Никаких следов, хотя бы отдалённо говорящих о присутствии мальчика... я не нашёл...
– ... Вчера днём, в окне той самой комнаты... мне показалось... детский силуэт, где-то в глубине...
– ... Не выболтай случайно...
Кошмарная погребальная тишина пробиралась под сумрачные своды, умертвляя шорохи Чёрного Дома...
... кап...
Пиковая девятка потемнела, Рэд поднял голову: уродливая клякса на потолке – застывшие бугорки свернувшейся крови напоминали могильные холмики перевёрнутого кладбища.
Роу крепко держал фонарь как дубинку, он должен был подняться наверх... Погнутый фартинг, даже год назад ничего не стоивший, застрял в щели между досками пола столовой... На кухне – миска без имени, вылизанная подчистую... В гостиной – старый телевизор сороковых годов, с деревянным корпусом и маленьким треснувшим экраном, погребённый под слоем пыли... Глухие шаги на лестнице... Коридор с тремя дверьми... туалет... кабинет... и спальня.
Голая кровать без матраца, чьи пружины походили на колючую проволоку, разбитое окно, через которое лился далёкий лунный свет, обгрызенные занавески... на рассохшемся полу, не двигаясь, лежал стаффордшир-терьер. Дохлый. Небольшой, но мощный костяк, короткая шерсть цвета перца с солью и белыми подпалинами, квадратная оскаленная морда. Его глотка была изодрана с неописуемой жестокостью, на какую не способен даже взбесившийся хищник. Вот он, пёс, носивший тот шипастый ошейник, отличную защиту от таких зубов. А рядом с ним, в багровой жиже... расчёска. Девчачья расчёска!
Почти не дыша, байкер вошёл в ванную. Вопреки ожиданиям, здесь не наблюдалось картины из классического фильма ужасов про маньяка в маске, длинным тесаком расчленяющего своих жертв. Ничего более, кроме осыпавшейся штукатурки и ржавых труб. Рэд положил расчёску на полку шкафчика, висевшего над раковиной, посмотрев себе в глаза...
Глаза в ладонях трупа... тёмно-карие... и недостаточно крупные для взрослого...
Там, в утробе хмурого жилища, где сам воздух был столь тяжёл, что хотелось бежать без оглядки, в нём вдруг изменилась какая-то из граней сознания... он устал от подсказок и безумных игр со смертью, устал от убийств, непонятных тайн и бесконечного страха за того, кто ему дорог...
Он просто хотел найти брата.
Траурной поступью выйдя на задний двор, парень закурил, уставившись на лунный серп. Ветер колыхал стебли высокой травы, её слепой потерянный шелест успокаивал незатягивавшуюся рану.
Через знакомых в Скотланд Ярде он отыщет Олдсмобил Торонадо по данным из архивов и поймает этого озверевшего шизоида. Пришло время вернуться в Лондон... но ведь он опять не нашёл НИКАКИХ зацепок, указывающих на присутствие Руди.
Роу бросил бычок, и тут, на иссушенной земле, увидел свечу зажигания рядом с несколькими каплями крови.
– Чертёнок, ты свернул ему нос! – это Рэд научил братишку пользоваться каким-нибудь усилителем в драке.
Следы были слишком нечёткими, но вели они к зарослям сорняков на востоке.
Роу бежал через высокую траву, ища хоть что-то, указавшее бы ему верное направление. Сломанные кусты, примятый вереск на полях, обрывок одежды, голоса...
– Руди!.. Руди!..
Парень пробежал милю, вторую, не останавливаясь, пока дыхание не сбилось, но и тогда, перестав кричать в ночную пустоту, усеянную бездушными звёздами, Рэд не сбавлял темп.
– Где ты... – прошептали его высохшие губы.
Он упал на колени... и заплакал.
На столике выстроились в ряд шесть пустых бутылок портера, миссис Найтингейл позволила двоим мужчинам задержаться дольше обычного. В их отсутствие полицейские ленты разгородили зону вокруг общественного сортира на углу. Роу уже клевал носом, Курт изучал его зажигалку:
– Флотская?
– От... от деда. Т-трофей с битвы при Сомме. Отк-копал её в ошмётках немца, п-пос... ле того, как по нему гусеницы покат-т... ались.
– Знаю: сам родом из Ковентри. Мы переехали в Вулверхемптон в сорок первом, до сих пор вижу, как Мессершмитты бомбят высоченный готический собор, которому около шестисот лет, ..уевы арийцы.
– В... вы..лядки засранные... Извини, н-надо позвонить.
– Давай, – Курт наполнил гранёный бокал с эмблемой паба тёмным пивом.
– Не поздновато ли? – уточнила Вирджи, подвинув аппарат ближе к Рэду – он яростно затряс головой.
– ... А-алло, Бекка?
– Спятил, придурок? Времени – первый час! Какого дьявола тебе надо?
– Что за дебил? – байкер услышал приглушённый сонный голос Лео – студента, с которым она жила.
– И-извини, сестрёнка, не з... наешь, где Руди?
– Надеюсь, подальше от тебя. Как ты уже всех затра..ал со своим куревом и выпивкой. Отвали.
– Стой!!! – Роу заорал так, что Ребекка по-настоящему испугалась, – Вспомни, какого цвета у него глаза?
– ... Светло-карие. Доволен?
– Да, сп-пасибо, прости ещё раз. Спокойной н... очи...
Зазвучала серия коротких гудков. Он шумно выдохнул.
– Почему пят... но было растянутым?.. Я должен ех... ать в Лондон...
– Ok, здоровяк, но это завтра, довезу тебя до гостиницы, только скажи название. Всего доброго, мэм. Я его забираю.
– Благодарю вас, сэр.
... Теддибой на вывеске “Фокстрота” продолжал метать искры из-под колёс. Под навесом около мастерской послышался хлопок дверцы запачканного дорожной пылью Рочдейла. Отремонтированный мотоцикл фирмы Royal Enfield сверкал начищенными деталями, его одноцилиндровый двигатель теперь прекрасно работал на всех четырёх тактах, к тому же механик заменил штанги у привода верхних клапанов – владелец, наверняка, должен был остаться доволен.
Тем временем Флэмер циркулярной пилой срезал ветровой щиток с новенького HD Electra Glide, о котором так давно мечтал.
– ... И тогда мы твёрдо решили: Пегги с нами не пойдёт, – гордо возвестил Гауэр.
– Что за дурацкая привычка, начинать историю с любого конца? Кто такая Пегги? – сурово поглядела на него Джули.
– Пегги – это самая ужасная зануда во всём Соединённом Королевстве. Даже Уильям Бут повесился бы на собственных подтяжках, если бы ему довелось хоть на минуту застрять в одной комнате рядом с Пегги. Так вот, сначала нас угораздило встретиться в Грин-парке, мы курили, а она сидела на лавочке, рассказывая длинную-предлинную историю про чёрти что. Затем вся компания поехала к Хьюзу, это художник. Пегги как истинная леди ушла в душ; пока зануда была в ванной, я взял краски нужного тона и кисточкой нарисовал полоски на её штанах. Когда она закончила, мы предъявили ей испачканные брючки, добавив, что лавка была окрашена, и поэтому, какая жалость, Пегги не сможет поехать с нами в таком виде.
– ... И ты поведал мне эту притчу, якобы, в назидание?
– Вы так проницательны, миссис Гауэр!
Циркулярка опять завизжала.
– Можно узнать, какого хрена ты делаешь? – Липс действительно заинтересовался.
– Мотоцикл с ветровым щитком – это как патлатый глухарь.
– Не откручивать ..рань же? Мне нравятся его багажные кофры, такие вместительные...
– Ставлю двадцатку, твоим ракшасам они нравятся не меньше.
Кит проверил крепления телескопической передней вилки.
– Эмми, а Ивлин тебе рассказывал, как они с Гудвином охотились на чудище?
– О, Боже, только не это, – Липс хлопнул себя по лбу.
– So, once upon a time...
– Ага, давай, давай! Врёт он всё!
– Не мешай. Итак, однажды, на маленькой ферме в Беркшире я показал двум укуркам найденные мною в грязи отпечатки большущих перепончатых лап.
– Что это такое? – хором спросили зашмалившие детишки.
– Это следы таинственного Сент-Мартинского гуся. Его здесь выращивали специально для международной выставки, и, по слухам, его макушка торчит выше креста на шпиле церкви святого Мартина в Полях, отсюда название. Если вы поймаете птицу, за неё можно будет получить неплохой выкуп.
– Для злодейства ребятам были выделены: косяк, мешок и охотничий манок на дикого гуся. Они шарахались по грязи часов шесть, пока не завалились спать в зернохранилище, после чего их забрал констебль.
– А как же чудище? – изумилась девушка.
– ... Ну, на самом деле, Эмми... это просто я гулял по ферме в дырявых ластах...
Джули чуть не свалилась на пол от смеха.
– Да, да, молодец, теперь ещё и она будет надо мной прикалываться, – хиппи жестом проинформировал Кита, что тому – кранты.
Оказавшись внутри, Рэд сделал отмашку всем присутствующим, кинул пальто в офисе Флеминга, после чего облюбовал седло своего Black Shadow.
– Поздравляю с долгожданной покупкой, – байкер имел в виду появление в гараже мотоцикла Electra Glide.
– Э-э, вообще-то, это подарок.
– Ричи спёр? Кстати, где он, хочу отдать ему законную часть приза.
– На кладбище.
– С таким же успехом ты мог бы ответить: “в салоне красоты”.
– Серьёзно. Он не объяснял, но можешь спросить сам.
– Отлично, так и сделаю... На каком конкретно?..
В длинном ряду неразличимых между собой могил ветеранов Второй Мировой один холмик под старым памятником был свежим. Перед ним лежал скромный букетик жёлтых нарциссов. Роу подошёл со спины к Ричарду, стоявшему под моросящим дождём у надгробного камня с надписью “J. R. Camden corp. R. N. 1920 – 1944”, засунув руки в карманы. Он был одет в кожаный пиджак Фокстейлов с бордовыми погонами.
– По телевизору говорили, что нарциссы выросли на крови сына какого-то речного духа. Я думал... возможно, они и не стали для нас богами, но, уж точно – детьми богов.
– ... Твой отец?
Кэмден снял очки, сжав пальцами веки:
– Я не знаю...
Если в Ливерпуле вчерашним днём было солнечно, то в Бирмингем вернулось настоящее индейское лето.
На ожившей под лучами неугомонного ноябрьского солнца парковой аллее Ричи вышагивал по тротуару, глядя на двух чёрных лебедей, грациозно плывших по водной глади живописного пруда, на фоне которого высились башни замка тринадцатого века. Вскоре с ним поравнялись двое мужчин: на первом из них была поп-артовская рубашка, на втором – в шахматную клетку.
– Мистер Кэмден, я полагаю? – молодой джентльмен обратился к взломщику.
– Да, к вашим услугам, – Ричи слегка поклонился.
– Прошу прощения за анонимный звонок. Меня зовут Гэбриэл Мур, а это – Клайв Бентам. Позвольте один вопрос: что вам известно о Бирмингеме?
– Ну, прежде всего, что это город-графство, а также крупнейший центр резиновой промышленности и ..ондоностроения в Англии... И ещё, это место, где люди считают нормальным заставлять человека проехать сто пятьдесят миль, чтобы устроить для него подобие дешёвой викторины.
– Более того, сэр, это ещё и место, где вы родились.
Ричи молча сверлил его глазами. Гэбриэл оставался непроницаем. Это был мощного телосложения тридцатилетний мужчина с волевым подбородком и глубоким взглядом. Несмотря на особенности внешности, он рос очень миловидным мальчиком, и ещё в детстве научился с легкостью располагать к себе людей, вызывая их доверие, чем теперь умело пользовался как опытный бизнесмен.
– Суть в том, что я обладаю вещью, совершенно бесполезной для меня, но, возможно, имеющей определённую ценность для вас.
Из-под накидки Мур извлёк белый треснувший череп, предъявив его медвежатнику на обозрение.
– Извините, джентльмены, антропологией я не увлекаюсь.
– Послушай, сынок. Ты, ведь, Ричи? – второй из собеседников, долговязый, с проседью, лет пятидесяти с небольшим, похлопал взломщика по плечу и вытащил сигарету изо рта, – Всё верно. Знаешь, уже к концу войны с фрицами, я был отправлен на Маджуро, Тихоокеанская операция. Чёрт, если бы не долбаный Джек Джонсон...
– Облегчим задачу: мой друг участвовал в оккупации англо-американскими войсками Маршалловых островов в сорок четвёртом. Разрывом тяжёлого снаряда там был убит солдат по имени Джереми Кэмден...
– Капрал Кэмден.
– Да, капрал, командовавший их взводом. Останки тогда найти не удалось, но в прошлом году Клайв летал в Дарап-Улига-Даррит, чтобы пройтись, так сказать, по памятным местам...
– Ещё в первый месяц после сражения Святоша Джо заочно отпел нашего капрала. Но, всё же, мне посчастливилось отыскать этот череп на заросшем поле боя.
– Как видите, он раскололся от удара. По возвращении в Англию, Клайв показал мне свою находку, а я расспросил знакомых о родственниках Кэмдена и решил, что вы можете быть мне полезны.
Ричи не произнёс ни звука, обратив взор на верки и равелины старинного замка времён династии Плантагенетов, на двух длинношеих лебедей, окунавших клювы в зеркало пруда, на переливчатые круги, расходившиеся по воде...
– В чём же заключается сделка?
– Мне нужно, чтобы вы приняли участие в городском заезде и выиграли гонку. Награда за победу – возможность похоронить своего отца, – Гэбриэл скрупулёзно изучал малейшие изменения в мимике Кэмдена.
– Детали? – взломщик нарушил молчание.
– Alright, there is a barmy boy named Johnny Heartworm. It’s a picture of him...
Мур обернул череп материей и передал Ричи блестевшую на солнце фотокарточку: очередной фанат рокабилли в кожаных штанах и чёрной рубашке в горошек, настоящий кретин.
– Он первоклассный байкер, и я хотел бы его получить для одного дела, не важно, какого. Но, повторюсь, мальчишка с заскоками, ему хочется погонять, прежде чем дать согласие работать на меня. И я решил – вы оба парни со странностями, обожающие быстрые моторы. Почему бы не свести вас вместе? Взгляните направо.
За оградой был припаркован красный Opel GT 1900 с бело-синей полосой, тянувшейся вдоль кузова, и цифрой 9 на боку.
– Прогуляемся?
Они направились к машине вдоль аллеи.
– В заезде будет участвовать этот Опель против его мотоцикла: заказной Harley-Davidson “Shocker”, полностью перелопаченный от заднего крыла до переднего колеса, с усовершенствованным двигателем V2, и, естественно, изменённой балансировкой.
Бентам повернул ключ, открыв дверцу автомобиля.
– Ваша задача: обогнать Джонни по условленному маршруту, – Гэбриэл вручил Кэмдену карту Бирмингема – внутри торгового квартала траектория, отмеченная красной чертой, имела спиралевидную форму, где стартовая прямая лежала на самом широком радиусе, а финишная – в центре.
– Обалденно, – прокомментировал взломщик.
– Главный фокус в том, что Клайв “переработал” механику обоих транспортных средств. Состязание займёт около двадцати минут, и на каждой из них для водителя педали будут меняться местами, то есть, газуя, вы будете останавливаться, а, нажимая на тормоз – ускоряться. К тому же...
Ричи сел в машину, увидев, что ветровое стекло было увеличительным, равно, как и все остальные – изображение углублялось и переворачивалось!
– А как же Хартуорм? Это нечестное преимущество.
– У Джонни роль изогнутого зеркала играют специальные очки с ремешком и замочком на затылке, у него просто не будет времени их снять... Теперь перейдём к основному...
– К основному?!
– Да, да. В кофре HD лежит коротковолновый радиопередатчик, а в багажнике Опеля – приёмник сигнала с магнитофоном для записи. В течение всей гонки он будет посылать сообщения, закодированные азбукой Морзе, вы должны получить их в полном объёме. Для этого расстояние между автомобилем и мотоциклом не должно превышать пятидесяти ярдов; значит, нельзя слишком отставать, но и уходить в отрыв тоже нельзя, иначе сигнал оборвётся. Своего рода хрустальная ваза, подаренная нам бывшими работодателями Хартуорма, которую лучше не разбивать, не могу сказать вам большего... Интересная гонка, не правда ли?.. Где наградой вам будет этот череп.
– Шикарно, – Ричи почесал макушку.
– Ну и замечательно, заезд начнётся через полтора часа. Удачи, мистер Кэмден.
Взломщик завёл мотор.
Как и любая нормальная сволочь, он заранее облегчил себе задачу, навестив магазин приколов и купив очки-перевёртыши, а также маленький будильник, который прикрепил на приборную панель рядом с датчиком уровня топлива. После первых тридцати ярдов, Ричи быстренько их надел, отразив отражённую картинку, тем самым поставив её с головы обратно на ноги.
Ещё до появления на линии старта взломщик обратил внимание на рисунок шин, характерный для типичного шоссейного мотоцикла. Выкрашенный в красно-коричнево-чёрные тона Шокер Хартуорма, маячивший у него перед бампером, имел классические для пятидесятых, колёса без спиц, массивные кожухи на передней телескопической вилке с увеличенным углом наклона, большой ёмкости каплевидный бензобак, изменённую геометрию рамы и одноместное седло... в которое и упирался копчик малыша Джонни.
Начали они оба чисто, на поворотах вычертив протекторами “JILL” в масштабе городской карты. Ричи слышал за спиной едва заметное пиликание телеграфного кода, записываемого на плёнку устройства в багажнике, продолжавшееся в течение всей гонки, и довольно противное. Через каждые тридцать секунд, спасибо будильнику, Кэмден менял тактику управления, ускоряясь с помощью педали тормоза. По ходу соревнования, Хартуорм допустил парочку ошибок, чуть не врезавшись в проржавевший универсал и столб светофора. У взломщика тоже не было возможности расслабиться, но, всё же, он обогнал Джонни, достойно удержав дистанцию до самого финиша.
Когда Кэмден проходил гонку по спирали, у него периодически возникало чувство затягивающего водоворота, которому бывает очень сложно не поддаться, и тогда казалось, что конечным пунктом станет жуткая расселина в асфальте, куда бесследно канут и автомобиль и мотоцикл.
... Ричи ждал Мура в том же парке, где была назначена их предыдущая встреча. Жёлтый Юнипауэр GT, бесконечно модернизируемый Бентамом, остановился напротив него.
– Very impressive my friend. The record is in one piece & in perfect order... So, here’s your reward as I’ve promised, – выражением лица Гэбриэл сейчас невероятно походил на плюшевого медвежонка, подаренного Медузе.
В аспидного цвета коробке, переданной взломщику в качестве приза, лежал на подставке расколотый череп солдата, погибшего в октябре сорок четвёртого.
– Капрал был отличным парнем, сынок, – Клайв отдал честь на прощание, и машина стрелой метнулась прочь.
– Мне хочется верить, что это именно он... так у меня хоть кто-то есть, – резюмировал Кэмден.
– А про нас ты не забыл? – Рэд похлопал друга по плечу.
Они вместе шли по кладбищенской аллее, глядя на сотни одинаковых монументов, поднимающихся над могилами.
– Думаю, как сирота ты меня вполне понимаешь.
– ... Наверное, ладно, мне пора. Да, вспомнил, твоя доля от ливерпульского пари.
– Тысяча семьсот пятьдесят, что это значит?
– Мы, вроде, договаривались поделить выигрыш поровну. Победителей не было – оба финишировали одновременно, и Эрден отстегнул каждому всего по три с половиной куска.
– Но я и так отдал два за право участия! То есть, выходит, меня прокатили на двести пятьдесят фунтов?!
– Может быть, я пожалел бы тебя, да вот только ты ведь не хромаешь, сволочь, и ногу не ломал!
– Ладно, ладно, мне пора в Ливерпуль, за Астоном.
– Счастливого тебе пути, чёртов пройдоха.
Дэй распахнул окно среди ночи. Он тяжело дышал, вглядываясь в освещённую фонарями улицу, ощущая осторожное прикосновение ветра, делавшего робкие шаги в темноту спальни. Дафна витала в неведомых мирах, укутанная покрывалом, волны её чёрных волос кружевами пены разбивались об отвесные берега подушки. Она была прекрасна, но Джоул находился совершенно не в том состоянии, чтобы оценивать живописность композиции. Его прошиб холодный пот, сердце колотилось в груди. Опять кошмары?
– Это был не сон, точно знаю, это был не сон...
Разрушенный ипподром близ Олдберри: Дэй разобрал надпись на рекламном щите, висевшем над трибунами. Серебристый Mercedes 300 SL нарезал круги по беговым дорожкам, разгоняя мотор до ста двадцати миль в час.
Шон был спокоен – предельные скорости, резкие повороты, смертельные виражи нормализовали его пульс. Когда адреналин зашкаливал, он физически не мог думать о том, что его глодало, и это, подобно, реанимации, позволяло сделать два-три глубоких вдоха перед тем, как снова нырнуть в агонию. 121, 122, 123... чуть сбросить, направо, 115, 116, 117...
Даниэла сидела на трибуне, закинув ногу на ногу и уперев каблуки сапог в ограждение; дождь вымочил её волосы и тонкий свитер, капли стекали по гладкой поверхности непроницаемых очков. Она вертела в пальцах баночку с аминазином. Она ждала, когда Шон выдохнется.
Сейчас Мерседес был похож не на затравленную лошадь, а на резвого жеребца, мчавшегося рысью по кругу. Три оборота спустя он сбавил ход, затем резко разогнался, повернулся с девяти часов на три и затих. Крыло чайки поднялось вверх, молодой человек выбрался из салона. Перед ней стоял жокей, одетый во всё чёрное, кроме пиджака из диагонали цвета беж, с растрёпанными коротко стрижеными волосами и длинным уродливым шрамом, тянувшимся по лицу наискосок.
Что-то сломалось, щёлкнуло в голове, обернув бездушную апатию совершенно новым чувством...
Что-то сломалось, но в ней, а не в нём...
Даниэла выхватила из-под зрительского сиденья заряженный Стерлинг – левая ладонь сжала холодный магазин, рычажок из положения “Safe” переместился на ”34”, перфорированный ствол нацелился в сторону Шона. Два фута чистого убийства, упёршихся в бедро. За долю секунды он оценил ситуацию и бросился вниз.
Палец вдавил спусковой крючок, затвор дослал в патронник смертоносный заряд, выровняв его соосно со стволом, выбрасыватель схватил проточку гильзы, ударник коснулся капсюля.
Рокот пистолета-пулемёта огласил нутро ипподрома, словно угрожающее рычание рассерженного льва. Затвор непрерывно дребезжал, как сердце осуждённого, колотящееся в груди перед исполнением приговора, гильзы вылетали из него металлическим праздничным фонтаном.
Свинцовый вихрь выломал колпак на переднем колесе Мерседеса, спустив шину заднего, изрешетил трубчатую раму, превратив боковые лонжероны в подобие кухонной тёрки, разбил фары, покрыл стёкла жуткими трещинами, а пуля, срикошетившая от бампера, попала в лоб лошади, изображённой на рекламном щите.
Дьявольский фейерверк длиной всего в четыре секунды.
Он поднялся, выхватил горячее оружие из её рук, прижал раскалённый ствол к щеке девушки, оставив на ней багровый ожог, и... поцеловал с такой страстью, какой она ещё никогда в нём не вызывала.
Её губы, мокрые от дождя, улыбающиеся, его дыхание, переполненное яростным огнём... Джоул ощущал это за сотни миль оттуда...
Дэй лёг в постель, обняв Дафну, закрыл глаза...
... Опять кошмары?..
15 : 17
Йен Фостер вёл свой “де шво” по северному Бермондси, сонно наблюдая за проплывающим пейзажем. Давно замечено, что чем хреновей страна, тем озабоченней и серьёзнее лица её граждан, а чем страна лучше, тем физиономии тупее.
Мутно-синий Ситроен самозабвенно пёр по трассе, выдавая двадцать шесть миль в час даже без натуги, и водитель был близок к тому, чтобы, о ужас, переключиться на четвёртую передачу! Его роскошный четырёхместный седан с брезентовой крышей привлекал заинтригованные взгляды местных красоток, так и ждавших игривого подмигивания и приглашения “прокатиться с ветерком”... Но Йен о них совсем не думал – прежде всего, он должен был забрать костюм из химчистки!
Толстяк вдавил педаль газа глубже, мотор взревел, стрелка спидометра подскочила к отметке “28”, и сверкающий метеор пронёсся по улице, воздушными вихрями задирая юбки молодых леди...
Громко, сладко, неистово зевнув, этот щеголь и повеса начал ковыряться в носу, чем, безусловно, занимался бы и дальше... если бы в тринадцати футах перед ним на скорости 72 mph на перекрёсток не выскочил чёрный Стэндард, заворачивавший влево... в который на ста шести милях в час врезался молочно-белый Бристол-401, размозжив ногу водителю и перевернув кверху дном автомобиль... который на крыше прокатился ещё двадцать ярдов, пока в него с оглушительным воем клаксона не врубился грузовик, раскрутив его, как детский волчок, пущенный по асфальту... который, расшвыривая обломки искорёженного металла, снова повстречался с Бристолом, до этого уже поцеловавшимся со случайным кэбом.
Вот в эту-то кучу и вписался Йен Фостер на своём “де шво”...
10 : 24
Бофорт припарковал Lotus Europe рядом с принадлежавшим Уолтеру Facelvega NK-2 цвета маренго у входа в “Денеб” – офис компании посреди Сити.
В кабинете он застал и самого Дэвенанта – тот гладил пушистую бирманскую кошку окраски лайлак-пойнт, одновременно читая свежий номер “Daily Mirror”. Шкаф заподозрил неладное – почему не “Financial Times”, как обычно?
– Вы сегодня на личном автомобиле, сэр?
– Да, да, представляешь, один семидесятилетний мальчуган синим спреем написал слово “Nobbleman” на дверце служебной машины. Джеймс теперь выводит пятно с её кузова. Ну, что за дети!
Он швырнул газету в Чарльза – тот едва успел её подхватить, ошарашенный первым импульсивным жестом Уолтера за три года совместной деятельности.
– Э-э... Скандальное интервью Лорда Салливэна... Таинственное убийство в Ливерпуле... Триумфальный взлёт Конкорда...
– Ниже, – раздражённо поправил его Дэвенант.
– Вооружённое ограбление на закрытом аукционе в Тейт Гэллери. Похищена коллекция “стаффордширских фигурок” семнадцатого века из Stoke-on-Trent. Это веджвудский фарфор?
– Джозайя Веджвуд родился в тысяча семьсот тридцатом, а изделия датированы тысяча шестьсот шестьдесят восьмым – шестьдесят девятым годами, экспертами, в числе которых – два доцента с кафедры истории искусства Лондонского Университета и профессор культурологии.
– Оттуда же?
– Из Международного Института Сварки, Чарльз!.. Предположительно: работа берслемского мастера, Эдвина Лэнгленда.
– Никогда не слышал этого имени...
– Чарльз! Потому что ты – бревно! – укоризненные взоры двух пар голубых глаз: мужчины и кошки на его руках, были направлены в сторону совсем оторопевшего Бофорта, – Самое страшное, что я почти купил их за триста тысяч фунтов, и когда аукционист уже взмахнул молоточком последний раз, пятеро амбалов с дробовиками, в чёрных масках, устроили в зале настоящий бедлам. И знаешь, что действительно интересно? Они взяли только этот набор фигурок.
– Беверидж, – констатировал шкаф.
– И теперь, я уверен, его псы пихают старинные ценности в дешёвые сувенирные лавки по шиллингу за штуку. Ты догадываешься, чего я от тебя хочу? Вот список.
Уолтер извлёк из вороха документов незапечатанный конверт с фотографией восьми статуэток и следующим перечнем: Пастушка, Трубочист, Пекарь, Швея, Дровосек, Пастор, Кузнец и Мельник.
– Сэр, я сделаю всё возможное...
– Слышал про Джорджа О’Донована?.. Интересно, кто же убирает бывших боевиков?
Он отогнул манжету, приблизив к уху наручные часы: иногда его глаза были похожи на глубокие колодцы, где зрачок превращался в чёрное дно.
– Вечером они все должны выстроиться на моём столе, иначе я возьму у тебя самое дорогое – спинной мозг, ведь им ты обычно пользуешься? Он окажется здесь, на блюде, я лично разрублю всё кости и вычерпаю его ложкой. Надеюсь, тебе ясно, что это не метафора? До десяти. И, Чарли... прислушивайся к часам...
10 : 52
– Журналистика, это, скорее, хобби; на самом деле, я информатор мистера Дэвенанта, а СМИ – прекрасная возможность находить такие сведения, которые недоступны обывателям.
Гренвилл Йорк – длинноволосый блондин, в лучших вещах из бутиков Челси, опустился на яйцеобразное ванильное кресло, предложив Рэду бокал скотча.
– Дизайн у вас весьма неординарный, – заметил гость.
– Это квартира одного довольно успешного мошенника – теперь он сидит в местной тюрьме – вполне пригодна для подобных встреч, а сам я живу в Брикстоне... Но мы отвлеклись.
– Да, да, ужасно отвлеклись, – Бофорт бегал из комнаты в комнату, окуривая апартаменты ноттингемским табаком, как индейские знахари – покои больного.
Он залпом осушил стакан, налив себе ещё:
– Итак, нам нужно откопать где-то в Лондоне восемь фарфоровых статуэток семнадцатого века? – уточнил Роу.
– Всё равно, что поймать пескаря в Темзе, – Чарльз выпустил облако дыма, – Грен, твои глаза и уши по всему городу – наш единственный шанс на успех в этом чёртовом деле. Рэд, возьми, четыре копии фотокарточек и перечень всей коллекции. Плевать, морковка или прут, до десяти я должен отвезти их к Уолтеру.
– Хоть какие-то зацепки? – спросил Роу.
– Из полицейского рапорта: по неподтверждённым данным, преступники скрылись на чёрном Стэндард Вэнгарде пятидесятого года.
Чарли пренебрежительно фыркнул:
– Барахло, он тянет не больше семидесяти пяти. Это похоже на старого пердуна... Только, ребята, обернитесь как можно быстрее: я не смогу тормозить медяков целый день. Если они первыми загребут вещички, достать их будет гораздо сложнее. Проклятье, Грен, пусть всё парни из BBC и с Флит-стрит перетрясут эту кучу дерьма от Лонидиниума до Уотфорда, мы просто обязаны вернуть коллекцию!
– Мой номер в студии, звони, если что-нибудь нароешь. По нему же я буду сообщать о возможных клиентах, идёт? – Йорк передал визитку байкеру.
– Ok, до связи, – Роу попрощался с двумя джентльменами.
11 : 29
– Поплавок дёрнулся.
– Хотел спросить: сколько стоит минута на BBC?
– Извини, совсем нет времени думать о том, что жизнь быстротечна. Первая подача – это частное собрание антиквариата в северном Кэмбервелле...
– Диктуй адрес, – Рэд извлёк на свет записную книжку.
Хитрющий старикашка, представившийся Эбенезером Кэмпом, указал ветхой тросточкой в направлении громоздкого серванта работы девятнадцатого века с кривляющимися резными головами сатиров.
Рэд и Ричи переглянулись.
– Я допустил ужасную оплошность, джентльмены, и мой тремор тому виной... Тише, Меркурий, тише.
Жилистый уипет крутился у ног пожилого мужчины, с любопытством посматривая на визитёров. Сильный, резвый и энергичный, он выглядел так же нелепо в компании этого шлюпяка, как плутониевые стержни из Капенхёрста в корзинке для пикников.
– Внутри буфета находится хрустальная антикварная шкатулка, наполненная монетами различных эпох и стран. Она стоит на двух ножках, а крышкой опирается о стекло дверцы. Сервант расположен у самой стены, если открыть его, коробочка выпадет и разобьётся...
Тут он схватился за сердце, но потом передумал, продолжив рассказ.
– Рядом с ней я поместил нужную вам Швею. Если вы поможете сохранить шкатулку, то возьмёте статуэтку в знак моей благодарности, – хрыч закашлялся.
– Попробуем разложить у нижней части полотенца, аккуратно потянем на себя, она и упадёт на мягкое...
– Ни в коем случае – так вы ей все углы обломаете.
– Другой вариант: двигаем шкаф от стены, Ричи – придержишь дверцу спереди, затем я просуну руку и удержу коробочку...
– Так не годится, джентльмены. Дерево рассохлось, и панели серванта могут треснуть.
– Да, что же тут повсюду рухлядь одна!
– ... Мистер Кэмп, а среди монет железные есть?
– Хм, безусловно, сэр...
– Тогда, у меня, кажется, родилась неплохая идея. Скоро буду.
Четверть часа спустя, взломщик позвонил в дверь. Оказавшись у трухлявого шкафа, он достал из кармана подковообразный магнит, осторожно прижал его передней дверце, а после – открыл её. Роу взял прилепившуюся к стеклу шкатулку, они вместе сделали резкое движение, отклеив два соединённых предмета, и, чуть не подарив впечатлительному Эбенезеру новый сердечный приступ.
Роу спрятал в рюкзак фарфоровую фигурку, Ричи прикарманил несколько монет из коробочки, а мистер Кэмп тем временем увлечённо считал капли, падающие из пузырька в стакан с водой.
12 : 10
– Three in a Row!
– Слов нет, каламбур прекрасен, но желательно поконкретней.
– Сувенирный магазинчик “Webster Box” на Кенсингтон-стрит, Игрушки “Jolly Jingle” на Оксфорд-стрит и Ломбард “Eddie’s” на Найтсбридж. Отлично, Александр Тунисский, армия ждёт приказа.
Рэд передал фотографии статуэток и выложил список, в котором было зачёркнуто слово “Seamstress”.
– План такой: Рич – магазин игрушек на тебе, Кит – возьмёшь ломбард, Дэй – сувенирная лавка. Вопросы?
– Что касается методов?..
– Любые, но никого не поджаривать, договорились?
– То есть как, совсем не поджаривать?
– Ну, разве что, чуть-чуть. Свинчатки и ломики не запрещаются. Ясно? Ok, вперёд!
По поводу разницы в методах, стоит лишь отметить, что Кэмден честно купил Пастора за пять шиллингов, Дэй без всяких прелюдий выбил зубы мальчишке-продавцу, перемахнул через прилавок и забрал Кузнеца, а Кит – просто показал монтировку под курткой, отчего растерявшийся хозяин... сразу же вытащил помповое ружьё, и Флэмеру ничего не оставалось, кроме того, что схватить статуэтку Дровосека и улепётывать так быстро, как только способен это делать человек, за которым гонится целый рой металлических шершней.
12 : 51
– So, our dish needs to be fed up. Some dolled up jerk named Percy Wellington is hanging out along the Chancery Lane. Go find him & make him spill the beans.
Молодой преуспевающий фотограф, одетый в двубортный лимонный пиджак с чёрными лацканами и золотыми пуговицами, прогуливался по мостовой, оглядывая витрины и наряды симпатичных девушек, постукивая шикарным пурпурным зонтом-тростью по каменной кладке.
– Well, hi Percy, it’s been a long time! – Роу махнул рукой в знак приветствия.
– Добрый день, Рэд, вас что-то интересует, джентльмены?
– Э-э, можем отойти в сторонку и побеседовать втроём? – осведомился Дэй.
– Не думаю, что это хорошая идея, – улыбнулся Веллингтон.
– Ты предпочитаешь, чтобы я отму..охал тебя на глазах этих милых леди?
Джоул смачно треснул стальными костяшками друг о друга, и слегка наклонил голову, вопросительно взирая на фотографа. Тот нервно сглотнул.
– Следуйте за мной, но, надеюсь, мы обойдёмся без рукоприкладства?
– Ну, я тоже очень на это надеюсь, – добавил Роу.
В переулке трое молодых людей остановились, Перси положил обе ладони на ручку зонта:
– Внимательно слушаю вас.
– Достопочтенный сэр, что известно вам об украденной коллекции фарфора семнадцатого века работы ныне покойного мистера Лэнгленда?
– Ровным счётом ничего, а теперь, прошу меня извинить...
Дэй долбанул ему локтем в ухо – Веллингтон осел на асфальт.
– Представляю, какое лицо должно быть у продавца в забегаловке, где ты пиво берёшь.
– Возьми его зонт, я ещё издалека заметил на нём какие-то непонятные узоры.
Тёмно-лиловая рукоятка помимо стандартной кнопки имела четыре восьмигранных металлических браслета, на каждом из которых изображалось восемь символов.
– Ровно по числу фигурок, – догадался Джоул.
– Не думаю, значки с коллекцией, вроде бы, никак не связаны.
Лев. Пика. Цветок. Шахматный конь. Мороженое. Рука. Испанский флаг. Надгробный камень.
– Отлично, ты вырубил того, кто знает код. Возможно, надо составить историю из картинок – типа, рука берёт мороженое... – вариант Рэда.
– Только испанский флаг нарисован в цвете, остальные символы выполнены просто контурами, значит флаг – это обязательный атрибут шифра.
– ... Got it!.. What is the colour of this umbrella?
– Well, dark-violet...
– No-o... It’s deep purple! D’you see my point?
– Ах, вот как. Полагаешь, ответ надо искать в текстах песен? Как насчёт “Bird has flown”?
Страшилка приступил к декодированию.
– So, “... the beggar on his cornerstone...” – Дэй выстраивал картинки вдоль оси кнопки, начав с могильного камня, – then “... Catches pity in his wrinkled hand...” – следующей была рука, – “... But the lover...” Hell, it doesn’t come together.
– And what if it’s “Chasing Shadows”? – Роу перекрутил знаки в новой последовательности:
I feel the ice in my head
Running its hands through my bed
Not even dreaming I seem to be dead...
Мороженое, рука и могильный камень встали в один ряд.
– Colours of yellow and colours of red...
Последним символом был испанский флаг. Ничего. Рэд нажал на кнопку – ручка отскочила назад, в маленьком потайном отделении находилась скрученная трубочкой записка.
– Ух, ты, Бобби Фишер, а я всегда считал, что ты очки для красоты носишь.
Роу сунул бумажку обратно в щёлочку, сделав вид, что они просто разозлились и наваляли Веллингтону. Выбравшись на людную улицу, байкеры оседлали Raven и Black Shadow.
– Прекрасно, я смотаюсь по этому адресу, а ты поезжай в “Foxtrot” и ещё, постарайся никого не уе..ать по дороге.
14 : 23
– Brilliant, now we’ve got to find only three of them: a Chimney Sweeper, a Shepherdess and a Miller. The next stop is small & pretty house on Mile-End-Road...
– Oi, open up! Mr. Tyndale, please, come out and let’s chat a bit, – Рэд постучал костяшками в запертую дверь.
– Прошу прощения, господа, у меня нет никакого желания с вами разговаривать.
– Откройте, сэр, иначе я буду вынужден поставить вам фингал размером с Большую Звезду Африки.
– Учтите, я вызываю полицию!
– Каким это образом? Телефон-то в нашей комнате.
– Ладно, Рич, попробуй ты, – Роу шепнул Кэмдену.
– Проклятье, на щеколде, нет смысла возиться с отмычками.
– Пожалуйста, откройте, мистер Тиндейл, это для вашего же блага, – Рэд со всей дури забарабанил кулаками по деревянной баррикаде.
– Только через мой труп!
– Мистер Тиндейл, вы сейчас неосознанно напрашиваетесь. Сэр, я вам башку разворочу! Отпирайте!
– Ни за что, убирайтесь, мерзавцы. Вам не войти – засов можно сдвинуть только изнутри!
– Как ни прискорбно, он прав, – Кэмден пожал плечами, потом на секунду замер, и на лице его отразилось то выражение, какое должен был иметь человек, изобретший колесо.
Взломщик упёрся плечом в слегка рассохшуюся дверь, достал подковообразный магнит, приложил его к замку в том месте, где находилась задвижка. Он почувствовал возникнувшее притяжение и медленно переместил брусок сначала вверх, а затем в сторону. Ригель сдвинулся, пропустив молодых людей в комнату.
– Ты сам-то понимаешь, что будет, если об этом узнают все воры Лондона?
– Да, знаю, я гений... – без тени иронии заключил медвежатник.
Мистер Тиндейл таращился на парней, как на двух демонов, истово крестясь и тараторя молитвы, которым тётка учила его ещё в детстве. Никогда он прежде не видел, как замки отпираются сами собой. Ричи забрал трубочиста с тумбочки, скорчил грозную рожу и направил магнит на дядьку. Тот взвизгнул, закрыв голову подушкой, и, задрыгав ногами, будто отгоняя злобных бесов. Впрочем, бесы и сами ушли...
13 : 21
– Strange, but... I had a call about five minutes ago... Some guy asks to meet him in Regent Park, says he’s got one of the missing china statues.
– I’m on it.
Кит завёл свой причёсанный HD Electra Glide.
На скамейке рядом с озером Флэмера ожидал молодой человек не более пяти с четвертью футов ростом, в сером костюмчике, белой водолазке, и с доверчивым лицом, обрамлённым белокурыми локонами.
– Полагаю, это вы звонили мистеру Йорку насчёт исчезнувших фигурок?
– Совершенно верно. Эктон Бэббидж.
– Кит, – механик пожал маленькую ладонь.
– Я слегка проголодался. Не организовать ли нам пикник? Будешь моим посыльным, если достанешь все ингредиенты из списка, статуэтка твоя.
– А если я просто её отберу? – уточнил байкер.
– Что ж, возьми. Но помни, тебя подвело зазнайство: такие куртки носят только члены вновь объявившейся банды Фокстейлов, чья мастерская, принадлежащая некоему мистеру Флемингу, находится в южном Челси. Я видел её, когда с моей девушкой посещал “Базар” мисс Куант. Забери этот предмет коллекции, и я сообщу по телефону вон из той будки о причастности Фоксов к ограблению аукциона, о котором говорили сегодня по радио.
– ... А если я тебе монтировкой голову раскрою?
– Тогда схлопочешь пулю, ковбой, – из кармана пиджака выглянул тридцать восьмой.
– Да что ж это такое? Почему сегодня все, с кем я разговариваю, обязательно таскают с собой оружие?
– А ты думал, Битву за Англию выиграли с помощью ломика?.. Можешь начинать в любом порядке.
Содержание списка продуктов, необходимых для пикника, было следующим: радость, восторг, замешательство, испуг, самолюбие, благодарность, смущение, грусть, злорадство, скука, мечтательность, умиление.
– У тебя явно что-то с желудком... – Кит почесал затылок.
– Вот ключи от того симпатичного Жука на парковке, вдруг понадобятся... Да, и пусть она тебе поможет, – Бэббидж указал в направлении очень красивой девушки с волнистыми рыжими волосами и в ярком платье, сидевшей на клетчатом полотенце рядом с корзинкой для пикников.
Милая леди улыбнулась Флэмеру, объяснив, что ждёт своего парня, который отлучился ненадолго. Механика, участвовавшего в десятках драк за женское внимание, это ничуть не смутило. Сконцентрировавшись на воображаемом списке, он занялся его исполнением.
Замешательство – Кит сел рядом с девушкой, она назвала ему имя – Элизабет Корт – и высказался в пользу того, чтобы продолжить ланч вместе. Самолюбие – он вознёс её великолепие на недосягаемые звёздные высоты. Скука – здесь, проще простого, Флэмер стал в деталях описывать тонкости своей работы.
Умиление – с этим было туговато, но парень вырыл с чердака воспоминания о хорошеньком щенке, который был у него в детстве, и – грусть – поведал о его смерти. Испуг – Кит рассказал, что ему и самому приходилось убивать. В Корее, конечно... Врал, конечно... Хотя, возможно, его всё-таки взяли в армию десятилетним пацаном...
Радость – зарекомендовав себя бравым офицером, Флэмер снял куртку и ангажировал юную леди на танец: неподалёку от озера в Риджент-Парке оркестр играл что-то из Бенджамина Бриттена – классический репертуар. Мечтательность – механик делился с Лиззи своими хромированными грёзами и слушал истории будущей модельерши о воздушных замках, выстроенных из дорогих тряпок.
Благодарность – он починил защёлку её сумочки; злорадство – Флэм спросил её о нелюбимых родственниках. Смущение – Кит вспомнил девушку, похожую на мисс Корт, а также кое-что из пикантных подробностей их встреч... Восторг – парень предложил ей поездку вокруг парка, но не на дурацком Жуке, а на классном Электра Глайде. По завершении турне Элизабет ему так понравилась, что они вместе отправились к Бэббиджу, захватить “кое-что” и уединиться в Фокстроте на часок.
– Итак, сэр, я полагаю, у вас есть нечто для меня? – Кит был само очарование.
– Сейчас узнаем. Что ты думаешь, дорогая? – Эктон повернулся к девушке.
– Ах, он прекрасен, гораздо лучше нашего завтрака! – мисс Корт была восхищена.
– Ну, в таком случае, благодарю вас, мистер Флеминг. Вы послужили чудесным угощением для пикника.
Рыжая красавица ушла под руку с миловидным коротышкой к Фольксвагену, а ошарашенный Кит взглянул на клетчатое полотенце, расстеленное на лужайке: фарфоровый Мельник ждал его между корзинкой и тарелками...
14 : 47
– Great. We found it! – прокричал Йорк.
– The last statue? – переспросил Роу.
– Да нет же, чёрный Стэндард Вэнгард пятидесятого года выпуска. В северном Bermondsey в районе складов. Рэд, вы должны найти способ остановить ублюдков, ограбивших Дэвенанта, и, конечно, вернуть недостающую фигурку. Вперёд, ребята.
– Well, we need a car to ram the car...
В Soho четверо байкеров спрятали мотоциклы в гараже Эбердина, и попутно, приглядели себе новый транспорт: стальным кулаком Джоул выбил стекло молочно-белого Бристола модели 401 с водительской стороны.
– Кэмден, ты за рулём... гони в Бермондси как можно быстрее, – распорядился Рэд.
Над городом раздался звон Биг Бена: три удара в колокол.
Четвёртым был удар бампера Бристола о кузов Стэндарда – свалка из пяти машин, разраставшаяся в огромный затор, парализовала целый квартал. Водитель грузовика громко осыпал проклятьями Ричи, Фокстейлы мучительно приходили в сознание, автомобиль грабителей замедлял вращение, кэбмен после знакомства с байкерами въехал в столб, переломив себе хребет, а достопочтенный Йен Фостер взирал на эти груды искорёженного металла, совершенно о..еревшими глазами...
Из перевёрнутого автомобиля выползли пятеро верзил, бросившись к складам. Небо заволакивало розоватой дымкой.
– Дьявол, это же Невилл Боун! – выругался Дэй.
– Какой, к чёрту, Боун?
– Костолом Бевериджа, настоящее чудовище.
– По хрену, мы должны вернуть последнюю фигурку.
Уже на подходе к решётчатой ограде Кит свалил одного из бугаёв метким броском угодившего в затылок булыжника. Когда тот попытался встать, Флэмер треснул ему ногой в живот.
Двое амбалов залезли на гору ящиков, сталкивая оттуда гружёные коробки на Фокстейлов. Дэй по-обезьяньи вскарабкался к ним, ловко увернувшись от удара, саданул ботинком по голени бандита, расквасил ему джебом нос и сбросил вниз. Пока второй верзила, отступал по ящикам от металлических лап, у здания склада раздался хриплый прокуренный крик, больше похожий на рёв:
– Ну, ты, гиббон чёртов, давай, потанцуй!
В долю секунды Страшилка понял, что означали эти слова и пригнулся, чуть не навернувшись вниз.
Боун лупил из ружья по силуэту Джоула, кувыркавшегося на коробках, как ошпаренного. На таком расстоянии дробовик, учитывая разлёт, был самым результативным оружием, какое можно придумать: облако свинцовых шариков не убивало наповал, но могло серьёзно покалечить мишень, достигни оно цели.
– Прыгай, су..ин сын, – заорал ему Кэмден.
Дэй скатился вниз, издав придушенный вой.
– Попал, урод! – констатировал Рэд.
– Да на..рать, пара мух на плече, вот и всё, – Страшилка оттолкнул байкера, – Идём же... А-а!! Дьявол! Да я сейчас его башкой в чёртову ..раку затолкаю!!!
На складе Боун с ходу чуть не проломил Ричи голову куском арматуры. Двое его сообщников набросились на Кита и Роу. Флэмер не слишком успешно блокировал удар, чуть не вывихнув запястье, сделал оборот на 360 градусов и монтировкой швырнул амбала в нокдаун. Рэд нырнул вниз, апперкотом своротив челюсть бугаю, затем оглушил его кроссом и со всей дури двинул коленом в солнечное сплетение.
Пара джебов, свинг и хук ввели Джоула в клинч с Боуном, и, чтобы все рёбра Страшилки не треснули разом, Кэмден о..ерачил великана трубой по темени. Хватка ослабла, Дэй выскользнул, заняв оборонительную стойку. Рассвирепевший лысый людоед огрел взломщика наотмашь, саданув Киту по почкам за компанию. Рэд ощутил, что достиг предельной черты, где исчезали даже малейшие условности.
Вся банда Фокстейлов набросилась на верзилу, как стая голодных взбесившихся волков может напасть на медведя в порыве слепой ярости. Ричи махал арматурой как дубиной (за погибшего отца), Кит ломом пересчитывал позвонки на его спине (за издевательства Бэббиджа), Рэд шибал Боуна кастетом в живот (за оскорбления Джорджи Рок-Н-Ролла), а Дэй озверело молотил кулаками по раздувшейся и залитой кровью морде (за жуткую, искорёженную жизнь, за каждое мгновение, за всё, до последней капли), стальные набойки входили в багровое месиво, как ложка в сливовый пудинг...
За дверью послышался вой служебных сирен.
– Дьявол: псины пожаловали; валим отсюда, Рэд.
Рядом с обмякшим телом стоял кожаный несессер. Байкер вытер ладони о майку, открыл чемоданчик – фарфоровая пастушка мило улыбалась ему.
13 : 44
Кнопка “5” зажглась жёлтым светом на приборном щитке в лифте. Звонок – Роу покинул кабину, занявшись розыском нужной квартиры. Ещё у подъезда его насторожило присутствие Роллс-Ройса, шофёр которого читал газету, не заглушив двигатель, и, барабаня пальцами по рулевой колонке. Дверь распахнулась, когда байкер шёл по коридору, оттуда послышался чуть картавивший голос:
– Редьярд, вам сюда.
– С кем имею честь?..
– Клод Лейн. Добрый день, мистер Роу. Вы слегка задержались. Не хотите ли чаю?
Он убрал с плиты украшенный индийским орнаментом чайник. Пекарь устроился на кухонном столике рядом с двумя пустыми чашками, блюдцами, сахарницей и упаковкой.
– Меня привели поиски исчезнувшей коллекции фарфоровых изделий.
– И только? Я думал, вы потеряли нечто большее...
Лейн, высокий худощавый джентльмен лет пятидесяти, в стандартном чёрном костюме-тройке, был образцовым англичанином: когда он гулял по улице, то вокруг всегда сгущался туман и появлялись люди в котелках.
– Знаете, в нашем обществе существует множество нелепых предрассудков. К примеру, беседы о том, что кратчайший путь на Даунинг-стрит проходит через Итон... или, что Кингстаун существует на правах колонии. Ведь формулировка была дана совершенно четко: “ассоциированное с Великобританией государство”. Но они всё протестуют и протестуют, можете в это поверить? Кстати, вы знакомы с трудами Айзенка?
– Боюсь, что не слишком.
– Пожалуйста, будьте как дома. Должен отметить, вечер ..ашиша в клинике Кентербери впечатлил многих моих коллег из Портсмута. Вы уже догадываетесь, с кем сотрудничает мистер Веллингтон?
– Возможно... – Рэд осторожничал, – Чего вы хотите взамен этой статуэтки?
– ... В цивилизованном обществе, к которому наш народ имеет обыкновение себя причислять, если человек безумствует, как животное, его сажают в клетку... как животное. И для того, чтобы двери Олд Бэйли не распахнулись перед вами, нужно... для начала, навестить меня в конторе в южном Вестминстере, скажем, послезавтра. Годится? Что ж, всего доброго, сэр, не смею вас более задерживать.
Клод поклонился собеседнику, исчезнув за порогом, и вскоре правительственный лимузин Роллс-Ройс освободил парковочное место перед домом.
20 : 14
Уолтер Дэвенант отложил комедию Ортона “Что видел дворецкий”, наполнив бокал швейцарским бренди; десять фарфоровых фигурок Лэнгленда выстроились полукругом на его столе среди стопок документов. Чарльз, довольно прищурившись, покуривал трубку красного дерева в соседнем кресле.
– Только что от Фокстейлов. Ваша награда в пять тысяч фунтов каждому – по-королевски щедра.
– Это пустяки в сравнении с тем, сколько я мог бы отдать за коллекцию на торгах. Кстати, твоя часть – за оперативность. В итоге стаффордширские игрушки обошлись мне в десять раз дешевле.
– О, благодарю, сэр. Да, совсем забыл, взгляните.
– Это... коттедж Руперта в Мэйденхэде?
На снимке надпись “Wretched Geezer”, сделанная баллончиком, украшала одну из стен у парадного крыльца.
– Прелестно, друг мой, хотя и не поощряю ребячество, – заметил бизнесмен.
Уолтер оглядывал персонажей семнадцатого века через изогнутое стекло бокала.
– ... На что это было похоже, Чарльз.
Бофорт внимательно проанализировал интонацию босса, ответив:
– На оскорбление, мистер Дэвенант.
– Я подумал о том же... Мы должны ответить. У моего коллеги есть племянник, Пит Беверидж, который держит ферму в Ланкашире, близ Блэкбёрна. Меня интересуют его хлопковые поля... холодостойкие сорта, в частности – их полное уничтожение.
– Не поздновато ли для сбора урожая?
– Колониальная разруха, пробы с акклиматизацией, но если бы следил за новостями рынка, то знал, что год выдался не особенно тучным, и потому сроки перенесли до ближайших заморозков, которые уже движутся к нам с севера. Вот почему мы должны приложить все усилия для того, чтобы сырьё не попало на ткацкие фабрики... это дало бы Фокстейлам отличную возможность жечь бензин не понапрасну.
Уолтер расставил фигурки перед собой: Пастор изображал Руперта Бевериджа, Мельник – его племянника, Пекарь – Бофорта, а Трубочист – Рэда Роу. И Чарли превосходно усвоил отведённую ему роль...
Три шоссейных мотоцикла: Винсент, Харли-Дэвидсон и БМВ мчались по ночной трассе из Лондона в Блэкбёрн. Последние несколько дней держалась аномально сухая и жаркая погода – именно то, что было необходимо для осуществления плана. Грозовой фронт уже подбирался к окраинам Ланкашира.
– Короче, я расспросил местных, грузовик с кипами хлопка уезжает с фермы на фабрику около семи утра. Сперва организуем маленькую диверсию: Кит, перелезаешь через ограду, крадёшься к амбару, тому, с треугольным флюгером, как настоящий лис, вскрываешь ломиком дверь, выводишь из строя уборочную технику и возвращаешься к нам. Ok?
– Ага, спускайтесь во-он по той лесенке с подпиленными ступеньками и не забудьте выключить свет.
Чуть не перевернув бочку с гербицидами, Флэмер, пролез в разбитое оконце, вырвал провода из аккумулятора, а затем гаечным ключом, позаимствованным в ящике с инструментами, ослабил крепления подборщика комбайна, осуществив также ирригацию аппаратуры кабины.
– Done baby done...
– Очаровательно, солнышко. Время потрепать и расчесать посевы Бевериджа. Отцепляй железки от своего HD. Устроим хороший пожар в Блэкбёрне...
В предрассветной мгле прозвучал громовой рокот...
Байкеры облюбовали дальний конец поля, топором Кит снёс два столба проволочной изгороди, и три мотора взревели, разлиновывая хлопковые поля тяжёлыми колёсами. Фокстейлы взвели курки на рогах рулей, вдавив педали газа – огненные сполохи из выхлопных труб неистовыми метеорами озарили иссушенные стебли.
Пламя моментально пожирало всё на своём пути, и для мотоциклистов единственным способом спастись от надвигающегося ада, сопровождаемого ослепительными вспышками молний, было – нестись вперёд как можно быстрее. Через пять минут несколько акров несобранного урожая чернело в агонии.
– Слушай, Кит! В той части поля земля слишком рыхлая, колёса могут увязнуть! Пора оправдать своё прозвище, сэр Флэмер! Нужно успеть до дождя! – заорал Рэд.
... Над зарослями хлопчатника высился человек в оранжевой кожаной куртке с двумя баллонами на лямках за спиной и бензиновым огнемётом времён Второй Мировой в руках. Щелчок.
Кошмарный демон из пламени, дыма и пепла вырвался на свободу, уничтожая бешеным жаром каждую ветку, каждый клочок живой материи, которой он касался. В то утро Кит ощущал нечто странное, сродни тому, что знакомо солдатам в полыхающих джунглях, воюющих, чёрт знает где, непонятно, за что: эмоциональный подъём и лёгкую растерянность одновременно...
В самом деле, никто ведь не объяснял ребятам из Вьетнама, как можно помочь узкоглазому фермеру тем, что сжечь напалмом его деревню вместе со всеми жителями...
– Отлично, уходим, уходим! – Роу отводил войска.
– И всё, так просто? – удивился Дэй.
– Нет, ещё на очереди грузовик, мы нагоним его мили через две.
Накрапывающий дождь обернулся яростным ливнем.
Байкеры пролетели мимо фуры, опередив её ярдов на семьсот. Кит и Рэд заглушили двигатели, а Джоул повалил Ворона на бок и примостился рядом, на асфальте, заблокировав путь грузовику. Два друга крутились около него. Увидев машину, они замахали руками.
– Сэр, сэр, помогите, прошу. Наш приятель серьёзно пострадал, у вас есть аптечка?
Шофер вышел из кабины, подбежал к Дэю с чемоданчиком и тут же получил от болящего по роже.
Флэмер открыл задний борт грузовика, направил туда сопло огнемёта и за несколько секунд выжег дотла все тюки, уложенные штабелями. В этом году Пит Беверидж не получит ничего.
... Сто девяносто миль шоссе, разряды молний, бушующий ветер и десятки галлонов дождя приветствовали банду Фокстейлов по трассе курсом на Лондон. Где-то в просторной спальне чудесного дома в юго-западном Кэмбервелле Уолтер Дэвенант с восторгом встречал долгожданные новости...
И вновь, туманный вечер, Сохо, Четэм паб, компания из восьми человек заняла бильярдную: Роу, Майкл, Кит, Гауэр и Джули, Дэй и Медуза, Ричи и бред:
– Это неочевидный вопрос. Что касается меня, я бы не отослал орден Британской империи назад в Букингемский дворец, даже если бы Вестминстерский одобрил использование бактериологического оружия для подавления колониальных восстаний.
– А нам, разве, ещё что-то принадлежит? – усомнился Липс, передвигавший по доске из настольной игры вместо фишек таблетки ..СД.
– Ивлин, так зачем тебе нужно такое количество ящиков из-под яиц? – осведомился Эбердин.
Гауэр нагнал пафоса, мастерски создав интригу на пустом месте:
– Схема, идеальна и... гениальна. Яйцо протыкаем гвоздиком, желток слегка взбалтываем, чтобы он потерял форму, выливаем начинку... Второй этап – когда скорлупа высохнет, в неё засовываем трубочку и через воронку засыпаем порошок...
– Надеюсь, это мука для несчастных голодных сирот из Боу? – вмешался Кит.
– ... Затем дырочка замазывается обычным бытовым клеем, яйца пакуются в ящики и отвозятся по назначению.
– Интересно, почему мне пришло в голову, что ты займёшься чем-то... полезным? – сам себе удивился Майкл.
– Ричи, расскажи Дафне, как ты купил Астон Мартин, – окликнул Кэмдена Джоул.
Девушка состряпала настолько заинтересованную физиономию, что даже повествователь не удержался от смеха. Взломщик сковырнул крышечку с бутылки, придвинул рюмку и ударился в воспоминания:
– Случилось это холодной зимой, декабрь выдался невероятно трескучим, каким он бывает, наверное, где-нибудь в Швеции. Семейство Роу гостило в загородном коттедже, а примерно за милю от них прозябал старинный дом... ну, как прозябал, там жил дядюшка Джонни...
– Какое удивительное редкое имя!.. – Дафна с трудом скрывала всё возрастающее любопытство.
– Э-э... ну, да... и вот, этот дядюшка Джонни уехал в город по делам...
– Невероятно!.. – заворожённо прошептала она.
– ... На неделю! А рыбку-то забыл! В круглом аквариуме у старика плавал небольшой лунный гурами, серебристый такой, с сиреневым отливом, мы его называли Фрэш, потому что он был живчик...
– Да-да, я помню, с двумя нитками из боков; и вид у него был совсем о..еревший! – добавил Кит.
– Так, мой рассказ про рыбу, а не про дядю Джонни... В общем, Рэд заскочил на минутку, что-то взять, парень, что это было?
– Карту Кэмден-тауна, – ответил Роу, откровенно прыснув.
– Какую к чёрту карту?! Да, не важно. Тут он заметил гурами, решив его спасти любой ценой: весь дом промёрз бы за неделю, а Фрэш – всплыл кверху брюхом! Что сделал Рэд: сначала, бросив рыбке немного корма, он перелил воду в пакет, завязал его, а к узелку подвесил чашку. После чего в гараже, где заиндевел сломанный трактор, он наполнил аквариум антифризом из канистры, опустил пакет внутрь, закрыв склянку фарфоровым блюдцем. Всё это чудо пацан вынес на улицу, полив края водой – когда лёд намёрз по ободу крышки, аквариум был прочно запакован, и антифриз не мог вытечь. И потом, на снегоступах, целую милю Рэд нёс вечно благодарного ему Фрэша туда, где горел очаг...
– Ага, и варилась рыбная похлёбка, – Кит забил двенадцатый шар, бросив кий Эбердину, – Покупай новую восьмёрку, так играть невозможно!.. Кэмден, если бы ты поменьше заключал пари и побольше уделял внимания технике, то знал бы, что антифриз сохраняет свойства жидкости, но температура его всё равно падает, и твой драгоценный Фрэш окоченел бы в пакете со льдом, бултыхающемся в аквариуме.
– Рэд... так ты обманывал меня все эти годы? Фрэш погиб в ту ночь? – Ричи шокированно пялился на байкера.
– Во-первых, это было днём, во-вторых, я сунул рыбу в пакет и спрятал её под пальто... И ехал ту милю на велосипеде, а не тащился в буран на снегоступах.
– Детали-детали, вечно они всё портят. Но, это лишь предыстория. Когда мы только начинали работать на жирдяя, совещания по любым вопросам назначались в закрытом клубе Battersea.
– Мэннинг Холл, – уточнил Роу.
– Ве-е-ерно! Там, рядом с пианино, находился огромный прямоугольный аквариум, где сновало неимоверное число рыбок. Внутри него был установлен каменный грот в форме замковой башни. Сначала я не проявлял особого интереса к подводным обитателям, но позднее Чарли в неформальной беседе сообщил, что неделю назад здесь случился страшный скандал, и одной весьма не бедствовавшей даме другая дама, желавшая тоже весьма не бедствовать посредством супруга первой, порвала жемчужное ожерелье ценой в такую сумму, которую и произносить-то без оглядки не советую. Но вот в чём суть – у подножия грота я заметил блестящий шарик, судя по вышесказанному, он соскочил с нитки, на которую был нанизан чёрный жемчуг, и плюхнулся точно в аквариум!
– Тогда-то Ричи превратил мою гостиную в центр по подготовке террористов, – заключил Рэд.
– Именно. Пока Роу с Бофортом развлекались идиотской болтовнёй, я пытался достать её карманной удочкой, но безрезультатно, думал я и об осушении резервуара, но выполнить такую операцию в Мэннинг Холле... Вскоре у меня созрел план. Настоящий Фрэш давно издох от старости, но Рэд периодически покупал новых гурами, называя их прежним именем. Так вот, в течение недели я кормил Фрэша мелким тёмным виноградом, а когда мы снова отправились к жирдяю, я привязал леску за рыбий хвост и окунул моего спецагента в залив с каменным гротом. Надо признать, живчик справился не хуже 007, ловко сожрав чёрную бусину, после чего я выловил рыбку, сунув её в пакет. Операция успешно завершилась!
– ... Ну, а дальше? Продолжай, про то, как ты “извлёк” драгоценности и пожарил Фрэша, – подзуживал Роу.
– И на деньги от продажи той жемчужины ты купил Астон Мартин? – сообразила Дафна.
– Нет, на деньги от продажи той жемчужины я купил наручные часы. Астон Мартин я украл...
... Во втором часу ночи Роу переоделся в футболку, шорты, бутсы и гольфы, наметив тренировку на ближайшем поле у школы. Поёживаясь, он обежал периметр, после чего повёл мяч к южным воротам. Слишком много всего свалилось на конец ноября. Внешне увлечённый дриблингом, полузащитник мысленно находился за сто восьмидесят миль к северо-западу, в тёмно-синем доме, в самом центре кровавого круга...
... Дэй вскрыл себе вены и не мог зажать бегущий ручеёк рукой – слишком велико было безобразное желание смерти, слишком больно стало дышать. Мир, наводнённый бездушными тварями, воспринимавшими его как телевизор, не желавшими чувствовать и понимать, если это угрожает их покою, этот мир сжимал горло Джоула с каждым новым щелчком шестерёнок часового механизма. Багровая струйка медленно стекала в унитаз, парень сжал пальцы в кулак несколько раз – давление возросло. Как же хотелось всё это кончить. Ну, теперь осталось недолго, можно секунды пересчитать. Раз, два, три, четыре, пять, шесть, семь, восемь, девять...
Чудовищная лапа отчаяния стиснула его предплечье в месте пореза. Внутренние мучения были невыносимы, Дэйтон открыл глаза: её ледяное выражение лица не оставило несчастному шансов на побег...
... Маленькая девочка лет восьми с кровоточащими дырами в глазницах беззвучно рыдала, тряслась от ужаса посреди уродливой красной лужи, а взбесившийся стаффордшир-терьер озлобленно рычал на неё, роняя клочья пены на дощатый пол, натягивая цепь и пытаясь ухватить зубами тоненькую ножку...
Пробежка... Роу перекидывал мяч с одного колена на другое.
Слишком много крови для одной собаки. Много для ослеплённой. Что, если там была кварта-другая из вен Джорджи Рок-Н-Ролла?.. И почему эллипс?..
– Ты можешь говорить со мной. Я услышу. Поверь.
– ... Я тебя боюсь, – Джоул вытер слёзы, стекавшие по щекам.
– ... Я знаю... но только я одна пойму тебя в этом мире... И тебе придётся одолеть страх, или исчезнуть в своём молчании, – Медуза отпустила его запястье, бордовые брызги окропили кафель.
Губы Дэйтона дрожали, парень точно онемел, не в силах просить её остановить кровотечение. Лужица расширялась, затягивая клетку за клеткой...
Его левая рука схватила её правую и прижала обратно к ране. Дафна обняла жалкое запутавшееся существо.
– Говори со мной.
– Я... я так устал от... – он просто не смог сказать ей правду, – Это не обычные галлюцинации типа плавящихся стен или кальмара на колёсах... я знаю, что такое, быть под кайфом, но я не в состоянии их разгадать.
– А ведь ты до сих пор не нашёл никаких следов Руди. Подумай: свеча зажигания и несколько тёмных пятен.
– Да, разбитый нос... – хавбек спорил сам с собой у штрафной линии.
– А, может, масло? Машинное масло? Они были ТЁМНЫМИ, не тёмно-красными, улавливаешь?
Эта мысль так потрясла Роу, что парень теперь лишь катал мяч носком бутсы, упёршись взглядом в газон.
– Он (она или оно) мог просто заменить свечу в Олдсмобиле, залить масло, сунуть ребёнка в багажник и уехать. А это значит, что ты вообще ничего не видел...
Рэд ошибся, посчитав их любовниками: они спали вместе, но лишь как брат и сестра. Дафна забинтовала порез, Дэй снял гитару со стены, опустился на подоконник, его пальцы беззвучно перебирали струны:
– В последний раз я видел, как он летел по встречной полосе на предельной скорости, одержимый своим извечным желанием уничтожить серебристый Мерседес, и знаешь... теперь она ждала развязки не меньше, чем Шон, словно... эта маниакальная страсть, как зараза, передалась и ей тоже.
– Шон. Шон и Даниэла?
– Да.
– Одетые во всё чёрное, в непроницаемых очках, на спортивном купе...
– Точно, как будто...
– Как шпионы из комиксов, – заключила Дафна.
В чертах Дэя что-то сломалось. Пальцы замерли, дека выпала из рук, судорожно обхвативших виски.
– Шон Коннери и Даниэла Бьянки – актёры одного из фильмов бондианы... Это безумие, милый...
Гитара с шумом разлетелась об асфальтовый гроб. Джоул посмотрел на Медузу расширившимися глазами.
– Таблетки... шизофрения, – пролепетал он, вспомнив баночку аминазина, которую леди-шпионка вертела на ипподроме, – А это значит... я вообще ничего не видел...
... Кутаясь в пальто, Рэд позвонил в колокольчик над дверью фирмы “C. F. Lane – Notary”, но тут рядом с ним остановился чёрный лимузин Роллс-Ройс.
– Добрый день, сэр, прошу садиться.
– Куда мы едем? – осведомился Роу.
– Мэннинг Холл – это закрытый и весьма консервативный клуб в Бэттерси, мой друг ожидает нас там.
Интерьер заведения изменился до неузнаваемости, теперь здесь могли с лёгкостью проводить заседания члены Палаты Лордов.
Пожилой одутловатый джентльмен, одетый точно так же, как его худощавый коллега, указал байкеру на кресло с бархатной спинкой. Обшитый дубовыми панелями кабинет имел типичный для правительственных учреждений облик.
– Позвольте представиться. Саймон Бэлл. Не сочтите за дерзость, вам известно, чьё приглашение вы получили?
– Я пришёл к выводу, что Веллингтон активно сотрудничает с МИ-5.
– Хм. Вы были близко... Надеюсь, вы понимаете, что предметом нашего с мистером Лейном интереса является не бизнес ваших друзей в Уайтчепеле или взаимоотношения Фокстейлов со Скотланд-Ярдом.
– Что же тогда?
– Вопрос о пребывании Руперта Бевериджа в резиденции Мэншн-хаус в качестве лорд-мэра.
Рэд видел старика вживую лишь один раз, на прогулке у Тауэр Бридж: похожий на грифона семидесятилетний мужчина в долгополом двубортном плаще с широким воротом опирался на трость с гравированным серебряным набалдашником, и его сопровождала личная охрана. Классический “злодей-миллионер”. Во взгляде Бевериджа сквозило что-то елейно хищное, не хотел бы Роу переходить ему дорогу.
– Сэр, звонок из Плимута, – в дверном проёме появился секретарь.
– Через минуту, Альфрэд... К началу декабря назначена очень крупная сделка, для многих это станет качественно новым уровнем. И, если вы окажете нам услугу тем, что будете дальше выполнять поручения мистера Дэвенанта, то... конечно, я не обещаю статус кавалера ордена Подвязки, но положение вашей скромной организации заметно улучшится с последующим переходом на легальную основу.
– Что касается деталей?..
– В своё время, сэр, не следует торопить события. А теперь, прошу меня извинить. Всего хорошего.
Из Мэннинг Холла, Рэд поехал к Джоулу на метро. Не то, чтобы у него были вопросы, просто он соскучился по Дафне.
– ... Алло, привет... Нет, взял Тойоту рано утром и укатил куда-то. Я была в душе... Наверное, он возвращался, потому что... В общем, не важно, ты всегда желанный гость... Ok, до скорого, – девушка положила трубку.
Спрут вылетел из-за угла и понёсся на Роу, когда тот уже приближался к крыльцу. Байкер отскочил назад, пурпурный корпус автомобиля шаркнул по колену, заставив парня согнуться. Только теперь он рассмотрел зияющую щель на капоте, сделанную пожарным топором.
Торонадо развернулся, повторив атаку – Рэд ускользнул от удара. Сбить хавбека в отличной форме, да ещё и зрячего, оказалось непосильной задачей для Олдсмобила, хотя, если честно, это больше напоминало детские забавы, чем реальную борьбу, и после шестой попытки машина, ускорившись, исчезла за перекрёстком.
Внезапно Роу сообразил – Спрут тянул время, не позволяя ему войти к Джоулу, и ещё... в багажнике он отчётливо расслышал детский плач.
Рэд бросился наверх по ступенькам, на четвёртый этаж, входная дверь была приотворена. В квартире чувствовался запах ..арихуаны, тлеющая самокрутка лежала на тумбочке рядом с откупоренной бутылкой джина.
Дафна в агатовом платье полусидела у изголовья кровати, прислонившись виском к стене, и что-то невнятно бормотала. Шотландский сеттер крутился у её ног. Роу скинул кепку, пальто, осторожно приблизился.
– Ди, что случилось?
– ... Это он, я знаю... он хотел сделать мне приятное... я знаю, он не виноват...
Расширенные зрачки испепеляли пустоту. Она бредила.
– Ты под кайфом, Ди?
– ... И, к тому же, этот медвежонок такой красивый, пушистый... и так мило танцует... но не прикасайся к нему: может укусить.
Ливард рычал на стол – Рэд оглянулся. Там лежал шафранного цвета медвежонок. Обычная мягкая игрушка для девушек или малышей... Только вот он подёргивал плюшевыми лапками... Роу наклонился, изучая странный предмет, оказавший жутковатое влияние на Дафну.
В крошечных дырочках, откуда были вынуты стеклянные бусинки, мелькало что-то тёмное и блестящее...
Нет, он не танцевал. Его корёжило. Мордочка изгибалась, ножки вздрагивали, в мохнатом животике переворачивалось неизвестное существо. Игрушка мотнула головой, и тут в одном из отверстий показался миндалевидный глаз. Медвежонок подпрыгнул, из его щёчки метнулись два шипа, острых, как игла медицинского шприца. Рэд отшатнулся. Чудовищные бугры поднимали рыжую шкурку с разных концов, шипы выскочили из шеи, затем из живота. Плюшевый мишка извивался, закручиваясь в клубок.
Пересилив отвращение, Роу схватил игрушку за лапу, вбежал на кухню и швырнул её в миксер, второпях не захлопнув резервуар.
Медвежонка колотило, он шипел и вертелся, зубы дырявили меховую прослойку.
Рэд нажал на кнопку “start”.
Крышка слетела. Кровавое месиво с ошмётками плюшевой шерсти и скользкой чёрной плоти вихрем забрызгало кухонный потолок... Оно медленно стекало в тарелки на обеденном столе...
– Какого чёрта, Роу? – Джоул столкнулся в подъезде на лестнице с Редьярдом, который нёс на руках Дафну, потерявшую сознание.
– Заводи япошку. Её отравили, чем скорее будешь в больнице, тем больше шансов.
Тойота-2000 GT стремглав неслась по кварталам Лондона. Медуза вся горела. Она, в самом деле, была под кайфом, и наркотики вкупе с укусом вызвали помрачнение рассудка, но и затормозили действие змеиного яда.
– ... Ты не виноват... ты просто хотел сделать мне приятное...
– Надеюсь, ещё не поздно, – прошептал Дэй, вдавив педаль глубже.
Роу закрыл дверь квартиры Джоула. Он прекрасно понял суть послания и смысл этой сценки. Пятно на потолке вызывало чёткие ассоциации с кровавым кругом. Только ещё больше, ещё страшнее...
– ... Алло, Кит, Рочдейл у тебя? Мне нужно срочно в Ливерпуль...
Попадая в пределы графства, Рэд почти видел, как незнакомые руки разрезают ножницами спину медвежонку, потрошат его, вводят снотворное гадюке и зашивают её внутрь игрушки.
Он должен был продолжать поиски, но теперь бильярдный шар номер 8 не значил уже ничего... он делал это ради той, которая плакала в багажнике Спрута...
Кварталы чужого города заволокло туманом настолько плотным и вязким, что без топографических сведений, добытых ранее, водитель бы точно заблудился.
Номер “Lambert Hostel”, куда Роу заселялся в прошлый визит, пустовал до сих пор, и парень снова его занял, после чего навестил паб “Три Льва”. Барменша уперла руки в боки, сердито, но не без улыбки, обратившись к байкеру.
– Сэр, а вы, никак, издеваетесь?
– О чём вы, миссис Найтингейл?
– Трэвор именно сейчас вышел в туалет.
– Вирджи, есть новости, что-нибудь для меня?
– Да, звонили один раз, оставили номер телефона.
Рэд взял записку. Контора Хенри Эрдена.
– Отлично, спасибо. Может, ещё заскочу вечером, познакомиться с вашим мужем.
– Удачи, мистер Роу.
И вновь лифт загудел, поднимаясь на седьмой этаж. Мистер Эрден, отменивший совещания на ближайшие полчаса, был, как всегда, гостеприимен.
– Смею надеяться, вы не в обиде на меня за решение по поводу заезда на аэродроме? Признаться, я был потрясён, услышав о том, что Фокстейлы сотворили с маленькой фермой в Блэкбёрне, но, уверен, у вас были на то свои причины.
– Где же вы планируете организовать новую гонку?
– Речь пойдёт о совершенно ином, – Хенри зажёг сигару, откинувшись на спинку кресла, – У моей компании возникли разногласия с городской администрацией из-за участка на территории парка. Я предлагал построить там новое поле для регби, но местные чиновники посчитали, что самым лучшим вариантом будет установка мемориала в честь Мартина Лютера Кинга! Я, безусловно, разделил бы их точку зрения, если бы был чёрным из вашего Ламбета или Саутворка, но, мистер Роу...
Рэд усмехнулся.
– Главным их аргументом является наличие памятника, который, ну, “просто необходимо” куда-нибудь засунуть. Значит, надо сделать так, чтобы монумент исчез, тогда чаша весов наклонится в мою пользу.
Из ящика письменного стола Эрден извлёк связку ключей:
– От грузовика с подъёмным краном в доках. Ваша задача – украсть эту каменную статую и утопить её в заливе.
– Признаться честно, я несколько огорошен таким поручением... но, к вашему счастью, я имею некоторый опыт обращения с погрузочной техникой.
– Идеально. В кабине лежит краткая инструкция. Работа, естественно, должна быть выполнена ночью. Тысячу фунтов авансом, ещё две – по окончании, устроит?
– Вполне. Мистер Эрден, что вы можете сказать об этой вещице? – Роу передал Хенри зеркальную карту, но тот с отвращением отшатнулся.
– Боже, на ней кровь? – реакция для регбиста не нормальная.
– Имеете ли вы какое-либо представление о том, кто мог её изготовить?
– Простите, сэр, ни малейшего. Хотя... есть человек, который, думаю, ответит на ваши вопросы. Он сейчас в моём скромном казино, этажом ниже. Бобби Райл, из Чешира. Вы сразу его узнаете по широкополой шляпе.
– ... Благодарю... До скорого, мистер Эрден. Мне ещё нужно наведаться в доки.
Роу слегка поклонился и вышел.
В небольшом, но со вкусом обставленном игорном зале, присутствовало около десятка человек. Обои и занавеси были выдержаны в той же кремово-сапфировой гамме, что и офис букмекера. На сукне цвета перванш, под звучавшую из граммофона “Eleanor Rigby” шла игра в кости.
Худощавый мужчина, одетый в иссиня-чёрный френч и шляпу с низкой тульёй, надвинутую на глаза, держал перламутровый стаканчик, чуть встряхивая его. Роу получил у менялы с подносом фишек на тридцать фунтов и направился к столу.
Все присутствующие оглядывали незнакомца, только Роберт не отрывался от кубиков. Очередь переходила от одного к другому, пока кости не оказались у Рэда. Он выбросил шестёрку и двойку, но, прежде чем отдать следующему возможность вести игру, в обход правил, парень ловким движением, которое помнил со школы, сунул в стакан, помимо кубиков, ещё и бубновую печатку, придвинув его вверх дном к Райлу.
Бобби молча поднял предмет, потряс его левой рукой и совершил мастерский бросок: две пятёрки, и крупье совочком увеличил горстку фишек около игрока. Перстень исчез. Через минуту мужчина в шляпе затушил окурок на дне керамической пепельницы и уступил своё место за столом другому желающему, а сам последовал в коридор. Роу нагнал его там.
– Что вам известно об этом, сэр? – Бобби зажёг новую сигарету.
– Удивительно, я хотел спросить о том же.
– Предлагаю посетить мой магазин и обсудить эту проблему там.
Парень завёл двигатель Рочдейла, гость опустил стекло, чтобы не дымить в салоне.
– Итак, много ли вы о нём знаете?
– Знаю, что это чудовище...
Рэд прибавил скорость, крепко сжав рулевое колесо:
– ... Он использует каких-то бродяг и забулдыг, чтобы оставлять послания, душит своих жертв кожаным ремнём и возит связанного ребёнка в багажнике автомобиля.
– В общем, вы видите не больше, чем он вам позволяет, – заключил курильщик.
Белая пелена к закату не рассеялась, но напротив, лишь потемнела и стала ещё толще.
Над музыкальным магазином “Rolling Brainstorm” красовалась весьма оригинальная неоновая вывеска с весёлым теддибоем, во лбу которого ирокезом торчала сорокапятка. В помещении Janis Joplin пела “Blindman”; дверь с улицы Райл открыл ключом, а вот потайную – за стеллажом с альбомами и синглами различных исполнителей – наиграв на синтезаторе “Муг” мелодию из композиции “Shield” группы Deep Purple. Виниловая ширма: от электрической панели с транзисторами, сигнал передавался на колонки и на кодовое устройство одновременно. Он периодически менял шифр – для людей без слуха этот замок был настоящей головоломкой.
Скрытая комната с серыми бетонными стенами – оружейное хранилище.
– Ага, вот, вы чем занимаетесь. По лицензии, надеюсь? – ухмыльнулся байкер.
– Обычно тех, кто закрывает меня в тюрьме, я позже закрываю в гробу.
Под прерывистым мерцанием лампочки холодными стволами на стендах поблескивало содержимое арсенала: пирамида с американскими винтовками калибра .30-06, Гаранд М1 и Джонсона, для военно-морского флота, британский пистолет-пулемёт Стен, штатовские Томпсон и М3 под унитарный патрон .45, гладкоствольные и нарезные ружья Ремингтона, а на отдельном стеллаже: револьверы S&W и Модель 28, шестизарядный “Магнум”. Наследие войны.
Здесь же был оборудован тир для тестирования инвентаря. Бетон надёжно глушил звуки выстрелов, и, к тому же, в музыкальном магазине всегда немного шумно...
– Итак, я хочу получить ответы. Кто этот псих на Торонадо?
Бобби Райл достал из шкафчика укреплённый в зажимах армейский револьвер. У Рэда мелькнула мысль, что это ловушка, но курильщик подкинул ствол и протянул его байкеру рукояткой вперёд. Роу взял оружие.
– Я встретился с вами не для допроса, – прозвучал сиплый монотонный голос.
– Для чего же?
– Дать вам спасти свою шею. В этом спектакле зритель может, когда угодно, оказаться на сцене. Хотите лечь рядом с другими?
Роу помолчал, глядя на оружие, затем он переломил револьвер дулом вниз, и пальцем крутанул барабан.
– Энфилд?
– Почти, – мужчина вытянул очередную сигарету из пачки, – Альбион, тридцать восьмой калибр фирмы Веблей-Скотт из Бирмингема, сорок первый. Ударно-спусковой механизм двойного действия, замок Веблея, пятидюймовый ствол, вес – фунт и одиннадцать унций.
Бобби крутил ускоритель с пулями в руке, потом бросил его Рэду. Тот вставил цилиндр, сдвинул застёжку, ладонью протолкнул патроны в каморы и вернул оружейнику ленту Молло.
– Почему я вам помогаю?.. Потому что он помогает...
Байкер спрятал револьвер за пояс, рассчитался с Бобби и молча удалился.
Сквозь мутную поволоку Роу с трудом обнаружил гостиницу “Ламберт”. Он повесил куртку в прихожей, прошёл в спальню. На тёмно-синем покрывале лежала голая блондинка. Её длинные мокрые волосы были зачёсаны назад, капельки воды искрились на бархатной коже. Парень доброжелательно улыбнулся.
– Моё почтение, мисс. Не соблаговолите ли объяснить, какого хрена вы забыли в моём номере?
Красавица, приподнявшись на локте, слегка поглаживала пушок над лобком; тихим и вкрадчивым тоном, похожим на змеиное шипение, она заговорила:
– Но он не должен знать о том...
Это послание – запястье Роу поневоле дотронулось до рукояти револьвера.
– Не выболтай случайно...
Обнажённая девушка медленно поднялась и кошачьей походкой двинулась к нему. Её глаза напоминали мутные окна скотобойни.
– Всё остальное ни при чём...
Она обняла Рэда за шею, прижавшись грудью к его футболке, губы, от которых веяло нездоровым желанием со слабой примесью гнили, почти коснулись губ Роу.
– И это...
Прижав её к стенке, байкер закрыл блондинке рот рукой:
– He took his vorpal sword in hand:
Long time the manxome foe he sought
So rested he by the Tumtum gree,
And stood awhile in thought...
Сильная мужская ладонь не давала ей шевельнуть челюстью даже на полдюйма. Он тараторил без перерыва, не позволяя потоку информации выбраться наружу.
– Но взял он меч, и взял он щит, высоких полон дум...
Её зрачки закатились, по телу пробежала лёгкая дрожь. Роу держал крепко.
– В глущобу путь его лежит, под дерево Тумтум... В глущобу путь его лежит...
У незнакомки начался припадок, она дёргала головой и зубами пыталась прокусить его ладонь, коленки сбивались в кровь о пряжку ремня. Рэд буквально вдавил её в стену так, что пальцы побелели.
– В глущобу путь его лежит, под дерево Тумтум...
Через пять минут бешеная кошка затихла, её распухшие от синяков губы чуть шевелились. Парень растирал онемевшие кисти, пристально глядя на помешанную.
– ... Вдруг получится?..
Он сел рядом на кровать, опустив её затылок на ладонь, и стал бормотать.
– Всё остальное ни при чём, Не выболтай случайно, но он не должен знать о том, и это наша тайна...
Блондинка резко повернула лицо влево, прошептав что-то нечленораздельное.
– ... Gobbledygook... damn it... А если задом наперёд... И это наша тайна, всё остальное ни при чём, не выболтай случайно... но он не должен знать о том.
– Всё ост... альное... не дол... знать... и это... это вел... ко... ный фран... ский ликёр...
Её голова упала на постель, потому что Роу уже снял куртку с вешалки и бежал вниз по ступенькам к своему Рочдейлу, придерживая рукой Альбион.
– Сожалею, сэр, у мистера Эрдена очень важное совещание, он просил не беспокоить.
Охранник чётко дал понять Рэду, что для него парадный вход закрыт. Спустившись на крыльцо, он пошарил в карманах, ища номер телефона паба “Three Lions”, как вдруг ему попался брелок с ключами от подъёмного крана.
– Ладно, су..ин сын, теперь моя очередь.
Из доков Роу пригнал грузовик с тыла к зданию, где располагался офис букмекера. Шторы кабинета на седьмом этаже были плотно задёрнуты. Он ознакомился с инструкцией, после чего выдвинул все четыре выносных опоры в рабочее положение, а затем с пульта, смонтированного у ходовой части, включил подачу жидкости в гидроцилиндры. Подготовив кран, парень залез в кабину поворотной платформы, электродвигатель запустил шариковое ОПУ: она сместилась на 10 часов. Байкер опасался, что крюк не поднимется на такую высоту, но выдвижные секции телескопической стрелы увеличили её длину до нужного окна. Роу включил грузовую и стреловую лебёдки, с помощью полиспастов разместившие крюк под оптимальным углом.
– And now it’s time to walk on eggs...
Ещё раз осмотрев показатели, зафиксировав рычаги, он влез на крышу кабины, прошёлся над гидробаком, электрошкафами и резисторами, переступил на пяту трёхсекционной стрелы, расстегнул ремень джинсов и вытащил его из петель, обернув вокруг запястья. Используя один из гидроцилиндров как опору, Рэд вскарабкался по ней, крепко держась руками и ногами. Достигнув грузозахватной части, он смог выровняться в относительно устойчивом положении между блоками и траверсами полиспаста.
Под ним было около семидесяти футов, но, вытянувшись во весь рост, как Нельсон посреди Трафальгар-сквер, байкер гораздо больше интересовался крюком, нежели возможностью разбиться. Развернув пояс и взяв концы в обе руки, парень аккуратно опустился на блок с канатами, зажатый между щёк. Перекинув ремень через крюк, Роу спрыгнул вниз...
Указатель грузоподъёмности в кабине обозначил вес в сто восемьдесят фунтов... Теперь он болтался на уровне седьмого этажа... нет, не болтался – раскачивался. Вперёд-назад, вперёд-назад... Амплитуда нарастала.
– Проклятье, что за строительные работы под вечер? – Эрден резко раздвинул сапфировые портьеры.
Правая рука выпустила конец, сгруппировавшись, он кубарем влетел в окно, сбив с ног букмекера. Раненые осколками стекла, оба человека медленно поднимались. Хенри явно был шокирован и как опытный регбист намеревался отметелить Роу, если бы тот не выхватил револьвер и не направил его оппоненту в лоб.
– Боже, как трудно добиться вашей аудиенции.
Байкер сунул ремень в карман куртки, рукавом отёр кровь со своего лица и поправил очки.
– Так всё же, что вам известно о пурпурном Олдсмобиле Торонадо со шрамом на капоте?
– О, вижу, Райл оказал вам поддержку.
Взведённый курок в любую секунду мог врезать по ударнику.
– Я не стану повторять, сэр.
– Послушайте, мне искренне жаль, что кто-то играет с вами, мистер Роу, но вы лаете не на то дерево, и я говорю ещё раз, что не имею никакого отношения к зеркальным картам и упомянутому автомобилю.
– Почему-то я вам не верю.
– It probably happens because of someone who dropped that fish in your pretty kettle.
Рэд пытался уловить хотя бы искорку лукавства, но выражение лица Хенри было неизменно спокойным. Цоканье офисных туфель охранников послышалось на лестнице.
– И в знак моих самых сердечных намерений я дам вам убраться отсюда и не поймать пулю между рёбер. Согласны?
Байкер сомневался: с одной стороны, ниточка вела к букмекеру, с другой, он явно не врал... значит, зацепка была фальшивой, и парень копал на поверхности.
– Доброй ночи, мистер Эрден. Счёт за окно можете прислать в лондонский клуб “Foxtrot”.
Нажав на кнопку “стоп” где-то между вторым и третьим этажом, Рэд опёрся спиной о стенку лифта, уставившись на двери и вертя в руке револьвер со включённым предохранителем.
Хентри отпадает, ливерпульский след, помимо посланников, может идти только к Райлу. Ну, возможно, тут замешан бывший гонщик Томми Чайлд. Однорукий торчок в телефонной будке, верзила посреди общественного туалета, а теперь ещё и эта помешанная в гостинице. Жаль, что не было времени навести справки об Олдсмобиле. Всё же, у Эрдена, с его кинокамерами, обширным штатом и финансами гораздо больше возможностей... нет, он законченный циник, такой не станет похищать детей, а значит... проклятье, почему он был овальный?
Лифт продолжил свой спуск...
Рукояткой Альбиона Роу выбил стекло двери, ведущей в магазин “Rolling Brainstorm”. От каталогов до магнитофонов тянулись длинные ряды пластинок: Pink Floyd, Cream и Deep Purple, огромное количество Beatles, Kinks и Slade, множество Stones, Procol Harum, записи Yardbirds, десятки The Who, Animals, из американцев – Beach Boys, Элвис, без него нельзя, Doors и несравненные Jefferson Airplane. У колонок, рядом с электрогитарами и микрофонами, находился синтезатор.
Рэд наиграл мотив из “Shield” – оружейник ждал его в арсенале.
– Поздний час... – мужчина зарядил обойму в пистолет-пулемёт и передёрнул затвор, – Стерлинг L2A3, отличная штука. На днях я продал такой одному парню, одетому, как персонаж из шпионского фильма, – Бобби Райл затушил окурок, расстегнув пуговицу у стоячего воротника, вынул сигарету и смял пачку, – У вас огня, случайно, нет?
– Я сделал круг, но ничего не нашёл.
Байкер бросил ему зажигалку, мужчина закурил, осмотрел предмет.
– Сожалею, но придётся рассказать мне всё, что вам известно об этом убийце. Мой брат в опасности. Если вы откажетесь, я пристрелю вас.
– Интересная вещица. Продадите?
Парень взвёл курок.
– Мои нервы на пределе, я выжжен изнутри, и у вас только две секунды: отвечайте, как его достать, иначе я вышибу вам мозги.
Бледное лицо оружейника со впалыми щеками оставалось неподвижным, колючие глаза пристально сверлили Роу.
– Но взял он меч, и взял он щит... Вы никогда не увидите брата. Он утащил с собой всех, за кем охотился. Вы не исключение, просто человек в толпе... и ещё, есть один, кого вам следует особенно опасаться.
– Хенри Эрден?
– Курт Видор. Я не знаю того, кто водит чернильный Торонадо, но знаю того, кто сидит за рулём Алларда.
– Гамбит?
– Когда-то давно он носил другое прозвище. Однажды он сделал выбор... и был за это жестоко наказан... вы поймёте меня, если вам известен шахматный термин “гамбит”.
Оружейник возвратил зажигалку и сдвинул шляпу на лоб, подразумевая, что разговор окончен. Рэд мягко спустил курок, положив револьвер на стойку. Нет, он не был обычной театральной маской.
Пепельный Рочдейл Олимпик медленно двигался посреди туманного мрака, ориентируясь по фонарям и светофорам. Впечатление было такое, будто весь город вымер, утонул в бездонном болоте могилы.
Спрут вынырнул из темноты ему навстречу. Роу крутанул руль вправо, чудом избежав столкновения. Автомобиль зажёг фары, повторив атаку – бампер Торонадо разбил габатитные огни машины Рэда. Парень выровнял колёса, проскочил во двор и выехал с противоположной стороны. Олдсмобил растворился в ночи.
“Lambert Hostel” № 208. Так поспешно удалившись, он не закрыл за собой, и потому решил, что девушка оклемалась, оделась и испарилась. Щёлкнул выключатель, и люстра осветила комнату: обои в сине-жёлтую полоску, подвязанные снизу шторы и ажурный тюль на окнах, бельевой шкаф, телефонный аппарат, фотография парохода начала века в ореховой раме, настенные часы без батареек, журнальный столик и два кресла... Ничего странного, не считая скомканного покрывала, скинутого с постели. Роу сел у подушек, напротив ночника, сделанного в форме подсвечника с тремя яйцеобразными электрическими лампочками. Поглощённый собственными раздумьями, он машинально стучал ручкой ящика, словно дверным молотком, пытаясь разбудить мысли, спрятавшиеся в прикроватной тумбочке.
... кап ...
Рэд запрокинул голову, предчувствуя новые аттракционы дома ужасов, вроде загрызенного стаффордшир-терьера. Всего лишь чистый потолок.
... кап ...
Едва различимый, звук доносился из ванной.
– ... Но он не должен знать о том...
Роу толкнул дверь кончиками пальцев, включил свет. Кафельные ромбики пола, белые махровые полотенца на алюминиевых поручнях, унитаз и держатель для туалетной бумаги, трубы, спускавшиеся от потолка, рядом с вытяжкой, чистящие средства на полочках, за шторкой, раковина, абсолютно сухая, шкафчик и зеркало… Клеёнчатая ширма была измазана уродливыми багровыми кляксами.
... КАП ...
Оно звучало невероятно громко, будто удары пульса где-то у горла. Роу несколько раз глубоко вдохнул и отдёрнул занавеску. От резкого движения тело блондинки качнулось в ванной. Её поднятое кверху лицо было искромсано вдоль и поперёк, нос, лоб, и глаза потемнели от запёкшейся крови, которая заливала [Fragment Deleted] ноги и бёдра, стекая в сливное отверстие, засасывавшее её с жутким чавканьем и хлюпаньем. Рот искажала отвратительная широкая ухмылка, такая же, как у трупа из телефонной будки. Непременный след от кожаной удавки на шее. Вены вскрыты... скорее, распороты сверкающим осколком, зажатым в коченеющей ладони. Байкер оглядел его – другая зеркальная карта с заточенным краем. Королева червей.
И тут правда леденящим вихрем пронзила его сознание... Кровавый круг Чёрного Дома... вытянутый, практически овальной формы, он имел слишком чётко очерченные поля... как рама большого зеркала, куски которого превращались в эти кошмарные карты...
– ... Не выболтай случайно...
Тяжёлой поступью Рэд приближался к автомобилю, парень был в очень подавленном состоянии, и даже не из-за страшной смерти, свидетелем которой явился, но потому что, путешествуя в вагончике по этому чудовищному луна-парку, он превращался в одну из деталей механизма, а шестерёнкам не остановить часы, те, что они сами движут вперёд... Мёртвая девушка смеялась над ним откуда-то из темноты ванной отеля...
Из вещевого ящика Рочдейла Роу вынул карту Ливерпуля, на обороте которой было изображены и соседние графства. Десять к западу – через залив, примерно за шесть миль от Беркенхеда.
Калейдоскоп воспоминаний вгрызался в разум стальным сверлом безжалостного коловорота...
– ... Они... они просыпаются...
– ... Что за странные игры?.. Я должен угадать?..
– ... Ты должен увидеть...
– ... Пожалуйста, будь осторожен. Тот, кто охотится за тобой... просто чудовище...
– ... Я слышала звуки... похожие на сдавленные всхлипы, словно кому-то заткнули кляпом рот и... мне показалось... детский силуэт, где-то в глубине...
– ... Вот он – твой Чёрный Дом...
– ... Вы потеряли нечто большее...
– ... Этот медвежонок такой красивый и так мило танцует...
– ... Он душит своих жертв кожаным ремнём и возит связанного ребёнка в багажнике автомобиля...
– ... Почему я вам помогаю?.. Потому что он помогает...
– ... Он утащил с собой всех, за кем охотился...
– ... В глущобу путь его лежит... Под дерево Тумтум...
Роу увидел его даже раньше, чем заметил сам дом у холма, раньше, чем осознал что-либо другое вокруг – тот просто бросился на него – старый почерневший вяз, весь в безобразных шишках, с голыми кривыми ветвями. Конечная станция.
Заглушив двигатель машины, парень медленно приближаться к зданию, словно приговорённый – к эшафоту.
Дверь, сорванная с петель, валялась у ступеней крыльца. Гнетущая пустота: ни мебели, ни стёкол в рамах, лестницы обвалились, дыры зияли в дощатом потолке. Он напоминал труп на последней стадии разложения. Байкер прошёл сквозь дом, будто через тоннель, устремившись к дереву.
– ... Всё остальное ни при чём...
Высотой до тридцати футов, оно было невероятно перекрученным и больным, ни одного листочка, только скорченные потемневшие ветви, изогнутые, как суставы поражённых артритом рук. Обширная тенистая крона со зловещим треском качалась на ветру, рассеивавшем предрассветную дымку, словно кости, покрытые сажей... или щупальца огромной каракатицы... Извивающиеся тросы вздыбленных кореньев чудовищными аспидными лапами тянулись к ногам Роу.
Бубновая шестёрка, пиковая девятка и королева червей.
Трухлявый ствол, источенный жуками, угрюмо скрежетал, нависая непомерной грудой праха над усталым, разбитым человеком, предчувствовавшим самое худшее.
С северо-западной стороны могильного вяза, рядом с выпуклыми наростами, кора выглядела чуть более высохшей и бесцветной. Рэд снял перчатки, молча выдохнул, и сорвал шершавую загородку...
– ... И это наша тайна...
Прогнившее чрево уснувшего дерева было вырублено изнутри пожарным топором, девочка висела, привязанная за обе ноги... Внезапный шквал холодными когтями сжал его сердце... Пустое дерево шаталось и орало, и девочка тоже тихонько болталась в кошмарном гробу... Лицо полностью [Fragment Deleted] ударом топора, вместо него – овальная рамка со вставленным осколком зеркала, [Fragment Deleted] ржавым гвоздём в маленький подбородок... этим гвоздём оно рисовало карты... Девочка покачивалась, и зеркало ходило, как маятник – временами Роу видел в нём посеревшее, изувеченное ужасом лицо. Он вспомнил: иногда слепой взгляд намного твёрже дышащей злобы...
Тело двигалось медленней, и Рэд попытался сконцентрироваться на своём, пусть и испуганном выражении, чтобы абстрагироваться от кошмарной зеркальной рамы. Роу осторожно снял очки, и стал погружаться в бездонные глубины собственных зрачков – ему нужен был тот единственный уголок, где лёгкие могли ощутить хотя бы один глоток кислорода, где монстры исчезали в темноте, где звёзды не застилал кровавый дым, где-то там, за чёрным туманом...
Он аккуратно прикоснулся к волосам девочки, чтобы остановить отражение и долго, очень долго смотрел себе в глаза... Выражение его лица менялось, шаг за шагом, Рэд обретал равновесие... Накопив достаточно сил, Роу поднял взгляд выше, на её тело. Руки девочки были привязаны около бёдер, так что создавалось впечатление, точно она придерживает подол. Он ослабил узелки – в животе её зияла такая же дыра, как в стволе дерева, а внутри... С замершим сердцем, Рэд просунул руку [Fragment Deleted]... Обёрнутая измазанным запёкшейся кровью полиэтиленом... Книга.
Сказки в тёмно-бурой кожаной обложке. Большая часть страниц вырвана, оставлена лишь одна история. “Снежная Королева” Андерсена, где багровым следом детского пальчика были подчёркнуты строки о зеркале тролля:
“... Дойдя до конца нашей истории, мы будем знать больше, чем сейчас... он смастерил такое зеркало, в котором лучшие из людей выглядели уродами... казалось, будто стоят они кверху ногами, а животов у них вовсе нет... лица искажались... она расползалась... Ученики тролля бегали повсюду с зеркалом... и скоро не осталось ни одного... в искаженном виде... Чем выше они поднимались, тем сильнее кривлялось зеркало, так что они еле удерживали его в руках... Они взлетели совсем высоко... зеркало перекорежило от гримас, оно вырвалось у них из рук, и разбилось на миллионы осколков... Некоторые попадали людям в глаза... некоторые – прямо в сердце... Были среди осколков и большие – их вставили в оконные рамы... были и такие, которые пошли на очки... такие очки надевали для того, чтобы правильно судить о вещах... тролль надрывался от смеха...“
Вскинув искорёженные щупальца, трухлявый чёрный вяз безжалостно взревел, оглушив несчастного, и в рыке его потонул победоносный вой мотора пурпурного Спрута.
По склону холма на ватных заплетающихся ногах парень доковылял до машины. Потерянным взором Рэд буравил дорогу. Отныне все пути вели вникуда. Изломанный отчаянием человек на шоссе. Около двух миль апатичного ступора до бензоколонки. Он сделал то, что теперь не имело смысла.
– ... Алло... полиция... в пяти милях западнее Беркенхеда... заброшенный двухэтажный дом и... и д-дерево... пожалуйста... ей... ей больше некому помочь...
Роу даже не смог повесить трубку. В бликах унылого рассвета пепельный Рочдейл Олимпик тащился по трассе Лондон – Ливерпуль со скоростью траурного поезда...
... В больничной палате Дафна лежала на койке под капельницей; яд вывели из организма, но девушка была ещё очень слаба. Байкер постучал, затем вошёл.
– Здравствуй, Ди, – он подарил ей цветок белого индийского лотоса, – Ну, как ты?
– Спасибо, Рэд, уже лучше, – Медуза прикоснулась губами к лепесткам, ощутив их аромат.
Он помолчал, после чего опустился на колени рядом с её постелью.
– Мне... мне нужен кто-то, с кем я мог бы поговорить.
Парень рассказал ей всё с того момента, как они вместе обнаружили отрубленную руку и знак на зеркале у него дома. И про то, как ослеп, и про кровавый круг, и про трёх мертвецов-посланников, и... про дерево...
– Знаешь, вчера во сне меня посещали видения прошлого... тех дней, когда оранжевые облака вылетали из огнемёта Кита в разбитые витрины пабов, находившихся под защитой другой группировки, а я своим Винсентом писал “Foxtails”, выжигая траву на футбольном поле... Вспомнился голос полицейского: “Проверьте кофр его мотоцикла”... полфунта Мэри в качестве вещдоков, тюремные решётки, а потом долгие вечера в наркологической клинике... знаешь, этого я боялся больше всего – одиночества, когда нечем заглушить сознание того, кем ты являешься... У меня постоянно тяжёлое чувство – я ввязался в безумную игру, потому что искал брата, но нашёл незнакомую девочку, а убийца раскидывал приманку передо мной только потому... что я был единственным, кто обращал на неё внимание... Иногда... мне кажется, она всё ещё там, в багажнике Торонадо, и я вскакиваю, бегу вниз по ступенькам, чтоб её спасти, коря себя за то, что спокойно валялся на кровати, пока... а потом до меня доходит... Ничего не вернуть. Вся жизнь, с приюта и до ремонтной мастерской: бесконечная борьба за право стать нормальным. Что в результате? Уголовник, бывший наркоман, полуслепой потерявшийся человек... Иногда мне кажется, это я лежу в том багажнике, где темнота совершенно непроницаема... Я устал бороться, устал искать... я просто ужасно устал...
Её руки, превозмогая боль, нежно гладили рыжие волосы, шею и плечи.
– Не бойся... больше ничего не бойся... ты найдёшь его... я буду с тобой... ты обязательно его найдёшь...
Дождь хлестал сплошной стеной, Дэй с трудом различал дорогу, мотор выдавал шесть тысяч оборотов в минуту, он гнал по трассе с единственной целью: уничтожить машину, в которой сидел. Тойота сверхзвуковым Конкордом летела вглубь водопада, обгоняя десятки автомобилей, бледными метеорами исчезавших вдали.
Внезапно ему навстречу... нет, это ошибка... Джоул не верил в происходившее – из дрожавшей пелены промчался серебристый Мерседес-Бенц модели 300-SL, гоночная легенда пятидесятых, а за рулём... на двух тёмных силуэтах мерцали лишь отблески стёкол очков.
– ... Это безумие, милый, – послышался в голове голос Дафны, и Дэй знал, что она была права...
Второго декабря Бофорт вызвал Роу на квартиру, где того ранее представили журналисту по фамилии Йорк. Чарли, засучив рукава, занимался тем, что над раковиной поливал кипятком из чайника макушку Сидни Гудвина:
– Отвечай, пожалуйста, го..но, где прячется мистер Липс?
– А-а-а-а-ай! Дда нее ззнаью ййяя!!!
– Soory Paaal, but that’s not enough... Oi, now where is our biker boy?
– He’s reading some Dutch fairytales... – пояснил Гренвилл.
– The Danish, not the Dutch, – Рэд захлопнул книгу Андерсена, взятую в библиотеке, направившись на кухню.
– Для человека, погружённого в волшебный мир, у тебя слишком хмурая рожа, – заметил шкаф, со звоном стукнув укурка пустым чайником по затылку.
– Добрый день, джентльмены, – симпатичный мужчина с двумя микроскопами вместо глаз, был одет в короткое пальто, накинутое поверх вельветового костюма, шарф и пуловер, всё чёрное.
– Приятно познакомься, Рэд, это Гэбриэл Мур, наш партнёр из Бирмингема.
– Red Row, Foxtail gang from south Chelsea.
– Очень рад, – улыбнулся бизнесмен, от эпителия двигаясь к мягким тканям.
Журналист совершил круг на яйцевидном кресле, позвав Бофорта.
– Хватит придуриваться, до Стратфорда сгоняешь в новом году, можем уже начинать?
Томми Чайлд курил трубку, опираясь локтем о смонтированную в зале барную стойку.
– Да, да, я сам чуть не захлебнулся, узнав о смерти Брайана Джонса, но это дело прошлое. Шарами потом потрясёшь, рассказывай.
Чарли плюхнулся на диван и вытащил кисет с табаком, развязав на нём шнурок.
– Свежий номер “Daily Telegraph”. В Сити завершается строительство небоскрёба – речь идёт о продаже десяти верхних этажей и логотипа компании на крыше здания. Старикашка и Уолтер играют по-крупному, у вас таких фишек никогда не будет. Тысячи звонков, множество взяток и договорённостей, которые рушатся и заключаются каждую минуту. Помимо этих двоих полно других желающих ухватить кусок пирога. А значит, нужен решающий аргумент. Тебе, Рэд...
Бофорт передал ему фотографию и адрес. Флегматичного вида дядя с диковатой причёской и унылым галстуком, на котором только вешаться и можно.
– Десмонд Робинсон. Главный бухгалтер Бевериджа. Ваша задача – выкрасть последние документы и конторские книги из его дома в центральном Кэмбервелле. Завтра они должны быть у меня, угроза их опубликования послужит отличным намордником для Руперта... И ещё, прихватите его самого, слегка припугните крокетным молотком, вдруг этот хмырь расскажет ещё что-нибудь интересное...
Шкаф смерил байкера нетерпеливым взором.
– Э-э, ты вполне можешь проваливать, Рэд, остальное тебя не касается. Удачи, солнышко.
Роу сунул бумажки в карман, кивком попрощавшись со всеми присутствовавшими, поднял книжку Андерсена и закрыл за собой дверь. Он милостиво не сообщил господам-заговорщикам, что на кухне, в коробке из-под готовых завтраков, случайно обнаружил портативный радиоприёмник, записывавший всё обсуждение. Возможно, семидесятилетний дедуля с тросточкой оказался куда проворнее молодых и зубастых дельцов, но поневоле мысли его возвращались к худощавому джентльмену, с которым он на прошлой неделе встречался в Мэннинг Холле.
– Чего такой мрачный, ты в порядке, Рэд?
– Почти. Слушай, Флэм, нам будет нужен седан для новой работёнки от жирдяя.
– Ну, есть один, Кэмден приволок его дня два назад. Идём, он во дворе.
Микролитражный Рено модели 4CV цвета умбра дремал под навесом.
– Всего двадцать одна лошадиная сила, больше шестидесяти миль в час не вытянет.
– Не важно, мне нужен просто транспорт. Беру, заворачивай.
– Рэд, что насчёт Руди?..
Байкер нервно рассмеялся.
– Можешь не верить, но опять ничего. Я даже восьмёрку не нашёл.
– ... А дерево? – Кит внимательно смотрел на Роу.
– Что ты об этом знаешь? – парень схватил механика за ворот куртки.
– Я видел его, когда был в Пуле... на фотографии. И чем больше думал...
– Теперь это слишком важно, чтобы иметь значение...
... В сгущавшихся сумерках Кэмден и Рэд прятались за вытянутыми пирамидальными кустами.
– Итак, имеется план?
– Скорее, цель – стащить конторские книги из сейфа и бухгалтера в придачу к ним.
Трёхэтажное здание, небольшой сад, примыкавший с востока, подъездная аллея, прутья чугунной ограды. Отмычкой отперев замок, Ричи вынес приставную лестницу из гаража, забравшись по ней, Роу использовал стеклорез, чтобы через отверстие сместить шпингалет на раме. С величайшей осторожностью они оба двигались по тёмному коридору, пока им навстречу не явился мистер Робинсон собственной персоной.
Вопреки ожиданиям, Десмонд, поразительно похожий на гуся в пижаме, не закричал и не юркнул в спальню, а спокойно таращился куда-то перед собой.
– Он что, ещё не протрезвел после дня рождения Королевы?
– Погоди... – байкер медленно водил рукой у бухгалтера перед лицом.
– В-о-с-е-м-ь... н-а... ч-е-т-ы-р-е... и... н-е... з-а-б-у-д-ь-т-е... к... о-б-е-д-у... – промямлил сонный голос.
– В чём дело? – шепнул взломщик.
– Обалденно... он лунатик, – заключил Рэд, – и, вероятно, этим можно воспользоваться. Сейчас...
Роу извлёк зажигалку из внутреннего кармана, отошёл на два шага, щелчком пальца высек огонёк.
– Д-е-в-я-т-ь... н-а... с-е-м-ь... П-р-е-к-р-а-с-н-о... н-а... Х-а-й... с-т-р-и-т... к... ш-е-с-т-и... ч-а-с-а-м... к-т-о... в-ы?..
– Неужели вы не помните меня, сэр? Я ваш слуга – Редьярд. Идёмте к сейфу, я покажу дорогу этой свечой, – пока сомнамбулическая процессия спускалась по лестнице в холл, байкер шепнул Кэмдену, – Говори тихо и медленно, главное – не разбудить его, тогда он сам откроет замок для нас и выключит сигнализацию.
– По-моему, ты переоцениваешь птичьи рефлексы, – прошипел Ричи.
– Вот, держи блокнот и карандаш, записывай всё, что он скажет.
– А колыбельную спеть? Нужно было приглашать журналиста, а не взломщика...
– П-я-т-ь... н-а... д-е-в-я-т-ь... м-и-с-т-е-р... Б-е-в-е-р-и-д-ж... п-р-о-г-н-о-з-ы... н-а... б-у-д-у-щ-и-й...
Несгораемый шкаф, как водится, был расположен в кабинете: стандартный часовой механизм. Кэмден, от нечего делать, раскручивал в воздухе стетоскоп.
– Сэр, надвигается буря, поторопитесь... – многозначительно добавил он.
– Заткнись, придурок, – шикнул Роу.
– С-е-м-ь... н-а... в-о-с-е-м-ь... в-о-с-е-м-ь... н-а... д-е-в-я-т-ь... и... ч-е-т-ы-р-е... н-а... с-е-м-ь... – крутящийся наборник оказался лишь футором, Робинсон поднял накладку, прицелив ключ, висевший у него на шее, в замочную скважину.
Байкер аккуратно подкорректировал траекторию и добавил усилия при повороте внутри – первая стальная дверца отворилась, предъявив электронную наборную панель из шестидесяти четырёх кнопок, выстроенных квадратом. Гусь потыкал пальцем в стену и этим удовлетворился, после чего его усадили на ближайшее кресло.
– Замечательно, ну, и какова же комбинация?
– Ох, только не начинай... покажи, что ты записал. Восемь на четыре, девять на семь – это шифр, квадрат восемь на восемь кнопок не предполагает цифру девять.
– Он так их произносил... бухгалтер, это же школьная таблица умножения.
– Не ори... то есть, числа будут: 32, 63, 45, 56, 72 и 28... Если считать по порядку, то семьдесят два – не подходит: в системе только 64 варианта.
– Хм... а если опять использовать таблицу Пифагора, но наоборот – там столбцы и строки дают в произведении результат... который можно снова перевести в столбцы и строки.
Рэд потёр подбородок.
– Значит, тридцать два, это третий столбец и вторая строка.
– Это вполне подходит для матрицы восемь на восемь, – заключил Кэмден.
Взломщик нажал кнопки сообразно шифру, где в двузначном числе десятки определяли столбец, а единицы – строку, и на их пересечении находилась искомая кнопка. Шесть щелчков – вторая стальная дверца поддалась.
Роу сгрёб в рюкзак несколько гроссбухов и пачку документов, скреплённых булавкой.
– Шикарно, Рич. Сумка твоя... – он опять включил зажигалку, обратившись к задремавшему Робинсону, – Прошу прощения, сэр, но мистер Беверидж ожидает вас на совещании к полудню, я подам лимузин.
Маленький Рено заурчал вполголоса, Десмонд устроился на заднем сиденье дорогого роскошного авто, а Рэд и Ричи – на переднем дешёвого старого ведра, и причём, всё это с лёгкостью умещалось в каких-то два квадратных ярда.
– Ну, а теперь куда? В доки Ист-Энда?
– Теперь в западный Бермондси, на арендованный склад.
Кэмден вёл машину так, словно она была нагружена коробками с хрустальным сервизом XVII века. Рено цвета умбра жужжал, преодолевая мост, Роу повернулся, чтобы проверить пленника: лунатик собирал воображаемое нечто, разбросанное по всему салону.
– Что случилось, мистер Робинсон?
Расфокусированный взгляд исследовал колебавшийся фантом.
– Я... ... ... р-а-з-б-и-л... з-е-р-к-а-л-о... о-б... о-з-е-р-о... ... ... о-з-е-р-о... р-а-з-б-и-л-о-с-ь...
– Он собирает осколки озера? – удивился взломщик.
Рэд безмолвствовал, борясь с эмоциями. Через двадцать минут автомобиль затормозил у ворот склада.
– Слушай, Рич, я войду с этим гусём, а ты позвони жирдяю и передай гроссбухи, Ok?
– Ну... хорошо, как скажешь.
Чарли не соврал – около ящиков, прислонённый к стене, стоял деревянный молоток для крокета, с двумя – красной и голубой – полосками вокруг рукояти, а также стул, на котором лежал рулон изоленты и ножницы. Лунный свет лился сквозь решётчатые окна.
– Вам надо подготовиться к встрече, мистер Робинсон, по такому случаю, главный бухгалтер должен выглядеть подобающе, встаньте здесь, я всё устрою.
Роу прекрасно знал, какая каша творится в голове у спящего человека, поэтому спокойно взял изоленту, отрезал четыре кусочка и крест-накрест заклеил глаза мужчине в пижаме, после чего загорелась лампочка на потолке. Затем, двумя полосками длиннее, парень замотал ему руки, ноги, и пинком свалил на пол.
Десмонд мгновенно проснулся.
– Что? Где я? Что происходит?
– Разбил зеркало об озеро, да? – байкер подкинул молоток, – Ты ведь не обычный бухгалтер, твоя работа связана с разъездами по стране... Например, в Ливерпуль.
Он стукнул пленника по локтевой ямке, Робинсон взвыл.
– Собираешь осколки, да?.. Любишь игру в покер и датские сказки?
Байкер саданул по шее у основания черепа – лунатик вздрогнул и странно каркнул. Роу ходил кругами около мухи, попавшей в паутину.
– Six of diamonds, nine of spades & queen of hearts, right? Three in a Row?.. C’mon, you freakin’ bastard, it’s time to speak with the devil!
Крокетный молоток погнул ему нижние рёбра. Десмонд заорал.
– Прекратите, хватит, я не понимаю, чего вам надо! Пожалуйста, перестаньте!
Удар по голени.
– Ублюдок, я превращу твой сон в кошмар.
Удар по голени.
– Отвечай, гнида, где мой брат!
Удар по голени.
– Я не знаю!!! Пожалуйста, хватит!
Удар по голени.
– Где мой брат!
Удар по голени. Тело извивалось в пыли дощатого пола.
– Где мой брат!
И тут внезапно он увидел сам себя... и наконец-то понял, что сотворил с ним Спрут. Редьярд Роу умер два дня назад, где-то по дороге Лондон – Ливерпуль. Парень отбросил молоток, упал на колени рядом с трясущимся от страха бухгалтером. Они смеялись в глубине его мозга, там, куда не проникало даже слабое мерцание солнечных лучей. Там, за чёрным туманом... Безрукий придурок в красной будке заходился и хрипел, всё туже сдавливая собственное горло телефонным шнуром... Верзила в загаженном сортире прыскал так, что кровавые слёзы текли из глаз его ладоней... Голая девушка во мраке ванной беззвучно хохотала, как помешанная, и над всем этим ревел треск беснующегося дерева, вырубленного пожарным топором, которое обломками коры разрывало и терзало тело мёртвого ребёнка. Ночной луна-парк, полный монстров, пожирал его изнутри...
Оглушив бухгалтера, байкер дождался Кэмдена, и они отвезли гуся в Риджент-парк.
Утром официантка из соседнего кафе с подносом пересекла лужайку, остановившись у лавочки, где чудаковатый мужчина в пижаме сонно протирал глаза.
– Завтрак подавать, сэр? – вежливо улыбнулась она.
– Э-э, да... как обычно... Уф... что за кошмары! Больше никаких романов на ночь!..
По пути домой, Рэд заскочил в “Четэм” к Эбердину. Майкл, в битловке с серебряными пуговицами и белой сорочке со стоячим воротом, пригласил гостя за столик, налив ему тёмного пива.
– Давно не виделись, парень. Дэй тебя искал, он в мастерской.
– Еду, еду, дай только хотя бы один бокал допить.
В “Фокстроте”, куда взломщик заранее прикатил микролитражку, Роу осмотрел свой Black Shadow, проверив зажигание, когда из кабинета Флэмера появился Джоул, мрачный, как никогда. Он просипел:
– Рэд... Кит погиб.
– ... Чт-то ты...
– Кит мёртв.
Байкер с трудом, по кусочку, усваивал смысл этой фразы. Дэйтон опустился на верстак, обхватив себя руками так, словно дрожит от холода. Его, и правда, знобило.
– Сегодня утром... копы взяли наш след на Майл-Энд-роуд, вообще-то, банду уже давно хотели арестовать... Мы оторвались, и Флэм решил полихачить напоследок, показать им “Лисий Хвост”. Я до сих пор вижу, как он ухмыльнулся, подмигнув мне, взвёл рычажок и нажал на газ...
Дэй всхлипнул, сощурился и стукнул кулаком по слесарным тискам.
– ... У Харли бензобак взорвался... Кит исчез в этом огне... он ещё сотню ярдов пролетел, как метеор...
Роу, схватившись руками за голову, ошарашенно стал носиться из угла в угол.
– Нет-нет, это невозможно! Флэмер же механик, он явно установил предохранители на Электра Глайд... Как бензин вообще мог воспламениться? Клапаны просто не открываются в обратную сторону!..
– А я знаю, Рэд, – перебил его Дэй, – Топливо сдетонировало бы, только если кто-нибудь изменил конструкцию насоса или клапанов. Помнишь картину Бердсли?.. И Хичкока в больнице для наркоманов... и коллекцию фарфоровых игрушек... Мы напоролись на Дредноут, и теперь путаемся у него под килем. Он нас давит.
– Christ... I... I have to talk with Charlie...
– Нам нужна поддержка, иначе всплывём кверху брюхом. Позвони Майку через часок, я раскопаю, в какой морг его увезли.
Дэй медленно подошёл к байкеру, похлопал его по плечу:
– Держись, брат. Если поддашься хоть на секунду, они тебя сожрут.
Моторы Ворона и Блэк Шадоу зарычали одновременно...
– И никаких стычек с полицией – сам понимаешь, мы же не открытки продаём.
Бофорт, запахнувшись в широченный габардиновый плащ, отстранённо курил, обозревая гоночный трек. Рэд сбросил скорость около него, под рекламным щитом, и прислонил мотоцикл к полосатому борту ограждения.
– M-m-m... very tasty. Now, like my grandfather said: “Take care of the pens and the pounds will take care of themselves”. You’ve coped with it pretty well, so, here are some cookies for your boys, – здоровяк выудил увесистую пачку банкнот.
– Сэр, у нас беда: Флэмер, наш механик, он погиб в аварии.
– ... Соболезную. Кстати, для вас ещё кое-что.
Над их головами гудели высоковольтные провода. Небо снова нахмурилось впрочем, слабый дождик уже моросил, холодный ветер усиливался.
– Это очень серьёзно, мистер Бофорт. Смерть Кита не могла быть несчастным случаем. Похоже, что Беверидж начал крупномасштабную кампанию против нас, и...
Чарли поправил чёлку.
– Разве я не сказал, что соболезную? А теперь, молчи и слушай. Задание несложное, но весьма прибыльное. Как тебе, думаю, известно, у Уолтера работают превосходные химики. Мы перемотаем запись того ноябрьского футбольного матча с манчестерцами, но сейчас – на гоночной трассе. Завтра устроят заезд, побеждать не нужно, наоборот, нельзя позволить выиграть другим. В раздевалке персонала для тебя будет подготовлен костюм техника. Метеорологи предсказывают дождь, и когда пилот окажется на пит-стопе, ты, в числе заправщиков, предложишь ему протереть стекло шлема – он не запротестует. Полотенце должно быть пропитано подкислённым раствором силиката натрия, который реагирует в течение нескольких минут с выпадением осадка – стекло затянет белой пеленой, и гонщик просто должен будет остановиться, а к тому времени фальшивый работник успеет скрыться. Ну, что скажешь?
– Но, как же...
– Так, ты начинаешь меня утомлять, парень. Обещаю, вопрос с Фокстейлами я разрешу. Езжай домой, всё необходимое уже там... отлично. Счастливого пути, Редьярд.
Что-то в нём было не так. Роу чувствовал, но не мог объяснить. Рисковое предприятие, но почему жирдяй настолько спокойно отнёсся к смерти Кита? Запах ноттингемского табака постепенно выветривался...
Модную студию Веллингтона Дэй посетил впервые. Окна закрывали тяжёлые шторы, комнату освещали несколько сферических бра. На диване с кожаной обтяжкой сидела рыжеволосая девушка в бюстгальтере и трусиках, с бокалом шампанского. Штативы с включёнными прожекторами и зонтиками, а также камера на треноге, были направлены на широкий щит, испещрённый множеством стилизованных глянцевитых звёзд, который служил фоном для нового портфолио. Перси возился где-то с адаптером; вспомнив Джоула, намедни отвесившего ему затрещину, он радостно приветствовал визитёра.
– Зачем позвал? Ты хотел познакомить меня с этой птичкой?
– Э-э, нет, вон с теми двумя гориллами.
Это были костоправы из свиты Бофорта, которые ездили на Алвисе Грабер и держали стволы в кобурах под пиджаками. Дэй, мгновенно оценив ситуацию, схватил японский фотоаппарат Минолта с полки, нацелил видоискатель, поймав громил в кадр – щёлкнул затвор, и, благодаря ослепляющей вспышке, Страшилка выиграл пару драгоценных секунд, что позволило ему влёт убраться из южного Челси без лишних дырок в тощей заднице.
Джоул совершил круг до мастерской: в сейфе Кит хранил его долю с платежей от жирдяя. Старый Эндрю Флеминг, окружённый тишиной, складывал инструменты механика в ящик. Увидев Дэйтона, он произнёс срывающимися голосом:
– Что же вы натворили, за..ранцы?..
Парень молча рассовал деньги по карманам куртки. Это был вопрос человека, потерявшего самое главное, на него Дэй ответа не нашёл. По какому-то странному стечению обстоятельств, чёрный бильярдный шар оказался заперт внутри коробки рядом с гаечными ключами...
Байкеры пересеклись в Сохо, перебрасываясь репликами на ходу, под завывание леденящего ветра:
– Судя по тому, что я видел, всё не просто дерьмово... Был у Липса – тайник пустой, траву смели подчистую, похоже, он смотался раньше всех. Перси нанял ребят Бофорта, чтобы свернуть мне шею. Ехать в морг я побоялся – там крутится кучка медяков. Какого хрена вообще случилось?
– Сам до конца не понимаю, нужно заглянуть домой, Чарли сказал, что у него есть какие-то материалы для меня... Ричи звонил?
– Не успел, – покачал головой Дэйтон.
У подъезда выстроились в ряд несколько патрульных автомобилей. Из окон квартиры Роу ползли струйки чёрного дыма.
– Проклятье... слушай, Дэй, разузнай, какого дьявола там произошло.
– Ok, буду минут через двадцать.
Представившись братом Рэда, Страшилка получил от констебля доступ внутрь. Официальная причина – взрыв бытового газа. Кроме прочего, был найден обгорелый труп мужчины, предположительно, самого Редьярда Роу. Джоул сообразил, что им мог оказаться настоящий Руди, пока не увидел останки – явно не мальчика тринадцати лет. Из расколовшихся от ударной волны стёкол Дэй разглядел байкера на соседней парковке. Он осматривал сухой след посреди мокрого асфальта, на месте, откуда недавно исчезла чья-то машина. Дождь усиливался, смывая последнюю улику.
– Надеюсь, ты догадываешься, что к тебе мы точно не поедем? – Роу повернул ключ зажигания в замке Винсента.
Байкеры носились по городу, как ошпаренные. В “Четэме” Майкл протирал фужеры с озабоченным выраженем. Парни были искренне рады тому, что хотя бы один человек не канул в неизвестность.
– Рэд, на проводе какой-то джентльмен...
– ... Алло...
– Моё почтение, сэр. Это мистер Лейн. Вы уже извещены, что в Лондоне сегодня открыт сезон охоты на лис?
– Да, пожалуй...
– И понимаете, кто дует в рожок?
Следы протекторов и силуэт заднего бампера мог принадлежать только одной модели: Лотус Европа.
– Да. Чарльз Бофорт.
– Как марионетка, возможно... В данную минуту капканы расставляют на всех, кто носит расшитые пламенем кожаные куртки. Человек с армейской штурмовой винтовкой L1A1 калибра .30-06 держит под прицелом территорию радиусом около четырёхсот ярдов от мотоклуба “Foxtrot”. Он хороший солдат, последние годы работал в Ирландии по контракту, гораздо лучше Кима Филби и четверых его компаньонов.
– Вот дерьмо...
– Мистер Эбердин любезно согласился сотрудничать с нами, так что “Четэм” это единственное безопасное теперь место... Да, волноваться по поводу трупа в сгоревшей квартире не стоит: официально вы мертвы, сэр. Не благодарите, вы это заслужили.
– Ценю сарказм, но смеяться я как-то разучился. Вам... вам известно что-нибудь о Ричарде?
– Мистер Кэмден бесследно исчез этим утром, скорее всего, услышав по радио о попытке ареста членов банды, он бежал из города – Астон Мартин в гараже, но документов и денег у него дома не найдено. Что ж, вероятно, ему повезло убраться ещё до травли.
– Надеюсь...
– Что вы намерены делать, мистер Роу?
– То, чего от нас хотят – уйти на дно. Глубоко и надолго.
– Превосходный план, удачи, сэр.
Короткие гудки знаменовали окончание беседы.
Несмотря на заверения агента спецслужб, Роу нуждался в тихой заводи, где не шумят моторы, не взрываются здания, и люди не испаряются, как во время атомных бомбардировок. Заказав по бутылке портера в “Darkrown” – пабе Hyde Park, они заняли дальний столик. Успешность их расследования читалась по лицам. Джоул заговорил первым:
– Итак, что же всё-таки за ..ерня творится вокруг?
– Попробую разложить на фрагменты и поочерёдно склеить. В кампании за новый небоскрёб в Сити Беверидж придерживается тактики “помойного ведра” – заведено уже множество исков, его юристы ищут факты, прямо указывающие на связь Фокстейлов с Бофортом по делу о наркоторговле трёхлетней давности. Это тюрьма... в лучшем случае... И теперь мистер Дэвенант, наверное, решил, что мы будем ему гораздо полезней мёртвыми. Хорошо, хотя бы что Бекка спокойно живёт у этого студента.
– ... То есть, смываемся?
– ... Да. Сниму деньги с банковского счёта.
– Тогда я должен забрать Медузу из клиники.
– Nice, now you’ll take that pretty Japanese GT-motor...
– Дьявол. Не получится: я тут на днях слегка превысил скорость, и Тойоту отбуксировали на стоянку полицейского управления.
– Но она слишком слаба, чтобы держаться на мотоцикле...
– А мне на..рать, на..ать... да, мне на..рать... вам хорошо слышно?.. Алло?.. Да, да, я говорю, что мне на..рать, – около бара пьяный мужик сурово отчитывал кого-то посредством телефонного аппарата, – Ваш раз..ристанный эвакуатор сейчас утащит мой Джоуитт!
Байкеры переглянулись.
– Есть идея...
Посетив Сохо, Дэй попрощался с Вороном, с которым так и не успел сродниться; поручив его хранение Майклу, он отдал ему ключи, после чего оба парня оседлали Блэк Шадоу, взяв курс на Хайд-парк. Дождь больше не моросил, но тучи сплачивались всё гуще.
Через два квартала мотоциклисты настигли эвакуатор с небольшим седаном на прицепе. Роу посигналил, вытянув сложенную карту из куртки.
Водитель затормозил, вращающейся рукояткой опустил стекло со своей стороны, куда залезла лохматая голова Дэйтона:
– Сэр, пожалуйста, объясните, каким образом отсюда можно попасть в Брикстон?
– Но это же карта Ливерпуля... – удивился шофёр как раз перед тем, как стальные костяшки Джоула сломали ему переносицу.
Страшилка подкатил машину к ближайшему двору, Винсент был пристёгнут хозяином на цепь около магазинчика “Bacon’s”. В дальнейшем Роу, примерив комбинезон эвакуаторщика, сел за руль, а Дэйтон прикорнул на заднем сиденье прицепленного Джоуитта, пока истинный водитель дремал в трусах в кустах.
У шлагбаума штрафстоянки Рэд предъявил констеблю квитанции – его пропустили внутрь.
– А где Фрэнк? Что-то я тебя раньше не видел, – поинтересовался молодой человек в форме.
– Я тут первый день, осенью переехал из Кэмберли... Да ладно, брось, ну, кому захочется отбирать у него такую работу?
– Да уж, действительно, – усмехнулся полицейский, кивнув тяжёлой от вчерашнего ..ашиша головой.
Через пять минут Страшилка, прячась от случайных свидетелей за кузовами автомобилей, обнаружил свою Тойоту GT и завёл двигатель запасными ключами. Рэд всё так же непринуждённо болтал с медяком, пока не загудел сигнал клаксона. На самой оптимистичной ноте парень стукнул констебля в живот, а затем, развернув его, долбанул каской о кирпичную стену и поднял шлагбаум.
– Напомни, когда ты с труппой выступаешь в Королевском национальном театре?
Чёрное купе ещё долго петляло по дворам, пока, наконец, не сбросило скорость у вывески ”Bacon’s”, где Роу отстегнул мотоцикл от заградительного столба. Дэй помчался за Медузой...
Сапоги из телячьей кожи со стальными набойками неторопливо вышагивали по тротуару в центре Сити. Весёлый оболтус прогуливался в окружении бетонных колоссов, с интересом обозревая окрестности. Оливковый загар на немного детском лице и руках резко контрастировал с бледными английскими физиономиями коренных жителей. У офиса компании “Денеб” он задержался на секунду, почесав свою длинную сальную шевелюру.
– Прошу, прощения... хм... сэр. Вы к мистеру Дэвенанту? – осведомилась юная секретарша.
– Точно, детка. Я от Чарли Бофорта, насчёт коллекции из двенадцати стаффордширских фигурок.
Охранники проводили гостя в кабинет без обыска – по распоряжению начальства.
Уолтер, снял давно мешавший ему галстук, расстегнул верхнюю пуговицу и спрятал бухгалтерский отчёт Робинсона в ящик письменного стола. Сев на софу, ногу на ногу, он пригласил визитёра... а затем внимательно осмотрел гостя: его костюм включал в себя кофейного цвета пиджак с непомерными лацканами и брюки клёш, канареечную рубашку в горошек, а также крепкий ремень с массивной овальной гравированной пряжкой. Модная стрижка в стиле “Роллинг Стоунз”, косой прищур на левый глаз и желтоватые зубы от табачной жвачки довершали портрет. Типичный гастролёр.
– Someone’s knocking at the door... Somebody’s ringing a bell...
– Хм, с кем имею честь разговаривать?
– Грэм Купер, – прощелыга вращал ручку радио; настроив его на частоту, где Боуи пел “Love you till Tuesday”, молодой человек удовлетворённо швыркнул носом.
Пяти футов семи дюймов, он сутулился, отчего выглядел низкорослым. Слегка пританцовывая, парень вернулся к тумбе с фарфоровыми часами, над которой красовалось чёрно-белое полотно Обри Бердсли.
– А ничего куколка... – выложил экспертное мнение обалдуй.
– Вы упомянули коллекцию из “двенадцати” статуэток?
– Скажу прямо, я назвал тебе своё настоящее имя. Ты догадываешься, кто я по профессии?
– Э-э, торговец старинными ценностями? – изо всех сил пытаясь не обидеть парня, предположил бизнесмен.
– Я палач... – Грэм отодвинул полу пиджака – за пряжку был заткнут воронёный семизарядный Кольт Коммандер .45 с белой рукояткой из кости кугуара, – Последнее слово? Пожелания?
Уолтер глубоко вдохнул, ответив своим красивым и не дрогнувшим голосом.
– Ничего. Спасибо вам... за честность.
– Угадай, сколько ты стоил?.. Пятьсот баксов.
Киллер сделал четыре мгновенных выстрела. Три в грудь и один – в голову. Это было давнее семейное ремесло, переходившее от поколения к поколению. Умение тех людей, над которыми принято смеяться...
Дафна в дорожном костюме стояла у отделения “National Westminster Bank”, держа кожаный несессер обеими руками. Рэд осторожно обнял её, взял сумку и вошёл в здание, ища ключ от банковской ячейки: чему он научился у Бофорта, так это не открывать счёт на своё имя.
На заправке за шесть миль от города была развилка, самое время прощаться.
– Ну, вот и всё? – Дэй похлопал друга по спине.
– Да... это всё. Куда думаете ехать?
– Ещё не решили, возможно, в Борнмут или Кардифф, поближе к морю.
– Отличная идея, ну, удачи вам, Дэй.
– ... С Фокстейлами покончено?
Роу кивнул. Медуза поцеловала его, парень с девушкой сели в машину и вскоре исчезли.
... За столиком маленького кафе на шоссе байкер неподвижно глядел в чашку чая. Он переключался с волны на волну портативного радиоприёмника – шум помех и обрывки слов его успокаивали.
– Не возражаете?
Клод Лейн занял соседнее место.
– Не ожидал вас увидеть ещё раз, – признался Рэд.
– Надеюсь, вы в курсе последних новостей? Уолтер Дэвенант мёртв.
Роу поперхнулся, вытаращившись на агента разведки.
– Журналисты и сыщики начали копать под Бевериджа, привлекая полицию, и, перепугавшись, он заказал случайному гастролёру убийство конкурента. Какой-то фокусник из Штатов, из тех, что целыми днями жуют жвачку и лупят по банкам где-нибудь у себя в Канзасе. Представьте, когда вбежала охрана, он выстрелами выбил у них пистолеты из рук (детектив извлёк срикошетившие пули из стен), а потом просто ушёл. Спустя час убийца уже летел на Боинге рейсом до Нью-Йорка. После смерти Уолтера война прекратилась, по общему согласию старик получил десять этажей небоскрёба в Сити, а Бофорт – остатки могущества Дэвенанта, а также право обстряпывать свои мелкие делишки на отведённой ему территории и называть себя Большим Боссом.
– Невероятно...
– Посещали когда-нибудь Хэмптон-корт или Сомерсет-хаус? Должен поблагодарить за ту коллекцию, что вы собирали для усопшего. Полотна, антикварные изделия – всё это послужит украшением британских музеев. Вы вполне достойны ордена Бани.
– Всегда, пожалуйста... но почему об этом нельзя сразу рассказать?
– А разве плотник разговаривает с гвоздями, которые забивает? Не обижайтесь, но в крупном предприятии, неведение – вполне приемлемая цена за успех. И в знак нашего уважения...
– Что это?
– Билет на судно из Ливерпуля до острова Мэн. Десятичасовой рейс.
Рэд вопросительно глянул на Клода.
– Ниточка от пурпурного Олдсмобила Торонадо привела наше расследование именно туда. У вас есть ещё один шанс найти брата и окончить это самому. Удачи, мистер Роу.
Байкер больше не слушал – рёв двигателя Винсента Блэк Шадоу заглушал все посторонние звуки. С замиранием сердца он снова нёсся по трассе Лондон – Ливерпуль, курсом на остров Мэн...
Спортивное купе чёрного цвета мчалось сквозь воздушные вихри, огибавшие его аэродинамический кузов. Джоул был за рулём, он выжал сцепление и переключился на повышенную передачу, как вдруг тени и образы прежней фантасмагории вспыхнули с невероятной силой.
В салоне серебристого Мерседеса, летевшего в пропасть, Дэй увидел силуэт девушки, одетой, как шпионка из кинофильма... Мёртвой...
Под тяжестью свинцовых небес, темнел пологий склон, резко обрывавшийся куда-то вниз. Парень заглушил мотор, они вместе вышли из машины и долго смотрели на реку, по поверхности которой бегала мерцавшая рябь. Стоя позади, он нежно обнимал Дафну. Девушка закрыла глаза.
– Только ты одна понимала меня в этом мире...
– ... Ты сможешь, теперь я знаю...
– Почему... почему не сказала мне прямо?
– Ты бы меня не послушал... – она улыбалась.
Чарующий кошмар – парус яхты мелькал вдали, откуда доносились крики чаек и смех молодых людей в купальниках, катавшихся на прогулочном ялике... Мир просто стирался за ней...
– Я буду ждать...
И нет нужды путать причину со следствием: вы же не заводите двигатель для того, чтобы сесть в машину...
Дэй скрутил щупальца её агатовых волос в тугие хвосты, обвил ими тонкую мраморную шею... Странно, она совсем не сопротивлялась, будто кукла, вынутая из комода, болтавшаяся на нитках. И в тот момент он прозрел, и понял, какую страшную ошибку, возможно, совершил... если в ней действительно, что-то было? Если под оболочкой не скрывался космический вакуум?..
Джоул отнёс тело к автомобилю, устроив его на водительском сиденье, включил нейтральную скорость, опустил стояночный тормоз и закрыл дверцу. Тойота медленно катилась по дороге к обрыву.
На плечо Дэйтона упала снежинка... На тридцати милях в час чёрное купе сорвалось в реку, и его медленно утянуло на дно.
Парень одиноко брёл по призрачному шоссе. Снег украсил вымерзавшую землю густым ковром, тени бурана вальсировали в пустоте безвременья...
Так изысканно, завораживающе таинственно и холодно... Так холодно...
BTBF – THE MANXMAN
Ellan Vannin 1969
Когда белёсая луна жадно глодала клочья седого тумана, извивавшегося плетьми гремучей ртути, тяжёлые ладони с силой ударили по входным дверям полицейского участка, и на ступенях послышался глухой стук чёрных ботинок.
Патрульные машины мирно ждали на стоянке под сенью клёнов, грифельный J-2 приглушённо рычал, готовый рвануться с места.
– ... Какого хрена ты здесь забыл?
– Я слышал, что вашим кошкам хвосты обрывали за то, что они всех спрашивали: “какого хрена ты здесь забыл?”
– Оборзел, урод?! – офицер вытащил дубинку.
Он пялился на копа в упор.
– Ты похож на мальчишку, натолкавшего ваты в трусы.
– Скажи “спасибо”, что за тебя внесли залог, а теперь проваливай, ублюдок...
Курт заскочил на капот мохновоза, стальным носком ботинка с размаху пробил лобовое стекло, оттолкнувшись руками о стену, перелетел через ограду и прыгнул в салон родстера.
– Засунешь эту палку со значком себе в ..раку, жирный го..ноё...
Луна была отвратительно прекрасна...
Пока Веллингтон проявлял фотографию, Кит корчил из себя Кларка Гейбла перед объективом камеры. Парень заглянул в тёмную комнату:
– Ну, как?
– Почти готово, заходи. Осторожно, не смахни закрепитель.
– Где плёнка?
Перси, в свете красной лампы напоминавший инкуба, кивнул в сторону маленького футляра для негативов. Пинцетом он извлёк свежий снимок из ванночки, повесив его на прищепку.
– Паб?
– Ага... три... Три Льва.
– Я знаю это заведение – в Ливерпуле, неподалёку от Кэверн, где Леннон играл в юности.
Фотограф утомлённо потёр надбровные дуги.
– So, tit for tat?
– I prefer to give tit for boobs, mate, – Флэмер вернулся в зал студии и накинул свою оранжевую огненную куртку, – Time to call Mike and then... I’ll pull the liver...
Мотоцикл с надписью “Rough & Tough” на бензобаке нёсся по трассе среди косматых облаков, обходя фуры, гружённые разнообразными товарами, и семейные автомобили, заполненные тоже чем попало.
В четырёх милях от города навстречу ему сквозь пелену бросился пурпурный Торонадо, чей бампер был нацелен на жёлтую фару Харли-Дэвидсона. Кит резко двинул руль, наклонившись влево, чудом избежав столкновения. Олдсмобил растаял где-то позади, но через восемьсот ярдов байкер услышал, как машина нагоняет его. Ориентируясь по зеркалам заднего обзора, парень увернулся в последний момент – ещё чуть-чуть, и автомобиль размозжил бы ему ногу. Не существовало гарантии, что Спрут не решит зайти на третий круг.
В телефонном справочнике Флэмер узнал адрес паба, и через полчаса мотоцикл уже выдвинул подножку, с комфортом расположившись у фасада пятиэтажного кирпичного здания с тремя геральдическими львами на вывеске.
– Добрый день, сэр, – бармен за прилавком поздоровался с посетителем.
– Пинту светлого, – парень оплатил заказ.
Мужчина набрал сумму на кассовом аппарате. Кит вынул гребешок и поправил причёску, воспользовавшись трельяжем за спиной хозяина. Вскоре на столике перед Флэмером появилась большая резная кружка со львиной мордой, гривой и ручкой в форме хвоста. Гость оглядел зал, приметив музыкальный автомат, из которого “The Byrds” тихонько напевали “Everybody's been burned”. В другом конце комнаты пустовала небольшая сцена с инструментами и микрофоном. Галерея фотографий на восточной стене была очень разношёрстной от групповых портретов до непонятных пейзажей, в числе которых особенно выделялся порядком выцветший снимок: на фоне больного, невероятно искорёженного и сгнившего дерева стоял человек.
Ещё в детстве, когда Кит услышал Токкату ре минор, ночью ему приснился мальчишка, вроде Джека – победителя великанов, убегавший от огромных клыкастых дубов, бредущих за ним сквозь чащобу, под тревожные звуки органных партий...
– Мда, такие ветви – мечта для палачей... Могу я задать вам пару вопросов, мистер...?
Основного наплыва клиентов пока не ожидалось, и бармен согласился. Это был джентльмен средних лет с глубокими залысинами буквой “M” и слегка наигранной улыбкой.
– Трэвор Найтингейл, к вашим услугам, сэр, – Флэм почувствовал запах кавендиша.
– Здесь изображено это заведение, верно?
– ... Да. Похоже, что так.
– Ok, the tea party is in high gear. Now the next question brings you Jimmy O’Goblin. What do you know about the missing London boy?
– Ah, you must be Rudyard. Here, I’ve got some note for you sir.
– T... hanks... – он взял миниатюрный конверт.
Листочек бумаги со строкой из Кэролла, написанной аккуратным детским почерком:
– И она попыталась представить себе, как выглядит пламя свечи после того, как свеча потухнет... Ерунда какая-то. Благодарю вас, мистер Найтингейл, не могли бы вы рассказать, как это, хм... письмо... попало к вам?
– Вчера вечером его принёс незнакомый человек в сером пальто и шляпе.
– Ага, в чёрных очках и с гаерским носом. Пиво, кстати, отличное...
Завернувшись в одеяло уличного тумана, Кит счёл необходимым немного прогуляться. Он зевнул, потянулся, почесал затылок. Мимо на скорости 90 миль в час пронёсся бежевый универсал, объятый пламенем – чудовищные сполохи метались, как извивавшиеся в агонии сучья молодых деревьев. Безумная ракета раскаленным демоном преодолела ещё пятьдесят ярдов и с грохотом врезалась в бетонную стену мебельного магазина, практически развалившись на части. Парень моргнул, протёр глаза, а потом, взглянув на бесновавшийся костёр, снова почесал затылок...
На обочине трассы Видор менял правое заднее колесо; вращая рукоятку домкрата, вёл подсчёты в уме. Обломки универсала тлели в пяти шагах от него. Курт зашвырнул лопнувшую покрышку к столбу, вытащил запаску из багажника. Сняв рабочие перчатки, Гамбит, опираясь на руки, нырнул на водительское кресло.
Он перестал обращать внимание на аварии, взрывы и крики, когда смерть на бешеной скорости однажды отравила его кровь адреналином. J-2 дезинтегрировал дорогу, искривляя грани сознания, наполняя бензиновые вены человеческой кровью... и, за какой-то чертой, они сливались в единое целое...
Он скорее бы выломал хребет, чем открылся тому, кто попытался бы понять, что его гложет... Он был довольно странным...
Сжимая в руке письмо Алисы, Кит медленно, даже осторожно, шёл вдоль глухих, тенистых аллей с бликами фонарей, плававших в мутном воздушном болоте раздувшимися мерцающими аквариумами, чьё нутро кишело глубоководными хищниками...
Он пригласил весь парк на о..иумный вальс.
Поклон... Нищий бродяга скорчившись, шарился в мусорном баке, тряся рваными лохмотьями – деловитый морской огурец, дожёвывал огурца обычного... Туповатый голландский турист околачивался у фонтана, снимая на камеру брызги ноябрьского шампанского в сумрачной пене... он будет удавлен в предрассветной дымке под кустом, так и не сфотографировав городскую ратушу и не посетив галерею Уокера. Какая жалость... Рядом о чём-то весело болтали девочки-подростки. Увидев оранжевую куртку Флэмера, они захихикали в ладошки, одновременно, не спуская с него голодных глаз, а, когда этот миловидный квартет вереницей заспешил в молочную пелену по тропинке, одна из них чуть отстала и, пройдя мимо, целовалась с Китом, пока другие не видели. Её дыхание обжигало, а юные губы на ощупь ничем не отличались от осеннего тумана... То редкое время, когда они были способны любить... хотя бы телом... Монетки падали на дно кофра гитариста, в котором он каждый вечер заново хоронил свой инструмент... Яйцеголовый констебль совершал обязательный моцион, внимательно похрапывая на ходу за патлатым наркоторговцем в долгополом плаще, сновавшим от музыкантов к малолеткам... Почтальон, возвращавшийся домой на велосипеде, весело насвистывал давно позабытый мотивчик, счастливо обнаруженный им на граммофонной пластинке двадцатых годов, пылившейся в отделе неотправленных посылок... Дворник в кепке, громко зевавший и без устали начёсывавший задницу, накалывал опавшие выцветшие листья острой палкой, убирая их в мешок, воплощая собой аллегорию смерти... Парень вдруг подумал, что когда-нибудь и он будет проткнут пикой и засунут в такой же чёрный полиэтиленовый чехол, а потом – выброшен на свалку... Реверанс...
От витрины к витрине, препарируя мглу, Флэм задержался у весьма любопытной вывески, где из двадцати трёх букв мигали и рябили восемнадцать:
“C” “A” R R O L L ’S
“N” U R S “E” R Y
“D” E “L” I V E R Y
И те, что светились постоянно, складывались по порядку в слово “Candle”. Кит обогнул здание, изучая планировку внутреннего двора через ячейки проволочной ограды. Рядом с полным корма мешком, были поставлены миски: “Gambit” и “Jokerbill”. По бетону ходили две служебные собаки: доберман и ротвейлер. Почуяв байкера, они начали скалить зубы сквозь намордники. Бряцавшие цепи не давали им подобраться слишком близко.
Флэмер посчитал, что ответы хранились в самом помещении, а значит, нужно было миновать сторожевых псов, для чего, оседлав свой Humpty-Dumpty, как любил называть его Кэмден, парень посетил охотничий магазин, приобретя там спиннинг, две катушки лески, пару крючков и грузила. Среди прочего, Кит, побеседовав с продавцом, отхватил шикарную клетку кубической формы из шести сварных проволочных граней с автоматически срабатывавшими запорами и отдельным шнуром для ручного замыкания капкана.
Купив полфунта мясной вырезки, он разместил охотничью ловушку на земле, в середину положив кусок ветчины, а два ломтика поменьше насадил на крючки. Перепрыгнув через ограждение, и, быстро вскарабкавшись по пожарной лестнице на крышу, Флэмер скинул приманку на леске вниз. Оба пса заинтересовались мясом, тщетно пытаясь сцапать его через намордники. Кит начал вращать спиннинг, увеличивая скорость и, в тот момент, когда собаки, обогнув здание, кинулись к добыче, два ломтика ветчины взмахнули на крышу, а байкер дёрнул за шнур: доберман с ротвейлером метались в захлопнувшейся клетке, злобно лая на посмеивавшегося Кита.
Спустившись вниз, к дерущимся собакам, он демонстративно отряхнул руки и, насвистывая, отправился в контору. В офисе не было никого, парень включил свет. Шкафчики с картотекой содержали родословные животных и имена хозяев, в прямоугольном стеклянном ящике из террариума, среди камней и ломаного хвороста копошилось что-то блестящее и скользкое, на столе, рядом с ножом для писем и несколькими документами лежал чёрный бильярдный шар, а возле него в печатной машинке находился лист, на котором заглавными буквами было выбито: “UNFAIR”. Снаружи раздался громкий разъярённый лай. Повинуясь неосознанному инстинкту, Кит схватил восьмой номер и выскочил на задний двор, где остолбенело замер.
Из отворённых клеток с низким злобным рычанием выбредали сторожевые псы... только их было в два раза больше, и их не сковывали ошейники с цепями...
Палевый боксёр угрюмо скалился, поджарые близнецы-доберманы перебирали мускулистыми лапами, коренастый стаффордшир-терьер огрызался, обнажая клыки.
– Ok, now just try not to drop a brick... – Флэмер спрятал шар в карман, сделал пару шагов назад и, оттолкнувшись от дверей, совершил свой “гигантский скачок” через весь этот крайне опасный зверинец.
Десять невероятно длинных шагов, уместившихся в полторы секунды, две ноги и шестнадцать лап, а также четыре брызгавших слюной пасти.
У ограды капкан был разжат, и два пойманных пса, уже без намордников, ринулись в погоню за обидчиком. В своре больше всех выделялся чёрный с подпалинами ротвейлер, трёхлетний кобель, имевший два фута и четыре дюйма в холке. Его широкая массивная голова с висячими ушами, круглыми кроваво-карими глазами и множеством крепких зубов напоминала морду кошмарного монстра, вырвавшегося из преисподней.
Кит ухватился за проволочную ограду, подтянулся, закинув ногу на верхнюю перекладину, и преодолел забор, оставив преследователей ни с чем. Собаки выбрали обходной путь, что подарило байкеру секунд пятнадцать форы. Он ринулся вдоль переулка...
Отпихнув картонные коробки, и, воспользовавшись выброшенным телевизором как ступенькой, парень свернул направо... Высунув языки, псы неумолимо шли по пятам, остервенело втягивая носом воздух, улавливая в нём присутствие жертвы... Распахивая непроницаемый занавес тумана, по вороху истоптанных газет и смятых пивных банок, превращая мусорные баки в жестяные барьеры для безжалостных спринтеров, он мчался во всю прыть, с лёгкими, работавшими, словно клапаны камеры сгорания, ногами, вертевшимися, точно маховики на максимальных оборотах, сумасшедшим сердцем, молотившим, как поршень в цилиндре его мотоцикла, и мыслями, летевшими со скоростью пули в оскаленное безумие мглы...
Припустив ещё крепче, Флэмер опрокинул дырявую канистру; боксёр ловко миновал её, но проехался на куче мусора и с воплем исчез в открытом канализационном люке, перекалечившись насмерть.
– Ten from ten!..
Прицелившись, Кит впорхнул в открытое окно жилого дома, чудом не обломав колени о раму – вкатившись внутрь кувырком, он вскочил на ноги и успел сделать один, всего один глубокий вдох, как вынырнувший из омута утопающий. Подслеповатый старичок, укутанный пледом в мягком кресле, от удивления чуть не выронил трубку изо рта... Парень тут же захлопнул свой необычный лаз, взглядом ища пути к дальнейшему отступлению.
Вожак – ротвейлер Джокербилл – с жутким треском проломил окно, и звон этот слился с дребезжанием стёкол в другой раме, раздолбанной выпрыгнувшим через неё Китом. Прошив дом насквозь, байкер снова рванулся вперёд – посреди усыпанной осколками гостиной три добермана устроили головокружительную чехарду перед окончательно сбрендившим дедулей.
Флэм драпал во все лопатки. Совершенно внезапно он вспомнил, что похожие чувства испытал во время первого знакомства с девятиклассницей Энн Хэдли, обладательницей американского бюста и весьма эксцентричного жаргона – вместо классических “Faster! Harder! Deeper!” она беспрерывно кричала “Power! Power!” и в такие минуты жутко напоминала машиниста, требовавшего поддать угля...
Крепкий стаффордшир-терьер закоулками обогнул здание, неожиданно возглавив стаю. Доберман-пинчер по кличке Гамбит нагонял его, работая длинными лапами в сумасшедшем темпе. Его глухой дьявольский рык послужил отличным катализатором для Кита.
По сумеркам дворов он со спринтерской быстротой нёсся к месту, где был припаркован его мотоцикл, но... по дикой случайности, в кроссовок заскочил острый камешек, больно кольнувший Флэмера в стопу – парень споткнулся и упал, ободрав колено. Глаза охотников наливались кровью, голодные клыки предвкушали невыносимую сладость от погружения в горячие сухожилия и тягучее парное мясо...
Тридцать ярдов, десять, пять... Доберман разинул пасть...
Не успев подняться с холодного бетона, Кит обхватил рукой собственное горло, крепко сжав его пальцами. Поджарый пёс вонзил отточенные зубы в ладонь, байкер круто извернулся, долбанув локтем собаку по голове, и, моментально высвободившись, пяткой треснул терьера в морду. Резко вскочив на ноги, Флэм увидел приближавшегося огромного ротвейлера, который буравил его ужасными круглыми глазками.
– Son of a bitch!
Он сиганул к последней шестифутовой стене, зацепился за верхушку, оставив на ней красный след, и, собрав волю в кулак, очутился на обратной стороне двора, под зверское клацанье плотоядных челюстей.
Струя бензинового дыма вырвалась из выхлопной трубы, обдав едким запахом гари подоспевшую свору, указатель спидометра на бензобаке Харли-Дэвидсона вошёл в оборот по часовой стрелке, руки Флэмера с силой сжали высокие рога руля, и стальная комета ринулась вперёд.
– And now I’d love to taste some ..uckin’ hot ..uckin’ dog!..
Большой палец взвёл рычажок, и обглоданная кисть судорожно сдавила рукоятку газа. С хриплым воем здоровенный Джокербилл бросился прочь от яростного снопа пламени, опалившего короткую шерсть всем пятерым охотникам... Его истеричный хохот тонул в темноте, проглатываемый густым туманом.
Затормозив у скамейки в парке, Флэмер сполз с мотора и, охая, завалился на лавку. Байкер тяжело дышал, закрыв глаза. Свет уличного фонаря отсюда казался слишком резким, а ему так хотелось спрятать голову под куртку и тихонько заснуть... Опомнившись, Кит вынул из кармана шарик, добытый с таким трудом: совершенно бесполезная штука... и немного странная – его поверхность слишком блестела для отполированной кости и... на одном боку имелся узкий шов. Парень сковырнул ногтем уголок, после чего одним движением снял чёрную глянцевитую плёнку с цифрой 8, покрывавшую бильярдный шар, словно конфетная обёртка. Под ней предмет был точно таким же. Кит вернулся в сидячее положение: на изнанке фантика просматривался печатный текст:
– What a curious feeling! – said Alice, – I must be shutting up like a telescope. – And so it was indeed: she was now only ten inches high, and her face brightened up at the thought that she was now the right size for going though the little door into that lovely garden, – прочёл он.
Некоторое время парень озадаченно скрёб затылок (считалось, что умные люди в задумчивости почёсывают лобные доли, а глупые – мозжечок, но Флэмер пренебрегал статусом в пользу идеально уложенной причёски), в результате доковыляв утомлёнными ногами до телефонной будки.
– Oi, Lips, Keith here. Have you ever been to Liverpool?
– Смеёшься? Я там жил полтора года.
– Тогда, синяя гусеница, вытаскивай кальян, слушай и соображай, я перескажу отрывок, а ты вспоминай, есть ли в городе заведения с названиями, которые можно сложить из этих слов.
После вдохновенной декламации, байкер вопросительно замолк, а стоявший у аппарата Гауэр подтвердил, что на самом деле глупые люди, размышляя о чём-либо, чешут задницу.
– ... Если не ошибаюсь, около клуба “Вэйл”, через улицу, старый Уэбстер держал сельскохозяйственный магазин под названием “Garden Door”.
– Sharpshooter! Tough like J. Dylon, I owe you mate. Ok, bye-bye...
Кит повесил трубку, поспешив, насколько возможно, к мотоциклу.
Продуктовая тележка с тремя колёсиками скособочилась в радужной бензиновой луже. На завешенных простынями витринах опустевшего магазина была приклеена табличка “For Rent”. Байкер подёргал дверь – естественно, заперто. Размахнувшись, он швырнул бильярдным шаром в стекло над замком, повернул ручку и вошёл внутрь. Пыль устилала гипюровым слоем товарные полки, довоенный кассовый аппарат уснул на прилавке, забытый прежними хозяевами, сменившими его на современный электронный. Флэм сдул серый налёт с восьмёрки, убрав предмет в карман. Затхлый воздух давил на лёгкие свинцовым грузом. На полу валялись какие-то ошмётки листьев, просыпанные семена и затоптанные окурки. Ничего примечательного.
– Ага, отлично. Попробуем выше.
Поднявшись на второй этаж, и вновь не найдя стоящих зацепок, Кит распахнул окно и влез на пожарную лестницу. С каждой следующей ступенькой бледная завеса редела. На уровне верхних квартир он заметил, что балконная дверь не заперта, и поэтому смело толкнул её, внутренне уже готовый к неожиданностям. Отсюда недавно съехали прежние жильцы: ни мебели, ни занавесок... У подоконника на штативе располагалась фотокамера с увеличителем, но без плёнки.
– Должно быть, я сложилась, как телескоп, – повторил он слова Алисы.
Не изменяя положение окуляра, и, даже не настраивая фокус, парень взглянул на город сквозь выпуклые линзы. Облака тумана стелились практически по асфальту, и на восьмидесяти футах от земли видимость оставалась вполне сносной. Объектив был направлен к юго-востоку: там, на холме Флэм рассмотрел здание начальной школы: вопреки тому, что стрелки его наручных часов приближались к одиннадцати вечера, в некоторых кабинетах всё ещё горел свет. Парень скорректировал резкость...
Маленькая девочка лет восьми с волосами цвета воронова крыла, одетая в земляничное платьице в горошек и гранатовые туфельки, ступая чуть слышно, почти крадучись, перешла из комнаты № 409 в четыреста десятую, и в полной темноте, поднявшись на цыпочки, обломком учительского мела начала водить по доске. Наблюдатель не разглядел её, изучая помещения со включёнными лампами.
В 408-м внезапно зажёгся свет – Кит переместил телескоп в этом направлении...
Заточённый взор исполосовал кремовые обои, портреты Айзека Барроу и Джона Адамса, таблицы косинусов и длинные ряды столов... На преподавательском лежали подобранные с пола точилка, циркуль и ластик... Возможно, он появился именно здесь... не как человек, но как то существо, в которое постепенно трансформировался.
В голове свербел мотивчик “Sometimes I feel like a motherless child”, искажённый минором...
Крепкий мужчина в чёрных джинсах и футболке ухмыльнулся своей горькой опасной улыбкой, прислонил десятифунтовую кувалду к стене и сел за парту... точнее, на парту. Доска была сплошь исписана правилами, к которым также прилагались рисунки:
Во всяком треугольнике пересекаются в одной точке: 1 – три медианы; 2 – три биссектрисы внутренних углов; 3 – три высоты; 4 – три серединных перпендикуляра.
1. Точка пересечения медиан – центр тяжести треугольника – делит каждую медиану в отношении 2 : 1, считая от вершины.
2. Точка пересечения биссектрис является центром окружности, вписанной в треугольник.
3. Точка пере...
Ещё не осознавая, он пожирал глазами слова, в том месте, где правила геометрии были стёрты губкой... на всякий случай Гамбит подошёл ближе, рефлекторно схапав рукоять кувалды.
– ... Ты бросил его, Ларс. Ты бросил...
Железный молот шарахнул по надписи с такой силой, что, промяв доску, раскроил обои по швам и выломал куски кирпича, сыпавшегося из уродливой трещины подобно крови, сочившейся из раны убитого зверя.
В мозгу Видора сотни имён выстраивались чёткими столбцами, его память пересчитывала громадное количество вариантов, пока тело совершенно отключилось от реальности. Он странно тряхнул взъерошенной копной, и вдруг швырнул партой в шкаф, заставленный учебниками и чертежами, одним резким движением повалил все остальные и, в довершение, кувалдой разворотил на части учительский стол.
Гамбит замер в согнутой позе, прочно сжимая молот, затём дёрнул головой, будто чудовищный кондор, наметивший цель. Кто бы это ни сделал, он всё ещё здесь... Курт его буквально чувствовал загривком... Вырвав тяжёлый молот из обломков и щепок, он стал переходить их кабинета в кабинет, зажигая свет... исследуя каждый уголок... с неестественной лёгкостью вращая в руке своё кошмарное оружие...
Флэму не удалось разглядеть хоть кого-нибудь между занавесками комнаты № 408, и тогда парень заново перенастроил фокус, получив возможность прочитать то, что девочка нацарапала в темноте. По спине у него пробежали мурашки...
– ... Stop the big purple car...
Байкер переместил камеру на окна четыреста девятого, где под потолком замерцали лампы:
– ... Stop the big purple car...
Он был уверен, что в 410-м окажется та же самая надпись. И в 411-м... и в 412-м... Она просто кричала о помощи всем, кто ещё не оглох...
Телескоп развернулся к школьному цветнику, крытому стеклянным куполом.
... Like a motherless child...
... Alone away from home...
В тусклом мерцании фонаря Кит увидел её впервые... восьмилетнюю девочку в земляничном платьице... малышка осторожно спускалась по железной лесенке с балкончика, на котором стояла, к оранжерее. Байкер наблюдал, как в сумерках она гуляла среди цветов, рядом с клумбами, где солнца астр искрились на звёздном фоне лилейников, а помпоны хризантем звонили в колокольчики скополий.
– ... And so, she was now the right size for going though the little door into that lovely garden...
Курт Видор с бешеной силой молотил кувалдой по закрытой двери, взрывоподобным треском оглашая пустые коридоры. Выражение лица его было абсолютно непроницаемым, словно он просто вёл J-2 по ночной дороге, но в суженных зрачках плясал жутковатый огонёк, вспыхивающий, как топливо в карбюраторном двигателе, при каждом следующем оглушительном ударе.
... Alone away from home...
Преграда разлетелась в щепки... Среди ветвистых растений и множества бутонов она казалась той девочкой из старинной датской сказки, гулявшей по зачарованному саду в поисках памяти...
– ... She tried to fancy what the flame of a candle is like after the candle is blown out...
Фонарь замигал и потух. Алиса растворилась во мраке, оставшись наедине с колдовским цветником, превратившимся в дремучий пугающий лес.
Кит перевёл объектив на ближайшие окна и, никого там не увидев, изменил фокус, взяв более крупную панораму. Он затаил дыхание: чернильный Олдсмобил Торонадо ждал хозяина у парадного крыльца, плотоядно сверкая огнями габаритов...
До школы не более пяти миль, и если байкер выжал бы полный газ, то психа можно было остановить. Флэмер вылез обратно на пожарную лестницу, спустившись сквозь пелену на крышу магазина.
Жёлтый неон в тумане искажал бетон пластилином. Кит оказался на заднем дворе, двинувшись к переходу. Чугунная ограда. Чернеющие глазницы домов. Где-то в темноте шептались призраки...
Из тусклого облака выступил нечёткий силуэт в сером пальто и шляпе. Парень хотел его окликнуть, но человек прикоснулся к нему, сделал всего одно движение рукой, и байкер вдруг понял, что теряет сознание. Всё вокруг заволокло непроницаемой дымкой...
Он очнулся в той же тёмной алее, залитой молоком. С трудом поднявшись на ноги, Флэм глянул на часы. 22 : 51. Значит, если стрелки не изменили направление, парень валялся тут с прошлой ночи. Разыгрывать из себя героя уже поздно. Мозги размякли словно каша, колени подгибались, а во рту стоял тошнотворный привкус. Вынырнув из переулка в поисках своего HD, он почувствовал: что-то не так...
Странная музыка. Сквозь дымку по направлению к площади медленно двигалась процессия со старинными ворванными лампами. Незнакомые леди и джентльмены в датских национальных костюмах: женщины в белых чепцах и платьях с кружевными воротниками или пёстрых накидках, мужчины в красных колпаках с кисточками, сорочках, повязанных шейными платками, и атласных жилетах в полоску, вдоль каждого из которых тянулись по два длинных ряда блестящих пуговиц, походивших на бубенчики упряжки Санта Клауса.
Прислушавшись, Флэмер с удивлением осознал, что все они напевают “I’m so glad...” группы Deep Purple; людской поток обвивал его точно ложку, опущенную в джем, но среди прочих Кит различил одну фигуру, стоявшую также неподвижно: высокого крепкого мужчину в чёрных джинсах и футболке, с копной всклокоченных волос и тяжёлым волчьим взглядом, безжалостно пронзавшим его насквозь.
Человек в толпе...
Процессия сгустилась, а когда расступилась вновь, фантом уже растаял где-то в ночи.
Кит обернулся. Огромной движущейся субстанцией с десятками блёклых уличных огней туман завлекал проспекты и тротуары в неосязаемую паутину. Красно-белый Мини-Купер челюстями радиаторной решётки дожёвывал кошку, пойманную им у водосточной трубы.
Он бесцельно шарахался по улицам, пока случайно не натолкнулся на бармена из “Трёх Львов”, который разговаривал о чём-то с человеком в сером двубортном пальто и шляпе около груды потрёпанного хлама. Байкер почувствовал, как у него растут собачьи клыки. С животным рычанием он бросился на загадочную фигуру, повалив её на лужайку.
– Ладно, сэр, так и быть, скину вам двадцать фунтов, только перестаньте громить мебель, – мистер Найтингейл выровнял тумбу.
– Вставай, вставай, подонок! – парень притянул неизвестного за лацканы, после чего тупо вытаращился перед собой: пальто с плечиками просто болталось на вешалке, – Что за бред?
– Обыкновенная распродажа: мы с Вирджи и детворой переезжаем в Девон. Так вам понравилась одежда?
– Я... я сегодня встретил человека в точно таком же пальто и шляпе.
– О, могу заверить, вы явно обознались... Огоньку? – Тревор поднял свечу, плавившуюся прямо у него в руке.
Кит отшатнулся, когда полыхнул серый рукав, между пуговицами которого была зажата сигарета, прикурил от пламени. Сизые клубы выныривали из-под фетра, а затем пальто выпустило облако дыма, непостижимо державшееся на одном месте. Кит различил в его завитках очертания Британских островов, где тлеющий уголёк должен был помещаться посередине Ирландского моря.
– Приходите чуть позже, у меня для вас будет нечто особенное... – Найтингейл подмигнул ему обугливающимся лицом, тлевшая на вешалке одежда вспыхнула.
В то же мгновение из-за перекрёстка выскочил охваченный пламенем универсал. Байкер пустился оттуда прочь. Машина догоняла, настигая беглеца, рёв двигателя искажался, и, когда Флэмер оглянулся, то за ним охотился уже пурпурный Торонадо. Кит нёсся во всю прыть, но фары Олдсмобила всё ярче освещали узор на оранжевой куртке, так ярко, что вышитый орнамент зашевелился, витые сполохи рванулись вверх, и байкер сгорел заживо...
– Огоньку? – переспросил Тревор.
Парень потрогал свои руки, ноги, удивлённую физиономию.
– ... Разве я не... умер?
– О, могу заверить, вы явно обознались... кстати, у меня для вас есть нечто особенное.
Из платяного шкафа он вынул большой пожарный топор с бордовой рукояткой и грифельного цвета лезвием.
– Всего один фартинг, возьмите, не пожалеете.
Байкер сжал топорище обеими руками. Тяжесть наконечника приятно отдавалась в ладонях. Он вскинул голову: вместо кучи потёртых стульев перед ним искрилась вывеска “Mist Non Ball Or Ring”, рядом с которой был изображен неоновый Джокербилл с ружьём в зубах. Внутри, за прилавком, сидел весёлый теддибой с виниловой пластинкой, торчавшей изо лба.
Стремительным взмахом Кит расколол ему череп, а потом ударом топора промял пластилиновый бетон, раздвинув его руками и проникнув в помещение. Там, на стойке, между пистолетами и револьверами, лежала чёрная восьмёрка. Он поднял предмет: внутри бильярдного шара девочка ощупывала вогнутые стенки в поисках выхода. Флэмер заметил, что под её веками зияла пустота, а тёмно-карие глаза мерцали посредине ладоней.
– ... What a curious feeling!..
– ... Am I not... dead?..
Через тёмные коридоры хаоса разрушенного подсознания безликий убийца в оранжевой куртке, крушил пожарным топором витрины зданий, декоративные кусты, телефонные будки, выламывая из фасадов куски кирпича, рубя по собственным ногам; бешеный демон, хромая, подкрался к Олдсмобилу, шарахнув по капоту стальным лезвием... Из ржавого шрама потекла кровь... Он вскинул бледнеющие руки, ощутив, как иссушаются и стягиваются вены...
Чернильный Торонадо зашёлся хриплым жадным рычанием безумного мотора, дал задний ход и помчался на Кита. Гул голосов, напевавших “I’m so glad”, усилился, и байкер вдруг понял, что теряет сознание. Всё вокруг заволокло непроницаемой дымкой...
Он очнулся в той же тёмной алее, залитой молоком. С трудом поднявшись, глянул на часы. 12 : 25. Разыгрывать героя всё равно поздно... Сунув монетку в автомат, Флэм вращал наборный диск телефона.
– ... – ... – ... Алло, это ты, Кит?
– Да, братишка. Как твоё зрение?
– Лучше, намного лучше. Ну, есть успехи?
– Безусловно. Всё отлично, не считая того, что меня покусала собака, чуть не сбила машина и один придурок отравил какой-то дрянью.
– Э-э, что ты выяснил?
– Я нашел... – тут он подумал о бильярдном шаре, – Да, почти ничего. Разузнал про этот бар, с негатива, но дальше...
– Ok, я понял... всё равно, держи меня в курсе, идёт?
– Конечно, Рэд. Буду на связи. Пока.
Отыскав Харли-Дэвидсон на парковке и вернувшись в “Three Lions Pub”, Кит подкатил к Трэвору со спины, в радиус действия кавендиша, произнеся доверительным шёпотом:
– Мне нужно ружьё.
– Какое именно? – уточнил бармен так же тихо.
– Такое, чтобы можно им было разнести собаке башку.
Мистер Найтингейл думал, не отрываясь от работы.
– Вот адрес музыкального магазина “Rolling Brainstorm”, поговорите там с Бобби Райлом, передайте, что это я прислал.
– Сэр, благодарю, – Флэмер сунул ему двадцатку в нагрудный карман и уже намеревался уходить, – Ещё одна мелочь: у вас нет знакомой девушки по имени Вирджи?
– Это моя жена. Иногда она замещает меня здесь, – бармен дружески улыбнулся.
– Вас, как видно, не слишком удивляет, что я знаю её имя... – заключил Кит.
– Нисколько. Ведь я сам рассказывал, что мы намерены переехать в Девон.
Байкера это известие порядком огорошило.
– Не будете ли вы... чёрт, как это по-английски... а! Любезны, вспомнить... когда я посетил “Трёх Львов”?
– Где-то около одиннадцати...
– Вечера?
– Нет, всего полтора часа назад.
– ... И, последний вопрос, если позволите... Вы мне топор, случайно, не продавали?
Найтингейл только рассмеялся.
Вместо бессмысленного “Mist Non Ball Or Ring” утихомирившиеся буквы образовали достаточно вразумительное “Rolling Brainstorm”, и парень с пластинкой во лбу снова залез на неоновую вывеску. Двое мужчин вели непринуждённую беседу, расположившись во вращающихся креслах рядом с колонками и синтезатором, оба курили: первый, в клетчатом пиджаке и водолазке – короткую трубку, второй, во френче и широкополой шляпе – обычную сигарету.
С рассеянным видом Кит осматривал музыкальную коллекцию на стеллажах, когда Роберт, затушив окурок, вынул ещё одну штуку из пачки.
– Долго ты будешь выделываться?
– Э-э, простите?..
– Как правило, те, кто интересуется техникой, берут с собой товар и сразу же сматываются.
– Я от мистера Найтингейла... Впрочем, дайте-ка угадаю... здесь я тоже был?
Худощавый, похожий на вылезшего из гроба, продавец кивнул головой в сторону картонной коробки из-под магнитофона Philips с надписью “Teddies Only” на приколотой бумажке. Внутри Кит нашёл зачехлённый дробовик и упаковку пуль.
– Very tasty. So, how much do I owe you?
Змеелицый только ухмыльнулся, а Бобби Райл прищурился:
– Знаешь, не стоило бы торговать с людьми, которые вообще ни черта не помнят... Ты заплатил ещё вчера, сделав заказ. Гладкоствольный помповый Ремингтон двенадцатого калибра, магазин на пять патронов. Идёт?
– Ладно, тем лучше.
Флэмер снял куртку, перекинул ремень через плечо так, чтобы ружьё прилегало к спине, после чего снова прикрыл его верхней одеждой. В случае необходимости стоило лишь отстегнуть лямку и вытянуть за неё ствол себе в руки.
– Спасибо, ребята... Ну, если уж вам столько известно... Скажите, кому-либо знакомо слово “Jokerbill”?
Курильщики переглянулись. Чайлд выколотил трубку. Затянувшись, мрачный оружейник нарушил молчание.
– Таким было прозвище одного датского гонщика, погибшего несколько лет назад в автокатастрофе.
– Ларс Беккер. Он выступал на Ягуаре E. Разбился во время состязаний на острове Мэн, в шестьдесят втором.
Кит углубился в свои мысли.
– ... А что насчёт “Гамбита”?
– Хм, вроде бы, это шахматный термин?.. – выражения их лиц ускользали в табачных клубах.
– ... А есть у вас “Soft Parade” Моррисона?..
Это был обыкновенный общественный сортир неподалёку от паба мистера Найтингейла, и Флэмер очутился здесь совершенно случайно... как ему показалось. Бело-голубой кафель источал холод, будто пальцы утопленника. Туман словно проникал теперь и в помещения. Байкер ополоснулся водой из-под крана, извлёк свою расчёску, окинул усталым взором круги под глазами... сел на корточки, держась за раковину так, что в зеркале торчал его нос и лоб... точно он сам превратился в ребёнка, и отсюда происходившее обретало куда более пугающие очертания...
– И... ч-а-е-п-и-т-и-е... в... с-а-м-о-м... р-а-з-г-а-р-е... – в одной из кабинок прозвучал замогильный голос.
Он ощутил, как волосы дыбом встают на макушке, хотя внешне причёска почти не изменилась. Кит вскочил, точно ужаленный, щёлкнул замочком на заплечном ремне.
– О-т-л-и-ч-н-ы-й... т-о-п-о-р... ч-т-о-б-ы... р-а-з-н-е-с-т-и... б-а-ш-к-у... м-а-л-ь-ч-и-ш-к-е...
Интонации казались тягучими, обрывочными... и до жути знакомыми...
– Заткнись, дьявол... заткнись, пожалуйста, заткнись... – прошептал парень, с трудом преодолев дрожь и направив ружейное дуло Ремингтона на дверь кабинки.
На полу нет обуви. Он не мог здраво осознать, находился ли под действием наркотиков, или оно уже прошло.
– Т-а-к-и-е... в-е-т-в-и... м-е-ч-т-а... д-л-я... п-а-л-а-ч-е-й...
– Заткнись, ты, су..ин сын!.. заткнись!!
Затвор скакал вперёд-назад, со звоном выбрасывая гильзы на кафельную плитку. Пять оглушительных выстрелов подряд разворотили доску в щепки... Кровь гулко стучала в висках. Сквозь решето Кит проверил содержимое туалета.
К бачку была прицеплена вешалка, на которой болталось обгрызенное свинцовой молью пальто, шляпа и дырявый аудиомагнитофон, проигрывавший запись на медленной скорости. Кого-то явно водили за нос...
Из соседней кабинки появился старичок со свёрнутой “Daily Mail” под мышкой и сердечно пожал руку Флэма:
– Большое спасибо вам, сэр: наконец-то у меня прошёл запор!..
Прислонив к плечу дробовик, байкер медленно спускался по узкой железной лесенке, с балкончика, где стоял пять минут назад, обозревая школьный цветник. У круглой клумбы с лилейниками и скополиями он поднял сидевшего в цветах плюшевого медвежонка шафранного цвета. Окружённый листьями папоротника и побегами айвы, Кит рассматривал игрушку под светом мигающего фонаря: тёмно-карие стеклянные глазки выпороты из мордочки и пришиты к лапкам. У него возникло впечатление, будто сновидения возвращаются, но здесь присутствовало что-то ещё... Что-то очень плохое...
Из тенистых зарослей выступил нечёткий силуэт в сером пальто и шляпе. Это было неизбежно. Человек прикоснулся к нему, сделал всего одно движение рукой, и байкер вдруг понял, что теряет сознание. Всё вокруг заволокло непроницаемой дымкой...
Грифельный Аллард мчался по трассе со скоростью 170 миль в час, под капотом его угрожающе рычал мотор неупокоенного Ягуара. Через полчаса он замедлил ход, так как водитель принялся изучать окрестности: коровы на пастбище, большей частью пегие, застрявший на поле трактор со сломанной задней осью, штабеля поваленного леса – всё это плавало в предрассветном тумане...
– А-а, вот ты где прятался... – Видор переключился на нижнюю передачу.
Одноэтажный загородный коттедж мирно похрапывал в обрамлении елей и буков.
Потемневшая черепица на двускатной крыше, пронизанной слуховыми окнами и закопчённой печной трубой, выпускавшей мутные клубы, словно маленькая фабрика по производству облаков, завалившая ими Британские острова. Кирпичные стены, белые рамы и невзрачные занавески, деревянное крылечко с почтовым ящиком. Рядом с домом располагался крытый железом дощатый сарай с запертыми воротами на засовах.
Он заглушил двигатель, перешагнул через невысокий бревенчатый забор и уже почти позвонил в колокольчик над входом, когда различил слабое шарканье на заднем дворе.
Шэлби Эддингтон сметал щёткой ворох опавших листьев с асфальтированной дорожки в кучу выцветшей ветоши и усеянных шипами стеблей кустарника.
– Morning, flower... – Курт вынырнул из-за стены, держась руками за водосток и зловеще улыбаясь.
Джентльмен побледнел. Улыбка Курта стала шире.
– Now, let me in and boil a kettle.
... Кит очнулся посреди неизвестно чего, утопая в седом мареве дремавшего утра. Он смутно помнил звериный запах, приглушённый плач ребёнка и шум очень мощного мотора. Внезапно, парень осознал, что в течение нескольких часов был пассажиром Торонадо. Не имея представления о том, что делать дальше, Флэм двинулся по направлению к блёклому коттеджу, в полутораста ярдах западней...
Пока хозяин готовил чай, Видор проинспектировал содержимое сарая, построенного около гаража: тачка, лопата, жестяная бочка, полупустой мешок цемента и таз, ржавые цепи, старая поношенная куртка на гвозде, мятое ведро, ящик с инструментами – разводные ключи, отвёртки, коробочки с шурупами и гайками, банка краски, спущенная шина... В зрачках его вспыхнул знакомый огонёк: рядом с перчатками и лейкой у дверей его ждала тяжёлая кувалда.
Гамбит поднял молот за рукоять, взмахнул им в воздухе... и вернулся в маленький домик...
– На днях я соревновался с каким-то парнем на Мерседесе пятидесятых годов. Гоняет он как сумасшедший.
По радио играла “Candy and a current bun”, исполненяемая Pink Floyd, тикали настенные часы в форме чёрного солнца. Шелби потушил сигарету в пепельнице на столике, накрытом ажурной салфеткой. Курт сел на спинку дивана, уставившись в карту графства Ливерпуль, и, покачивая кувалдой словно маятником.
– Послушайте, сэр, весьма прискорбно, что так вышло...
– Пятьсот фунтов – зёрнышки для птичек; но главное, букмекер надул обоих и смотался из Пула.
– Мистер Видор, у меня нет того, о чём бы...
– Зато есть отменный немецкий мотор.
Из приёмника вместо “Candy...” зазвучала “Fault Line”. Курт спрыгнул на ноги, последовав к гаражу. Порше-356 горчичного цвета был припаркован внутри – отпихнув канистру, Гамбит вытолкал во двор кабриолет.
– Вы какого чёрта вытворяете?
– Не хочешь платить – ладно... Но я заставлю тебя их потратить... – он поднял капот.
Четырёхцилиндровый верхнеклапанный форсированный двигатель от “Volkswagen”... растерял все свои характеристики после того, как Видор трахнул по нему десятифунтовой кувалдой. Эддингтон взвизгнул точно крыса с шилом в заднице.
Стёкла взрывались в рамах, одно за другим, осыпая осколками дом. Погнув сточную трубу, Курт выломал дверь и залез внутрь. Кровавый смог заполнял его артерии смертоносным ядом. Развалив на части цветочный горшок с подоконника, он долбанул по чёрно-белому телевизору с круглым экраном, после чего стальной молот протаранил уставленный посудой сервант. Вынимая оружие из трещины, Видор опрокинул шкаф, расколотив при этом в дребезги половину сервиза.
Сокрушительная волна сметала книжные полки, корёжила тумбы и превращала резные стулья в палки и щепки. Настенные часы показывали четверть восьмого, когда Курт с размаху саданул по ним кувалдой. Описав дугу, тяжелый брус размозжил чучело медвежьей головы, изуродовав лампу под куполообразным абажуром. Гамбит раскрошил пепельницу, обломав столешницу с кручёной ножки.
Когда очередь дошла до очага, он с силой жахнул по каминной решётке, разметал поленницу и начал молотить по керамической плитке, выколачивая её из цементной кладки. С ужасающим воем кувалда врезалась в группу фарфоровых фигурок и декоративных подсвечников, выстроенных на полке над тлеющими углями. Видор шарахнул по картине, снёс ряды баночек с приправами, пробил сиденье кресла-качалки. Взмахнув оружием, он расплющил свистевший железный чайничек на плите, окатив её кипятком – конфорка яростно зашипела, окутав легкой поволокой лицо Гамбита, спокойно обернувшегося к про..риставшемуся Эддингтону.
В отчаянии Шелби сорвал в прихожей массивное овальное зеркало, пытаясь им защититься – кувалда метнулась вверх, а затем Курт обрушил бешеную мощь кошмарного молота на собственное отражение, и надо было видеть то дьявольское удовольствие, с которым он это сделал...
... Колокольчик зазвенел над дверью, байкер вошёл, окликнув хозяина. Тишина, слышалось только мерное тиканье часов в форме чёрного солнца, стрелки которых обозначали четверть восьмого... Фарфоровые пастушки играли на флейтах меж двух старинных подсвечников над камином... Карта острова Мэн около телевизора тридцатых годов... На заднем дворе Кит обнаружил горчичного цвета Порше с ключами в замке зажигания, а за створками дощатого сарая – пожарный топор, прислонённый рядом с перчатками и лейкой. Он вернулся в дом.
... Курт поднял с письменного стола книгу сказок в тёмно-бурой кожаной обложке. Это была “Снежная Королева” Ханса Андерсена...
... Кит поднял с письменного стола книгу сказок в тёмно-бурой кожаной обложке. Это была “Алиса в Стране Чудес” Льюиса Кэрролла...
Два одинаковых дома находились за 90 миль друг от друга, разделённые Ирландским морем, похожие, как отражения отражений разбитого зеркала...
Где-то в темноте, сокрытое вязкой пеленою мглы, хрипело огромное трухлявое дерево, и звёзды, мерцавшие среди его ветвей, казались маленькими глазками глубоководного чудовища, разинувшего клыкастую пасть... в предвкушении... Спрут вытягивал свои щупальца за чёрным туманом...
BTBF – DEADWOOD – THE WESTERN LAND
Colorado 1890
Демоны пустынных дорог обвивали клубами стальные шпоры, вращая десятиконечные звёзды у деревянных каблуков. Он пришёл из ниоткуда...
Провожаемый настороженными взглядами, мерцавшими в окнах тёмных комнат, загадочный странник медленно вышагивал по Мэйн Стрит, положив на плечо ружейный ствол Винчестера.
Дощатый салун молчал. Кондор Дилон толкнул качавшиеся створки...
Стук чёрных кожаных сапог зазвучал на лестнице. Человек из бури остановился у двери, слегка ударив прикладом по номерной пластине.
– Пять сотен за твою голову, Рок.
– Давно не виделись Дилл, как тебе городишко? – послышался глухой голос изнутри, – А-а, понимаешь? Всё то же самое.
Шесть выстрелов пробуравили дубовую дверь. Кондор нырнул в сторону и взвёл затвор дробовика.
В спальне Близзард, укрывшись за просторным креслом, сменил барабан воронёного Смит Энд Вэссона, гравированного неприличными сценами.
– Дьявол поймёт... – кровавое дуло Винчестера скользнуло по воздуху.
Дилон выбил тяжёлую дверь, и шарахнул из ружья в чёрный проём...
Colorado 1956
Извив горизонта окрасился в тёмно-серые тона, когда на склоне холма показалась мальчишеская фигура. Спускавшийся к подножию ребёнок был одет в новенький костюмчик пионера Дикого Запада – курточка и штаны из настоящей оленьей кожи, с бахромой, две портупеи и пояс в разноцветных тряпичных треугольниках, а также пара мокасин. Его угольные волосы трепал осенний горный ветер, и от этого мальчик ещё сильнее ощущал себя вольным жителем прерий.
Он носил имя Чёрный Мустанг – воин племени шайеннов.
Перед возвращением в Дэнвер отец говорил, что они обязательно посетят аттракцион, организованный в городе-призраке его давним знакомым – Джорджем Безантом, и ребёнок с нетерпением ждал этого события.
В основу тематики луна-парка был взят сборник рассказов об охотнике за головами по прозвищу Кондор одного американского автора конца девятнадцатого века.
И вот, когда до открытия оставалось не более недели, отец получил известие о том, что мистер Безант погиб в результате несчастного случая за рулём Остина Хили.
Затея с городом развлечений превратилась в груду неоплаченных счетов. Поручив сына компаньону на сутки, давний приятель карусельщика уехал из Райфла. Но Чёрный Мустанг твёрдо решил пробраться на запрещённую территорию.
Сменив полосатую тенниску и брюки на охотничий наряд, шайенн бежал из заключения, зная, что его цель находится в пяти милях оттуда. Если бы мальчишка успел вернуться до завтрашнего утра, отец бы его, возможно, не убил, а партнёр – счёл выгодным замолчать историю, чтобы не портить отношения с боссом.
Таинственные горы Колорадо навострили каменные хребты, прислушиваясь к шагам юного паладина...
... Под высохшей трухлявой сосной, на бесплодной, окаймлённой чахлым кустарником, земле была брошена деревянная вывеска. Чёрный Мустанг стёр с неё пыль рукавом: “Deadwood 13”.
Никаких дополнительных пояснений, вроде “welcome to” или “population” – доска больше напоминала название улицы.
На толстой ветке скрипучего дерева, раскачиваемая ветром, болталась петля палача, а на суку чуть выше – кусок парусины.
Приключения начинались: примерившись, мальчик подпрыгнул вверх, ухватившись за верёвку повыше узла, заполз по ней, как по канату, а затем, сжимая ветку обеими ладонями, подтянулся, встав на неё, и выпрямился в полный рост, придерживаясь рукой за ствол.
Шайенн подцепил непонятный лоскут, разглядев, что это мешочек со знаком “$”, в каких обычно перевозили деньги. Вытянув содержимое, он чуть не упал с высоты в 12 футов: человеческая челюсть, на которой не хватало около десяти зубов. Распутав узел, он сунул петлю к своей первой находке, подвязав мешок на пояс, и медленно спустился по стволу, пользуясь дуплами и ветвями как ступеньками...
Глухая поступь кугуара, затаённая в подошвах мокасин, шепталась с высотой под угрожающий скрежет бревенчатого моста через высохший ручей – теперь лишь уродливую серо-бурую могилу длиною в тысячи ярдов.
Шайенн стоял посреди Main Street, и клубы дорожной пыли вращались у его ног зачарованными вихрями.
Вот так же, наверняка, Джей Дилон выжидал с минуту перед тем, как войти в очередной западный городок, положив на плечо свой дробовик марки Winchester c полированным чёрным цевьём и прикладом, сорвав с уличного столба потрёпанное объявление, на котором был изображён карикатурный портрет какого-нибудь негодяя и награда, означенная за его голову.
Мальчишка втянул полной грудью запах ушедших веков, и сделал над собой значительное усилие, чтобы не закашляться.
В сорока ярдах от него хлопал дверью широкий одноэтажный дом с несимметричной двускатной гонтовой крышей. Чёрный Мустанг вошёл внутрь и присвистнул – тут явно жил охотник, причём весьма опытный.
На дощатой западной стене, испещрённой разнокалиберными дырками от пуль, висели шесть рогатых черепов.
Обернувшись к востоку, шайенн вскрикнул и упал, в ужасе пятясь к трофеям. На грубо сколоченном дубовом табурете сидел призрак следопыта, опираясь о длинный карабин. Его пустые белые глаза буравили мальчишку насквозь.
– Нет! Нет, пожалуйста! Не убивайте меня, сэр! Я, я ничего не крал, я... – он протянул демону мешок, и забился в дальний угол.
Через несколько секунд шайенн нахмурился, отполз футов на пять влево – охотник не изменил своего положения. Когда учащённый пульс пришёл в норму, мальчик осторожно поднялся с колен и приблизился к призраку. Тот не реагировал, упорно таращась в одну точку. Набравшись храбрости, и глубоко вдохнув, Чёрный Мустанг легонько пнул незнакомца по лодыжке и отбежал к стене. Казалось, взор следопыта стал ещё более суровым, но сама фигура не шелохнулась.
Приободрившись, странник вернулся к охотнику, пощёлкал пальцами, поцокал языком, и, демонстративно прогулявшись перед самым носом зверолова, внимательнее осмотрел его. Обычное пугало. Правда, сделанное весьма качественно. Серая резиновая маска, напяленная на манекен, фарфоровые глаза, искусственная борода, из конского волоса, каким, наверное, обтягивали кресла. На лбу и правой щеке темнели рваные шрамы, оставленные, по-видимому, чучельным горным львом. Одет “призрак” был почти так же, как Мустанг, но вместо индейского орнамента его портупеи украшались патронташами.
Дело в том, что мистер Безант приобрёл к готовившемуся аттракциону стандартный набор кукол на тему популярных вестернов, добавив к ним также несколько персонажей из книги о странствиях Джейсона Дилона.
Мальчик вспомнил о цифре 13 с вывески, брошенной у дерева повешенных. Значит, в Дэдвуде обитали ещё двенадцать таких вот существ. Интересно, есть ли среди них знаменитый Кондор и его заклятый враг – безжалостный бандит по кличке Близзард?
На самодельном столе лежала свёрнутая в рулон карта с изображением охотничьих горных троп, а также части прерии. В уголке находился символ компаса и стрелка, указывавшая с севера на юг. Вдоль всего плана следовали шесть старомодных и живописных рисунков животных – снежного барана, белохвостого оленя, лося, горного барана, чернохвостого оленя и бизона.
В паре футов от карты на штативе рядом с лукой снятого седла было расположено ружьё – нарезной карабин Ли калибра .303, украшенный бисером и разноцветными лоскутками.
Шайенн, мечтая ощутить себя молодым Натти Бампо, лёг на пол, прицелившись в бизоний череп – когда он двигал мушку к рогатой голове, шестерёнки на треноге издали характерное для часовых механизмов потрескивание. Мальчик задумался, потом сопоставил рисунки в карте с настенными трофеями. Ствол карабина поворачивался на 180 градусов. Первым изображался снежный баран, но которая это могла быть из голов?
Горный баран имел гораздо более массивные закрученные рога, поэтому Чёрный Мустанг выбрал мишенью крайний правый череп, взвёл курок и нажал на спуск, подпрыгнув от неожиданности – раздался настоящий выстрел!
– Чёрт побери! Вот это фокусы.
Костяная поверхность не треснула, а это значило, что либо он промазал, либо карабин был заряжен холостыми патронами. Следующая задачка оказалась куда сложнее – отличить белохвостого оленя от чернохвостого по форме черепа! Вновь помогли ветвистые украшения, которые у первого выглядели более изогнутыми и широкими, чем у второго. Под щёлканье внутри штатива мальчик развернул дуло в нужном направлении. Снова выстрел.
Разлапистые рога лося, скромные – чернохвостого оленя, толстые серповидные – горного барана и короткие коровьи рожки бизона не создавали сомнений.
С удовольствием, свойственным только беглым тринадцатилеткам, шайенн расстрелял по очереди оставшиеся заряды. В одной из седельных сумок отскочила магнитная застёжка, и мальчик достал оттуда пожелтевший листок и коробочку патронов – на удивление, все они оказались разного калибра. На обратной стороне карты Чёрный Мустанг увидел пометки, не замеченные им с перепугу.
5 * 2 * 56 = $ 5 ; 60
Странник развернул обрывок письма, выведенного корявым почерком:
– ... был твой старый приятель – Эбел Ругер, тот самый, что лет шесть назад прихлопнул троих чинков тяжеленным утюгом, полным углей. Долбаный верзила стащил железнодорожный костыль во время каторжных работ на северной ветке и пронёс его за решётку в исподнем. Теперь, когда приезжий рейнджер – Бэн Сэллингем, опять закрыл его в камере после побега, Ругер вынашивает новый план, и прячет эту стамеску для вправки мозгов под холщовым мешком своей койки...
Шайенн подумал, что возможно, это письмо было адресовано лично Близзарду от одного из подельников.
Пройдя в спальню охотника, он заметил выцветший половичок индейского плетения на скрипучих досках, конец которого, ближний к постели, немного топорщился, словно под ним когда-то давно пробежала голодная крыса.
Отбросив коврик, Мустанг обнаружил, закрытый висячим замком люк в подполье. А сквозь разбитое окно, выходившее на местное кладбище – разглядел табличку – “Ravenhill 56”.
Он догадался, что указатель перед въездом был взят именно отсюда, так как однажды количество мертвецов превысило по численности городское население. Обращаясь к цифрам на карте, мальчик рассуждал вслух:
– Значит, у каждого из пятидесяти шести человек было по десять центов двумя пятицентовиками, но почему?..
Шайенн покинул дом следопыта. Каменное здание тюрьмы с узкими окнами, забранными стальными решётками, и обитой железными скобами дверью, трудно было спутать с чем-либо другим.
На удивление, она оказалась не запертой – мальчишка пролез в щёлку, заклиненной булыжником преграды. Дух рейнджера Сэллингема с комфортом устроился на камышовом кресле, уперев сапоги в трубу расколовшейся чугунной печки. Шайенн прощупал карманы его макинтоша, висевшего на крючке – клочок из газеты.
“... Сегодня в девять тридцать утра почтовый дилижанс сбил койота на Мэйн Стрит, перепуганные лошади понесли, и экипаж перевернулся набок. Маршал Блэкберри Кинг сообщил, что из пассажиров никто не...“
– Не пострадал или не выжил?.. – он в замешательстве почесал макушку.
Приколотая к лацкану жилета, звезда маршала зловеще поблескивала серебром. За второй тяжёлой дверью находились тюремные камеры, в одной из которых, сжимая полосатую шапочку огромной пятернёй, стоял беглый каторжник, мрачно глядя сквозь прутья в направлении офиса шерифа.
Внимательно осмотрев контору, мальчик обнаружил восемь ружей в пирамиде, пару объявлений о розыске преступников, и, слева от рейнджера, подробную, искусственно состаренную карту города-призрака.
В распоряжение юного искателя приключений Deadwood предоставлял: салун “Tin Horse”, трёхэтажную гостиницу “Raven Hall”, магазин под вывеской “Penn’s General Store”, мастерскую плотника “taker”, каменную тюрьму со скромным “Sheriff” над нею, а также несколько домов без обозначений, большей частью развалившихся, руины парикмахерской, конюшни и почтовой станции. Главная и единственная улица была обозначена как “Moon Street”, по всей вероятности, символизируя то, что вела она к серебряным приискам. Кривая на рисунке тянулась от гробовщика к отелю, а после – до салуна.
Настенная доска для ключей от камер пустовала.
Пришпиленные гвоздиками объявления “Wanted” предлагали в награду по $ 300 за каждого из братьев Кинкейд и пятьсот долларов за поимку Близзарда.
Скомканный затоптанный листок валялся на полу – Шайенн разгладил его:
“Wanted dead or alive. Abel Ruger “Iron“. For murders and robbery. Reward – $ 100. Signed: B. Sallingham, territorial rangers.“
Лица близнецов и главаря банды были скрыты кожаными шляпами и шейными платками, какими обычно пользовались погонщики скота для защиты от пыльных бурь.
Мальчик подошёл к оружейной стойке, вынув из мешочка коробку патронов – оказалось, что внутри их восемь штук. Клинообразные винтовочные, сферические для многозарядных карабинов и тупоносые, наполненные картечью. В пирамиду выстроились восемь ружей: винтовки Шарпс и Ли, двуствольные и одноствольные охотничьи дробовики Кольт, Винчестер и Ремингтон, калибров .303, .10, .12, .16 и .20.
Через пять минут поиска соответствий в ружейных замках, а также замеров ширины канала ствола с помощью гильз, Чёрный Мустанг зарядил все патроны по порядку.
Из щёлкнувшего затвора восьмого оружия – двенадцатизарядного Винчестера – выскочил небольшой ключик от тюремных решёток. Повернув его, шайенн отворил камеру опасного головореза по кличке Утюг, пробравшись внутрь.
– ... Бэн Сэллингем, закрыл его после побега... Ругер вынашивает новый план, и прячет эту стамеску для мозгов под мешком...
Поминутно скашивая взгляд в сторону призрака заключённого, лодыжки которого сковывали настоящие кандалы, Мустанг обогнул дырявое ведёрко для испражнений, приблизившись к складной койке, висевшей на цепях. Он откинул в угол кусок холстины, служившей подкладкой под голову, но вместо железнодорожного костыля нашёл игральную карту.
Простреленный туз пик.
Под окном заточенной ложкой один из узников нацарапал послание, веселившее задержанных жуликов и конокрадов в ожидании приговора:
– ... Уолт Хестон совсем спятил. Могильщики забыли спьяну убрать монеты с век покойника. Теперь старый дурак уже неделю гоняется с лопатой за парой жалких никелей...
Тут мурашки пробежали по его спине: на обратной стороне карты охотника кто-то подсчитывал прибыль, которую можно было бы извлечь, откапывая трупы и вытряхивая мелочь из черепов. Этот кто-то, несомненно, обладал сверхъестественно развитой жадностью.
Мальчика не покидало чувство, что стоит отвлечься, хотя бы на миг, как здоровенный демон-каторжник схватит его и свернёт ему шею...
На схеме Дэдвуда первой в кружок была обведена контора гробовщика, поэтому шайенн без всяких колебаний последовал туда, попутно отцепив звезду, гравированную “Marshal B. King” с жилетки рейнджера.
– Не хватает ещё одной “B”...
Диковатой формы домишко, чью дверь надёжно заколотили ещё в конце девятнадцатого века, с рычанием показал гостю осколки выбитого стекла в кривой раме – мальчишка отломил ветку сухого кустарника и сшиб ею острые края, перепрыгнув через подоконник.
Скрипучий пол был усыпан стружками, покрытыми толстым слоем пыли и песка. Рядом с крестовиной для пилки брусьев, на плотницком верстаке полусидел призрак могильщика в дрянном цилиндре и выпачканном землёю плаще; он опирался на грязную лопату, и держал самокрутку между пальцев.
Его глубокие гипнотизирующие глаза напоминали два газовых фонаря, тонувших в вязком ночном тумане заброшенных кварталов.
Внимание Мустанга приковал человеческий череп, лежавший на рабочем столе... без нижней челюсти. Но когда он проходил мимо чучела, безотчётный страх, на уровне животного инстинкта, скрутил все мышцы: могильщик схватился за мешок с его находками...
Медленно, очень медленно, ребёнок обернулся – чёртов хмырь упорно прикидывался манекеном, а кулёк сам тянулся к рукам этого кладоискателя!
Сначала он решил, что в городке действуют какие-то древние чары, магия, пробуждённая индейскими шаманами, но потом... Шайенн вынул из мешочка верёвку – к лапам призрака она не стремилась, затем простреленную карту – тот же эффект. Сощурившись, Чёрный Мустанг извлёк звезду шерифа – ткань опала, и значок буквально приклеился к загребущей ладони могильщика. С тыльной стороны. А потом заскочил под плащ с металлическим лязгом.
Секунду спустя мальчик отстегнул кожаную петельку, придерживавшую подковообразный магнит, и вытащил из рукава куклы посеребрённую пятиконечную бляху, а в придачу, газету и спичечный коробок из бокового кармана жадины-Хестона – всё это перекочевало в мешочек для монет.
“ШАХТА ПРЕВРАЩАЕТСЯ В КЛАДБИЩЕ!
Прошлой ночью страшный взрыв прогремел со стороны горных выработок, подняв на ноги весь округ Безантайн... предшествовало исчезновение некоего Эдгара Дэвенпорта из Рочестера, Нью-Хэмпшир.
С конца прошлого месяца мистер Дэвенпорт в городе не п... когда констебль... молодой человек сказался больным... Ходили слухи, что совсем недавно этот рудокоп... жилы, протянувшейся на несколько сот футов в глубину Шэдоу Маунтин.
Маршал Кинг выдвинул предположение, что мистер Дэвенпорт взялся за разработку месторождения в одиночку, и, будучи в “не слишком твёрдой памяти”, спровоцировал несч...
... произошедший ровно две недели назад инцидент с дилижансом почтовой компании, вероятно, имел нек... видцы отмечали неестественность поведения животн... шенством. В палатке ст... найдено, несколько образцов, к сож... об участи покойного Эдгара... криках, доносившихся из...“
Он прикрепил нижнюю челюсть к черепу, взятому со стола, но ничего не произошло. Следующим в списке рейнджера числился отель.
Снаружи трёхэтажный Рэйвен Холл выглядел тяжеловесно из-за массивного прямоугольного фасада, типичного для построек американского Запада. Мрачный интерьер большого зала с некрашеными бурыми дощатыми панелями и громадным потемневшим камином нагнетал тревожную атмосферу.
У самых дверей он подобрал кусочек розовой блёклой бумаги с орнаментом, вьющимся по краям. Приглашение:
“Party invitation. You are welcome to the 4-th of j... Fireworks are ensured! We’ll be waiting for you in coff...“
Интуитивно, мальчик догадывался, что оборванной фразой было “coffee room“, но его подсознание всё отчётливей вырисовывало на тусклой поверхности пугающее слово “coffin“...
Главной особенностью гостиницы являлся обвалившийся балкон второго этажа, превращённый землетрясением в пологую лестницу. Здесь находилось множество разного хлама, от искалеченных ящиков со стульями до развороченных бочек и колёс двуколок, потерявших несколько спиц. На полу остался след от недавно убранного крупного предмета – поваленного шкафа, а может, и постамента для какого-нибудь звериного чучела.
Размером около пяти футов, лошадь, мчавшаяся в галопе, была нарисована углём на северной стене. У лестницы, на треноге располагался фотоаппарат 1890 года. Шайенн поднял рамку для негативов с табурета из бара – в её середине имелось непонятное отверстие, размером около четырёх на два с половиной дюйма.
Пораздумав, он сделал вывод, что карта из покерной колоды вполне соответствует этим требованиям. Вставив простреленный туз пик в выемку, он зарядил кассету в фотокамеру и, откинув траченный молью чёрный полог, заглянул сквозь линзу объектива. Пулевое отверстие фокусировало кадр на куполообразном предмете, завешанном узорным палантином, что находился в соседнем помещении.
Чёрный Мустанг толкнул качавшиеся створки.
Танцевальный зал. В отличие от первой комнаты, здесь мебели не было вообще, кроме, разве что, увиденного им столика, рядом с которым, на тумбе лежал шапокляк со сложенной тульёй.
Шайенн приподнял головной убор, но под ним ничего не оказалось. Кроме того, пружины цилиндра проржавели и сломались, поэтому в раздвинутом положении он не держался. Мустанг вернул его на место, сдёрнув завесу над столом.
Под стеклянным колпаком на восемь дюймов возвышались горные хребты Колорадо, сквозь которые миниатюрные рабочие когда-то пробили железнодорожный тоннель. Дорога змеилась от восточной станции к западному вокзалу. Глиняный паровозик, похожий на одну из моделей Болдуин, выкрашенный в серебряный цвет, стоял на чёрных деревянных рельсах со шпалами толщиной не более спички, но вот колёсики у него были железными. Рычажков и переключателей тут не имелось, кроме, разве что, таблички “iron horse”; первые две минуты мальчишка недоумевал – название совершенно тривиальное, каким индейцы, по слухам, обозначали в XIX веке поезда и железнодорожные составы.
– Итак, железо. Что у меня есть с собой железного? Челюсть? Вряд ли. Спички? Не-а, не то. Может, петля висельника? Сомневаюсь. Значок маршала? Но как его применить? Или...
Неожиданно шайенн вспомнил об уловке Уолта Хестона, вытащил магнит и присел на корточки. Если конь по-настоящему стальной, тогда детский трюк с катающимися монетками удастся. Ребёнок начал водить предметом под столешницей – почувствовав возникшее притяжение, он переместил подкову вправо. Паровозик тронулся от станции!
Через бревенчатый мост, на сваях-щепочках, протянувшийся над ущельем, по извилистым каньонам и сквозь скальные туннели он гнал серебряный поезд вперёд... к западу... туда, где исчезло солнце...
Когда Болдуин сбавил ход около вокзала, замерев у водонапорной башни, что-то глухо щёлкнуло, затем шаркнуло, и тулья chapeau a claque поднялась, точно под заклинаниями салонного фокусника.
У мальчика дух захватило, но как только он пришёл в себя, то сразу взялся за поля цилиндра, который тут же сложился в его руке: на тумбочке появилась алюминиевая фляга с гравированным изображением зайца.
Чёрный Мустанг поднял вещицу, она оказалась довольно тяжёлой, а потом заметил две маленькие застёжки на линии сплава. Отвинтив крышечку, он распахнул флягу как футляр – внутри она была монолитной, за исключением подковообразной выемки в середине.
Не представляя, для чего это может понадобиться, а, главным образом, из-за веса предмета, шайенн оставил её на тумбе, развернувшись к выходу, и только теперь узнал, что за ним наблюдали.
Призрак молодого человека в шляпе цвета маренго с лентой патронташа и в полосатой рубашке на подтяжках сидел на перилах балкона танцевального зала, насмешливо изучая незнакомца, беспечно решающего загадки, в сердце исчезнувшего города. У самых его ног морда набивного койота лунными глазами таращилась на странника сквозь балясины прогнившей лестницы, от которой сохранилось только четыре верхних ступеньки.
В хищных зубах что-то мелькало – мальчик принёс один из стульев рядом с фотоаппаратом и забрался на него у основания балкона, вынув из пасти чучела открытку в форме бумажного белого голубя, на внутренней стороне которого аккуратным почерком с завитушками был написан стишок:
“Вассалы, громче бейте в барабан!
Шуты, швыряйте карты! Балаган!
Влюблённый паж оплошность сотворил:
Кольцо с бриллиантом редким подарил.
Качнув распятья на грудях младых,
Он сердце королевы покорил.
Могильный гнев сошёл на короля,
Ждала слугу лопата и земля.
Пронзили плоть шесть ромбов стрел прямых,
О смерти скорой палицу моля.“
Кто же сочинил это? Явно не Утюг. И что оно, чёрт побери, означало? Парень с балкона только зловеще ухмылялся мальчишке. Путь, отмеченный в плане из офиса шерифа, полагал конечной остановкой ковбойский бар, и шайенн последовал туда, покинув “Raven Hall”...
Уродливый дом, сколоченный из шахтёрских свай и обломков гробов, нависал над головой ребёнка подобно голодному гризли, плотоядно уставившемуся на клубок личинок, вырытый из-под камней.
Салун, будто сошёл со страниц романов Джека Спэйдса о странствиях Кондора Дилона. Разбитые зрачки стёкол, поломанные хлопающие ставни, рассохшиеся струпьями щели, сквозь которые дышала смерть, и перекошенный в беззвучном крике проём двери.
“Оловянную Лошадку” не просто искорёжило подземными толчками – старый бордель выглядел так, словно приготовился обрушить всю свою тяжесть на случайного путника в безумном желании раздавить, уничтожить, обратить прахом – чудовище, застывшее в ожидании жертвы.
– ... А что, если вся пыль уснувшего города, это развеянные ветром останки таких же любопытных ребятишек?.. – от пугающей мысли он поёжился.
Обычно человек, проходящий мимо здания, ощущает его как часть окружающей атмосферы, наряду с землёю, облаками и лесом, но вот квадратный двухэтажный бар казался очередным демоном из коллекции Безанта, выгадывавшим нужный миг, чтобы накинуть цепь кандальника на шею или рубануть ребром лопаты по затылку... но недвижимым, пока мальчик смотрел на него.
Чем отличаются горы с почтовых марок от рушащихся под динамитом скал, засыпающих грудами камней лагеря рудокопов?
Чёрный Мустанг толкнул качавшиеся створки.
Приглашение на Вечеринку!.. Мы будем ждать Тебя в гробах...
Салун просто кишел призраками. Справа от механического пианино с перчатками, приготовившимися исполнять опереточный отрывок, за круглым столиком сидел блондин с напомаженными волосами, положивший карты рубашкой вверх, ожидая их вскрытия.
На растрескавшейся сцене, перед траурным занавесом, выступала в одиночестве мёртвая танцовщица канкана, придерживая многочисленные юбки и обводя зал бельмами чудовищных глаз.
Рядом с помостом была водружена более чем странная скульптура животного. У потолка на ржавых цепях раскачивалась люстра из оленьих рогов, утыканная огарками свечей. Лестница ко второму этажу, на удивление, уцелела, но наверху её загораживал громоздкий сервант, из коридора подпёртый бочками.
О стойку бара облокотился труп толстяка с четырьмя порезами под скулой – подобный шрам на щеке могла оставить лапа только одного зверя – женщины. За его спиной тянулись длинные полки, усеянные бутылочными осколками.
В довершение, кинопроектор, внутри которого отсутствовала лампа, был направлен на тёмную восточную стену.
Жестянку с плёнкой, надписанной “McCarthy’s last ride” шайенн взял у прилавка. Для просмотра фильма не хватало ещё нескольких деталей. Взгляд Мустанга скользнул по броши толстяка с инициалами “A. J.”, прицепленной под узлом галстука, но гораздо сильнее его внимание привлекло нечто совсем иное.
Стилизованная под индейские тотемы статуэтка, работы, вероятно, семнадцатого или восемнадцатого века – резное изображение волка, разинувшего пасть, хвост и когти которого раньше служили подсвечниками. На макушке скульптуры как будто балансировал морковный барабан, и по его окружности в пазы были воткнуты игральные карты. Одно из гнёзд пустовало.
Мальчик хотел уже снять оттуда инструмент, но барабан крепился на штыре, проходившем через деревянное туловище, и, когда ребёнок дотронулся до оранжевого обода, раздалось пощёлкивание горизонтального часового механизма, аналогичного загадке с оленьими черепами.
– ... Вассалы, громче бейте в барабан!.. Шуты, швыряйте карты! Балаган!.. Койот и волк... Это же подсказка... – мальчик понял, что ему необходимо вернуться за открыткой в Рэйвен Холл.
Чёрный Мустанг толкнул качавшиеся створки.
Он шёл по направлению к гостинице, обвиваемый потоками ветра, думая о неразрешённой загадке с челюстью, и, когда был уже в двадцати ярдах от крыльца, с оглушительным лаем загомонили револьверы.
Шесть выстрелов, многократно повторённых горным эхом, превращались в ужасающий орудийный гвалт. Шайенн прыгнул вбок и закрыл голову руками, повалившись на землю – у ног его и перед лицом взвились фонтанчики пыли, и, как только пальба утихла, ребёнок вскочил, побежав в направлении здания.
Он боялся, что биение пульса у горла разорвёт его артерии, вздрагивая, таращился на улицу, выслеживая малейшие признаки движения за окнами соседних домов, пока не осознал, что выстрелы звучали откуда-то из кухни Рэйвен Холла. Это значило – угроза совсем рядом, возможно, за ближайшей дверью.
Вспоминая о карабине Ли, он надеялся, что чудовища Безанта использовали холостые патроны, и рядом с ним взрывались лишь петарды, закопанные в песок. Он искренне надеялся на это...
Преодолев оцепенение, мальчик вытащил туз пик из рамки для фотоснимков, подобрал с пола бумажного голубя и поднялся наверх по наклонному балкону второго этажа.
Скрипела дверь в ближайшую комнату – Чёрный Мустанг отворил её. Посредине спальни высилась огромная старомодная кровать с фигурными столбиками, уже без обрамлённого арабесками полога. Отталкивающее место, где (мальчик чувствовал) когда-то давно происходило что-то гадкое... Но вот оно точно было настоящим (как выстрелы?)... Её основание прогнило насквозь, и (он буквально видел это) черви, обратившиеся в труху шестьдесят шесть лет назад, ползали по каше изуродованной плоти, заглатывая кусочки омертвевших тканей... (Там, под резиновой кожей) падшая женщина со вдовьей вуалью волос улыбалась со сцены, заворожённо глядя в пустоту... и вспоминая...
– ... Они же до сих пор копошатся под кроватью...
Ребёнка передёрнуло. Хлопающие ставни, дребезжание осколков оконных рам, таинственные шорохи, доносившиеся из ниоткуда, и гадкое хихиканье чудовища, спрятавшегося в темноте полуразвалившегося шкафа.
– ... До сих пор... под кроватью...
Мальчик опустился на колени и стал шарить ладонью под...
– ... Мы будем ждать Тебя в гробах...
Он вытянул из тени простыню с размазанными следами запёкшейся крови, спермы и грязи. Могильной земли.
– ... Там... под резиновой кожей... она засмеялась...
Крадучись за навесами фасадов, шайенн возвращался перебежками в перекошенное здание салуна “Оловянная Лошадка”, где...
Чёрный Мустанг снова толкнул качавшиеся створки.
Засунув один край простыни в щель между досок, он повесил другой на гвоздь, где раньше находился рогатый череп. Деревянный волк рычал на приближавшегося ребёнка.
Он вставил простреленную карту в свободную ячейку на морковном барабане, ориентируясь в устройстве кодового механизма по открытке.
Итак, влюблённый паж – сердце – классический символ любви, и, если паж это валет, тогда первым номером должен быть Jack Of Hearts, бриллиант в единственном числе, это бубновый туз, у каждого по распятью на груди – символ “clubs” можно прочитать как крест, с королевой всё просто, король и могильный камень в форме треф, лопата – это один из смыслов слова “spades” (та самая простреленная карта), с шестью ромбами тоже без осложнений, и, наконец, палица – дословно единица трефовой масти, а значит:
Влюблённый паж оплошность сотворил: (Jack Of Hearts)
Кольцо с бриллиантом редким подарил. (Ace Of Diamonds)
Качнув распятья на грудях младых, (Two Of Clubs)
Он сердце королевы покорил. (Queen Of Hearts)
Могильный гнев сошёл на короля, (King Of Clubs)
Ждала слугу лопата и земля. (Ace Of Spades)
Пронзили плоть шесть ромбов стрел прямых, (Six Of Diamonds)
О смерти скорой палицу моля. (Ace Of Clubs)
Мальчик развернул обруч барабана восьмой раз, из пасти волка вывалился свёрнутый в трубочку клочок бумаги, а шулер за игорным столом вскрыл руку. Ответом к первой головоломке стала вторая головоломка! В шарнирных пальцах джентльмена были зажаты карты: Ace Of Hearts, Jack Of Clubs, King Of Spades, King Of Hearts, King Of Clubs.
– Опять? Три короля, туз и валет, что бы это значило?
В рассеянности он посмотрел на бармена, и тут вспомнил о броши с инициалами “A. J.” – тогда что такое KKK?
На помощь поспешили романы Дойла о сыщике Холмсе. Ку-клукс-клан. Белый бич американских ..егров. Газетная статья из деревянной статуэтки рассказывала:
“КОШМАР В РЭЙВЕН ХОЛЛЕ
... около десяти часов вечера в одном из номеров гостиницы Дэдвуда раздался выстрел.
Мисс Кэролайн Дю Ронсар, настоящее имя Кэрол Пэрри... неизвестным, скрывшимся с места преступления. Орудием убийства стал пистолет марки Дерринджер .22 калибра, брошенный в том же...
Постель, где было обнаружено тело м... буквально кишела чёрными скорпионами!
Танцовщица Кэрола... иной не слишком строгих нравов... о её связи с известным бандитом по кличке Близзард...
Однако наибольшее потрясе... трупа, найденных в темноте подвала Р... от ядовитых укусов... поразительной жестокостью этой умалишённой осо...“
История, несомненно, захватывающая, но без лампы нельзя запустить проектор, а потому след прерывался. Самое время повеситься.
Выудив из мешочка скрученную верёвку палача, Чёрный Мустанг вскинул голову к люстре, развернул моток, взмахнул петлёй и заарканил рога мёртвого вапити. Подгибая ноги, шайенн взбирался по канату, остановившись в ярде от самой верхушки. Цепи злобно скрежетали.
На глаз он прикинул расстояние до перил – около пяти футов. Мальчишка немного спустился и начал раскачиваться. Ржавые звенья истерически затрещали, посыпалась металлическая крошка.
Вперёд – назад... вперёд – назад... вперёд! Он сиганул к балкону, ухватившись за резные балясины, лопнули цепи, и тяжёлая рогатая люстра с рёвом обрушилась вниз, размолотив один из покерных столов...
Мустанг напряг мышцы, подтянувшись, перевалился на ту сторону перил. Войдя в узкий коридор второго этажа, ребёнок попытался отодвинуть сервант от лестницы, но не смог даже столкнуть бочки. Третья дверь от балкона украшалась табличкой со знакомыми вензелями. На комоде мальчик нашёл ту самую лампу от киноаппарата, а также кусочек мела и карту юго-востока Соединённых Штатов, на обороте которой имелись обозначения:
Январь – Эвансвилл, Февраль – Франкфорт, Март – Луисвилл, Апрель – Нэшвилл, Май – Хантсвилл.
Июнь – Роанок, Июль – Ричмонд, Август – Уилмингтон, Сентябрь – Мертл-Бич, Октябрь – Шарлотт.
Ребёнок взял мел, отметив линиями движение по карте от января к февралю и марту, от Эвансвилла до Франкфорта и Луисвилла. В итоге получились две заглавные буквы: “T. J.”.
Если толстяку (судя по манекену из салуна) в 1890 году было около тридцати, тогда он не мог состоять в ку-клукс-клане, на который к семидесятым началась травля республиканцев, а, значит, T. J. это его... родственник?
Самым запоминающимся предметом комнаты бармена являлся огромный дубовый шкаф стиля ампир. Над дверцами изображался крест в круге, вписанный в ромб – символ всадников Белой Камелии. Мальчик раздвинул створки шкафа и тут же отскочил назад в каком-то нелепом суеверном страхе.
Куклы. Десять тряпичных кукол, сшитых из мешковины, похожих на маленькие модели из мастерской художника. Без ртов, без пальцев и без глаз. Десять повешенных кукол, на шеях которых были затянуты маленькие петельки из швейных ниток. От сквозняка они закачались на верёвочках, словно смертники, болтающие ногами над эшафотом.
– Это куклы. Это просто куклы.
Мальчик рассмотрел металлическую шкалу слева от них – линейка с цифрами от одного до десяти. Над висельниками – вторая – уже с названиями городов, каждое из которых располагалось будто имя очередной фигурки.
Он придвинул табурет от комода к шкафу, почувствовав, что так, возможно, поступил бы человек, желающий присоединиться одиннадцатым к компании молчаливых плясунов.
Приговорённый № 1 был указан как Richmond, и, пользуясь картой, Мустанг отыскал соответствовавший месяц – July. 10 красных ниток парусиновых кукол наматывались на 10 катушек под второй линейкой, и, вращая их пальцем вперёд или назад, шайенн мог регулировать положение висельников.
Richmond – 7; Evansville – 1; Charlotte – 10; Nashville – 4; Wilmington – 8;
Myrtle-Beach – 9; Frankfort – 2; Louisville – 3; Huntsville – 5; Roanoke – 6.
Из потайного отделения над катушками выскочил свёрнутый в трубочку листок почтовой бумаги, запачканный багровыми кляксами, которые размыли чернила в нескольких местах:
“... им оказался Александер Джонг – сын майора Трумэна Джонга, одного из Титанов KKK... собрать достаточно веские доказательства его причастности к смерти охотника Моргана Фостера, отравленного метанолом... соучастия с покойной мисс Дю Ронсар в прославленных на всё графство газетчиками убийствах в отеле Рэйвен... О перегонном кубе из подвала дома Фостера?.. У меня есть серьёзные подозрения... сосед снизу, постоялец номера 29, мистер Роквэлл, тоже каким-то образом замешан в... но чем больше я размышляю... не важно. Все улики находятся в моём саквояже, Блэкберри велел... до приезда рейнджеров, и быть как можно о...“
Чёрный Мустанг спрятал неотправленное письмо за пазуху, к трём предыдущим газетным вырезкам. Углубившись в свои мысли, он, не спускаясь с табурета, вертел указательным пальцем крайнего висельника... и совершенно случайно заметил полость в его животе.
Отогнув большим пальцем тряпицу, Мустанг вытряхнул на ладонь – человеческий зуб. Такой же маляр сидел внутри второй куклы. И третьей, и четвёртой...
– ... Ничего особенного. Это зубы. В самом деле, это же просто зубы?.. А у тебя есть просто челюсть!
Раскопав на дне $ мешочка нижнюю половинку черепа, шайенн вставил все 10 своих находок в пустующие отверстия. Подходило идеально. Он также не забыл о лампе для проектора и оборвал с нитки последнюю фигурку... на память. В конце коридора второго этажа обнаружилась другая лестница, которая вела на задний двор, что решало проблемы с проникновением к комнатам салуна.
Не будучи уверенным в том, что Кольты призраков заряжены холостыми, ребёнок вприпрыжку пересёк издевательски затихшую Мун Стрит, резво проскочив через окно конторы “taker”.
Внутри мешка творилось что-то необычное – зубы выползли из челюсти, прилепившись к подковообразному магниту. Вывод напрашивался сам собой – подделка, очередной фокус мистера Безанта.
Проигнорировав могильщика, он подобрал череп с верстака, и аккуратно закрепил челюсть. Как только верхние зубы стукнули о нижние, в переносице разомкнулся магнитный запор, и пружинные защёлки распрямились под надбровными дугами, буквально выстрелив из глазниц монетками, от которых он едва успел увернуться.
В углу кто-то прислонил надгробный камень с овальной верхушкой, на котором была высечена странная эпитафия:
“Montana Kid, 1869 – 1890. Отпел его катарты хор, во тьме стенал койота вой... но он не умер до сих пор, в ущелье бродит в час ночной.“
Подхватив два никеля с пола, усыпанного опилками, и молоток за лопатой Уолта Хестона, шайенн покинул мастерскую плотника, тихо сетуя на то, что мог бы решить эту головоломку с помощью обычного магнита.
По наклонному балкону он взошёл на второй этаж Рэйвен Холла.
– ... Постоялец номера 29... Все улики находятся в моём саквояже...
Комната двадцать девять была крайней у лестницы, по которой в следующую минуту уже поднимался Мустанг. Соответственно, в номере 39 когда-то жил автор письма, угрожавшего сдать Б. Б. Кингу местных преступников.
Мальчишка толкнул дверь, заглянул в спальню, но тут же попятился к стене: на изгрызенном гнилом волосяном матрасе, рядом с белым чемоданом, обитым железными скобами, зажмурившись, свернулся клубком луговой волк.
– ... Инцидент, произошедший с почтовым дилижансом... (оче...)видцы отмечали неестественность поведения животн(...ого, вероятно, больного беш...)енством...
– Всё нормально, не паниковать, это всего лишь второе чучело, не реальнее того, что сидит в танцевальном зале, – он отдышался, а потом задумался, – А ведь в могильщике тоже что-то изменилось... нет... сигарета! Сигарета, выкуренная наполовину. Хлопья пепла валялись на полу, когда я подбирал монетки...
Его колотило от страха.
– Нет, не верю, невозможно. А что НЕ возможно, того НЕ случается. Это просто резиновые куклы... просто удачно сделанный аттракцион...
Ручки саквояжа давно отломились, и металлические полосы приржавели друг к другу.
– Мистер Безант был карусельщиком, а не шаманом или колдуном. Он не умел вызывать призраков.
– ... А ведь койот ПРИТВОРЯЕТСЯ спящим...
– Конечно, притворяется, он же набит старым тряпьём.
– ... О да, и это набитое старым тряпьём чучело пришло сюда с балкона нижнего этажа на своих проволочных лапах? Интересно, успел твой “карусельщик” снабдить его зубами из осколков поломанных бритв?
– Бесполезно, я не слушаю, – убеждал мальчик внутренний голос, – Мне тринадцать, не верю я в такую чепуху.
– ... Отлично, вот мы и узнаем... когда ты повернёшься к нему спиной...
Чёрный Мустанг вынул из-за пояса молоток, попытался поддеть им защёлку, но безрезультатно. Тогда он сунул пятицентовик в прорезь замка, настороженно посмотрев на дремавшее животное.
– Ну, в случае опасности, будет, чем защититься.
Он размахнулся и со всей силы треснул стальным наконечником по монете. Волк должен был подскочить, а крышка – не шелохнуться, но подскочила именно крышка, а не шелохнулся – волк. На дне саквояжа лежала бутылка без этикетки. Шайенн откупорил её и принюхался – запах спирта.
– ... Призрак следопыта в доме у моста. Охотник Морган Фостер, отравленный метанолом...
Никель погнулся, и мальчик распрямил его одним ударом. Покидая номер, молотком ребёнок заклинил наружную ручку – ну, чтобы койот не выбрался. Тут он случайно заметил, что на двери между комнатами 37 и 39 вместо цифр была табличка с пятью серебряными звёздочками.
Распахнув её, Мустанг увидел нечто потрясающее: Настольный Дилижанс!
На широком столе, шесть с половиной на четыре фута, украшенном овальной посеребрённой планкой “O. Penn’s general store”, размещался макет высокогорий Колорадо и прерий Дикого Запада. Система была аналогом железной дороги, но вместо паровоза игрок управлял дилижансом.
Хотя “управлял”, пожалуй, слишком сильное слово. Регулировать скорость не разрешалось, мальчик мог лишь двумя рычажками выбирать траекторию движения, тогда миниатюрный кучер в серой ковбойской шляпе взмахивал кнутом справа или слева от себя, а лошади, соответственно, смещались в противоположную сторону. Ехать дозволялось тоже по строго отведённым тропам: некоторые из них пролегали между острыми хребтами, иные – в тёмных ущельях и каньонах, а третьи – вдоль бушующих горных рек.
Автомат запускался пятицентовыми монетками, и Мустанг загрузил первый никель в гнездо. Послышался низкий шум портативного топливного генератора, глуповатое кряканье, отдалённо напоминающее “GO”, и заводной дилижанс “помчался” вперёд!
Вот тут игрок понял, что прежде нужно было распланировать стратегию движения, потому что в создавшемся бедламе, адекватно реагировать и соображать оказалось невозможно.
Войны племени его братьев, шайеннов, устроили засаду в каньоне, состав из пятнадцати вагонов пересекал пустынные равнины и скальные тоннели, и путь ему, в свою очередь, преграждали бесчисленные (из 20 голов) стада бизонов, а тем временем коварные бандиты уже закладывали взрывчатку под мостом!
Впрочем, прибытие в город совершенно не гарантировало окончание приключений – недружелюбно настроенные грузчики обязательно рассыпали баррикады из бочек поперёк дороги, бизоны уступали право мешаться под колёсами мулам и волам, а лебёдка у самых рельсов остервенело вращала канаты подъёмного крана с тяжеленной сваей на крюке.
Последнее, что успел различить мальчик, это вверенный ему экипаж, летевший куда-то с обрыва, хотя, не прошло и пяти секунд, как из маленького здания выехал второй, точно такой же дилижанс, но шляпа кучера была теперь оранжевой!
Усвоив урок, и потратив десять минут на формирование стратегии, Мустанг опустил в гнездо вторую ; 5 монетку. Стартовав у колокольни с башенными часами, он счастливо уклонился от бочек, двигаясь к мосту окольной дорогой, пока быки переправлялись через ручей. В пустошах экипаж не без труда оторвался от конных преследователей с винтовками, где игрок выбрал правую сторону крутой скалы, так как на левой уже свирепствовал камнепад. Проскользнув мимо железнодорожного состава, он двинулся в ущелье, прямо в засаду шайеннов, и там, петляя, как сумасшедший, смог-таки разминуться с соплеменниками. Дилижанс нёсся по прериям, параллельно с бизоньими стадами. Ещё через десять секунд бандиты взорвут мост! Девять, восемь... за мгновение до обрушения задние колёса повозки с брёвен перескочили на песок. Треск, хруст – опоры подогнулись, и переправа исчезла... но разбуженный динамитом селевой поток также утащил за собой под землю полквартала сонного городка!
Ребёнок подумал, что внутри экипажа, должно быть, сидела повизгивавшая от страха юная леди, а также очкастый пастор с молитвенником, тараторивший что-то о каре Господней.
Дилижанс остановился у почтамта, шайенн издал победный индейский клич! Немилосердно заскрежетали шестерёнки, выстукивая храбрецу странноватую пародию на “hurrah!”
Крышка экипажа подпрыгнула, словно на пружинках, и оттуда мальчик вытащил заслуженный приз.
Серебряный жетон с чёрно-белым ободком и изображением лошади, на обратной стороне которого имелось углубление, а по ребру – надпись “Secret Bureau”. К нему также прилагался клочок бумаги:
“ЭТО БЕЗУМИЕ!
Полагаем, если редакция сооб... следние несколько месяцев в Дэдвуде происходят СТРАННЫЕ события, читатель только рассмеётся нам в лицо.
... мистер МакКарти, более известный как Монтана Кид, п... назовём это “несчастным случаем”...
Хозяин магазина, Оливер Пэнн, утверждает, что на балконе второго этажа салуна видел...
По словам... ри Кинга, поиски неизвестного з... на возмещение ущерба городу, оцененн... что подобного не случалось за всю ис... Д... ада.“
– Ох, ну да, это многое объясняет, – проворчал шайенн, – А что, если жетон можно использовать у пианино?.. Чёрт, совсем забыл! Я же лампу нашёл!
Из Рэйвен Холла мальчик поспешил в Оловянную Лошадку.
К его радости, призраки не изменили положений: женщина, выступавшая на сцене, бармен, облокотившийся о стойку, и карточный игрок за покерным столиком, в двух футах от которого валялись оленьи рога, куски проржавевших цепей и деревянные обломки. А вот жетон не пролез через щёлочку для монет механического пианино.
Резервуар с горючим оказался полон, так что юный киномеханик, не мешкая, вкрутил лампу в отверстие, вынул свёрнутую рулоном плёнку из жестянки с этикеткой “McCarthy’s last ride”, и зарядил её в проектор.
Несмотря на то, что приближался вечер, и погода выдалась пасмурной, в помещении всё же оказалось недостаточно темно для просмотра фильма.
Чёрный Мустанг запрыгнул на сцену, сторонясь куклы Дю Ронсар, оборвал гнилые лохмотья занавеса, под которым прятались перекошенные кулисы, затем взял стул для оппонента у покерного столика, и, поднимаясь на него, завешал пологом оба окна и дверной проём.
Теперь всё готово для киносеанса...
Внезапно он ощутил ужас, пробирающий до костей, когда осознал, что остался в темноте наедине с обитателями города мертвецов.
– Нечего бояться. Это ведь просто чучела...
– ... Неужели? Именно поэтому ты заклинил молотком дверь в номер 39?.. Из-за проволочного волка, набитого ветошью?..
– Есть способ узнать.
Шайенн подошёл к призраку Александера Джонга и сунул ему в нагрудный карман парусиновую куколку из шкафа. Бармен не отреагировал, тогда мальчик вернулся к аппарату.
Во мраке зрительного зала он щёлкнул рычажком, включив лампу – на уродливой пожелтевшей простыне, испачканной землёй и запёкшейся кровью, появилось бледное широкое пятно.
Ребёнок стал вращать ручку – пучок света заструился через линзу проекционного фонаря: “McCarthy’s last ride”.
Прибор тихо стрекотал. Чёрный экран, затем – изображение салуна Оловянная Лошадка, каким он был 66 лет назад. Свежевыструганные стены, на которых поблескивала смола, новенькая вывеска с нарисованным конём, несущимся в галопе – таким же, как на жетоне из настольного дилижанса.
К зданию подъехал всадник на пегом индейском мустанге, и начал что-то кричать, сложив руки рупором – тот самый молодой человек из танцевального зала гостиницы, в шляпе с патронной лентой.
Чёрно-белые персонажи двигались в ускоренном темпе, создавая комичность, традиционную для парадов кинохроники, которой так удачно пользовался Чаплин и братья Маркс.
На голос – у шайенна аж дух захватило – в окне показался Близзард, главный злодей из рассказов о Джейсоне Дилоне. Израэль Роквэлл – бандит, разыскиваемый по всей территории Монтана. Узкое небритое лицо, изрезанный морщинами лоб и звериный взгляд настоящего убийцы. На шеё повязан тот самый платок – чёрный, с оранжевыми узорами, который так часто упоминался у Спэйдса в главах, посвящённых прериям.
Часть плёнки была не лучшего качества, чем газетные листки “Pocket Watch”, и временами на лице Близзарда мелькали ужасные пятна плесени.
Кид продолжал что-то кричать бандиту, но тот проигнорировал его слова и скрылся внутри. МакКарти только распалялся. Через несколько секунд Израэль отворил дверь балкона, выкатив бак с керосином, перевернув который, вылил всё содержимое на макушку всадника, после чего пнул жестянку сапогом и снова исчез.
Взбешённый ковбой выхватил шестизарядник, и принялся стрелять по стёклам – из соседних окон повалил густой и едкий мат.
План сместился в комнату Оловянной Лошадки, где Близзард уединился с мисс Дю Ронсар. Наигранность их движений не казалась смешной, напротив, они напоминали шайку психопатов, прикидывающихся случайными прохожими, прежде чем утащить человека в переулок: “Somehow, they got rid of Montana kid”.
Шелест во мгле едва уловим – мальчик резко обернулся – темнота ослепляла. Женщина шевелилась, покачивая плюмажем и еле слышно шурша юбками... но это мог быть и обман зрения. Он продолжил вращать рукоятку.
Панорама возвратилась к дверям салуна.
Роквэлл взял ажурный платок танцовщицы, смочил его в керосине, поджёг свечой, а затем передал девушке – она вынырнула из помещения на балкон, прогулялась по нему вперёд и назад, кокетливо улыбаясь всаднику, подразнила Кида, рассмеялась и швырнула платок милому кавалеру, который привычным жестом поймал дамский сувенир.
Как он вспылил!
Обезумевшее животное понесло, охваченное сполохами огня, мечась по Мун Стрит, и вопли наездника тонули в его истошном ржании. У разгружавшегося арсенала лошадь, встав на дыбы, ударила копытами по бочке, с чёрным порохом – от ослепляющего взрыва она перевернулась в воздухе и влетела через окно столовой гостиницы, где проломила пол в погреб, истлев до костей: “That coffin would fit for gambler and cheat”.
Перекрутившаяся кинолента затрещала, но потом выправилась. Действие фильма перенеслось в контору “undertaker”. Эту комнату шайенн не посещал. На брусьях был установлен дубовый ящик, в котором лежало тело Монтана Кида. Верхняя стенка и борта гроба украшались тремя подковами.
Через несколько секунд последовала надпись: “The nails were all worse than shoes of his horse”.
На кладбище Ravenhill, под клёкот падальщиков мрачный Уолт Хестон зарывал МакКарти на глубину шести футов.
Панорама двигалась к непроницаемо чёрной дыре в подполье, где крысы обгладывали труп лошади.
А дальше вылезло нечто вроде заупокойного слова: “Was born in a mud, was buried in blood”.
Последний кадр. Монтана Кид, плавающий в гробу, наполненном кровью. Усопший был в атласном траурном костюме и неизменной шляпе, на лице – ни следа от ожогов... только притворная улыбка... пугающая... излишки тёмной жижи проливались на усыпанные опилками доски, когда “мертвец” шевелился в своей дубовой ванной... треск дерева... кровавая капель...
Щелчок – вся плёнка намоталась на вторую катушку.
Мальчик развернул проектор на штативе, осветив комнату.
Обманщики. Они застыли неподвижно, но ребёнок-то видел, как изменились их позы! Не сделали ничего такого, за что можно было бы подловить, как в детской игре, и всё же...
Словно напуганный плакса, боящийся засыпать без ночника, он, не выключая лампу аппарата, скинул обрывки занавеса с окон и дверного проёма.
– Вот так гораздо... гораздо лучше.
Если лента отражала существовавшую картину, то в мастерской плотника должен находиться ящик с очередным чучелом. Шайенн устроил рейд по городу-призраку. Ларь действительно имелся, впрочем, как и дыра в полу столовой Рэйвен Холла.
– Пусть гроб и строгали не для лошадей, подковы казались не хуже гвоздей... Стихи это подсказка, значит, мне нужно отыскать три подковы для Монтана Кида.
Гуляя в раздумьях по салуну, он машинально заглянул в незапертую спальню, где скособочился потемневший от гнили шифоньер. Все ящики были выдвинуты как голодные разинутые рты... все, кроме одного. Причём этот совсем не хотел поддаваться, пока Мустанг не стукнул по нему подошвой.
Внутри лежала помятая рубаха в красно-бело-чёрную клетку, с дырочками от дроби и большим пятном засохшей крови на уровне рёбер. Buffalo Bill sleeps on the hill... В нагрудном кармане мальчик обнаружил штопор и клочок очередного выпуска местной газеты.
“... ород буквально лихорадит от происход... ещё не... о гибели братьев Кинкейд, как... ром был убит Александер Джонг, владелец “Tin Horse”, челове... противор... приводит в ужас те извращённые способ... асправляются... медвежьим капканом, спрятанным в подушке! П... когда стальные челюсти раскололи чер... кровью, весь м... будто... методы скотобойни...”
– ... Отлично! Капкан, керосин, динамит, скорпионы и древесный спирт! Прекрасный джентльменский набор...
Метанол, этот проклятый метанол немилосердно оттягивал мешок вниз и уже стал причинять неудобства. Лезть в яму к мёртвой лошади шайенну совершенно не хотелось, поэтому он взял киноплёнку с собой в гостиницу, где, отмотав дюймов десять, связал её узелком с магнитом и, осторожно укрепившись перед дырой, принялся раскручивать рулон.
Порой ребёнка посещали какие-то жуткие фантазии о том, что скелет коня поднимется из грязной жижи, схватит зубами ленту, словно удила, и утащит его за собой, в темноту, где...
Клац! Мальчишка чуть не выронил рулон.
Поймал! Он быстро сматывал фильм обратно, пока не увидел на конце ржавую подкову, приклеившуюся к магниту. Поводив ещё несколько минут липучкой над проломом, ребёнок оставил эту затею – слишком чёткими становились видения обглоданной лошади во мраке подполья.
К этому моменту уже множество улик вели к магазину Дэдвуда. В статье упоминалось об Оливере Пэнне, свидетеле неких подробностей смерти Монтана Кида. Фраза на табличке настольного дилижанса так же указывала в направлении старательской лавки.
Чёрный Мустанг зашёл под навес, упёртый в четыре рубленых столба. Мальчик присел на колено и заглянул через замочную скважину: туда забили что-то молотком. Достав из-за пояса штопор, он вкрутил его поглубже в щель и выковырял из замка помятую пробку, отчего дверь сразу же оказалась незапертой.
Слишком темно – с улицы шайенн раздвинул наглухо закрытые ставни. Часть стёкол в ячейках деревянных оконных решёток уцелела, но, в общем, магазин оказался таким же старым, и пропылённым, как весь город.
– Ого, да здесь настоящая фактория!
Единственное, что обрадовало странника, так это отсутствие чучел. Зато всякого хлама тут имелось вдоволь. Двадцатигаллонная бочка, пробитая кайлом, изжёванные молью шкуры енотов и лисиц на стене, а также куча всякого старательского мусора: наконечники заступов, дырявые лотки, осколки фонарей, пустые кадки, ящики, сбруи, вёдра, огрызки мешков, коробки с заржавевшими гвоздями, распустившиеся верёвки, обломки точильного круга, даже дверца от чугунной печки.
Гораздо сложнее было понять, что именно из этого могло пригодиться. Он двинулся мимо конторки, в чулан за прилавком – на полках располагались вещи уже не совсем тривиальные. Спиртовая горелка с фитилём; железная подставка, на изогнутых ножках, с отверстием посередине; сито в деревянном обруче и начищенный стальной кофейник с крышечкой и длинным горлышком.
Первые три предмета вполне соответствовали “общечеловеческим” нормам, но вот четвёртый – оказался слишком тяжёлым – ребёнок едва смог снять его с полки, не опрокинув.
Но в нём ничего не шуршало и не булькало. Из любопытства мальчишка уронил туда гвоздик. Дзинь! Кофейник был наполовину залит металлом. Значит, нужно его опорожнить, расплавив содержимое.
С нескрываемым удовольствием шайенн вытащил тару из-под виски, наполненную древесным спиртом. Горелка, естественно, из огнеупорного стекла, поэтому Чёрный Мустанг заправил её, смочив также и фитиль.
Присмотревшись, в одной из бутылок, по которым ковбои упражнялись в стрельбе, на дне он заметил папиросу, вытряхнул её наружу и развернул.
– ... Иди по следам оловянной лошадки... – гласила надпись на обратной стороне самокрутки.
В Дэдвуде точно помешались на лошадях.
Пятифутовый конь, нарисованный углём на стене гостиницы. Четвёрка упряжных из настольного дилижанса. Жеребец на вывеске салуна. Серебряный жетон с гравированным мустангом. Целый фильм, снятый про кобылу Монтана Кида, и, наконец, её скелет в подполье Рэйвен Холла...
И после всего этого ему советуют “идти по следам оловянной лошадки”?
– Да идите-ка вы сами... по следам, – проворчал он.
Если в кофейнике действительно залит металл? Свинец? Или, возможно, то же самое олово? Тогда всё должно было получиться. Укрепив ёмкость на подставке, мальчик, воспользовавшись спичками Уолта Хестона, поджёг спиртовку, придвинув её ближе к днищу. Папа рассказывал ему, что в начале девятнадцатого века ещё не существовало строгой системы калибровки ружей, и солдаты сами отливали пули прямо на линии фронта. Температура плавления свинца равнялась 625 F, а олова, вроде бы, около 450 F.
Значит, нужно подождать.
Спиртовка жгла метанол, пока шайенн, устроившись на седле, изучал жетон с чёрно-коричневым ободком. Внезапно он поймал нить.
– Точно... на овальной табличке настольного дилижанса было написано: “O. Penn’s general store”, что, если прочитать это без знаков препинания, звучит как “открывает магазин”... Жетон и есть ключ к магазину?.. Тогда слова по ободку: “Secret Bureau”, это не “тайный комитет”, а...
Он глянул вправо и хлопнул себя по лбу.
– Секрет в конторке!
Встав у бюро, мальчик поднял столешницу.
На внутренней вертикальной части первой доски изображалась карта путей через ущелья, где дорожки были испещрены маленькими штырьками, а над схемой в ряд размещались 5 посеребрённых звёзд. На второй, наклонной доске, имелся тот же самый план, но дорожки прорезались щелями.
Мустанг насадил жетон с гравированной лошадью на штырёк вертикальной доски, снова вынул штопор и по насечке вкрутил в паз доски наклонной, превратив его этим в рукоятку рычага.
Спиртовка разогрела днище кофейника до 220 F.
Двигая рычаг по нижнему лабиринту, отчего жетон из дилижанса пополз по “рельсам” лабиринта верхнего, шайенн отметил, что, при успешном прохождении, звёзды начинали вращаться: одна прокручивалась на полный оборот, затем вторая, и так все пять по очереди. Когда последняя завершила круг, жеребец на жетоне достигнул конца пути – из бокового отделения конторки выскочил лоток, в котором лежал сюрприз.
Оловянная лошадка...
– ... А ты чего ожидал? Эда Салливэна?..
Спрятав игрушку на дне мешочка, ребёнок поспешил от бюро к прилавку, где в испачканной застывшим дёгтем кадке раздобыл пару заштопанных матерчатых перчаток с кожаными подкладками на ладонях.
Боясь обжечься, он аккуратно снял кофейник со спиртовки, поболтав им на весу – внутри что-то булькало. Водрузив посуду на прежнее место, мальчик накрыл огонь стеклянным колпачком, а затем, укрепив сито на полу вверх дном, начал осторожно выливать содержимое – в горячем воздухе расплавленное олово стекало сквозь щель между досками.
Остатки жидкости исчезли в трещине, послышался лёгкий скрежет металла о металл, и на сетчатую поверхность выпала... стальная отмычка.
Радость тринадцатилетнего человека не знала пределов! Это было даже лучше, чем значок маршала. Но тут же его огорошила ужасная догадка: фляга. Фляга в танцевальном зале гостиницы! Внутри её находилась подковообразная полость и, если бы мальчик не достал ещё две подковы, их удалось бы выплавить из олова в кофейнике... того, что БЫЛО в кофейнике.
Он растерянно сновал по магазину, охваченный своими мыслями.
– Всё в порядке: у меня ещё есть лошадка, и, кажется, она довольно крупная, материала должно хватить... но вдруг она будет нужна для чего-то ещё?.. Нет выбора, придётся рискнуть.
Под прилавком шайенн случайно обнаружил кожаную сумку шоколадного цвета, расшитую бахромой, с ремнём и вполне “бледнолицей” защёлкой. Осмотрев вещи: магнит, подкова, отмычка, спички и лошадка – он переложил их все в ранец, послуживший хорошей заменой $ мешочку. К наружному карману мальчик пристегнул звезду маршала Кинга.
Пересекши Мун Стрит и миновав холл гостиницы с нарисованным конём...
Чёрный Мустанг толкнул качавшиеся створки...
Фляга по-прежнему поблескивала на тумбе, рядом с железной дорогой под стеклянным колпаком. Шайенн положил её в сумку, развернулся к выходу и замер, что-то испуганно бормоча. На балконе танцевального зала, улыбаясь, стоял Монтана Кид. Один. Койота не было... Получалось, что в номере 39 он закрыл “того самого” зверя...
– Они двигаются... о, Господи, они действительно двигаются...
Не позволяя страху расти, мальчик поспешил на улицу. Сумерки сгущались, надвигалась гроза, тяжёлые тучи затягивали горы плотным балдахином тёмно-синих арабесок, оставляя странника наедине с мёртвым городом. Он уже находился за пятнадцать ярдов от магазина Пэнна, когда услышал то, чего никак не ожидал в подобном месте.
Свист. На ватных ногах ребёнок сделал “кругом” – на крыше салуна, прямо за передним щитом, чернел силуэт в дорожной широкополой шляпе, с рукой, согнутой в локте. Секундой позже из точки, где должно было находиться запястье незнакомца, сверкнула вспышка, эхо разнесло грохот выстрела по Moon Street, и облачко песка, смешанного с пылью, взвилось парой футов от мокасин Мустанга.
Такой же бледный метеор полыхнул в одном из разбитых стёкол офиса шерифа у каменной тюрьмы. Мальчишка побежал, и опять под ногами затрещали хлопушки... по крайней мере, в этом он себя убеждал, потому что уклоняться от петард было гораздо легче, чем от пуль.
Ребёнок буквально впорхнул малиновкой сквозь двери шахтёрской лавки... А потом снаружи послышался хохот... Исковерканный, неправильный, безобразно синхронный, будто два одновременно включённых граммофона, прорезанный странными шумами и скрипами, как на ранних записях Дж. Р. Мортона или Пола Робсона. Смех резиновых чучел с искусственными глазами, вставленными задом наперёд, и зубами из бритвенных обломков... Но голодных, по-настоящему голодных...
Безобразный хохот оборвался так же резко, как зазвучал.
– That’s just f... Fine... now... we’ll play the big & crazy Yankee-boy... rough & Tough... hey... USA Ok!..
Чудовищным усилием воли уняв дрожь, Мустанг приступил к загадкам. Залив остатки метанола в спиртовку, он зажёг фитиль. Положив оловянную лошадку на кусок точильного камня, шайенн разбил её на части наконечником лопаты и побросал в кофейник, поставив на огонь. После этого он устроил привал, воспользовавшись новым ранцем как подушкой.
– ... Металла хватит на одну подкову, и то, в самом удачном случае. Где же взять третью? Придётся искать.
Перечитывая газетные листки, мальчик заметил, что попадались они ему не по порядку. Всё началось действительно с заразившегося бешенством койота, которого задавил почтовый дилижанс. Потом был взрыв на Шэдоу Маунтин. Психопатка со скорпионами оказалась где-то между смертью Кида МакКарти и убийством бармена Джонга... но часть информации, точно, пропала. Арестовали ли Близзарда? Куда делись Оливер Пэнн и Блэкберри Кинг? Какая участь постигла Утюга и близнецов Кинкейдов? Кто отравил следопыта Фостера? Что произошло с рейнджером, картёжником и могильщиком? И, наконец, какую роль сыграл во всём этом Кондор Дилон?
Слишком много вопросов.
Однако время спешилось – отвинтив крышку, шайенн прислонил флягу у седла, проверил кофейник, а затем, с величайшим вниманием, перелил олово внутрь. Гравированный заяц послушно сидел на всех четырёх лапах, глядя куда-то влево, пока остывал металл. Как только температура упала достаточно, чтобы флягу можно было взять руками, мальчик скинул перчатки и запихнул её в сумку.
Мокасины зашуршали среди вороха опилок, когда ребёнок в последний раз пролез через окно мастерской плотника. В темноте опустошённой временем комнаты, покоился рассохшийся дубовый гроб. Размером около шести с половиной на два с половиной фута, он был поставлен на грубые брусья для пилки дров. Плотно пригнанная крышка имела встроенную систему задвижек, так что снаружи взломать его было весьма затруднительно.
Первую подкову, из ямы с лошадиными костями, шайенн вставил в паз правой стороны. Распахнув флягу точно портсигар, мальчик вынул из неё оловянный конский башмак, вдвинув его с левой стенки ларя. Не зная, что делать дальше, он приблизился к изголовью, чтобы просто рассмотреть выемку... и вдруг нахмурился: полость имела подковообразную форму, но несколько искажённую, похожую больше на...
– Ах вы, черти криворогие!
Без колебаний Мустанг вынул из ранца магнит и укрепил его на пластине. Щёлкнули замки. Мальчик медлил: внутри могло оказаться всё, что угодно. Призрак Монтана Кида? Скелет мертвеца? Настал момент выяснить...
Шайенн столкнул крышку и тут же отскочил.
– ... Party invitation... we’ll be waiting for you in coff...
В гробу, на голых, наспех обстроганных досках, в атласном траурном костюме лежал сам Близзард. В точности такой, каким его описывал Джек Спэйдс, автор романов конца XIX века. Покойник сомкнул веки, но...
– ... Они притворяются!.. Они же здесь все притворяются... Вот сейчас он сядет и, даже не вылезая из ящика, выхватит удавку палача и придушит тебя как трёхнедельного щенка... А, может, и оставит своим друзьям... в этом городе столько голодных чудовищ...
– Он не очнётся. Не потому что он мёртв, а потому что он – кукла. Резиновая маска с проволокой вместо костей и тряпками вместо кишок. Израэля Роквэлла не существовало, это вымысел... Всего лишь аттракцион, луна-парк. Здесь нет реальности, здесь всё понарошку...
– ... А как же человек, стрелявший с крыши салуна?..
– Обычное пугало на штативе, вооружённое фотовспышкой.
Близзард едва заметно улыбался, впрочем, ребёнок и не хотел этого замечать.
Немного оклемавшись, он осмотрел “усопшего”. Халтура сквозила не только из щелей дубового ларя – сам покойный был наряжен весьма странно. Покерную фишку пришпилили в качестве броши для галстука, а вместо платка в нагрудном кармане лежал обрывок газеты – мальчик совсем не удивился, если бы нашёл у него на башмаках устройство для перфокарт... Преодолев страх перед призраком бандита, Чёрный Мустанг протянул руку, чтобы...
– ... Вот сейчас он тебя и схватит...
... Отцепить фишку и вытащить статью. Отступив от гроба чудовища на несколько шагов, ребёнок развернул листок.
“КИРКА ИЛИ ЗАСТУП?
... не станет спорить, что исчезновение Уолтера Хестона... пожалуй, самым оптимистичным событием уход...
... общительный, как опоссум... слава о его безответной любви к деньгам уже давно перевалила за хребты Колорадо. Главным подозреваемым... Да, да, тот самый, достопочтенный Чарли Хэмберг, всадник хлопушки и ботинка, долгие годы остервенело гонявшийся с двустволкой по улицам Дэдвуда за всякой ползучей тварью, будь то паучок, постельный клоп, или перебравший забулдыга. Его знаменитое: “бревном тебя в берлогу!” давно уже простирнулось за пределы округа Безантайн.
... на вопросы о Хестоне, сей клоподав своей вин... и, естественно, посылает нас к медведю, но... шал Кинг пропал два месяца... а рейнджеры... арестовывать Хэмберга просто некому.
Г... судя по скорости... торой сокращается население... это не создаст большой проблемы для горожан.
... поскольку Хестон был единственным могильщиком в Дэдвуде, возникает вопрос: если труп всё-таки отыщется, кто же будет его хоронить??“
Так как в сумке не осталось ничего, кроме отмычки и покерной фишки, Мустанг вытащил из-за пазухи все газетные вырезки, перевязал их тесёмкой из магазина Пэнна и сунул в ранец.
Деревянный оранжевый кружок на $ 10, наверняка, каким-то образом соотносился с карточным столиком, и шайенн уже последовал курсом на салун, когда его внимание было привлечено странным объектом у моста, в конце Мун Стрит. В зарослях бурьяна, засыпанные песком, покоились, останки почтового дилижанса. Все колёса сняты, кроме одного – с треснувшими спицами. Ступица до сих пор вращалась вокруг оси под дуновением ветра. Карета лежала вверх дном, боковая дверца валялась рядом. Чёрный Мустанг заглянул внутрь.
Экипаж был обглодан мародёрами, словно труп животного, умершего в прерии. Матерчатая обивка начисто содрана с сидений, полированные планки сбиты выдергой, невозможно даже установить, к какой компании он принадлежал... но у самого пола-потолка, над диванчиком, в темноте рябило красноватое пятно.
Отстегнув истлевшие кожаные ремешки, мальчик вытащил из-под сиденья бордовую шкатулку размером фут на восемь дюймов. Скорее всего, воры добрались до экипажа ночью, и впопыхах не заметили её. Воспользовавшись отмычкой (надо сказать, не в первый раз за свою жизнь), мальчик отжал задвижку замка и поднял крышку.
Пачка фотографий. Вернее, дагерротипов.
В груди как-то похолодело: ребёнок почувствовал, что они настоящие... То есть, перед ним не очередной фокус карусельщика Безанта, а реальные снимки, сделанные в 1890 году. К тому времени технология Луи Дагерра уже устарела, и при съёмке применялись негативы. Но, похоже, что некий мастер сохранил служивший ему прежде аппарат. Такие работы явно не приняли бы ни в один уважаемый журнал, потому как они были... живыми. Дело в том, что большинство снимков XIX века выглядели откровенно позёрскими. Стремясь казаться значительнее, люди на портретных работах вели себя совершенно неестественно, сидели так, будто минуту назад их приняли в масонский орден, таращась куда-то вдаль, словно школьники, мечтающие с математики сбежать на горку. Создание позитива для дагерротипа занимало около минуты, поэтому младенцы на руках часто напоминали кляксы, размазанные по платьям радостных женщин или сюртукам возгордившихся мужчин.
Карточки, найденные Мустангом, были странными... иногда до ужаса... Выцветшие и пожелтевшие... как тени, блуждающие в глазницах забытого дома...
... Рейнджеры территории Монтана – девять человек с Винчестерами, державшие своих коней под уздцы...
... Женщина за траурной вуалью у пустого гроба...
... Трупы двух бандитов, застреленных в ущелье. Братья Кинкейд? Возможно. Маршал и трое констеблей позировали у прислонённых к стене, свесивших головы, мертвецов, в широкополых шляпах, с потемневшими рубашками и дырами от пуль на охотничьих куртках...
... Комната в гостинице – та самая кровать, с пологом, исписанным переливчатыми арабесками. По полу были размазаны какие-то тёмные пятна... словно что-то ползало внизу...
... Сфотографировано, будто через отверстие от сучка в дощатой стене. Фигуры нечёткие – спиной к объективу, мужчина стоял на коленях над телом, одна рука держала лежавшего за загривок, вторая мерещилась размытым в воздухе облаком, но в ней угадывались очертания тяжёлого бруса, вроде топора или плотницкого молотка. Вокруг шеи убийцы мерцали узоры... наверное, оранжевые с чёрным...
... Снимок скелета в разрытой могиле... с оленьим черепом вместо человеческого...
... Мэйн Стрит, какой она была в 1890 годах. На карточке – мальчик затаил дыхание – сквозь клубы тумана исчезнувших прохожих очерчивался образ, остановившийся у аппарата на несколько секунд. Рядом с молодой мисс, из чьего капора выплывала аморфная масса, и низкорослым джентльменом, лицо которого растаяло мороженым в креманке воротничка... Молчаливая тень заката – высокий широкоплечий человек в кожаной шляпе с огромными рогами полей и ружейным прикладом, торчавшим из заплечной кобуры на портупее. Кондор Дилон. Охотник за головами...
– Это значит... он и в самом деле существовал... – произнёс ребёнок.
Последняя фотография – испорченный снимок неизвестного у входа в штольню – рядом с проёмом висела прибитая к стойке табличка, но часть картинки закапало тёмным пятном какого-то вещества, похожего на сургуч. Шайенн попытался соскоблить налёт отмычкой, но увидел, что слой с изображением шелушится.
– Можно попробовать растворить, но весь метанол уже сгорел в спиртовке, хотя...
Из пачки вырезок Мустанг извлёк письмо, найденное в шкафу с кукольными висельниками.
– Собрать достаточно веские доказательства... отравленного... соучастия с покойной... Вот. О перегонном кубе из подвала дома Фостера. В доме охотника под половичком есть потайной лаз. Думаю, стоит вернуться...
Выбравшись из перевёрнутого дилижанса, он пробежал под навесами зданий до жилья следопыта. Воспользовавшись отмычкой, шайенн снял замок с крышки люка и распахнул его. В подвале ржавели остатки перегонного куба: заплесневелый бак, погнутая труба и осколки огнеупорного стекла. Разыскав закатившуюся в угол бутылку спирта двойной перегонки, мальчик вылез наверх. Снова оказавшись под крышей мастерской, организованной в магазине Пэнна, он плеснул на пятно растворителем – домашнее виски, спрятанное 66 лет назад, медленно разъедало тёмно-коричневую кляксу.
Ребёнок чувствовал, как резиновые манекены, странные механизмы и головоломки, приготовленные Безантом, совершенно причудливым образом переплетались с этим давным-давно покинутым городом-призраком. Словно вымышленный Дэдвуд проникал в реально существовавший Рэйвенхилл, и кошмарный замогильный шёпот прошлого ещё доносился сквозь звучание карусельной песенки.
Когда жидкость добралась до фотографии, мальчик слил раствор и остатки сургуча с чёрно-белой поверхности. Пятно исчезло, немного испортив снимок, но надпись на табличке, всё же, можно было прочесть.
Shadow Mountain – Shaft 12.
– Двенадцатый ствол шахты. Рудник на окраине, вдоль по лунной дороге... Вход? Но куда?..
Салун погружался во мрак. Всё сохранилось в точно таком же виде, как перед визитом Чёрного Мустанга в general store. Танцовщица Кэрол недвижимо стояла на сцене, рядом с оскаленным волком, державшим на макушке барабан. Обломки рогов и цепей усеяли пол около игрока за покерным столиком. Проектор замер, направленный на качающиеся дверцы...
За прилавком не было ничего, кроме рядов битых бутылок. Чучело толстяка со шрамом исчезло!
Не фиксируя особого внимания на этом факте, мальчик подошёл к механическому пианино и опустил в прорезь оранжевую покерную фишку. Перфорированный бумажный барабан завращался, а призрачные руки со штативами под манжетами и шарнирами в перчатках забегали по клавишам, наигрывая весёлый, но, в то же время, немного тревожный мотив.
Лента прокрутилась, и на ней выползли строчки старой песенки:
Тот малый, Чарли-весельчак,
Сидел, потягивал Джим Бим,
Клопов бил сапогом своим,
Ругался и пердел в кулак.
Залезли мрази под носки,
Прошиб его холодный пот:
Двуствольный Кольт засунул в рот,
Хихикнул и спустил курки.
Это были нехорошие стишки... грязные... как простыня, висевшая на восточной стене, измазанная кровью и землёй... А затем случилось то, что следующие несколько лет преследовало мальчишку в самых ужасных снах.
Мёртвая женщина стала тихо напевать... С быстротой кошки, облитой холодными помоями, шайенн развернулся в сторону, откуда шёл голос. Покойница стояла к нему лицом, вперив огромные фарфоровые бельма на незваного гостя. Она не размыкала губ, но мурлыкала только что прозвучавшую мелодию через нос...
У ребёнка больше не было чувства, что он смотрит на зверей сквозь прутья клетки... Эти чудовищные глаза, они гипнотизировали как взгляд хищника, приближающегося к жертве... как взгляд немного подгнившей шлюхи, жаждущей утащить очередного несчастного в темноту глубокого подвала... туда, где бродит обглоданный скелет лошади, где болтаются на красных нитках повешенные куколки, и демоны прошлого каждую ночь выползают из рыхлой земли...
Так мальчика не напугали, даже призраки близнецов Кинкейдов, открывшие по нему пальбу на Мун Стрит. Коленки подгибались...
– ... Она близко... она слишком близко...
Пение продолжалось около десяти секунд... а потом... она улыбнулась так, что покрылась мурашками кожа... медленно подняла подол своих юбок...
Полчище чёрных скорпионов с кошмарным стрекотом вырвалось из гипюрового мрака... Замораживающее вены клацанье клешней, щёлканье сотен отвратительных лапок по дощатой сцене, заточенные жала, мерцающие в копошащейся массе...
Они подкрадывались всё ближе, сыпались с помоста, зловеще жужжали, подбираясь к оцепеневшему ребёнку... и вдруг затихли, практически одновременно...
С неимоверным трудом заставив себя сделать несколько шагов, Мустанг, прищурившись, разглядывал скорпионов... заводных скорпионов. Некоторые из этих тварей всё ещё копошились на полу, другие, перевернувшиеся при падении, вяло сучили острыми конечностями.
Надутый фарс, а ведь он почти поверил!
Мальчик был бы рад найти тут зеркало и узнать, сколько у него прибавилось седых волос. Танцовщица тоже не шевелилась. Взяв одного из членистоногих, шайенн покрутил пальцем его хвост по часовой стрелке, а затем отпустил – тот засеменил к проектору, зловеще стрекоча пружинками и шестерёнками. У ног Мустанга валялось еще около тридцати таких же игрушек. Должно быть, под подолом манекена Кэрол Дю Ронсар их лапки крепились в зажимах, которые разомкнулись, когда она подняла юбки резиновыми руками на шарнирах, ну, а собственно, куклу ребёнок инициировал покерной фишкой, запустившей механическое пианино.
Просто до безобразия. Мистер Безант, наверняка, собой гордился.
Шайенн вдруг вспомнил об одной детали, которой не придал значения раньше, но которая могла быть подсказкой и говорить о связи с танцовщицей. Закинув в сумку штук пять скорпионов, мальчик обогнул салун, взойдя на верхний этаж по лестнице со двора. На одной из дверей тянулись бороздки, прорезанные женскими ногтями.
Внизу, рядом с косяком, зияла широкая трещина – шайенн лёг на пол, чтобы туда заглянуть. Ножка кресла и приподнятый носок сапога.
– Тот малый, Чарли-весельчак...
Ребёнок сел, по-индейски перекрестив ноги, перед дверью, извлёк последнюю статью из пачки:
– Чарли Хэмберг... остервенело гонявшийся с двустволкой по улицам Дэдвуда за всякой ползучей тварью... Сидел, потягивал Джим Бим, клопов бил сапогом своим... Значит, предварительная задача – загнать игрушку ему под подошву, наверное, там есть какой-то рычажок, и его нужно столкнуть...
Мустанг вытряхнул чёрных скорпионов из сумки, завёл первого и запустил его в щель. Штуковина пробежала примерно с ярд, а потом отклонилась от курса, споткнувшись на небольшой зазубрине.
Закрутив хвост следующего, мальчик повторил попытку... Снова мимо. Призрак не шевелился – сапог был приподнят. Шайенн примерялся, глядя сквозь щель – третий скорпион прострекотал чуть левее точки. Оставалось два. Около минуты он потратил на выверку траектории, расположил жужжалку максимально ровно, затаил дыхание... и отпустил её. Игрушка застучала лапками по доскам, двигаясь к сидевшему в кресле-качалке.
Два ярда, полтора, один, пара футов... жало вращалось над туловищем, словно флюгер... фут с половиной, двенадцать дюймов, восемь, пять... чёрная тварь потрескивала и цокала клешнями... меньше дюйма...
Щёлк. Сапог шарахнул по полу со скоростью пневматического молота, раздавив заводную букашку. Из-за двери послышалось жутковатое карканье...
– Дрянь ползучая! Бревном тебя в берлогу!
... И ружейным выстрелом её разворотило в щепки. Вспоминая этот момент, мальчишка недоумевал, почему же он тогда не обделался? Очень медленно поднявшись с пола, побледневший ребёнок заглянул сквозь решето дерева.
Посредине комнаты на кресло-качалку был посажен скелет в запахнутой крылатке и дорожной шляпе, державший костлявыми лапами курившийся дробовик.
– ... А-а, и это тоже холостой выстрел?..
Как ни странно, да. Мустанг заметил, что панель с дырами располагалась отдельно от остальной части двери, и толкнул её, словно калитку, после чего просунул внутрь ладонь и повернул ручку. Когда сапог раздавил скорпиона, под настилом сработал часовой механизм, сначала спровоцировавший ружейный залп, а затем отбросивший планку, показав потайную накладку с дырочками. Курок обвивала петелька с проволочкой, тянувшейся под кресло, через маленький блок, а оттуда – сквозь щель в полу.
– ... Балаган превосходен, не так ли?!..
– ... Приглашение на вечеринку...
Отогнув пелерину, шайенн узнал, что под плащом был спрятан портативный фонограф с записанной фразой, воспроизводившейся после смещения переключателя при решении загадки.
– ... Ого, какой конфуз!.. Выходит, они вообще ни хрена и не настоящие?..
На тумбочке рядом с креслом находилась отломанная дверная ручка и порожняя бутылка виски. Найдя в коридоре салуна номер с испорченным замком, Чёрный Мустанг воткнул ручку в отверстие и повернул её, открыв дверь.
Бармен со шрамом ждал мальчишку, опираясь ладонями о стойку. В нагрудном кармане его сюртука белело чучелко с красной нитяной удавкой на шее – получалось, что это тот же самый манекен, а не его дублёр. Скорее всего, призраки исчезали через потайные люки, выпиленные, а потом замаскированные в стенах... скорее всего...
Напротив демона, на прямоугольном, 2 на 3 фута, столе, покрытом бордовой скатертью, высился довольно странный балансирный механизм, внешне чем-то напоминавший торговые весы. Они были выполнены в виде базальтового змея, похожего на изображения с китайских шёлковых свитков. На левой лапе дракона стояли песочные часы, на правой – перевёрнутая бутылка с отбитым донышком. Под левой лапой оловянная фигурка держала раскрытый мешок со знаком доллара, размером с самого человечка, под правой – подбоченившись, торчал в раскоряку мужичок с разинутым ртом. Торговец и пьянчуга – исходя из позы и одежды.
За спиной Александера Джонга размещался целый бар, только в отличие от забегаловки на первом этаже, тут все бутылки оказались целыми. Интуитивно уже догадываясь о предназначении механизма, мальчик изучал змея: часы были заполнены серебряным песком, и на нижней их части имелось отверстие – когда устройство запускалось, содержимое сосуда опорожнялось в мешок торговца.
Проблема состояла в выборе виски из бара – напитки имели разную плотность, а, следовательно, и скорость опустошения бутылок тоже отличалась. Но, мысленно повторив стишок с перфорированной ленты пианино, Чёрный Мустанг снял с полки “Джим Бим”, закрепил его вместо разбитой горловины, после чего стал тыкать дракона в поисках потайного рычага. Нажав, наконец, на хвост, он запустил устройство.
Игла, вмонтированная в правую лапу, проткнула пробку, оттуда начала сочиться жидкость, которую с видимой охотой поглощал оловянный пьяница, а тем временем серебряный песок из часов сыпался в мешок торгаша.
Мальчик волновался, что одна из сторон перевесит, но система была отлажена идеально, и он не ошибся с выбором, поэтому стеклянные часы и бутылка виски опорожнились одновременно.
Послышалось щёлканье зубчатых колёс в туловище базальтового змея, он поднял морду, выдав вверх огненный фонтанчик: струйка спирта, выплёскивавшаяся из сопла, автоматически воспламенялась зажигалкой под раздвоенным железным языком.
Когда чешуйчатый факир закончил выступление, из пасти вывалился медный ключик, надписанный “prison keeper”.
– Тюремный сторож. Речь о рейнджере Сэллингеме? Не важно. В любом случае, нужно возвращаться в офис шерифа.
Призраки охранника и каторжника также испарились. К расколовшейся юконке была придвинута коробка. Из неё Мустанг вынул старинный белый альбом с фермуаром и металлическими уголками.
Отодвинув дверцу чугунной печки, шайенн обнаружил в золе клочки свернувшейся и почерневшей бумаги. Сев на камышовое кресло, он положил книгу на шерифский письменный стол, провернул драконов ключ в замке и раскрыл обложку.
Альбом содержал газетные вырезки, того же самого издания “Карманный Наблюдатель”, что и прежние, найденные им статьи. Многие страницы пустовали, на некоторых часть текста была оторвана, но по следам засохшего клея, очерчивавшего периметр абзацев, мальчик, подставляя найденные клочки информации, смог воскресить события, совершившиеся в мёртвом городе шестьдесят шесть лет назад...
“ИНЦИДЕНТ НА МУН СТРИТ
Несчастный случай, произошедший по св...“
Мустанг добавил отсутствовавший кусок:
“... Сегодня в девять тридцать утра почтовый дилижанс сбил койота на Мэйн Стрит, перепуганные лошади понесли, и экипаж перевернулся набок. Маршал Блэкберри Кинг сообщил, что из пассажиров никто не...“
Изучив даты в заголовках, он восстановил хронологию загадочных явлений. Итак, это началось с лугового волка, заражённого бешенством. Следующим был взрыв на Горе Теней. На третьей странице вырезка сохранилась:
“ВООРУЖЁН И ОЧЕНЬ ОПАСЕН!
Этой ночью... дерзкий побег из тюрьмы Д... убит ...авитель закона!
Эбел Ругер, осужденный н... и приговорённый к двадцати пяти годам каторжных работ... в числе заключённых, переправленных на рудники Шэдоу Маунтин.
Предположительно, рейнджер Сэллингем проверял камеры перед отбоем... сзади, и был удушен цепями от кандалов...
... по кличке Утюг объявлен в розыск по всему округу Безантайн... владеете какой-либо информацией, связанной с местонахожден... обращаться в ред... территориальным рейнджерам... за вознагр...“
Четвёртую статью венчал триумфальный заголовок:
“УБИЙЦА СХВАЧЕН! ТОРЖЕСТВО ЗАКОНА!
Спустя месяц после т... рейнджерам удалось выследить беглого преступника.
... В более чем пятидесяти милях, на сгоревшей мормонской ферме... арестован и возвращён в тюремную камеру. Эбел Ругер, Утюг, безжалостный грабитель и душегуб, член банды таин... ззарда, был приговорён к смертной казни и повешен этим утром на...
... что кончина этого негодяя послужит уроком для всех, кто осмелится наруш... и порядка.“
Номер пять – о случае с Монтана Кидом, был датирован 4 июля. Августовская газета от 8 числа сообщала:
“ТРЕФОВЫЙ ТУЗ В РУКАВЕ
Череда смертей, произошедших д... и список пополнился ещё одним именем.
Лайман Кэйн был профессиональным карточным игроком, приехавшим в Д...
... озможно, имел какое-то отношение к... людей его репутации. С... парадный сюртук мист... гремучая змея, привязанная к манжете рукава... крик... через полчаса в страшных... билет на кладбище.
... актом мести... некое дело с транспортировкой серебра из... атака бандитов на железной дороге... тёмным, до выяснения обстоятельств.“
Мальчик перевернул страницу – на пустой лист подходила заметка об убийстве танцовщицы в Рэйвен Холле. В статье номер восемь сообщение об облаве на людей Близзарда продолжало ползучую тематику:
“БЛИЗНЕЦЫ УНИЧТОЖЕНЫ!
Наступил день, когда граждане Д... т вздохнуть спокойно.
Знаменитые братья Кинкейд, составлявшие костяк... Маршал Кинг и трое констеблей: Эллисон, Лондон и Хёрст, в сопровождении рейнджеров территории Монтана о...
Преступников застигнули врасплох в их тайном убеж... ом из уступов Снэйк Рэвин. В ответ на призыв... андиты открыли ог... ходе перестрелки уголовники ранили дв... и рейнждера Мида... ами были убиты.
Пол и Рив Кинкейды, державшие в страхе не только округ Безантайн... Скалистых Гор. На счету их... ограбления почтовых дилижансов, многочисленные диверсии с подрывом рельсов... речных переправ и телеграфных линий, конные засады на ж... зной дороге, неисчислимые убийства и множество других злодеяний.
Развязка в Змеином Ущелье покончила с цепью зверств, тянувшихся уже д... выражает благодарность... лично Блэкберри К... в могилу этих извергов...“
– ... Если бы могила для них была хоть каким-то препятствием... – подумал Мустанг.
На девятой странице отсутствовал кусок текста посередине. У шайенна в пачке оставалось всего два листка – сообщение о бармене и некролог для могильщика.
“ОКО ЗА ОКО ?
Слухи о некоем древнем индейском проклятии наводнили...
... ород буквально лихорадит от происход... ещё не... о гибели братьев Кинкейд, как... ром был убит Александер Джонг, владелец “tin horse”, челове... противор... приводит в ужас те извращённые способ... асправляются... медвежьим капканом, спрятанным в подушке! П... когда стальные челюсти раскололи чер... кровью, весь м... будто... методы скотобойни...
Поразительно, что в то же самое время... тело Моргана Фостера... по неподтверждённым данным причиной смерти могло стать отравление древесным спиртом... оно намеренным?.. ведётся расследование...“
Последним выпуском газеты Дэдвуда оказалось известие об исчезновении Уолта Хестона... но на одиннадцатой странице в альбоме отпечатался след от клея, значит, одну из городских историй мальчик пропустил. О чём она могла рассказать? Возможно, о схватке Близзарда и Кондора в горах Колорадо...
Вытряхнув статьи из альбома, он снова свернул их пачкой, положив в ранец. Шайенн аккуратно разгладил сожжённое письмо из чугунной печки. Две цифры: 35 east - 36 west.
– ... Координаты?.. Или... номера в гостинице...
Воспользовавшись наклонным балконом, Чёрный Мустанг ещё раз поднялся вверх. На третьем этаже вдоль коридора, тянувшегося с юга на север, эти комнаты размещались друг напротив друга.
Толкнув дверь в тридцать пятую, он вздрогнул.
Спиной к вошедшему, за туалетным столиком, придвинутым к окну с заколоченными ставнями, сидела мёртвая Кэрол, разглядывая себя через ночное зеркало. В противоположном углу находилась китайская ширма – часть бумажной загородки, на которой кто-то начертил странную карту, была оторвана. Тщательно огибая призрак танцовщицы, мальчик подобрал пудреницу рядом с Дерринджером, лежавшим перед ней. Щелкнув крышечкой, он прочитал два слова, нацарапанных на зеркальце:
– Penna Cathartae.
Латынь? Вроде бы, в какой-то книжке о животных Америки, ребёнок встречал нечто похожее. Катарта это второе название грифов. Возможно, разгадка ждёт его в соседнем номере?
Дверь заскрипела...
Мальчик переступил порог...
Сгущался мрак, и ночь окутывала город призраков...
Поломанные стулья, разбитый гардероб с покосившимися створками, накренившийся платяной шкаф. У дальней стены в дубовую подставку упёрся четырьмя копытами тёмный силуэт большого бизона с опущенной массивной бородатой мордой, нацеливший короткие рога в сторону забитого сажей камина, будто приготовившийся к бою с другим самцом. На его спине сидел чёрный гриф, крылья которого застыли полураскрытыми, а крючковатый клюв исчезал где-то в бурой шерсти бизоньего горба...
Мальчик шагнул к чучелам...
Щёлк...
С резким хлопком дверцы шифоньера распахнулись одновременно со створками тесного гардероба, и из гниющей мглы, с обеих сторон от мальчика, с криками и бешеным смехом вынырнули призраки братьев Кинкейд.
Четыре ржавых воронёных ствола Фронтиров сорок пятого калибра с диким гвалтом изрыгали бледнеющие сполохи, и свинцовые обезумевшие шершни метались по комнате, в дьявольском вихре смерти...
Мальчик закричал...
... Сделав над собой усилие, он разжал ладони от ушей и разомкнул веки...
Призраки исчезли. Только где-то в глубине гардероба словно притаилось эхо того сумасшедшего хохота... и в воздухе всё ещё чувствовался пороховой дым. Проверив сухость собственных штанов, шайенн попытался сдвинуться с места – получалось не лучше, чем у девятимесячного карапуза.
– Х... холостые п... п... патроны... само...ходные тележки и ф... фонографы... и б... больше... ничего. Уф... ох, мистер Б... Безант... ваши действия... точно заслуживают удобрения.
Добравшись до бизона, мальчик изучил его: слепое чучело оказалось очень ветхим, возможно, оно находилось тут ещё во времена существования настоящего города. В местами свалявшейся, местами вылезшей шерсти зияли прогрызенные молью, здоровенные дыры, через одну из таких проплешин что-то желтело – Мустанг просунул руку сквозь проволоку, вытащив из тряпичных внутренностей обрывок измятой китайской ширмы с непонятным чертежом. Вторая половина головоломки имела отношение к грифу – ближайшим по значению к латинскому “Penna” было “Pen”, и, решив, что речь в послании шла о птицах, шайенн выдернул перо из крыла чёрного грифа, вернувшись к номеру 35.
После расстрела, учинённого близнецами, неподвижная поза манекена, уставившегося на себя сквозь зеркало ночного столика, выглядела совсем уж издевательски.
– ... Похоже, хочешь ты этого или нет, а придётся к ней прикоснуться...
Совладав с нарастающим страхом, мальчик осторожно всунул перо катарты в гнездо посередине плюмажа на шёлковой фероньерке с коралловой геммой – послышалось тихое потрескивание механизмов по мере погружения тёмного очина в глубину... Ребёнок почувствовал, что сейчас она обернётся и, в гробовом молчании, вонзит в него кошмарные глаза и когти, сдирая кожу и мясо с костей своими резиновыми пальцами с металлическими суставами...
Но произошла ещё более страшная вещь – из тусклого ночного зеркала материализовалось, выплывая через темноту, лицо убийцы-Близзарда.
Схватив Дерринджер, мальчик направил вертикальные стволы в отражение существа... чудовища, чьё присутствие он не мог обосновать... и спустил курок. Пуля .22 калибра пронеслась в Зазеркалье и располосовала трещинами посеребрённое стекло, осыпав столик и мёртвую женщину градом переливающихся осколков.
Призрак бандита исчез – за бронзовой багетной рамой Чёрный Мустанг нашёл складной лорнет. Приложив к ширме пропавший кусок, мальчик смог восстановить карту неизвестного подземелья. Две половинки образовывали посредине компас, стрелка которого недвусмысленно указывала на запад – в сторону окна. Он подхватил ножку стула, валявшуюся в углу, и без труда выломал истлевшие доски, закрывавшие ставни – вдалеке простиралась роскошная панорама горных хребтов, растворяемая сгущавшимся мраком.
– Отсюда я ни черта не разгляжу. И почему здесь не оставили подзорную трубу?..
Мустанг внезапно замолчал: он догадался.
Его мастерская в магазине Пэнна практически исчезла в темноте, но всё-таки шайенн мог различить отдельные предметы. Взяв с полки бутылку этанола из погреба следопыта Фостера, мальчик наполнил спиртовку и, нащупав спичечный коробок, подпалил фитиль. Затем он выдавил увеличительные стёкла из лорнета, отыскал остатки сургуча, оплавленного с дагерротипа, растопил его в крышечке от кофейника, укреплённой на железной подставке. Когда сургуч начал пузырился, Мустанг убрал из-под него спиртовку, пользуясь ей теперь как источником света, обмакнул отмычку в густую массу и помазал ей кромки выпуклых линз. После этого он извлёк из сумки пачку газетных вырезок, свернул их рулоном и приклеил с каждого конца по стёклышку, перевязав это чудо двумя полосками тесёмок.
– Отлично, теперь у меня ЕСТЬ подзорная труба.
Пока мальчик возвращался в комнату с китайской ширмой, сургуч схватился, и, высунувшись в окно, он испытал своё изделие. Это был первый увеличительный прибор марки “бревном тебя в берлогу”. Фокус оказался не слишком чётким, но, всё же, Чёрный Мустанг смог различить направление, указанное на обрывках карты и установить – где именно находился ствол шахты № 12.
– Вот и она... Гора Теней...
Путь к руднику вдоль Moon Street лежал через кладбище. Двигаясь между каменных плит и поваленных крестов, от большей части которых остались только жестяные таблички с именами, мальчик обратил внимание, что некоторые могилы были разрыты. Рабочие карусельщика постарались на славу, но от того, что ребёнок бесконечно убеждал себя, что кости в ямах фальшивые, как череп с двумя никелями за глазницами, чувство ужаса, искажаемого неестественностью и какой-то абсурдностью тел покойников, не убывало... оно превращалось в панику.
Там, на глубине шести футов, замерли странные скелеты...
В 1-й могиле лежал труп с копытами вместо ступней... Во 2-й могиле лежал мертвец с длинными пальцами, похожими на позвонки собачьих хвостов... В 3-й могиле лежал урод с бараньими рогами, росшими из человеческого черепа... В 4-й могиле лежал покойник с разинутым ртом, из которого торчали клыки кугуара, и руки его оканчивались когтями дикой кошки... В 5-й могиле лежал человеческий скелет со змеиным хвостом...
Стремясь как можно быстрее выйти из этого кошмарного паноптикума, шайенн чуть не врубился в дерево: на окраине кладбища росла старая, высохшая и облезлая сосна, почти неотличимая от той, рядом с которой валялась табличка “Deadwood 13”. Кирка была вогнана в камень около дерева с весьма необычными отростками.
Примяв мокасинами трескучие ветви кустарника, Мустанг вырвал кайло из валуна, после чего, смерив взглядом сосну, ударил остриём по стволу – слой коры разорвался точно простыня, и (это наша тайна) под ним путник нашёл ещё один труп.
Тварь с фотографии – скелет с оленьей головой, мощные рога которого пробили дерево, и издалека напоминали обычные сучья. Чудовище сверлило мальчишку жутким взглядом чёрных дыр. Призрак лесного демона сжимал в костлявых белых пальцах стеклянный пузырёк... индейское снадобье?.. Взяв предмет из рук мертвеца, шайенн выдернул пробку и принюхался – запах керосина. Бросив бутылёк в сумку, он двинулся дальше.
Широкий мост протянулся из Дэдвуда к серебряному руднику, над вторым рукавом пересыхающей реки... к старательскому лагерю, рядом с обогатительной фабрикой, уничтоженной горным обвалом в начале XX века.
Он откинул полу единственной палатки, уцелевшей под ветром времени. На старом, кишевшем насекомыми тюке, лежал призрак шахтёра – молодого янки по имени Эдди Дэвенпорт, погибшего при взрыве в глубине выработки. Рядом с телом, у изголовья, стояла разбитая керосиновая лампа. Значит, здесь искать нечего. Мальчик двинулся дальше, к руднику.
Вершины Скалистых Гор исчезали в сумерках. Над старым провалом темнела вывеска “Shadow Mountain – Shaft 12” с пожелтевшего дагерротипа. Чернота внутри оказалась совершенно непроницаемой, но всё-таки, у самого входа он смог различить прислонённый к влажным камням скелет в лохмотьях с остатками кобуры у пояса, откуда торчал... револьвер.
Вернувшись к палатке, Мустанг выволок наружу складной стульчик и изучил находку. Как и положено всем тринадцатилетним подросткам, шайенн увлекался огнестрельным оружием. В правой руке мальчик держал британский Энфилд модели 1882, .456 калибра, состоявший на вооружении канадской конной полиции. Особенностью этой вещицы было экстрактирование гильз – при раскрывании ствол на шарнире откидывался вниз, а барабан выдвигался вперёд. Но, повернув дуло, он заметил, что вместо камор барабана, обойма представляет собой всего лишь полый цилиндр на металлическом стержне посередине. С минуту мальчик оглядывал странное устройство оружия, пока не догадался:
– Это же не револьвер!..
И действительно в руке он сжимал керосиновую лампу.
Емкость шайенн заполнил горючим из пузырька, взятого у скелета с оленьей головой, спрятанного в дереве. Заправив барабан, он вставил его на место, вытянул оружие перед собой и выстрелил – огонь высекался обычным нажатием на спусковой крючок.
– Superb!
Развернув газетную трубу, Мустанг начал сверять даты на вырезках с маршрутом, указанным в карте с китайской ширмы. Добыча серебряной руды на Горе Теней шла 10 лет, и, помимо штолен, вырытых в пластах, существовали также естественные пещеры, поэтому топография выработки была весьма запутанной.
Mar 5 1890; Apr 2 1890; May 6 1890; Jun 10 1890; Jul 4 1890;
Aug 8 1890; Sep 2 1890; Oct 4 1890; Nov 9 1890; Dec 1 1890.
– Если месяц, это номер штрека, основного коридора, а день – номер ответвления, тогда пятое марта, это пятая ветка третьего штрека... а 1890... это высота Шэдоу Маунтин...
С кожаной сумкой на плече, украшенной маршальской звездой, и револьвером наперевес, мальчик опустился прямо в зев заброшенной шахты...
Радиус действия шестизарядного фонаря равнялся, примерно, пятнадцати футам, что позволяло путешественнику не заблудиться, но не давало возможностей для детального изучения пещер.
Погружаясь во чрево рудника, он очень переживал, что перепутает ходы или собъётся с пути, потеряв ориентиры со схемы... но больше всего его страшило то, что горючее у револьвера может закончиться совершенно неожиданно, и тогда он утонет в темноте, лишившись шансов когда-нибудь снова выйти на поверхность.
И ещё... эти шорохи во мгле, заставлявшие бледнеть и временами оборачиваться – ему казалось, что призраки Дэдвуда следуют за ним по пятам... Мёртвые твари, ползущие на четвереньках, с вытаращенными фарфоровыми блюдцами глаз и резиновыми улыбками, поблескивающими в темноте осколками бритвенных лезвий... Бешеный койот, изуродованный колёсами дилижанса, жирный бармен с мордой, расколотой зубьями капкана, шлюха с подгнившими грудями, полными червей, братья-близнецы, спешащие к нему в четыре руки и безобразно скалящиеся... Револьвер давал достаточно света, чтобы выхватить кошмарное шевеление из черноты пещер, но недостаточно, чтобы сойти с ума от страха и побежать в панике вдоль первого попавшегося тоннеля.
Пламя спало, и на спичках долго протянуть бы не удалось. В молчании он двигался по коридорам...
Mar 5 1890 – ИНЦИДЕНТ НА МУН СТРИТ
... У первой развилки шайенн бросил заметку о койоте: листовки могли послужить ориентиром на случай, если он заплутает среди пещер...
Apr 2 1890 – ШАХТА ПРЕВРАЩАЕТСЯ В КЛАДБИЩЕ!
... Посередине квершлага высилось нагромождение трухлявых досок, через которые Мустангу пришлось перелезать...
May 6 1890 – ВООРУЖЁН И ОЧЕНЬ ОПАСЕН
... Старый пустой бочонок в конце штрека и обломок черенка...
Jun 10 1890 – УБИЙЦА СХВАЧЕН! ТОРЖЕСТВО ЗАКОНА!
... Ещё полсотни футов вдоль по тесному тоннелю...
Jul 4 1890 – ЭТО БЕЗУМИЕ!
... Поваленная на бок вагонетка и рельсы, уходившие в расселину с прогнившими опорами. Огонёк из дула тревожно замерцал. Возможно, если бы аттракцион работал по-настоящему, заблудившемуся мальчику помогли выйти из пещеры, но Джордж Безант умер, и ребёнок ушёл в шахту один... не считая призраков...
Aug 8 1890 – ТРЕФОВЫЙ ТУЗ В РУКАВЕ
... Канистра с керосином! Ура всем карусельщикам! Крышка приржавела, но шайенн сбил её рукояткой оружия, отчего пламя ненадолго потухло... Непроницаемая мгла... и шорохи в абсолютной черноте... где-то позади... При свете спички он заправил револьвер и снова нажал на курок – этого должно было хватить...
Sep 2 1890 – КОШМАР В РЭЙВЕН ХОЛЛЕ
... На следующем квершлаге Мустанг обнаружил покрывшиеся пылью ружейные гильзы. Камешек застучал по наклонному уступу в нескольких ярдах за спиной...
Oct 4 1890 – БЛИЗНЕЦЫ УНИЧТОЖЕНЫ!
... Стены коридора сужались...
Nov 9 1890 – ОКО ЗА ОКО?
... Приглашение на вечеринку... Из щели между валунами торчал каблук сапога... Кто-то рвался наверх, бежал прочь... И мальчик знал, от чего...
Dec 1 1890 – КИРКА ИЛИ ЗАСТУП?
... У самого выхода из штольни, между стойками, шайенн подобрал ещё одну бутылку с посланием внутри – разбив её о деревянный столб, ребёнок развернул бумагу и вышел на открытую площадку. Вершина Горы Теней...
Луна сверкала между клочьями облаков.
Старинный полуразрушенный дом восседал в шестидесяти футах от самого пика, в окружении невысоких елей, тянувшихся каскадом вдоль по склону. Это была покинутая обогатительная фабрика, поскольку первый участок, где жила выходила на поверхность, располагался именно здесь. Позже всё оборудование перевезли к подножию, и шахту стали пробивать снизу вверх.
Дробилка превратилась в пустую скорлупу...
Он глубоко вдохнул, улыбнулся, а затем, при свете зажигалки, прочитал последнюю статью об истории города-призрака.
“ОБВАЛ НА ШЭДОУ МАУНТИН
Эхо обрушения разнеслось этой ночью по... слухи о том, что все горные работы были приостанов... цев назад... Примеч... событие совпало с приездом в Д... го странного человека... буквально из ниоткуда и... с Винчестером в заплечной кобуре...
... естрелка посреди салуна “Tin Horse”, бегство... квэлла в сторону кладбищ... ствол шахты номер 12... камнепада, вызванного подрывом динамита на складе...
... и был тем самым... шим дурную славу преступником... ард! Второго же... опозн... охотника за головами... по прозвищу Кондор...
... неподтверждённым данным... виновника этой трагедии погибли... тела до сих пор не найдены...”
Поднявшись по трухлявой угловатой лестнице, Чёрный Мустанг толкнул дверь, болтавшуюся на нижней петле. От увиденного он даже разинул рот. В просторном, похожем на амбар, тёмном зале, в кровавой схватке сошлись двое убийц.
Близзард с чёрно-оранжевым шейным платком, во фланелевой рубахе, штанах с крагами и ковбойскими сапогами со шпорами, взмыв из укрытия за перилами поваленного марша, нацелил Смит-Вессон на противника.
Плечистый мужчина в широкополой кожаной шляпе, чёрной блузе и джинсах, сжимал вздёрнутое ружьё у плеча, стоя за грудой развороченных ящиков. Кондор Дилон.
Оба призрака застыли посреди двух мгновений, перед выстрелом, разделённые ничтожной крупицей, падавшей на склон пирамиды времени, расположенной внутри песочных часов... Застыли на шестьдесят шесть лет...
А между фигурами бандита и охотника за головами, на помосте мальчик различил силуэт... шоссейного мотоцикла.
Харли-Дэвидсон 1955 года выпуска с ключами в замке зажигания!
Скромный подарок отважному искателю приключений.
На противоположной стороне Шэдоу Маунтин был пологий спуск – тропа звероловов, расширенная рудокопами для вагонеток и прохода лошадей. Шайенн положил в сумку револьвер и газетный листок, отцепил от ранца маршальскую звезду и оставил его рядом с бочкой из-под пороха.
Рога руля и педали оказались высоковаты для тринадцатилетки, но разве могло это смутить пацана, получившего в награду сверкающий хромом, первоклассный американский мотор?
Зажглась передняя фара, и двигатель взревел... Тропа делала круг, выходя к городу-призраку, через который по Мэйн Стрит на серебристом мотоцикле мчался ребёнок... или все-таки воин племени шайеннов по прозвищу Чёрный Мустанг?..
... По возвращении в Райфл его ждал радушный приём разъярённого Хэмфри Сэнгера, с которым мальчишка тут же заключил сделку. Пока они с отцом не уехали из Колорадо, байк будет принадлежать его партнёру, который поможет перевезти мотор в Лондон. Приключение держится в тайне от мистера Флеминга, что выходит на руку обоим. Когда же юный компаньон получит права, Хэмфри будет обязан вернуть мотоцикл тому, кто его действительно выиграл, а до тех пор... Вполне естественно, что партнёр согласился.
Надев брюки и полосатую тенниску, ребёнок с довольным видом завалился на кровать, рассматривая значок маршала Б. Б. Кинга. Немного погодя, он поднялся и извлёк из-за пазухи индейского костюма ещё одну вещицу, взятую на память – пятого скорпиона, которого не пришлось выпускать из сумки. Его пальцы заводили игрушку, вращая механический хвост...
... Проезжая по Дэдвуду на Харли-Дэвидсоне, мальчишка видел призраков повсюду – на балконах, стропилах, в окнах и дверных проёмах, всё полчище демонов аттракциона... Но среди манекенов недоставало одного персонажа – Кондора Дилона.
Кит знал почему: в настоящем вестерне, может быть только один крутой ковбой... и в тот день этим ковбоем был он...
– ... Видите там, за холмом... это он.
Пассажир кофейного Форда V8 испытал чувство, сравнимое с восторгом наткнувшегося на карман старателя. Мёртвый город распростёрся в полутораста ярдах от радиаторной решётки автомобиля.
– Средь гор и долин спешил паладин... – прошептал карусельщик давно забытые строки.
Затягивавшееся тучами небо предвещало грозу. Все шестьдесят пять лошадей устаревшего мотора усердно трудились, одолевая подъём. Мистер Пэнн предлагал ему воспользоваться собственной машиной, но Джордж только послал его мысленно к дьяволу, так как не собирался портить подвеску шикарного Austin Healey 100 о валуны и обломки коровьих рогов, торчавших из земли через каждые два фута, а также издеваться над прекрасным четырёхцилиндровым двигателем объёмом в 160 кубических дюймов, гоняя родстер по кочкам, словно необъезженного жеребца.
Мерно тарахтевший Ford сбавил скорость у высохшей сосны.
– Итак, сэр, конечная станция – Рэйвенхилл, – с деланным английским акцентом сообщил шофёр.
Истлевшие и полуразвалившиеся дощатые строения, сгорбившиеся по обеим сторонам единственной улицы, покосившиеся вывески и прогнувшиеся изгороди, осевшие балконы – именно таким рисовали классический образ города-призрака в популярных некогда вестернах с участием Джона Уэйна.
Хлопнув дверцей, сорокалетний мужчина с довольно заметным животом осмотрел мрачные руины. За ним последовал и его откровенно пузатый гид:
– Рэйвенхилл просуществовал не более десяти лет, что по меркам Колорадо, очень даже приличный срок. Серебряный рудник и шахтёрский лагерь находились всего в миле отсюда.
Джордж Безант остановился у входа в салун, молча оглядывая скрипевшие болтавшиеся рубчатые створки и прислонённое рядом колесо от дилижанса.
– Первыми были, конечно же, построены бордель и магазин, чуть позже – тюрьма и почтовая станция, так что рудокопам уже не приходилось мотаться в Райфл за письмами или верёвкой. Одно время грозились даже провести телеграфный кабель. К моменту возведения гостиницы, копи начали иссякать, в девяносто восьмом закрылась обогатительная фабрика, ну, а появление парикмахерской на Мэйн Стрит окончательно добило городок.
– А как насчёт конторы гробовщика? – Безант указал на вывеску, где от слова “Undertaker” осталась только вторая часть.
– Так вокруг неё-то всё и начиналось, – хмыкнул толстяк, выудив помятую пачку Marlboro из набрюшного кармана бежевой рубашки.
Джордж зачарованно изучал олений череп, висевший на стене слева от стойки бара. Он забрался на сцену, постучал по ней широким каблуком ботинка, вызвав глухой резонирующий звук. Но когда карусельщик отправился к лестнице на второй этаж, его задержал голос Оливера Пэнна.
– Не советую, сэр: ступеньки там совсем ненадёжные, лучше воспользуемся чёрным ходом снаружи. В июле шестнадцатого произошло землетрясение, вызвавшее небольшой горный обвал – в итоге несколько домов были полностью разрушены, среди них и почтамт вместе с конным двором.
За дверью одной из верхних комнат Безант обнаружил старинную резную кровать, завешанную прежде узорным балдахином.
– И всё же, приятно окунуться в те далёкие времена, когда люди изъяснялись друг с другом фразами типа “я требую удовлетворения” и “я кончил”...
В соседнем номере седьмой десяток лет пылилось ветхое кресло-качалка, рядом с которым он поднял карту, лежавшую рубашкой вверх на полу, и сдул с неё заклубившийся налёт – простреленный туз пик. Вокруг пулевого отверстия края были немного обожжены.
– ... Да, здесь полно таких вещичек, оставляемых уезжающими людьми в качестве сувениров, сначала для бродяг, а затем и для туристов... что, в общем, одно и то же... – гид повертел карту, взглянул на карусельщика через дырку, и, усмехнувшись, вернул предмет кладоискателю.
– Неплохо было бы иметь мешочек: собирать туда все эти безделушки, скажем такой, парусиновый, с надписью “U.S. Mail”... или со знаком доллара.
– Вот так и зарождаются мародёрские мечты...
– ... Будь я проклят!.. Он что, настоящий?
Оливер довольно кивнул.
В холле гостиницы на дубовом постаменте возвышалось изъеденное молью чучело огромного бизона – в некоторых местах куски шерсти отсутствовали полностью, обнажая проволочный скелет и набитые тряпками внутренности. Тяжёлая массивная голова направила свои короткие рога к давным-давно потухшему камину. Стеклянные глазки были украдены мальчишками ещё в годы заката Рэйвенхилла.
– Ну, и как вам наш городок?
Карусельщик похлопал зверя по горбу, вышел на середину зала, уперев руки в боки, и убеждённо ответил, глядя на обвалившийся балкон:
– Думаю, это место подойдёт превосходно...
BTBF – REJOYCE AT THE DARK SUN
Liverpool 1969
Щелчок сквозь гул теней. Взорвался бар. Фонарных стёкол чардаш. Кровь даря, взревел в тиши морозной Ягуар, рассеянный мерцаньем декабря, чтобы вернуться в сон под льда салют и, замерев, смотреть на зимний пляж, где ножки целлофановые вьют дорожек серпантин. Морской пейзаж: там пены брызги в сахаре пурги, крем для загара тает на плечах, очки покрыты инеем... шаги безликой плёнки в аспидных лучах. Бросая полотенца в капель град, зонты шезлонгов шепчут на ветру; но клетчатые девушки молчат – в тиши к воде сестра ведёт сестру. Где, щупальца сплетая в гобелен, фигурки Солнце плавит как стекло, и чёрный свет их обращает в тлен, пропитывая страшное гало. А куклы воздевают руки ввысь, приветствуя чарующий кошмар, забыв, что жертвы в бездну унеслись, и где-то позади взорвался бар...
Редьярд Роу кувырком выбросился на снег из дребезжавшего окна, раскалываемого ударной волной. “Рэйвенхилл” выгорал изнутри, обугленные силуэты со вспыхивавшими волосами носились по задымлённому чреву паба.
Отряхнув пепел афиш со своего обрезанного до бёдер плаща, он мотнул головой, выпустив облако пара изо рта, повернулся на восток – удалявшийся голос шестицилиндрового Ягуара-Е... возможно, упакованного в сталь грифельного J-2?.. Возможно.
Байкер оседлал свой шоссейный Black Shadow, ринувшись в глубину дремлющих рождественских кварталов...
“Теракт в самом сердце Ливерпуля. Оснащённое часовым механизмом взрывное устройство было заложено в здании паба “Ravenhill” на Оксфорд-стрит.
Детонатор сработал около 8 : 20 a. m., в помещении находилось шестеро “ночных” посетителей, четверо из которых получили ожоги, не совместимые с жизнью. По неподтверждённым данным к этому преступлению может быть причастен рыжеволосый мотоциклист, замеченный у дверей бара в момент взрыва.
Полиция отрабатывает “дублинскую” версию, личность подозреваемого устанавливается.”
Jingle-jingle!.. Jingle-jingle!.. Парень открыл дверь дома, комнату в котором снимал уже последние две недели. Гость на пороге оказался странным до неприличия.
– А, вот ты где! Давно не в... бок... виделись, Рэд...
– ... У тебя что, во рту старая пластинка?..
Роу всматривался в нескладную фигуру, вырисовывавшуюся посреди коридорной рамки на фоне пасмурных сумерек.
– Я б... бармен из Чеш... Четэма.
– Да?.. Спасибо, что напомнил. К твоим услугам.
Прозвучало приглашение – существо с опущенными плечами слегка по-птичьи заковыляло через прихожую к небольшой гостиной, освещённой бледно-оранжевым плафоном.
– ... Если это Майк, тогда я первый ..ондон в племени зулу... – подумал байкер.
На хозяине были изрядно поношенные джинсы и тёмно-серая тенниска с надписью “..ucked All Copsuckers”, а на посетителе – мокрое каштановое пальто, от пол которого обивка кресла сразу же пропиталась гнилостной влагой.
– Чаю? – парень вопросительно поднял бровь.
Незнакомец кивнул... головой влево... сунул правую руку в карман, его дёрнуло. Рэд ушёл на кухню, поставив чайник на огонь, вытащил из шкафчика коробочку сахара, блюдца и чашки, после чего с подносом поспешил к визитёру. Расположившись в соседнем кресле, он стал медленно сервировать стол, украдкой изучая того, кто называл себя барменом из лондонского Сохо.
На голову существа была натянута резиновая маска с прорезями для глаз и рта, а также чёрный битловский парик. Оно таращилось на Рэда в упор сквозь щели воспалённым взглядом. Чуть улыбалось...
Звон чайных ложечек. Роу придвинул чашечку ближе к незнакомцу – Эбердин ещё крепче сжал рукоять револьвера в своём кармане.
– Я слышал, что за двести лет поверхность Земли увеличивается примерно на дюйм, – байкер положил ногу на ногу, попутно распечатывая картонную коробку, – За такое время могут истлеть даже кости... что же останется от человека?.. Песчинка? – сахарный кубик упал на фарфоровое блюдце, – Целый дюйм земли на шаре, имеющем 25 000 миль в обхвате... Сколько песчинок...
Из кухни донёсся свист.
– Ok, подожди, я мигом...
Поднявшись с кресла, он вышел в коридор, отогнул колпачок и снял с конфорки чайник, а затем, воспользовавшись телефоном на тумбочке, набрал по междугородней связи номер бара.
– ... – ... – ... – Chatham Pub.
– Так нальём же в бокалы чернила и клей...
– Рэд?!! Чёрт тебя дери, куда ты пропал!
– Просто интересно, тебя уже придушили, или нет?
– Почти да, – Майкл не понял смысла вопроса... и не должен был... – За последний месяц полицейские перетрясли весь Челси, словно девки, которые ищут помаду в сумке... да ещё взрыв твоей квартиры. В рапорте говорилось, что ты погиб, а я не мог вспомнить, когда же видел тебя в тот день. Бекка звонит каждую смену.
– Успокой её, Майк, я в порядке, обедаю со скаузерами. Ты, кстати, сидишь у меня в гостях... О Руди до сих пор ничего, но скажи ей, что я не прекращаю...
– Рэд, послушай...
– Некогда: чайник уже вскипел... Да, если найдёшь кусок зеркала у себя в темени, дай мне знать.
Байкер повесил трубку и вернулся в гостиную. Оно молча сидело на кресле, изредка подрагивая, рука в кармане тряслась, как у мастурбирующего извращенца, налитые кровью глазища, мельтеша вправо-влево, буравили тот ореол, где прежде обнаружили Роу. Парень занял место напротив странного гостя, которого уже била лихорадка.
Чашки наполнялись цейлонским дымом...
– Что вер... вар...
– Варкалось, – подсказал Рэд, издевательски вежливо улыбаясь.
Существо чуть не подпрыгнуло. Эти припадочные судороги напомнили байкеру гадюку, зашитую внутри плюшевого медвежонка, танцевавшего на дне миксера, пока механические лезвия не измололи его в кровавую кашу.
– ... Даже не пытайся меня переиграть, ..изда резиновая...
– Он вел... велел... пере... дать...
Голос обрывался на визгливых нотах, шептал, заикался, незнакомец уже чисто условно держал себя в рамках отведённой роли, что, впрочем, не смущало радушного хозяина, аккуратно размешивавшего сахар...
– П... п-пере... дать... тебе...
– ... Вы таете быстрее мороженого под солнцем...
Роу поправил очки и спокойно отдал должное индийскому чаю, полностью игнорируя параноика, извивавшегося в соседнем кресле... психопата, присланного всадить шесть пуль ему в лоб... если только он произнесёт НУЖНЫЕ слова...
Допив своё, байкер откинулся на мягкую спинку, вынув из джинсов пачку Winston.
– Спасибо, что навестил, Майк. Но, похоже, тебе пора идти.
Слёзы текли сквозь прорези маски, существо неуклюже поднялось, ища метавшимся взглядом хоть какой-то предмет, за который могло уцепиться его парализованное обглоданное сознание. Револьвер блеснул в трясущейся руке.
– И осушим их залпом за наших гостей... – плавными движениями Рэд отобрал у него оружие, выдвинул обойму, со звоном высыпав патроны на пол, после чего приставил дуло к резиновому лбу и спустил курок шесть раз.
Воспалённые глаза вылезли из орбит, зрачки расширились, затягивая радужку, сквозь дырку рта потекла слюна, смешанная с кровью.
– And drummed them out of town, – подтолкнув ногой дверь, байкер выставил странного гостя на улицу.
Притушив свет, Роу наблюдал через окно, как псевдо-Майкл шатающейся походкой доковылял до середины проезжей части. Где-то вдалеке нарастал рёв двигателя, от которого, теперь уже по спине Рэда, пробежали мурашки. Пурпурный Торонадо с воем затормозил у скрючившейся фигуры – несколько секунд абсолютной тишины, затем пассажирская дверца отворилась, и через мгновение что-то (...щупальца?..) с нечеловеческой силой втянуло чудика внутрь, точно запачканную тряпку, брошенную в барабан стиральной машины. Клубы газа вырвались из выхлопной трубы, и уродливый Спрут погрузился на дно ливерпульских окраин.
... Лемон пробуравил шилом автомобильные покрышки Студебейкера, припаркованного на его обычном месте. Накинув пиджак поверх водолазки, он сел на пассажирское кресло Фэйрторпа.
– Какой-то паршивый кокни, – пояснил Скар, облокотившись о жёлтый стеклопластиковый капот.
– Да ну, из Челси?
– Их банду накрыли в начале декабря, медякам тогда достался крупный улов, кое-кого подстрелили. Его фотка.
– Wow, looks like Manzarek himself. Hum, some London kid... Smells fishy...
Честертон завёл мотор.
– I’d rather say, smells shitty, – добавил водитель.
– Ok, посмотрим на него, если Джонни Роу не подведёт, возможно, в городе станет на два кулака больше.
– Цветные круто прижали Берта, когда голубь настучит, считай, что Бутс уже роют себе могилы каблуками.
– Oi, oi, now don’ go ape. We’ll give ‘em a penny & several days, alright?.. Call me at nine.
Фэйрторп вырулил со стоянки...
Рэд пристроился на корточках в коридоре, плечом держа трубку около уха. Байкер обматывал футбольный мяч колючей проволокой и плоскогубцами выгибал заострённые штырьки наружу.
– Я не ослышался? – уточнил он, разжевывая конфетку.
– Ты просто завис в каком-то вакууме. Ливерпульская четвёрка обновила ансамбль, и теперь туда входят: Пол МакКарти, Джон Лемон, Ринго Скар и Джордж Харвисон...
– А вместо микрофонов у них крокетные молотки?
– Записал адрес?
– Да, да.
– Ребята будут ждать тебя там в пять, не опаздывай.
– Спасибо, мистер Мур, – железная лента перепоясала туго накачанный мяч...
... Дымя наполовину выкуренным Уинстоном, парень в красно-белой шеффилдской футболке № 6 и кожаном плаще маренго с обрезанными до бёдер полами двигался навстречу шикарному купе с потрясающими восьмиконечными хромированными колпаками. Чёрные бутсы постукивали по мощёному тротуару стальными набойками, обрамлявшими их по контуру.
– Роу? – щеголеватый блондин с растрёпанной чёлкой пожал ему руку.
– Роу, – подтвердил Роу.
– Что в рюкзаке?
– Спортинвентарь.
Байкер скинул сумку, освободив плечи и зажав лямку в кулаке. Собеседник изучал его.
– Футбол и сигареты?
– Только по праздникам, – осклабился хавбек.
– Хорошо, а теперь к делу. Есть тут один дебил, который любит чесаться ..опой о колонну Веллингтона. Ты навестишь Берта Харди в ремонтной мастерской рядом с таксопарком. Расспроси его, зачем и почему, ok, солнышко?..
... До у..рачки перепуганный человек был накрепко привязан к старому раз..ристанному кэбу, покоившемуся на пыльных кирпичах. Изолента, продетая сквозь опущенные рамы дверец, намертво держала его в согнутом положении. Байкер правил скошенные шипы плоскогубцами, время от времени обращаясь к пленнику.
– Я, честно говоря, не слишком шарю в вашем картофельном рагу. Что ты там натворил, придурок?
– Это моё дело, отвали, ма..доворот рыжий.
Рэд положил мяч перед собой, на усеянный металлическими опилками и стружками пол. Он прицепил к проволоке стальную собачью цепь и, выудив дубовый стул из кучи хлама, несколькими взмахами вдолбил скобу через доску у самых ног. Затем посмотрел на Берта.
– Мне кажется, ты хреновато соображаешь.
Пробежка, удар! Каучуковая бомба раскроила правую щёку связанного толкача. Харди заорал. Клочья кожи повисли на стремительно темнеющем от крови лице. Роу притянул к себе футбольный мяч с помощью цепи.
– Дьявол!.. Ах, чёрт... ладно, ладно, парень, я тут кое-кому задолжал...
– Да, правда, что ли? Это кому? Бабуле из клуба садоводов? Или шестерым обкуренным ..иггерам, сидящим у тебя в спальне с винтовками армейского образца на коленях? Слишком расплывчатое понятие “кое-кому”.
– Они же меня закопают, если...
Троекратный стук подошв по деревянному настилу. Сквозь шум трансформатора лязгнули стальные набойки бутс, и утыканная тёмными иглами булава прошибла череп Харди со скоростью пушечного ядра. Отклонившийся мяч снёс жёлтую лампу на крыше кэба. Сдавленный крик, и снова монотонный трансформаторный гул... Металлические звенья медленно ползли к перчаткам Рэда.
– Хв... хватит... пож... жалуйста, хватит, – хрипел пленник.
– C’mon now, spill the beans.
– Это касается радиоустановок... их посыльный, Джонни Хартуорм из Бирмингема... он приезжает послезавтра в Ливерпуль... должны встретить его...
– Вот это мой мальчик! Последний вопрос, – Роу подошёл к Берту и вынул снимок Руди, – Знаешь пацана?..
Привязанный отрицательно покачал головой.
– Man, you’re mistaken...
– Oh, That’s where you wrong. So I’ll repeat. Do you know... how cheerfully... he seems... to... – Удар... – GRIN!
Гол!.. И нос превратился в желе...
– How neatly spread... – Удар... – His claws.
Два – ноль!.. Ошмётки плоти разлетелись по грязному ветровому стёклу.
– And WELCOME... little fishes... – Удар... – IN.
Очко! Багровые лохмотья лица болтались вслед за движениями поникшей фигуры.
– With gently... – Goal! – Smiling... – Goal!! – Jaws... – & GOAL!!!
Лязг шипов и цепей... Откатив мяч в сторону, Рэд высыпал несколько драже из пакетика “Wonderland”, зашвырнул их в рот и, сунув руки в карманы, двинулся к выходу, напевая что-то себе под нос...
“На десятой минуте матча голкипер Харди, стоически выдержавший шесть яростных атак по воротам, не смог продолжать игру, потеряв сознание... насовсем.”
Опорожнив на четверть бутылку бурбона, он перевернул гранёный стакан вверх дном, снял очки и, откинувшись на диване, закрыл ладонями веки. Тягучее забвение неспешно обволакивало его мысли, когда Роу ловил подрагивающие блики прошлого, обрывки звуков на поверхности тумана...
... Он очнулся посреди незнакомого дома, предметы в котором были исследованы им уже до мельчайших подробностей. С каждым последующим сном Рэд попадал в одну из вариаций этого помещения – первая имела весьма ухоженный и обжитый вид, зато вторая выглядела так, словно по ней пронёсся ураган.
Байкер ощущал там чьё-то незримое присутствие, острее всего – у низенького столика, застеленного ажурной салфеткой, с набитой окурками пепельницей. В “целом” коттедже сигареты лежали внутри фарфоровой ёмкости, а в “сломанном” доме – были разбросаны по коврику, но их количество совпадало с тем, первым вариантом. Как он мог сравнивать? Очень просто – все двери и окна в обеих гостиных оканчивались зеркалами, протянувшимися от ступеней до притолок, от нижних концов рам до верхних. Сквозь них парень мог перемещаться туда и обратно, исключение составляло лишь зеркало в овальной раме, из прихожей, рассыпанное осколками по полу “сломанного” дома.
Люк на второй этаж был вообще явлением примечательным, поскольку открыв его однажды, Роу потерял равновесие и, свалившись внутрь, грохнулся с потолка на развороченный сервант из отражённого коттеджа. Если бы он нашёл кувалду или, скажем, пожарный топор, то, прорубив дыру в полу, мог бы стукнуться макушкой о лампочку светильника.
И ещё одно отличие: рядом с неработавшим чёрно-белым телевизором в “целом” доме висела карта острова Мэн, а в “сломанном” – карта графства Ливерпуль, отчего две комнаты напоминали Рэду пространственные коридоры из фантастических романов о межпланетных путешествиях.
Когда впервые он встретился с кошмаром, Роу сказать уже не мог, словно некое событие, послужившее сигналом стартового пистолета, было хирургически удалено из подсознания. Во время фрагментарных изучений внутреннего убранства коттеджей, особое внимание он уделил опустошённой овальной раме – её размеры в точности совпадали с диаметром круга, показанного байкеру мёртвым Джорджи Рок-Н-Роллом. Рассматривая один из треугольных осколков, парень оцарапал фалангу большого пальца, после чего выбросил кусок в кучу битого стекла, отправившись к настенным часам.
Агатовый обод, унизанный искривлёнными лучами, заключал в себя белый циферблат с конусообразными стрелками. Чёрное Солнце – этот символ таил что-то невыразимо близкое, как будто стук шестерней совпадал с тактами биения пульса.
Часы шли, потому что дышал человек... или человек дышал, потому что шли часы...
Их дубликат в “сломанном” доме был изуродован настолько, что в его безобразных очертаниях Рэду порой мерещились контуры раздавленной каракатицы с вываленными внутренностями пружинок и шестерней. Он перевёл взгляд на опрокинутый сервант, промятую медвежью голову, вновь на овальную раму... что-то изменилось...
... Хрупкая наледь растрескивалась под целлофановыми стопами, и украшенные странными геометрическими орнаментами тела стремительно погружались в мутные воды замёрзшего моря. Где-то на самом дне, затянутый илом, покоился остов серебристого гоночного Мерседеса модели 300 SL...
... Роу присел на одно колено, поднял осколок, о который порезал руку – два зеркальных треугольника, лежавших рядом, оказались спаянными его запёкшейся кровью.
– Collecting all pieces of puzzle...
Байкер почувствовал усиливавшийся запах дыма – тлел маленький окурок на полу. Он ещё раз посмотрел на стеклянный обломок, но вместо собственного отражения увидел круглую медную ручку, гравированную в форме цветочных лепестков. После непродолжительных поисков, Рэд нашёл оригинал этого изображения и повернул её. Дверь в туалет вела... в туалет!
Роу нажал на выключатель. В унитазе плавало бритвенное лезвие, оставленное тем, у кого они уже отобрали смерть. Как мальчик из датской сказки, ночь за ночью, он сплавлял вместе многоугольные осколки, возвращая то, что было однажды уничтожено сумасшедшими бесами под хохот злобного тролля.
Он слышал – дышали часы...
Темно. Открыло глаза. Слишком темно. Всё вокруг обволакивала абсолютная, чернильная мгла... Погружение в слепоту? Повернулось... и какой-то воспалённой частью рассудка вдруг поняло, что не движется. Закричало, но тишина не развеялась. Это кома?.. Или смерть?.. Какой смысл стучаться в закрытые двери, если рук больше нет?.. Долгие часы оцепенения... и страха. Первозданного – страха темноты. Бежало через бесконечный мрак, орало, что было сил, рвало в истерике волосы... обманывало себя. Считало осыпавшиеся секунды. Память казалась размазанным силуэтом, исчезавшим в пустоте. Образы тускнели, лишившись питания из внешнего мира, фантазии постепенно выцветали. 1. 2. 3. 4. 5... Там, где одиночество потеряло свои границы, где забвение превращалось в последнюю действительность, в самом сердце беспредельного вакуума, где время имело столь же малое значение, как и всё остальное. 6. 7. 8. 9. 10... Цифры были единственным, что обретало смысл. Простая и чёткая мысль: “пока считаю – существую”, возможно, когда-то определившая облик того, что носило имя разума.
... Хрупкие девушки, разрисованные ромбами и восьмиугольниками, отчаянно бились коленями, локтями и головами о стёкла серебристой машины, заполненной расплывчатыми тенями воды. Они сминали в кровь костяшки пальцев, но следы их жутких ран оставались надёжно скрытыми под целлофановой плёнкой.
Стучались об лёд...
... Полосуя запястья холодным бритвенным лезвием, байкер кропил зеркальную поверхность, терпеливо соединяя друг с другом разрозненные части. Теперь он постоянно ощущал присутствие незнакомца в тёмно-синем френче и широкополой шляпе, сидевшего в кресле около небольшого столика, за его спиной...
Там... на обороте отражений...
Таинственный гость никогда не улыбался, в отличие от Чеширского Кота. Фарфоровая пепельница постепенно наполнялась окурками, но Рэд был слишком занят, чтобы отвлекаться на молчаливого визитёра.
Лезвие согревалось от его крови...
... Узорчатые сирены, внешне похожие на манекены из мастерской модного художника, беспрестанно кружили у спортивного купе, опустившегося на самое дно залива. Там, где прорывалась плёнка, выползало аморфное облачко сепии, наполнявшей артерии и вены этих загадочных существ.
Опираясь на высокие лонжероны автомобиля, в последнем стремительном натиске одна из девушек расколола стекло с водительской стороны – от удара череп её треснул, кукла потеряла сознание, и безвольное тело стало медленно всплывать к затянутой ледяной коркой поверхности. В кошмарной тишине тонкие чёрные нити проникали в салон Мерседеса, извиваясь ламинарными прядями в потревоженных завитках морской воды, вползая под кофточку, сплетаясь с волосами и заливаясь в ушные раковины мёртвой леди за рулём...
... Роу почувствовал лёгкое головокружение, но не мог остановиться сейчас, когда зеркало было почти закончено. Парень завернул рукав короткого плаща, вычерчивая лезвием нашёптываемые скороговорки, почти у локтевого сустава, накачивая давление в сосудах неритмичными сжатиями кисти. Как заведённый, он повторял давно забытые строки стихотворения, но радио в “сломанном” доме молчало, страницы в книгах были пусты... а искрящиеся осколки с жадностью пожирали его искалеченную сущность. Байкер зажмурился.
– In a Murderland they lie... Tasting pain as the time goes by... Screaming as the children cry... Drifting down the bloody stream... Shadows in the gloomy gleam... Death is waking from a dream...
... Извивающиеся грязные щупальца выползли из-под непроницаемых очков Даниэлы, её посеревший полуразложившийся труп судорожно выгнулся вперёд, и она в беззвучном крике распахнула рот, наполнив спавшиеся лёгкие холодной мутной жижей...
... Истощённый, выжатый, Роу встал с колен и прижёг царапины одним из дымившихся окурков. Тень оружейника, сопровождавшая его в поздних сновидениях, куда-то исчезла. Парень разместил склеенное зеркало за овальной рамой, водрузив его на стену, после чего вернулся в “целый” дом, снял железный чайничек с плиты, наполнил фарфоровую чашку вязкой тёмной гадостью и опустился на кресло-качалку.
– And after all those bastards say that dreams will bring long-awaited rest.
– Don't let him know she liked them best... – сказал кто-то в бельевом шкафу.
Рэд отложил заслуженный перерыв на неопределённый срок, настороженно подкрадываясь к источнику до ужаса знакомого голоса. Семифутовый шифоньер из ильма, вероятно, сделанный на ипсуичской фабрике.
– For this must ever be... – шёпотом добавил он.
– A secret, kept from all the rest... – приглушённые звуки напоминали зловещее шипение змеи.
– Between yourself and me...
Створки распахнулись, и в комнату из шкафа спрыгнула Дафна.
... Что-то в ней казалось неправильным, словно она тоже вылезла из отражений “сломанного” дома.
– Джордж, Алиса, Джин и Тилли, идиота обдурили!
Роу попятился. На девушке, было то самое земляничное платьице, в котором он обнаружил восьмилетнюю малышку... тогда... в Дереве. Волосы немного растрёпаны, бледная, с восковым сероватым отливом кожа, затянутые мутной плёнкой гноя глаза, постоянно скашивавшиеся влево, точно у наспех сделанной марионетки, вынутой из глубины трухлявого комода, оплетённого клочьями паутины.
И помада немного смазана – как будто кто-то целовался с ней в гробу...
– Рэд, там было так холодно, (...хихикают под кроватью, в Зазеркалье...) скорей же, обними меня...
– Что ты здесь делаешь, Ди? Ты же уехала с... – он осёкся, – Ты ведь тоже умерла...
– Нет, нет! Я здесь... рядом с тобой, (...утащил её на дно...) и неужели ты не хочешь...
Парень отступал. В Медузе появилось что-то жуткое, чего он не замечал даже на картине Бердсли... но что ощутил во всей полноте, содрав прогнившую кору скрипучего вяза, вырубленного пожарным топором.
– Снять с меня это глупое детское платье в горошек, и запустить руки под юбку... Как бревно парнишка прост, носом он залез под хвост, – и девушка истерически захохотала, таращась на байкера дикими выпученными жёлтыми глазами.
Подбираясь всё ближе, “сломанная” Дафна сверлила мерцающими зрачками Рэда, отходившего к одному из окон, спотыкавшегося, опрокидывавшего стулья, искавшего шанс на спасение...
– Иди, поцелуй же меня... я так истосковалась по твоим ласкам...
Она облизала губы чёрным языком, с которого капала вязкая слизь. Прижавшись к парню миниатюрным стройным телом, девушка поднялась на цыпочки, запустила маслянистые руки с длинными обломанными ногтями в его волосы, окатив Роу своим дыханием.
Гнилая лужа.
Жёлтые глаза безжалостно буравили пойманного в капкан зверя, Медуза разинула рот, и байкер увидел, как меж её иглообразных клыков выползало склизкое поблёскивающее щупальце. Неслышным движением он вытянул бритвенное лезвие из манжеты рукава, но перед тем, как резкий взмах рассёк безобразную конечность Спрута, Рэд различил в подрагивавших изголодавшихся зрачках клубки извивающихся змей...
Леденящий сердце вой разъярённого демона, словно удар взрывной волны, бросил Роу из отражения “целого” дома в “сломанный”, а затем парень по инерции долетел до следующего зеркала, и, пересекши коттеджи уже по второму кругу, с разбега треснулся об пол.
Перед его лицом дышало Чёрное Солнце, лучи которого превращались в такие же щупальца, пачкали стену сепией, расползались уродливым пятном не только вниз, но во все стороны, и внезапно он понял, что стоит обеими ногами на стене. Притяжение исказилось. Запрокинув голову вверх, байкер рассмотрел сквозь овальное зеркало перевёрнутого коридора гостиную “сломанного” дома, откуда чудовище в облике мёртвой Дафны сверлило его полным бешеной ненависти взглядом.
– Беги, су..ин сын, беги так быстро, как только тебе позволят эти чёртовы ноги, потому что сейчас я утоплю тебя в крови...
И, разметав заточенные осколки по комнате, жирные смолистые удавы оскалившейся твари накинулись на него с нечеловеческим воплем ужаса Рэд проснулся в своей ливерпульской квартире...
На тумбочке звонил телефон. Байкер надел очки.
– ... Ты знал, что голубям не нравятся мятные конфеты?..
– Что, простите?
– И Уолтеру Херберту, пересекающему Северный полюс на собачьих упряжках, гораздо тяжелее, нежели вам.
– Доброе утро, мистер Лейн.
– Сейчас два часа дня, Редьярд. Но суть вопроса в другом. Констебли Сквайрс и Фортескью, обнаружили посреди одного из гаражей таксопарка, в миле от плавучих доков, тело человека, до смерти забитого обтянутым колючей проволокой футбольным мячом. Вот почему я и подумал о затерявшемся полузащитнике.
– Не имею к этому отношения, сэр. Я не психопат, и уж тем более, не единственный игрок в Англии.
– Мне кажется, следует ещё раз напомнить: если человек безумствует, как животное, то его сажают в клетку, как животное. У Вестминстерского дворца к вам нет претензий, но вот ливерпульские сыщики активизировались после случая с Трэвором Найтингейлом владельцем паба “Three Lions”, к чему можно добавить весьма загадочное исчезновение Шэлби Эддингтона в Мэне. Я хочу, чтобы вы уяснили, что Британское правительство не давало вам carte blanche, иначе будет неизбежным произошедшее с бандой Foxtails в начале декабря. Всего доброго, сэр... – послышались короткие гудки.
Роу молча высыпал в рот разноцветные драже из обёртки с надписью “Wonderland”, запив это из горлышка бурбоном, застегнул квадратную пряжку ремня и вынул из кармана джинсов ключи от Винсента...
– Oi, n’ the’s r nob. You’d better talk fast why Hardy’s face turned into a cherry pie?
Лемон прогуливался по дорожкам сквера, обрамлённого тёмными стволами голых деревьев, держа на поводке кокер-спаниеля палевого с чёрным окраса. На фоне старинных зданий из бурого камня, обтекаемый кузов жёлтого Фэйрторпа, казался выбравшимся из пещеры львом.
– Имя – Джонни Хартуорм. Ваш мальчишка свистел об электронике и том, что птичка уже завтра будет в Пуле.
– Конкретнее.
– Это касается радиоустановок... их посыльный, Джонни Хартуорм из Бирмингема... он приезжает послезавтра в Ливерпуль... должны встретить его... – Роу передразнил Берта.
Лемон в задумчивости направился к автомобилю.
– Anyway, here’s your rubbish, mate... About next step: this mug, they call him Davy Garden.
Он передал Рэду фотографию какого-то хмыря, сел в машину, устроив собаку на коленях.
– Азбука Морзе... весьма интересный ход против дешифровщиков, нужно лишь написать новый код... Французские побрякушки, конечно, не “Гэррард”, но... Короче, завтра к нам доставляют крупную партию ювелирных изделий “Ван Клифф энд Эрпелс”, из лондонского филиала. Пятьдесят фунтов ар деко... Вполне в стиле Гейба: прокатить их через таможню как золото для электрических контактов радиодеталей.
– Ограбление без ограбления? – разъяснил водитель.
– Если кто-то гадит в кабинетах, почему бы не заниматься этим в настоящем сортире?
– Ага, печатают же они документы на туалетной бумаге, – усмехнулся Пол.
– И причём здесь Дэйви Гарден? – байкер прикурил Уинстон от своей флотской зажигалки, подпалив заодно вручённый снимок.
Сначала к нему повернулся кокер-спаниэль, и только потом – Лемон.
– Через подставных лиц мы назначили парнишке встречу на мебельном складе магазина “Clark’s Woodwork”, рядом с парком, где недавно открыли памятник Мартину Лютеру Кингу.
– ... Это, кстати, благодаря мне... – подумал Рэд.
– Поговоришь с ним, хорошо?.. И ещё, радость моя, после пикника убирай за собой.
Сверкая восьмиконечными колпаками, Фэйрторп исчез за поворотом.
Немного уставший от городских туров мотоциклист, закинул плащ на локтевой сгиб, и, сунув руки в карманы, толкнул бутсой дверь, под мелодичный звон колокольчика, войдя в мебельный магазин.
Пока он разглядывал обеденный буковый стол, сзади к парню неслышно подкрался продавец.
– Извините, сэр, вы, должно быть, мистер Роу?
– Ах, да вы умеете читать по футболкам! – изумился Рэд.
– Мне сообщили о появлении кого-то из людей мистера Лемона.
– Тогда, – байкер лёг поперёк двуспальной кровати, – сэр, тащите ключи от вашей кладовки.
Повернув дедовский рубильник, он зажёг два длинных ряда ламп, растянувшиеся под потолком, затем воткнул в современную розетку шнур и щёлкнул ручкой приёмника, из которого тут же зазвучал энергичный соул. Швырнув короткий плащ на зачехлённый диван, Роу спрятал конфету за щёку и, пританцовывая, двинулся вдоль улочек странноватого городка “Clark’s Woodwork”, с театрами комодов и небоскрёбами шкафов, подпевая цветной девочке с безымянной пластинки.
– Давай, парнишка Дэйви Га-рден, поскоре-е вы-ходи! Да-да, парнишка Дэйви Га-рден, поскоре-е вы-ходи!
На полуслове импровизированного куплета он вдруг осёкся, заметив у кофейного серванта приземистого человека с крупной головой, мгновенно юркнувшего в боковой проход, но когда байкер выскочил из-за угла, отличный кленовый табурет разлетелся на щепки буквально в пяти дюймах от его затылка. Инстинктивно пригнувшись, Рэд по-кошачьи развернулся, и увидел рядом верзилу в резиновой маске Кита, причём раза в два больше самого Флэмера... со свинцовыми кувалдами вместо кулаков. Деревянная ножка, оставшаяся без сиденья, теперь превратилась в дубинку.
Здоровяк рассёк воздух палкой, когда Роу вмазал ему пяткой в живот. Выронив колотушку, бугай ответил полновесным джебом, чуть не отправившим байкера в нокаут, после чего тому сразу как-то расхотелось выяснять отношения подобным образом. Толкнув навстречу Флэмеру обитое штофом кресло на роликах, парень подхватил дубинку и щедро огрел ею последнего, затем отослав его пинком в буковый шифоньер и заклинив ножкой медные ручки. Это дало Рэду время оглядеться: Дэйви Гарден сбежал.
С бешеным натиском Кит выламывал закрытые дверцы, но потом яростные удары вдруг на секунду смолкли, и, вышибив заднюю стенку шкафа, здоровяк накинулся на хитрого спарринг-партнёра. Тот припустил к секретеру, звезданув по кретоновому пуфу как по футбольному мячу – Резиновая Морда с лёгкостью отразил атаку. Смертоносный апперкот развалил в труху ряды тисовых полок, хавбек перепрыгнул с комода на поставец, а оттуда – на верхушку гардероба, Флэмер нагонял его. Перелетев через авеню “Clark’s Woodwork”, Роу обрушился на сервант, но, сохранив равновесие, метнулся дальше, когда громила, приземлившийся на полу, угодил прямо под заваливающийся шкаф. Видя, как псевдо-Кит снова поднимается с колен, парень сообразил, что ему вряд ли удастся вырубить эту тварь, и когда бугай опять бросился в драку, байкер опёрся руками о тумбочку, подкинув тело вверх, сделал в воздухе полуоборот корпусом и, словно копытами, лягнул Флэмера в грудь. Верзила грохнулся на дубовый гарнитур, схапал огромной пятернёй один из стульев, после чего с неослабевающим напором устремился к врагу.
Сосредоточив последние силы, полузащитник в красно-белой форме запрыгнул на круглый столик, развернулся на нём по оси винтовой нарезки, и со всей дури шарахнул стальной набойкой бутсы по морде Кита.
Гонг! Финальный раунд окончен!
Отдышавшись, Рэд приблизился к оглушённому противнику, за волосы стянул с него резиновую кожу. Под маской лицо оказалось настолько обезображено глубокими шрамами, пропитанными вязкой чернильной жидкостью, что узнать, кто же всё-таки перед ним находился, было совершенно невозможно.
Роу прошагал ко входу и накинул свой короткий плащ. Флэмер лежал неподвижно. Байкер вывернул резиновый мешок наизнанку – с обратной стороны на макушке торчал маленький ярлычок “Besantine Co”. На маске Кита не имелось прорези для рта: она была явно сделана не для разговоров.
Ещё он усмехнулся в тот момент, когда услышал за спиной едва различимый шорох. Тело верзилы пропало... а затем что-то тяжёлое треснуло ему в висок из-за угла...
Дафна выползла из зеркала в туалете сувенирного магазинчика под вывеской “Brew Best Ox”. Её мутный шаловливый взгляд скользил по кафелю, обоям коридорчика, и наконец, ярко освещённым витринам торгового зала. Вся ирония заключалась в том, что он до сих пор был нужен ей... для путешествий через сновидения. Сквозь гноящиеся бельма милого воскового личика Роу обозревал ту же самую картину, которая предстала перед мёртвой девушкой. Само название сувенирной лавки казалось хаотичным набором слов, но байкер помнил о том, что в грёзах искажается очень многое. Медуза прогуливалась вдоль прилавков, с наигранной детской заинтересованностью изучая их содержимое. Многочисленные стенды с безделушками, вроде брелоков, магнитиков и заколок, несметное число вещей с патриотической символикой, для туристов, часть из которых представляла собой кусочки одной головоломки. Центральное место в экспозиции занимало резиновое чудище: размером около фута, грязно-серый карлик с огромной лысой головой и недоразвитым пузатым телом с тонкими ручками и ножками, оканчивавшимися когтистыми лапами; страшила с выпученными сумасшедшими глазищами, длинным носом-грушей, острыми клыками, выпирающим подбородком и оттопыренными ушами. Спрут, без сомнения, усадил его здесь, чтобы присматривать за тем, как Рэд играет с ЕГО любимой девочкой... Под руководством незримого поводыря Дафна отправилась к миниатюрной копии Биг Бэна, по левую сторону от которого на задних лапах стоял Лев, а по правую – Единорог. Обе фигурки были одеты в дворянские костюмы начала XVII века, точно расфуфыренные подарочные куклы. Перед ними располагались 15 кубиков с буквами, и на вершине каждого из них высилась шахматная пешка, в порядке, образующем фразу: S-A-D-C-O-L-T-A-N-D-G-L-E-N-N. Роу размышлял внутри Медузы: речь вряд ли о “Золоте МакКенны”, но если загадка опять имела кэрролловский подтекст, тогда Лев и Единорог могли символизировать только борьбу за британскую корону – Дафна вытащила кубики из ячеек и переместила их в новой последовательности: E-N-G-L-A-N-D-S-C-O-T-L-A-N-D. Причём, слово “England” выстроилось подо Львом, а “Scotland” – под Единорогом. Колокола сувенирного будильника Биг Бена прозвонили 5 раз. Время чаепития: теперь нужно было отыскать головоломку к полученной подсказке. Повернувшись, они заметили – произошло ещё кое-что. Злобное выражение рожи серого чудища сменилось на гаденькую хитрую гримасу: под его уродливой мордой, прицепленные к уголкам губ, ноздрей, бровей и век, поочерёдно натягивались или разжимались пружинные задвижки, и от набора комбинаций в замках, резиновая харя каждый раз искажалась по-новому. С лёгким хрипением девушка рассмеялась над ним. Чаепитие шляпника с мартовским зайцем было подготовлено напротив бронзовой статуэтки Будды, рядом с Юнион Джеком. За игрушечным столом, где красовался праздничный торт с цифрами “1969”, располагались 12 стульев, и на некоторых из них сидели животные: 1 – мышь; 2 – пусто; 3 – пусто; 4 – кролик; 5 –пусто; 6 – пусто; 7 – лошадь; 8 – бык; 9 – пусто; 10 – петух; 11 – пусто; 12 – собака. У каждого из этих зверей на макушке торчало колечко. Медуза перевернула Будду, оказавшегося полым внутри, и внезапно Роу понял, что это колокол... без язычка. Шестьдесят девятый по восточному гороскопу – год петуха, поэтому девушка взяла именно птицу, прицепив её внутри медной статуэтки, после чего повесила колокол на витом шнурке, протянутом через металлический штатив. От веса механизм сработал, морда чудища противно скорчилась, а двухэтажный автобус, закреплённый на штыре, дал задний ход, открыв своё парковочное место – цветастый буклет с фотографиями и описаниями достопримечательностей Великобритании. Пролистав книжечку, Дафна нашла поздравительную открытку 1920-х годов, спрятанную между страничек. Затейливым почерком внутри было написано стихотворение: Хампти-Дампти эль достал, пиво в кружки разливал: девять унций – Твидледам, шесть – братишке: по годам, восемь – Кролику в поту, семь – Чеширскому Коту, Синей Гусенице – пять, время новый открывать! За её спиной, на полке, рядом с футболкой “Chelsea F. C.”, выстроились в ряд пять кружек с логотипами английских пивных компаний. Поблизости от них стояла бутылка Coca-Cola, со словами “don’ even think about it” на ярлычке у пробки. Емкость имела объём в 35 унций, что подтверждалось делениями, указанными вдоль стеклянной поверхности. Сложив в уме порции из стишка, Рэд получил тоже тридцать пять, и, поскольку никаких намёков на Зазеркалье больше не нашлось, Дафна по очереди заливала газировку из бутылки по кружкам: девять унций в первую, шесть – во вторую... Пружинные чаши весов, замаскированные под картонные подставки с эмблемами разных марок, утапливались внутрь под тяжестью жидкости, и когда последние пять унций оказались в самой крайней кружке, из потайного ящичка полки выскочил лоток с пустой бутылкой из-под эля и консервным ножом... с помощью которого Медуза привычным жестом сковырнула крышку. На её наружной части спиралью завивалась фраза: “When glasses are all filled with wine”, а на внутренней: “It’s easier to cross the line”. Рожа серого гоблина радостно оскалилась. Слева от карты Лондона размещался прилавок с очками, а в противоположном конце зала висели 5 гротескных пластиковых масок. Подойдя к стенду, Дафна с любопытством осмотрела предметы, а затем вдруг резко чихнула – чёрные брызги окропили стекло витрины. Открыв её, Медуза сгребла вещички в охапку, отправилась к маскам на стене – лица с пустыми отверстиями для глаз – сёрфер, теддибой, моднючий дизайнер, битломан и прилизанный заучка. Очки были без дужек, зато между линзами имелись маленькие зубчики аналогичные тем, что присутствовали на переносицах физиономий – велосипеды, авиаторы, солнечные, цельные поп-артовские, и стёкла ботаника. Надев аксессуары поверх масок в нужном порядке, девушка замкнула электрическую цепь, отчего включилась лампа под красно-синим абажуром, осветив надпись, сделанную чем-то тёмным на внутренней стороне плафона: “So, do you really need a guide to find yourself a purple ride?” Уродец разгневался. Последний стенд заключал в себе восемь прозрачных коробок с модельками машинок. Под ним находилась витрина с брелоками различной формы, с присоединёнными к ним ключами зажигания. В постаменте каждой коробочки располагалась табличка с указанной датой выхода модели: 1 – 1953; 2 – 1949; 3 – 1948; 4 – 1953; 5 – 1952; 6 – 1954; 7 – 1950; 8 – 1966. Дафна ещё раз внимательно изучила брелоки: 1 – круглая эмблема Vauxhall, с грифоном, державшим “V” знамя; 2 – золотые крылья Aston Martin; 3 – красный бык Morris на пластинке, похожей на значок американских полицейских; 4 – лев и корона в обрамлении крыльев аэроплана Sunbeam Talbot; 5 – гоночный клетчатый флаг фирмы Cunningham; 6 – круглый земной шар Triumph; 7 – чёрное оперение британского символа Standard; 8 – золотая с красным эмблема Oldsmobile. Если бы не присутствие Роу, загадка превратилась бы для девушки в слепой перебор вариантов. Её рукой он взял брелок с клетчатым флагом, отогнул крышечку с датой “1952” и вставил предмет в гнездо зажигания – бородка свободно прошла по резьбе, и ключ повернулся – бело-синяя спортивная машинка в стеклянной коробочке издала характерный гул для заводящегося мотора, записанный на плёнку. Порядок решения был такой: 1 – Каннингэм С-3; 2 – Санбим Элпайн; 3 – Моррис Майнор; 4 – Трайумф TR-2; 5 – Астон-Мартин DB-2; 6 – Воксхолл Вайверн; 7 – Стэндард Вэнгард; 8 – Олдсмобил Торонадо. Последним завёлся автомобиль Спрута. Колокол-Будда зазвенел на кронштейне, и серое резиновое чудовище в ужасе распахнуло клыкастую пасть – Дафна запустила пальцы ему в глотку, вынув оттуда... всего лишь пачку крекеров. Биг Бен вторил шуму, издаваемому колоколом, зал начал заполняться чёрной слизью с пола, стен и потолка, Медуза поняла, что комната вот-вот исчезнет, и, просеменив через коридор своими бежевыми полусапожками, выпрыгнула в дрожавшее зеркало туалета... Темно... Открыло глаза. Слишком темно...
– ... Then fill up the glasses as quick as you can... And pour the table with eyes from the pan... Put guts in the coffee, spill pus in the tea... And welcome Queen Alice with thirty-times-three...
... Рэд очнулся от глубокого забытья, услышав собственное бормотание в абсолютной тишине. Всё тело болело и ныло, особенно левая сторона головы, куда пришёлся злополучный удар спинкой стула, и ладони, хотя теперь он не мог вспомнить, почему. Секундой позже байкер осознал, что лежит в яме, вырытой между цветочной клумбы, посреди оранжереи старого викторианского особняка. С трудом приподняв шею, он увидел комья земли и вырванные с корнем кусты бордовых роз, темневших от морозного дыхания декабря: стекло под куполом было разбито, и узорчатые кристаллики снежинок, посеребрённые лунным светом, беззвучно опадали на его лицо.
Пурпурные гиацинты медленно увядали в массивных дымчато-мраморных вазах. Пошатываясь, парень двинулся к резной чугунной двери, вдоль усеянных шипами декоративных соцветий и нависающих над ним развесистых куртин мёртвого зоопарка.
Винтовая лестница на второй этаж, и чья-то незапертая спальня...
Большой камин, украшенный рельефными изразцами, львиные лапы зажжённых бра под кубовыми абажурами, громоздкая кровать из красного дерева под балдахином в орнаментах цвета индиго... и серебристо-белый огарок, тлеющий на длинном железном подсвечнике. Рэд встал у расположенного в простенке трюмо, заключённого в бронзовую раму: отражение показало ему жутковатое чучело в тёмных очках, растрёпанное, перепачканное грязью, расписанное ссадинами и гематомами.
На каминной полке размещались 5 подставок с игрушечными собаками: Арденнский бувье на постаменте с табличкой “Ирландский сеттер”, Спрингер-спаниель – “Далматин”, Ирландский сеттер – “Стаффордшир-терьер”, Далматин – “Арденнский бувье”, и Стаффордшир-терьер – “Спрингер-спаниель”.
Роу потянулся к ним, ладонь под перчаткой дрогнула от неимоверной боли. Ощущая что-то влажное внутри, он вспомнил, как накинул плащ после мордобоя с Китом... но перчатки оставались в карманах. Не стал же укурок его наряжать?..
После увиденного им на острове Мэн, байкер с лёгкостью выстроил фигурки в нужном порядке. Зубчики на лапах совпали со всеми выемками на каминной полке, и одна из керамических плиток отошла, словно крышечка почтового ящика – парень извлёк оттуда пожелтевший конверт с письмом внутри. Осторожно развернул листок: ажурный почерк, аккуратные литеры с завитушками.
“Сегодня мы похоронили это чудовище... Мне сложно передать всю степень облегчения, что я ощутила, когда последней бросала горсть земли на её могилу. Стыдно признаться, иногда по ночам, со свечой, я прихожу на маленькое фамильное кладбище во внутреннем дворе поместья, чтобы лишний раз посмотреть на цифры, выбитые резцом гранильщика:
“Памяти Глории Стоун. 1869 – 1908. Укрыта тёмною водой, среди цветов нашла покой. Requiescat In Pace.”
Глупейшая эпитафия, но все мы прекрасно знаем, что подобное существо может оказаться в Эдеме только под покровительством злобного тролля и его кривых зеркал.
И сколько же было их после смерти мистера Стоуна?.. И сколько же им было лет?..
Стыдно?.. Нет, пожалуй, мне совсем не стыдно оттого, что однажды её нашли утопленной в садовой кадке, посреди оранжереи... Кто-то держал её лицом в жирной вязкой почве, полной червей и кореньев, до тех пор, пока она не задохнулась. Кто-то, отомстивший за омерзительное зло, творимое сумасшедшей женщиной на протяжении многих лет. Возможно... это был Бог.
И, если честно, это было меньшее из того, что она заслуживала. Я оставила её чёрную пудреницу, с розой на крышке, в нише могильной плиты. Закрытой. Лишь из приличия.”
Рэд смял письмо, повернувшись к высокой кровати с массивным пологом. Давящая тишина. Очень странная свеча притягивала внимание серебристыми бликами – достав из кармана джинсов зажигалку, байкер высек искру – огарок вспыхнул нереальным фиолетово-красным пламенем. Скорее всего, в состав этой смеси входил калий, но парень не мог сказать наверняка.
Иллюзии прошлого...
Он рисовал перед собой неясные контуры стройной высокой женщины у окна, с угольными волосами, забранными в объёмную причёску. Окутанная тяжёлой меланхолией, она смотрела вдаль...
Коснувшись портьеры из вишнёвого бархата, Роу различил сквозь мутные стёкла, за лужайкой, очертания фамильного кладбища рода Стоун. Звуки граммофона послышались откуда-то снизу. Преодолев серпантин ступеней винтовой лестницы, он миновал наполненную увядавшими растениями оранжерею и выскочил во дворик.
Снег падал и тут же таял, а когда Рэд покинул особняк – совсем перестал. Трава напоминала гнилое мокрое желе. Байкер присел перед овальным надгробием, отмеченным именем покойницы из письма, в основании которого обнаружил сливавшуюся с общим фоном жестяную пудреницу с чёрным распустившимся бутоном на крышке. Ссадина на виске давала о себе знать, но руки болели просто зверски. Охваченный приступом немой злобы, порывистым движением он сдёрнул кожаные перчатки...
Из раскроенных ладоней на него таращились глаза мёртвого чудовища... аморфные, раздавленные, похожие на омлет, плавающий в мышцах и сухожилиях. Лунный свет не давал понять, какой оттенок они имели: карий, синий или серый. Зачарованный этим дьявольским зрелищем, Роу вдруг беззвучно рассмеялся и зашевелил пальцами – руки, испачканные запёкшейся кровью, создавали впечатление двух омерзительных кальмаров, ворочающих уродливыми отростками. А затем его охватил безграничный ужас, когда, приблизив кисти одна к другой, он различил между ними оживающее воплощение кошмара из колодца своего подсознания.
Одним взмахом, Рэд в панике вышвырнул омерзительные яблоки из прорезанных ладоней, и раны мгновенно отозвались невыносимым жжением... Байкер медленно дышал, уставившись в пустоту...
С изрядным усилием он распахнул старинную вещицу. Баночка с бледным воскообразным веществом и несколькими прилипшими по кромке тёмными волосками – Роу провёл пальцем по мази и принюхался – в пудренице был вазелин...
Памяти Глории Стоун... он смастерил такое зеркало... её нашли утопленной в садовой кадке... среди осколков... полной червей... похоронили это чудовище... тролль надрывался от смеха...
... Там, под могильной плитой, женщина, стоявшая у окна, только с распущенными смоляными локонами, и без одежды, извивалась в гробу, лаская себя истлевшими пальцами, охваченная звериным желанием, клацающая зубами в пустоте, пожирая провалами глазниц человека по ту сторону обросшего мхом гранитного монолита... Она видела его через плиту. Рэд чувствовал, как завораживали её грани и блики Чёрного Солнца, простёршего страшные щупальца к своим неупокоенным детям.
Внезапно он вспомнил всё то, чему учила его Дафна в бильярдной “Четэм Паба”, и понял, зачем она делала это. Из глубины вазелиновой массы проступали неясные пятна – байкер опустил руку в мазь, вынув оттуда замутнённую зеркальную семёрку треф. Он очень боялся, что новый гвоздь, которым она была нарисована, окажется заколоченным в разинутый от нечеловеческого крика рот Руди. То же самое, что однажды случилось с Алисой... всё то же самое...
Голодный карминный огонёк мерцал в окружении синих абажуров...
Из-за травмированных рук парень не мог перелезть через прутья ограды, поэтому ему пришлось искать ворота, к счастью, оставленные для него незапертыми.
– ... Алло, это Рэд.
– Я, конечно, понимаю, вы, лондонцы, считаете, что “скаузеры” по ночам до сих пор копают торф на обочинах дорог, но всё-таки интересно... где таскает твою переё..анную шкуру?!
– Честно: сам не знаю. Я в полумиле от... возможно, место называется Стоун-Холл, или как-то вроде того...
На другом конце провода воцарилось молчание.
– Не убегай, пришлю за тобой Пола... но, дьявол меня забери, КАК ты его нашёл?..
Роу покинул телефонную будку, и натянул перчатки, медленно двинувшись вдоль практически не освещённой трассы...
Четверть часа спустя на безлюдном шоссе послышалось знакомое рычание мотора – лимонное стеклопластиковое купе сбавило ход, взяв странного попутчика.
– Пол Честертон, – представился водитель, открыв пассажирскую дверцу.
– Рэд Роу, извини, руки не пожимаю.
– Не страшно. Итак, встреча была перенесена в Алберт Док, через... – он взглянул на циферблат, – ... полчаса. Поговаривали о полицейской засаде на мебельном складе “Clark’s Woodwork”. Такое впечатление, что кто-то взорвал там А-бомбу... что произошло, парень?
– Все истории потом, сначала подбрось до ближайшей аптеки: у меня закончились геморроидальные свечи зажигания, – объяснил байкер.
Купив бинты, вату, несколько ампул болеутоляющих и обеззараживающее средство, Роу распечатал пакет в машине, незамедлительно занявшись самолечением.
– Поранился, когда перелезал через изгородь... Медяки ни при чём, тут замешана другая сторона. Далеко ещё до ваших доков?
– В семи милях к югу, – уточнил Честертон.
В принципе, байкер даже не удивился. Достав из внутреннего кармана плаща фотографию пропавшего брата, он показал её шофёру:
– Не видел этого мальчишку?
Пол как-то странно посмотрел на него сквозь непроницаемые очки, но ничего не ответил.
– Мы опаздываем, – наконец промолвил он и вжал сильнее педаль газа. Двигатель объёмом сто двадцать два кубических дюйма, выдавал около ста пятнадцати миль в час; Фэйрторп наращивал обороты.
Чёрные бутсы застучали по железным сходням, и, поморщившись от боли, Рэд оттолкнул тяжёлый люк. Трюм судна, пришвартованного в Алберт Док, изнутри был похож на... костюмерную театра. После потасовки с псевдо Китом, байкер отлично усвоил, что больше Спрут не ограничивался демонстрациями вроде кровавого круга или постановочными гонками на выживание. Правила игры менялись, свидетельством чему служил маленький ярлычок “Besantine Co.” на маске Флэмера. Новые трюки в стиле Фантомаса?.. В любом случае, зеркальная карта вела именно сюда.
Спортивная обувь прошелестела по обрывкам упаковочного материала, мимо поддонов, тележек и наглухо заколоченных ящиков, но вдруг что-то щёлкнуло под ногой – у Рэда в тот момент промелькнула мысль о вьетконговских растяжках – стальная дверь захлопнулась за его спиной.
... Сначала он даже не поверил глазам: вдоль вешалок, шедших от стены до стены, по всему помещению, маршировали игрушки, выстроенные в боевом порядке. Заводные шуты и гаеры, высотой чуть более фута... к пластмассовым ручонкам каждого из которых был приклеен заряженный пистолет.
– ... Это куклы. Это просто куклы...
Они слегка покачивались при ходьбе... и стреляли в каком-то издевательски ритмичном темпе, как потрескивают зубчики внутри музыкальной шкатулки: корпус для устойчивости оснащался гироскопом, а оружие было снабжено стабилизатором отдачи.
Оцепенение исчезло после первого рикошета. Роу нырнул на пол – ситуация не слишком улучшилась, поскольку траектория пуль варьировалась также по высоте. Откатившись кубарем под расписанный солнцами и лунами балахон звездочёта, байкер пнул пустую банку из-под краски в одну из игрушек – лунный гаер упал, продолжая дёргать ногами, правда, атака вышла не слишком удачной, когда Рэд понял, что дуло нацелено ему в лоб. Мгновенно уклонившись, парень счастливо избежал смерти, ловко ухватив заводную куклу больной кистью, выдернул у неё пистолет: FP-70 фирмы Хеклер-Кох, ab origine снабжённый амортизатором, для его раненой ладони был тяжеловат, поскольку имел двухрядный магазин на восемнадцать патронов, но, приняв сравнительно удобное положение, байкер стал хладнокровно и методично выбивать мишени в импровизированном тире. Ощерившиеся паяцы и ухмыляющиеся скоморохи отскакивали в том же темпе, что и гильзы, вылетавшие из ствольной коробки.
Костюмы поваров, торговцев эпохи Возрождения, боксёров, английских постовых и американских ковбоев, чертей и священников, солдатские мундиры красных и синих цветов – буквально всё превращалось в решето. Не прекращавшаяся в течение нескольких минут пальба постепенно сходила на нет, и ключи замедляли вращение в спинах пластмассовых игрушек. Вскоре шум окончательно затих, но Рэд ещё долго не мог скинуть с себя оцепенение, охватившее его после того, как щёлкнули запоры на люках трюма.
С трудом поднявшись, он отшвырнул пистолет, но затем, обдумав собственное положение, вытащил другой Хеклер-Кох с практически полной обоймой, из рук “застреленного” шута...
... Роу положил FP-70 на подлокотник дивана, разжевывая парочку конфеток “Wonderland”, вколол себе ампулу обезболивающего, и, выронив шприц из дрожащих измученных пальцев, провалился в непроглядную топь аморфных сновидений...
Занимавшее внутреннюю стенку шифоньера зеркало искривилось, выплюнув Дафну в пространство незапертого шкафа. Вторым измерением гипнотического кошмара оказался ломбард со странным названием “Did See”. Прилавки были забиты самыми разнообразными вещами: подержанными телевизорами и чинёными фотоаппаратами, дешёвыми браслетами и вышедшими из моды ветровками, старыми электрогитарами и поцарапанными пластинками – наследством исчезавшего десятилетия, по два шиллинга за штуку. Медуза нажала на кнопку “Power”, включив цветной CV 2101 фирмы Шарп. Камера, помещённая на одной из полок, транслировала изображение напрямую через кабель – стеллаж, на котором, среди прочих безделушек, лежал рождественский колпак. Дафна в восторге схватила его, нацепив на макушку, и принялась танцевать по залу, безобразно шатаясь и качая пушистым помпоном влево-вправо. Её полусапожки оставляли грязные следы. – Jiggling balls! Jiggling balls! Clap-cocks all the way! – напевала она. Окончив выделывать антраша, девушка обратила внимание на предмет, закрытый до тех пор головным убором Санта Клауса: небольшая кубическая модель молекулы, скорее всего, украденной школьниками из кабинета физики и проданной хозяину за несколько пенсов. Из-под юбки земляничного в горошек платьица Медуза извлекла вымазанную чёрной слизью упаковку крекеров, оставшуюся от предыдущего сна. Квадратное печенье с длиной сторон по три дюйма каждая, прекрасно соответствовало полостям проволочного каркаса, и когда она задвинула третий крекер, тем самым заполнив угол кубика, выемки на крепежах атома спружинили, и пластмассовый шарик отскочил от молекулы. Собрав таким способом все четыре элемента, девушка вернулась к телевизору, переключившись с первого канала на второй – в дальней части комнаты, рядом с витриной, пестревшей значками, брошками, печатками и цепочками, был организован стенд для минибоулинга, где роль кеглей исполняли фишки из настольной игры. Дафна зарядила первый атом в пусковую установку, оттянула пружинный ударник и нажала на крючок. Шарик вылетел через картонные воротца, стремительно прокатился по дорожке и опрокинул три кегли. Вторая попытка – ещё две сбитых фишки. Двумя последними выстрелами она уничтожила только одну цель, но механизм стенда срабатывал от суммарного веса атомов и мишеней вместе взятых, поэтому, особенно не церемонясь, девушка щёлкнула пальцем по оставшейся кегле, самовольно объявив “strike”. После того, как отскочила маленькая крышечка в навершии стенда, из отверстия под стрёкот шестерней показался небольшой серебряный ключик. Приоткрыв губы, Медуза разглядывала его, погружённая в какое-то сомнамбулическое отупение, и вдруг уродливый отросток, словно хватающий муху язык, метнулся к блестящему предмету из её рта – мгновение... и Дафна в изумлении захлопнула его ладошкой, поняв, что проглотила ключик. Искажаемая светом Чёрного Солнца, она постепенно теряла человеческие повадки, слепленная по... Бульк! Что-то проскользнуло внутри, сместив вверх один из зрачков... девушка убрала пальчики от губ, тихонько хихикнув... Что-то ползало в её голове... она медленно кралась к середине комнаты, стараясь не шуметь... а затем жирное щупальце, сминая гноящееся яблоко, вылезло из глазницы и заползло ей в рот, где стало жадно копошиться, издавая при этом омерзительные булькающие звуки. Дафна вытянулась на носочках, растопыренные кисти судорожно тряслись, голова металась вверх-вниз на белой восковой шее, вместе с помпоном колпака. Её колотило до тех пор, пока страшная конечность не извлекла предмет из горла наружу... после чего девушка резко осела, будто тряпичная кукла, из которой актёр вытащил свои пальцы... а потом её вырвало сепией... Когда она оттёрла подолом вещичку, на ней блеснула гравировка: “Try to knock to unlock”. Левый глаз теперь всё время смотрел в левый верхний угол, отчего девочка из “сломанного” дома всё меньше походила на живое существо. Около старинного орехового секретера Медуза отперла серебряным ключиком стекло витрины с антикварными дверными молотками. Восемь фигурных крючков зажимами держали столько же бронзовых колец, на каждом из которых было написано слово, и задача состояла в том, чтобы разместить их все в логической последовательности. Кольцо извлекалось нажатием на потайную защёлку навесного крючка, соответственно, эти защёлки было нужно ещё найти. I – Вайверн с кольцом “Queen”; II – гоблин – “times”; III – кулак – “And”; IV – нос быка – “ninety”; V – обруч с цепью на шее раба – “nine”; VI – хвост змеи – “welcome”; VII – две руки, тянущие кольцо в разные стороны – “with”; VIII – щупальца осьминога – “Alice”. I – дракон, державший в орлиной лапе бронзовый обруч, имел свёрнутое винтом тело, клыкастую морду и крылья летучей мыши, исследовав которые, Медуза передвинула одну из перепонок, отчего когти расцепились, освободив первое кольцо. II – правое ухо гоблина распахнуло его рот; III – костяшка безымянного пальца на кулаке; IV – загнув бычьи рога вниз, она получила следующий кусочек загадки; V – губы африканского невольника; VI – голова кобры с раздвоенным языком сместилась влево; VII – ногти больших пальцев на обеих руках; VIII – глаза осьминога. Получив все восемь частей, Дафна разложила их в первоначальной последовательности: “Queen times And ninety nine welcome with Alice”, а затем, вспомнив, строчку из кэрролловского стихотворения, поменяла кольца местами: “And welcome Queen Alice with ninety times nine”, после чего, вставила обручи назад, в дверные молотки. Зазвонил телефонный аппарат рядом с включённым CV 2101, девушка сняла трубку, но в ответ послышались короткие гудки. И тут она обратила внимание на сложенную пополам шахматную доску, на крышке телевизора, где были расставлены десять фигур: белая королева и девять белых и красных пешек. “And welcome Queen Alice with ninety times nine...” – если воспринимать это как подсказку, тогда цифровой код: 90 * 9 = 810, что невозможно воспроизвести на TV панели, но... воспользовавшись наборным диском телефона, Дафна прокрутила цифру 8, и, поскольку шнур от аппарата имел тот же вход, что и камеры по всему ломбарду, картинка на экране снова изменилась: стеллаж с книгами, на котором в фокусе была обложка романа о популярности Rolling Stones, с рисунком двух выпавших шестёрками игральных кубиков, и названием “Dicembers Children”. Цифра 1 – кадр с курткой “San Francisco Seals 24”, висевшей на стене. Когда Медуза набрала 0, включилась последняя камера, укреплённая на штативе, и она увидела в телевизоре собственное изображение: платье в горошек пропиталось тёмно-лиловой влагой в некоторых местах, странные змееобразные бугорки вздымались и опадали под земляничной тканью... и что-то шевелилось в волосах... Оторвавшись от самосозерцания, Дафна заметила за спиной календарь на 1969 год, с фотографией ярко-красного спортивного Датсана-240 Z. Через секунду телефон снова зазвонил, девушка снова взяла трубку: – Waits at the window, wearing the face that she keeps in a jar by the door. Who is it for? – пропел записанный на пластинку голос. Медуза обернулась. На одном из прилавков у входной двери, справа от колонок, действительно стояла банка из-под джема, полная разноцветных драже “Wonderland”. Она быстренько скинула крышку и, похрустывая конфетками, начала изучать содержимое витрины: восемь наручных часов различных моделей, циферблаты которых дружно показывали полночь. Три числа, содержавшихся в подсказках: 12 (две шестёрки на обложке книги), 24 (номер игрока на куртке), 1969 (год выпуска Датсана), и если “Dicember’s Children” – тоже не случайное название, тогда вместе они могут образовывать дату: 12. 24. 1969. Канун Рождества. Восемь цифр – по количеству наручных часов под стеклом витрины... Отодвинув банку со сладостями, Дафна, пользуясь колёсиками для завода сбоку корпуса приборов, прокрутила стрелки на время сочельника в каждом из них: I – 1 : 00; II – 2 : 00; III – 2 : 00; IV – 4 : 00; V – 1 : 00; VI – 9 : 00; VII – 6 : 00; VIII – 9 : 00. Двадцатилетний портативный патефон, оформленный снаружи, как чемодан, автоматически включился, заиграв установленную заранее пластинку: – Eleanor Rigby died in the church and was buried a long with her name. Nobody came. Father McKenzie wiping the dirt from his hands as he walks from the grave. No one was saved... – игла вычерчивала звуки на виниле, но Дафна слышала, как за стеной нарастал непонятный шум, похожий на приглушённое ржание... или на топот копыт?.. – All the lonely people, where do they all come from? All the lonely people, where do they all belong?.. – звучание искажалось, медленно превращая битловскую “Eleanor Rigby” в “Horse Latitudes” группы Doors, где срывавшийся на крики голос Моррисона пандемической заразой разрушал интерьер ломбарда “Did See”, раскалывая витрины, щёлкая вспышками фотоаппаратов и швыряя по сторонам фейерверки подержанных украшений... когда огромный целлофановый клетчатый конь пробил своей головой картонную стену помещения, тряся длинной антрацитовой гривой, ломая и круша подковами полки со стендами... Жеребец был таким же слепым, как его бешенство... Чудом уклонившись от звериных ударов, Медуза скинула рождественский колпак, а затем подбежала к шифоньеру... Конь остервенело молотил копытами по дверцам шкафа, но Дафна уже исчезла, растворившись в тёмных глубинах чужого сна... Всё вокруг обволакивала абсолютная, чернильная мгла... Это кома?.. Или смерть?..
... Честертон с силой накренил диван вперёд, отчего Рэд проснулся уже на уровне чьих-то ботинок. Джон Лемон удобно устроился в хозяйском кресле, закинув ногу на ногу, и распечатал хозяйскую же пачку Winston. Байкер сел прямо на полу, протёр глаза и надел очки.
– Можно мне тоже сигаретку?
Ливерпудлианец протянул ему одну.
– Итак, Джимми Гривс, вероятно ты когда-то и завоевал Кубок Англии у себя, в Шеффилде, но теперь ты мажешь слишком часто.
– Well, I’m not a golden London kid & I don’ play polo or ride some Rolls-Horse...
– Первое: что тебе известно о Стоун-Холле?
– Первое, что мне известно, это что на мебельном складе вместо Дэйви Гардена я встретился с безмозглым костоломом, норовившим почему-то разнести мне башку табуретом, а в Алберт Док, опять же, вместо этого чёртового Дэйви Гардена, был расквартирован целый батальон, и вот такие штуковины чуть не наделали во мне новых дырок, – Роу покрутил на пальце гаерский пистолет, из которого Пол заранее вытащил обойму.
Забытая боль в ладонях постепенно возвращалась.
– Чудесная сцена для “Льва зимой”, но твоё счастье, что мистер Скар уже рассыпал зёрнышки для голубка. Мы ждём его HD сегодня к двум часам у вокзала на Лайм-стрит.
– Улица шлюх?
– Я понимаю, что соблазн велик, но, всё же, постарайся вначале решить проблему с бирмингемской птичкой, а затем сможешь поиметь остальных, идёт?.. И кстати, уже половина второго: не опаздывай, солнышко.
– ... Не указывай мне, е..ло картофельное... – без лишних слов Роу забрал сигареты у Лемона, патроны – у Честертона, и, сунув диванную подушку в рюкзак, направился к мотоциклу...
... Рэд заглушил мотор Блэк Шадоу в гараже, где, по утверждению ливерпульцев, должен был состояться обмен с посыльным Гэбриэла Мура. Отдалённый рёв мощного V2 нарастал снаружи, и когда парень толкнул пинком створку ворот, заказной шоссейный HD пронёсся вдоль по пандусу, круто развернувшись перед байкером. Кожаные штаны и куртка со вздыбленным воротником, чёрная рубашка в горошек и очки-авиаторы. Долговязый Джонни Хартуорм приблизился к Рэду, который повесил сумку на рога руля Винсента.
– Traveling from Graceland, right? – взглядом он изучал гонщика, про которого однажды услышал от Кэмдена.
– Look... let’s just don’ play s-some hound dogs. It’s not a jail-h-house party... So, you’ve got the j-jewels?..
– В рюкзаке, – Роу снял его с мотоцикла, продемонстрировав курьеру, – Как насчёт оплаты?
– No way, my boy. First, s-show me those shiny little t-t-thingies you hold in the knapsack...
Парень говорил ещё что-то... уже не имевшее особого значения.
Длинные сумерки, начавшиеся с рассыпанных в двухэтажном автобусе леденцов, там, где тьма сгустками крови собиралась вокруг отсечённой руки, лежавшей в раковине, пачкая кафель общественного туалета и хлюпая в глубине водостока ванной отеля... под кожей, изрезанной осколками отражений, под неистовые крики уродливых ветвей изрубленного пожарным топором старого вяза... и девочки с книгой в животе...
Он сломался – пятнадцать пуль в Джонни Хартуорма.
Хеклер-Кох всё ещё яростно лаял на оседавшее тело, и под звоном гильз, ударявшихся о бетон гаража на Лайм-стрит, байкер вспоминал странные слова, которые стали ответом для него тогда, в бильярдной.
– ... Я должен угадать?..
– ... Ты должен увидеть...
В чёрном, обтянутом витым коричневым шнуром, кофре Харли-Дэвидсона, Рэд нашёл упакованные в полиэтилен кирпичи фунтов стерлингов. Несколько тысяч перевязанных серебристыми лентами банкнот... И зеркального валета червей...
... Дэйви Гарден бежал через поле, застланное клочками белого покрывала, на котором одиноко высились тёмные стволы оголённых деревьев, качавших страшными кронами, под свинцовым, тяжёлым от снега небом. Сминая подошвами влажную кашу пожухлой травы, он с тревогой оборачивался назад, в сторону кирпичного здания колледжа, откуда, спрыгнув с парадного крыльца, за ним погнался профессиональный футболист.
Преследование оказалось недолгим, Рэд сбил его с ног, ударив набойкой бутсы по предплюсне, отчего тот споткнулся и перекувырнулся на спину. Байкер схапал Дэйви за воротник рубашки, долбанув ему коленом в живот, и снова швырнул на землю. Гарден был двадцатилетним пацаном с лицом сорокалетнего грузчика. Низкорослый от природы, рядом с хавбеком он смотрелся просто карликом.
– A-ah... so, there’s our pie in the sky...
– Пожалуйста, сэр!.. Я тут вообще ни при чём!
Эта фраза резанула Роу, как пила, сточенная до уровня линейки.
– Да, да... чёрт, погоди... я уже почти поверил.
– Честно! Позавчера мистер Мур связался с “Arden & Co.”, и мне предложили участие в качестве посредника.
А вот эта новость, и правда, огорошила проводившего дознание.
– Не пытайся накормить меня дерьмом, сосунок. Опять е..укмекер?!.. А-а... я, кажется, начинаю понимать... в глущобу путь его лежит, не так ли, Дэйви?
Гардена слегка передёрнуло при этих словах... возможно, из-за холодного ветра...
– Если Спрут показал на тебя, значит, ты что-то скрываешь...
Байкер сел на корточки, взял за нос пацана перчаткой, и оттянул его вверх дюймов на шесть, а затем отпустил, шлёпнув Дэйви лицом по лицу же. Резиновую маску он снимать не стал, потому что знал: под ней ничего не будет.
– Что такое “Did See” и “Brew Best Ox”? – поинтересовался Рэд.
Стукач слегка улыбался, искоса посматривая на него дрожавшими зрачками. Роу бросил взгляд на шоссе, где в пятидесяти ярдах его ждал хромированный Black Shadow, мимо которого тащились редкие машины, уже включавшие ближний свет в окружении опускавшихся сумерек.
Парень вынул из кармана пакетик с разноцветными драже и зашвырнул в рот несколько штук.
– Ok... I’m a patient person, I’ll repeat. What does “Did See” and “Brew Best Ox” mean?
– Sorry... pal... I just don’t know... cause it’s your world... Ann-Ed World...
Рэд поднёс фантик с конфетками к резиновому уху и стал ими шуршать.
– Ты слышишь, Дэйви?.. Знаешь, что это за звуки, Дэйви?.. Так стрекочет погремушка на змеином хвосте...
Лицо не изменило выражения, но байкер видел, как лопаются сосуды в глазных яблоках ряженого гаера. Со зловещим шипением кожаный ремень выскальзывал из петель на его джинсах... обвивая шею пацана.
– Ты знаешь, чьё это прикосновение, Дэйви?..
– War don’ lend... warned n’ old... led ran down... – бормотал стукач.
Он завернул края маски, и, вытащив обе зеркальные карты, всадил их в горло Гардена.
– А это чувство тебе знакомо, Дэйви?.. Так змея впрыскивает яд через длинные зубы-ножи...
– Den won lard... now red land... n’ word n’ deal... dr. on new lad... darn dew Lon...
– Держи её крепко, Дэйви... иначе она тебя придушит...
И когда Рэд отпустил ремень, пацан буквально вцепился в него обеими руками, судорожно сдавливая петлёй артерии и дыхательные пути... ослеплённый нарастающей паникой...
– Speak roughly to your little boy...
– N’ older wand... low red n’ Dan... draw non led...
Губы не посинели, так как были не настоящими.
– And beat him when he sneezes...
– Downer land... den n’ row lad... n’ lower n’ dad... led and worn...
– He only does it to annoy, – Роу прервал словоизлияния Гардена, засунув ему в рот фантик “Wonderland”, после чего отобрал ремень у Дэйви, замертво рухнувшего в промёрзшую вязкую траву.
Квадратная пряжка защёлкнулась над ширинкой байкерских джинсов.
– Because he knows... it teases...
Парень повернул ключ в замке зажигания Блэк Шадоу, слушая карканье воронов, спускавшихся на смоляных крыльях к неподвижному телу. Робкие снежинки терялись в граде клювов...
... Радиаторная решётка Олдсмобила Торонадо находилась в десяти футах от переднего колеса Винсента. Оба мотора глухо рычали. Рэд молча смотрел на пурпурный капот, обезображенный шрамом от топора... а кто-то за рулём автомобиля также, молча, смотрел на мотоциклиста сквозь отверстия перфорированных пластин... Быть может, он просто смотрелся в зеркало...
“Убийство на Лайм-стрит! Неопознанный труп мужчины был найден сегодня в одном из подсобных помещений железнодорожного вокзала. Жертва получила пятнадцать огнестрельных ранений из пистолета марки Хеклер-Кох. Полиция сузила круг подозреваемых до нескольких членов известной криминальной группировки под названием “Ливерпульская Четвёрка”. Обстоятельства выясняются.”
Под скрежет люков трюма “Harlequin” манекен теддибоя в кожаных штанах и чёрной рубашке в горошек, висевший между космонавтом и Санта Клаусом, поднял голову, обтянутую маской Джонни Хартуорма, окинув помещение взглядом из-под непроницаемых очков, и заметил на освещённом мерцающей лампой железном столе белую длинную подарочную коробку, перевязанную ядовито-красной лентой. Он соскочил с вешалки, сделав восемь деревянных шагов к приготовленному для него сюрпризу, сорвал карминный бант и отшвырнул крышку... вытащив из картонки шестизарядный Mossberg .12 калибра. Шокер Харли Дэвидсон разгонял ночную мглу взором жёлтой фары, выжирая асфальтовые дорожки Алберт Док... It was a party time...
В дальнем углу магазинчика “Jig Jelly Lon.” трельяж из кукольного набора мебели вдруг начал подскакивать и вертеться на месте. Занимавшие фанерную панель комода зеркала изогнулись в нечеловеческой агонии, когда змеевидные побеги обвились вокруг рамы, словно лепестки отравленной хризантемы, из сердцевины которой выползало туловище мёртвой девушки. Сначала каблуки, затем стройные ножки, испещрённые лентами чернил и пропитанные вязкой жижей трусики... подол платья и талия... Опрокинув стульчики и столик с маленьким чайным сервизом, Дафна поднялась на четвереньки. Волосы переплетались между собой и как-то странно шевелились. Кожа отслаивалась. Она двигалась, будто на костылях: возможно, последствия трупного окоченения. – I hear: she’s whispering down in the grave... playing with my teddy bear... – произнесла Медуза посеревшими губами. Погремушки и попрыгунчики, модели самолётов и пластмассовые супергерои, лошадки, мячики, средоточие рождественского безумия... На полке, рядом с барабанами и дудками, сидели шесть нарядно одетых кукол. Попытавшись взять одну из них, Дафна обнаружила, что игрушки жёстко закреплены на металлических штативах. Она нажала пальцем на резиновый живот – “Nobody came” – прозвучали слова... Пользуясь методом тыка, Медуза перепробовала все варианты, получив последовательность, в которой отвечали ей бесстрастные механические голоса маленьких девочек: 1 – “Nobody Came”; 2 – “a long”; 3 – “and was buried”; 4 – “Eleanor Rigby”; 5 – “died in the church”; 6 – “with her name”. Таким образом, порядок, в котором куколки должны были говорить: 4. 5. 3. 2. 6. 1. Когда механизм заработал, крышка настольной головоломки откинулась назад, и оттуда она вынула пакетик леденцов с надписью “US Moon cg.” на обёртке, а дорогие игрушки по-очереди произнесли: 1 – “So rested he”; 2 – “by the Tumtum”; 3 – “gree”; 4 – “and stood”; 5 – “awhile”; 6 – “in thought”. Струйка сепии вытекала на пол из рукава земляничного платья... Сантиграмм американской Луны?.. Дафна перешла в отдел для мальчиков. Между конструкторами и наборами солдатиков поблескивал футуристический бластер в сверкающей упаковке с надписью “Cosmo Gun”. Порвав глянцевитую картонную коробку, девушка извлекла оружие капитана звездолёта, зарядив его магазин леденцами из мешочка. Она шарила жадным гноившимся взглядом по залу, пока не наткнулась на рождественское дерево Тумтум. С меткостью заправского хулигана Медуза сшибала выстрелами стеклянные шарики, зеркальные фигурки и разноцветные лампы гирлянд. Хрупкие кости медленно растворялись внутри, кожа лопалась на ладонях, и сквозь отверстия высовывались безобразные щупальца, неистово давившие на спусковой крючок бластера... К неописуемому сожалению Дафны, заряды очень быстро закончились, она выбросила крякающий пистолет, заметив, как что-то упало из шарика на ёлочную подставку, покатившись к девушке через рифы серебристых и рубиновых осколков. Медуза присела и подобрала чёрными отростками небольшой предмет: батарейка. Присмотревшись повнимательнее к дереву, Дафна различила белый скафандр астронавта за витой лентой серпантина... а также странной формы стеклянный ёлочный шпиль, напоминавший космический корабль. Не будь она столь расточительна, украшение можно было бы сбить карамельной пулей, но теперь... Её личико перекосило от гнева... а потом жирное щупальце прорвало бледную щёку... кошмарные удавы извивались под намокшим платьем в горошек, ползая вперёд и назад, яростными толчками буравя гниющую плоть девушки... Она смогла сделать всего пару неровных шагов к рождественскому дереву... когда огромные чёрные конечности разворотили её у промежности, задрав подол юбки, и, со звериной злобой и бешеной скоростью, молотя по окружающим предметам... Она была раковиной для чудовищного моллюска, питавшегося её смертью. Расшвыривая кубики с буквами и резиновых животных с прилавков, тварь омерзительно клокотала, двигаясь на тонких заплетавшихся ногах Медузы, чьи глаза от ужаса вылезали из орбит, а рот был разинут в немом, невыразимом крике... Оно сграбастало игрушечный грузовик, длиною не более фута, с кузовом на шарнирах, и принялось крушить им полки с витринами, заходясь припадками безумия и роняя клочья чёрной пены в каком-то сладостном дьявольском наваждении, а девушка бессмысленно болталась вслед за ним, дёргая руками, словно порванная лоскутная игрушка, увлечённая исковерканным танцем чужого сновидения... Где-то на окраине Ливерпуля старое дерево, источенное паразитами и зарубками топора, погружало свои корни в глубину промёрзшей декабрьской почвы... проникавшие через кривые грани зеркального пространства в мёртвое колеблющееся тело... Захлёбываясь смолистыми сгустками, Дафна прошипела: – T-t-was b-brillig... and... the s-slihty toves... did gyre and g-g-gimble... in the wabe... all mimsy were the b-borogoves... a… and... the mome raths out-grabe... – точно змеи факира, щупальца, как под гипнозом, втягивались внутрь, заворожённые звуками её голоса... Она строила лесенку к верхушке ёлки из ярких подарочных коробок, помогая себе укрощёнными отростками. Синяя ступенька, белая ступенька, красная ступенька – Медуза сняла с ветки покрытый блёстками шпиль, и, не спускаясь, потрясла его в остатках пальцев – что-то постукивало внутри... Сепия сочилась из глаз и ушей... она сдёрнула полосатую хлопушку, направившись в подсобку, на поиски спичек. Никаких горючих веществ в шкафчиках боковой комнатки Дафна не нашла, а потом вдруг подумала об электрической плите – включив конфорку, девушка в ожидании, пока та достаточно разогреется, принялась распутывать волосы на голове, на концах неуклонно превращавшиеся в щупальца, смотрясь в ромбовое настенное зеркало... Она поднесла фитиль к плитке, и тот, вспыхнув, заискрился через несколько секунд, после чего Медуза воткнула хлопушку в горловину ёлочного шпиля, спрятав его в духовке. Sh-h-h-h-h... & Boom!.. Your pie is ready, honey!.. Среди осколков украшения лежал кукольный гребешок. Сантиграмм американской Луны: на глобусе спутника по металлической оси должен был вращаться макет космического корабля “Apollo-11”. Коммодор Модсли приступила к подготовке ракеты для запуска: в кабину Дафна засунула фигурку космонавта, а в двигательный отсек поместила батарейку из стеклянного шара – корабль начал медленное движение по орбите. Он постепенно наращивал скорость, но во время третьего оборота купол на лунной поверхности открылся наподобие люка, и оттуда вылез инопланетный монстр, очень похожий на серую тварь из сувенирного магазина, только нос был длиной с хобот мамонта, уши – дудочками, а узкие глаза висели на ниточках: эдакое причудливое соединение пылесоса и бензопилы. Открыв рот, Медуза взирала на то, как, открыв рот, пришелец проглотил “Apollo-11” вместе с астронавтом на борту! Впрочем, памятуя о загадке с крекерами, Дафна бесцеремонно обшарила глотку страшилища и извлекла оттуда ракету, в топливном отсеке которой нашла портативный электромоторчик. В дальнем конце торгового зала её ждал... Гренадер в ромашках. Манекен американского солдата в мундире и кивере, торчал там отголоском какой-то давней истории. Свесивший голову молодой человек стоял, окруженный пластиковыми цветами, на фоне плаката: тёмные ели, базальтовые горы, синее небо в белых облаках и бесконечное ромашковое поле. Основной особенностью пехотинца было отсутствие некоторых... хм... частей тела, потерянных, вероятно, при взрыве ручной гранаты... которые девушке и предстояло найти. На одной из полок, рядом с попрыгунчиками и очками-перевёртышами, она обнаружила пару кусачих зубов, резиновую кисть – неподалёку от разноцветных колец на шесте, железный костыль с ботинком на конце – рядом с юлой-букашкой, и стеклянный глаз – в колбе из набора юного химика. Присоединив эти блага человечества к потрёпанному войной гренадеру, Дафна рассчитывала на какой-либо эффект, но ветеран не шелохнулся. Тогда она извлекла из манжеты мотор от ракеты, просунув его щупальцем через пулевое отверстие мундира – нужно было найти источник питания. Напротив коробки с железной дорогой в петле висел тряпичный гаер, которого Медуза спустила вниз, позаимствовав удавку – шнур. Одну из его сторон она воткнула в разъём электродвигателя, а вилку вставила в розетку: солдат поднял голову на шарнирах и протянул вперёд уцелевшую руку, разжав пальцы. На ладони лежала связка ключей... заводных ключей. Последняя головоломка оказалась также оформлена в лучших традициях Франкенштейна: собери и запусти. Раздвижной кукольный дом с ромашкой на чердачном оконце фасада был окружён, пожалуй, всеми типами заводных игрушек. В обозримой близости от него Дафна нашла: гоночную машинку, медвежонка с барабаном, прожорливые челюсти, симпатичную собачку с динамиком в животе и оранжевую музыкальную шкатулку, украшенную лунами, звёздами и карточными мастями. Вокруг здания имелось 5 металлических штырьков, куда предполагалось крепить эти предметы. Подыскивая ключи относительно размеров скважин, Медуза разместила игрушки на насадках, последовательно завела каждую из них, подняв потайные стопоры, а затем, когда всё было готово, по очереди отпустила зажимы. Гоночная машинка стала ездить вокруг особняка, жужжа маленьким мотором, плюшевый медвежонок (...или теперь кто-то зашил змею в саму Дафну?..) стучал в барабан, чёртик, выпрыгнув из коробки, качал рогатой головой в такт странной музыке, заводная собачка звонко тявкала, а кусачие зубы весело клацали. Пока маленькие ключики проворачивались в их спинах, стены кукольного дома медленно раздвигались, и к тому времени, как они замолчали, весь интерьер уже полностью открылся перед Медузой. Посредине миниатюрной нежно-кремовой гостиной, наполненной шикарной пластмассовой мебелью, друг напротив друга стояли две игрушечные девочки: первая – лет восьми, в земляничном платьице в горошек, вторая – белокожая брюнетка в чёрном дорожном костюме с серебряными пуговицами, а за ними – зеркальная карта в маленьком трюмо. Дафна аккуратно вытянула пикового короля из крошечной рамы, отчего разжалась пружинка, фигурка Медузы положила руки на шею Алисы, и они принялись качаться вперёд-назад... как будто Дафна душила девочку... и что-то заклокотало в её горле: – Then fill up the glasses as quick as you can... And sprinkle the table with buttons and bran... Put cats in the coffee, and mice in the tea... And welcome Queen Alice with thirty-times-three!.. – Всё вокруг выцветало, истлевало... домик провалился внутрь... игрушки рассыпались... ей даже не пришлось открывать дверь: оловянная ручка и стёкла витрин крошились от легчайшего прикосновения... King Of Spades – в десяти шагах к северу торчала башня Биг Бена... Щупальца рвали её платье... и её кожу... шатаясь и придерживаясь о каменные стены, она преодолевала пролёт за пролётом, а страшные удавы корчились под восковой плотью, фонтанчиками сепии заливая ступени лестницы... Костяной гребешок отворил замок двери в узкую мрачную комнату... Кладовая, набитая масками... она стала лихорадочно шарить руками и ползучими конечностями в ворохе резиновых лиц: однорукий Т. Кук, букмекер Хенри Эрден, гонщик Томми Чайлд, вышибала Джорджи Рок-Н-Ролл, хиппанка Джин Ловетт, бухгалтер Десмонд Робинсон, убийца Майкл Эбердин, костолом Кит Флеминг, стукач Дэйви Гарден... НАШЛА! Она вырыла из уродливой груды маску девочки... скорее... и в спешке начала распарывать собственное лицо зеркальной картой, ногтями и щупальцами из-под платья, сдирая с головы кожу и волосы... как будто на праздник с двумя не пускали. – Then fill up the glasses with treacle and ink... Or anything else that is pleasant to drink... Mix sand with the cider, and wool with the wine... And welcome Queen Alice with ninety-times-nine!.. – надев лицо Алисы поверх полуистлевших мышц лба и скул, оно причесывало гребешком локоны цвета воронова крыла, глядя на отражение в зеркальной карте, измазанной застывшим гноем, клочками плоти и сгустками смолистой жижи... царственно поднималось по лестнице к башенным часам... Призраки задушенных Спрутом людей пировали в обитом чёрным бархатом зале… – When the feast’s over, we’ll go to the ball... Red Queen, and White Queen, and Alice, and all!.. И длинный обеденный стол ломился от внутренностей гостей... и на масках их ползали тени Чёрного Солнца... и жадно глотали кровь из хрустальных бокалов, притворяясь, что пьют лишь красное вино... и в ночной темноте маленького кладбища кто-то играл когтями на скрипке, а кто-то отстукивал мохнатыми копытами джигу на могиле мастурбирующей женщины... – ... Some gave them white bread, some gave them brown; some gave them plum-cake and drummed them out of town...
... Настойчивые телефонные трели возвращали Рэда к реальности. Он перенёс звонивший аппарат к постели, снова лёг на спину и, отхлебнув немного джина из полупустого гранёного стакана, всё же снял трубку:
– ... Роу.
– Ты опять напортачил, Гривс. Мы не просили убивать посыльного.
– Он начал торговаться: не мог же я отдать ему подушку.
– Да? Интересно, Дэйви потребовалась зажигалка, или он хотел узнать, сколько времени? Кончай изображать Кёртис Уорхоук: мы уже отстояли Англию. Кафе “Black Unicorn”, через пятнадцать минут... – короткие гудки.
Байкер переоделся в чистую рубашку, захватил с собой две пачки Winston, обезболивающие и пакетик разноцветных драже... а потом долго беззвучно орал через диванный подлокотник, стуча в него кулаками...
Заканчивая со сливовым пудингом, Лемон отпустил Честертона, которого Скар вызвал на Болд-стрит, и, мимоходом взглянув в окно ресторана, чуть не выронил ложечку из пальцев.
На противоположной стороне улицы, лавируя между прохожими, Рэд с рюкзаком убегал от полицейского с невероятно длинными ногами. Возможно, что пронзительно свистевшему констеблю всего лишь не понравилась надпись на тенниске Роу, или парень припарковал Vincent в неположенном месте, но тощие лапы карикатурного служителя закона неуклонно приближались к вороту его обрезанного плаща. Растолкав спешивших на работу ливерпудлианцев, байкер нырнул в открытую дверь цветочного магазина, укрывшись за большими белыми вазами, полными роскошных роз, а когда сурово нахмурившийся медяк забежал внутрь, тревожно озираясь по сторонам, Рэд выскочил из-за спины, о..ерачив его по каске сумкой, наполненной пачками фунтов. Добавив локтем по носу развернувшемуся постовому, он, для верности, захватил револьвер из поясной кобуры констебля, и перешёл через дорогу, где на крыльце, рядом с дымившим выхлопной трубой Фэйрторпом, его уже ждал Лемон.
– Полегче с фокстерьерами, парень: им завтра бродяг ловить по паркам. Что там случилось в гараже на Лайм-стрит?
Роу швырнул ему солдатский мешок, закурил.
– Here’s the rubbish mate, pens to pens & get ..uck off me.
– ... Actually, I can’t say I understand: you come to us by Moor’s strings... to roast his puppet and bust a tasty deal? Why such a devotion?
– Это не преданность. Шахматными фигурами можно играть не только в шахматы. И наоборот.
Из салона автомобиля звучала “Artificial Energy” в исполнении Byrds.
– Десять, двадцать, тридцать... надеюсь, это не нарезанная бумага... шестьдесят, семьдесят, восемьдесят...
– Мама, смотри, волшебный конь, как на картинке! – послышался голос маленькой девочки.
Рэд в ту секунду даже удивился, почему его затылок не треснул, как тухлый помидор: он обернулся на рёв мотора позади, выдыхая сигаретный дым, в рассеивающихся клубах которого увидел покойного Джонни Хартуорма. Тот поднял байк на заднее колесо, отчего, действительно, стал похож на Чёрного Единорога с геральдической вывески... нацелив дуло дробовика парню в голову...
Роу моментально бросился к машине – хлыщ только успел закрыться рюкзаком. Грохнувший выстрел пробил сумку с деньгами в его руках, где, по счастью, застряла вся картечь, в очередной раз укрепив Лемона в его нерушимой привязанности к британским фунтам...
– Гони!! – заорал Рэд.
Фэйрторп рванулся к светофору.
Декабрьский ветер трепал набриолиненную антрацитовую шевелюру и гороховую рубашку с короткими рукавами, впрочем, убийца вряд ли чувствовал холод. Опуская вращающейся рукояткой окно с пассажирской стороны, Роу подумал, что обновлённый Хартуорм стал как-то больше... конечно, не размером с Кита, но гораздо крупнее. Жёлтое спортивное купе промчалось в нескольких дюймах от фонарного столба, почти коснувшись его боковым зеркалом. Пока Лемон таращился на уничтоженные деньги, в бешенстве сжимая кулаками обуглившиеся купюры, мёртвый мотоциклист уверенно настигал беглецов.
Когда Шокер вынырнул из просвета между универсалом и тягачом, Хартуорм положил ствол на рогатый руль, долбанув зарядом по задней части Фэйрторпа – свинец выкрошил фонтан красных осколков из левой фары. Честертон втоптал педаль газа в пол, разгоняя TX-S 2000 на все сто двадцать семь лошадей. Байкер не отставал. Рэд ответил ему двумя пулями из полицейского револьвера, но автомобиль входил в вираж, и пробитыми оказались ремонтное ограждение и газетный киоск.
В момент сближения на перекрёстке он заметил чехол с патронами на ствольной коробке ружья – Роу понимал, что перезаряжать помповик на ходу невозможно, а значит, нужно было просто выдержать следующие несколько залпов. На очередной развилке Пол чудом не угодил в тяжёлую аварию, случайно расставив для Джонни ловушку – тот чисто вписался в поворот между двумя машинами, ускоряя биение поршней своего V2. Шестицилиндровый верхнеклапанный мотор Траумфа TR-7 выдавал 120 mph, но бензиновое чудовище Хартуорма всё равно догоняло жёлтый автомобиль с ужасающей и непостижимой быстротой.
Водитель с тревогой наблюдал, как силуэт байкера с глянцевитыми волосами постепенно вырастает в зеркале заднего обзора.
– Дьявол, парень, вышиби его из седла!
– Бери левее, су..ин сын, и не крути рулём! – крикнул Роу, высовывая револьвер из окна.
Третья пуля проскользнула всего в дюйме от болтавшегося на ветру хохолка Джонни, но вот четвёртая выбила фару шоссейного мотоцикла. На лице преследователя, скрытом под очками-авиаторами, не отражалось вообще ничего.
– Твою мать! Только два патрона, отрывайся!
– Твою мать! Не могу я оторваться: у него движок стоит от Конкорда!
– Чёрт он совсем рядом... – прошептал Рэд.
Стрелка спидометра на бензобаке Шокера скакнула вперёд, Хартуорм поравнялся с Фэйрторпом... подъехал почти вплотную... засунул ствол в водительское окно и шарахнул из дула картечью. Роу высадил в том же направлении оставшиеся заряды, а Честертон, впечатавшийся в подголовник, швырнул автомобиль вправо, плечом выталкивая Моссберг из салона... Byrds разнообразили репертуар простреленного радио звучанием “John Riley”... Лимонное купе с визгом чертило протекторами петлю на дорожном покрытии, разбрасывая мусорные баки и пустые картонные коробки из-под телевизоров. В десяти ярдах от метавшейся гоночной машины разгружалась фура, и у кирпичного крыльца был прислонён треснувший поддон... который Джонни доломал до конца весом своего байка.
Вращая колёсами в сердце декабрьского смерча, шоссейный мотоцикл взлетел над Фэйрторпом, рука Хартуорма нацелила мушку дробовика на мчавшееся внизу жёлтое пятно. Вспышка... и рык металлического града пробуравил стеклопластиковую крышу.
– Он у нас над головой, – как-то обречённо констатировал Пол, пока Рэд ошарашенно пялился на байкера, парившего в высоте...
Оценив всем телом жёсткую подвеску Харли-Дэвидсона при приземлении, Джонни изогнулся, как ощетинившийся зверь, чтобы сохранить равновесие, и сразу же вкатил пятый заряд в переднюю левую шину автомобиля.
– Дьявол, сколько же ты задолжал за квартиру?! – вскрикнул Честертон.
– Он просто слегка переживает, что я вчера его застрелил, – объяснил пассажир.
– Oi, something’s wrong, – водитель пальцем указал на зеркало.
Хартуорм сунул Моссберг в чёрную, обвитую бордовым шнуром, ружейную кобуру, закреплённую болтами под бензобаком Шокера.
– Wondering, what he’s up to... A carrot?..
То, что преследователь извлёк со дна кофра мотоцикла, оказалось оранжево-красной сигнальной ракетой. Рэд понял это, когда, проезжая мимо фургона, который тушили пожарные, Джонни подпалил на ходу фитиль, заискрившийся зловещим бенгальским огоньком.
– У него там взрывчатка?!..
– Заткнись и дави на газ, – командовал Роу.
Набирая скорость, Хартуорм неумолимо сокращал расстояние, держа морковку на вытянутой руке, как всадник с булавой. Догнав TX-S 2000, он сразмаху швырнул ракету в окно, которое Честертон не успел затворить.
Охваченный изнутри ярко-оранжевыми сполохами, Фэйрторп вилял из стороны в сторону, как метавшееся на ветру письмо, пожираемое языками голодного пламени. Зажмурившись, Рэд отчаянно старался зацепить сигнальный патрон, шаря на ощупь ещё не зажившими до конца ладонями в районе рычага переключения передач, откуда доносился зловещий треск... Тёмные очки и футбол по ночам... Нет, больше никогда...
Поймав искрившуюся ракету, Роу распахнул дверцу и, выпрыгнув из горящего салона, отбросил её прочь. От вспышки Фэйрторп развернуло; передёрнув затвор, Хартуорм, долбанул из ружья по ветровому стеклу. Ещё приходя в себя, лёжа на асфальте, парень видел, как убийца досылает новые заряды в магазин...
Опустошив чехол на ствольной коробке, всадник направил Моссберг на увёртливую мишень, вдавил рукоятку скорости, и под рёв клаксонов, ринулся к человеку на земле. Не мигая, Роу докуривал сигарету и смотрел на приближавшуюся смерть, что и спасло его, когда Шокер разорвало между выскочившими наперерез друг другу мусоровозом и полицейской машиной – от удара колесо Харли Дэвидсона слетело с передней вилки и, описав дугу в воздухе, чуть не размозжило голову уклонившегося в последний момент Рэда... Подкинув бутсой хромированную выхлопную трубу мотоцикла, парень “открыл” ей маленький Ровер, запихал туда полуслепого дезориентированного Честертона, и, как можно скорее, оставил театр военных действий.
Он невероятно устал...
... Снежинки за окном безмолвно осыпались на мохнатые лапы елей и тёмные ветви буков. Во всём коттедже горела только одна лампочка – на светильнике, с которого сняли абажур. Синие прямоугольники ночной бездны в белых искрившихся рамках на чёрных стенах застывшего дома. Честертон проснулся от чудовищной боли, пронзавшей, казалось, все части его тела. Он был привязан к письменному столу, выдвинутому на середину мрачной гостиной. Пол закричал, попробовал поднять голову с ложа... и вспышка невыносимой агонии взорвалась нитроглицериновой смесью в затылке... который был прикручен болтом к столешнице.
Где-то слева ощущалось незримое присутствие незнакомца, сидевшего в кресле у журнального столика, накрытого ажурной салфеткой. Гость во френче и широкополой шляпе затушил окурок на хрустальном дне пепельницы, встал и медленно двинулся к пленнику; на ходу его одежда трансформировалась в обрезанный до бёдер плащ и серую тенниску с надписью “..ucked All Copsuckers”.
– Well, hi sunshine! It’s time to chat a bit my friend, – Рэд улыбался обезоруживающе вежливо...
Изолентой он примотал башку ливерпульца к небольшой дубовой планке, показав ему электрический шуруповёрт в своей руке.
– Последний месяц я регулярно сталкивался с людьми, просто обожающими увиливать от ответов... что мне, честно сказать, осточертело. Поэтому я буду спрашивать прямо и чётко: где находится этот мальчик?
Роу предъявил Честертону фотографию Руди.
– Парень, ты лаешь не на то дерево, я понятия не...
– Это я уже слышал.
Байкер вколол ему в шею оставшуюся инъекцию обезболивающего, включил инструмент в розетку и стал намечать каналы входа саморезов... Привязанный к столу, Пол орал, как помешанный, из его хрипнущих воплей исчезли абсолютно все человеческие нотки.
– Где... находится... мальчик... – повторял Рэд.
Лоб Честертона был по кругу утыкан железными шурупами, приобретавшими какое-то дикое сходство с шипами в короне Леди Либерти. Сквозь изоленту ручейки крови сочились под затемнённые стёкла очков. Парень снова сунул ему фотоснимок в лицо.
– Где н...
– Какой на ..уй мальчик! Причём тут вообще мальчик!!! Я никогда не видел эту су..у!! Дьявол! Прекрати!!!
Рэд снова нажал на кнопку, запустив шуруповёрт... Винты на одну пятую дюйма погрузились в мозг через отверстия в пробуравленном черепе... Пленник взревел...
– Just relax my little boy... & don’ fear... it might injure your brain... Cause, now that I'm perfectly sure it has none...
Глубже в отверстия...
– Why, I do it again and again...
Он выключил инструмент, оттёр руки тряпкой, и распечатал пакетик с конфетами... заметив что-то странное на обёртке: “War don’ lend”. Что-то было не так... Возможно, он в “сломанном” доме?
– ... Мальчика вы не замечали... а девочку... Причём тут вообще мальчик!.. Я никогда не видел эту су..у!..
– ... Он душит своих жертв кожаным ремнём и возит связанного ребёнка в багажнике автомобиля... Держи её крепко, Дэйви...
– ... Он утащил за собой всех, за кем охотился... Не только в шахматы... И наоборот...
– ... Я не психопат, и уж тем более, не единственный игрок в Англии... Да, да... чёрт, погоди... я уже почти поверил...
– ... Вы поймёте меня, если вам известен шахматный термин “гамбит”... Оно пролезло через зеркало в твой дом... Хв... хватит... пож... жалуйста, хватит...
– ... Беги, су..ин сын, беги так быстро, как только тебе позволят эти чёртовы ноги, потому что сейчас...
– ... Я не психопат!!!..
Рэд зажмурился, обхватив голову, сбросил перчатки, таращась на трясущиеся руки, ожидая, что затянувшиеся раны раскроются, и ОНО опять пронзит его страшными зрачками.
– ... Причём тут вообще мальчик...
Роу осторожно вынул чёрно-белый снимок тыльной стороной... а затем перевернул его: с фотографии на него смотрела девочка из Зазеркалья... смотрела пустыми ямами глазниц... и улыбалась...
Бессмысленный зачарованный шёпот, срывающийся на нечеловеческий крик...
– Then fill up the glasses with lather and ink... Or anything else that is pleasant to drink... Mix worms with the cider, and rot with the wine... And welcome Queen Alice!!.. With ninety-times-nine...
... Он очнулся в перерытой клумбе Стоун-Холла, среди выкорчеванных кустов и невыносимого холода, лёжа в неглубокой вымоине, засыпанной битыми зеркалами... и что-то розово-красное валялось у изножья. Коренья старого вяза прорастали во всех направлениях. Оно поднималось, колыхалось всем телом, и грязная чёрная тряпка оказалась пологом волос этого существа, которые, корчась, раздвинулись в стороны, открыв уродливую пародию на лицо убитой девочки: из расплывшихся вытянутых глазниц его сверлили кошмарные миндалины глубоководного чудовища...
Алиса, ухмыляясь как-то омерзительно широко, задрала подол земляничного платьица, откуда метнулись огромные осьминожьи конечности, заползая под одежду байкера, лаская его тело скользкими смолистыми хвостами. Девочка расстегнула ширинку джинсов, из её рта показался змееподобный язык, она гипнотизировала парня немигающим взором, похотливо оскалившись, пока извивающаяся тварь забиралась ему в штаны...
– Почему?.. Почему ты вернулась?.. – его губы дрожали.
– Потому что ты не забыл меня...
Не мог... помня о тех, кто шёл рядом... Он, правда, не мог.
– Ты умерла... – просипел Роу, до крови сжав кусок зеркала, – Тлей же в своей могиле...
Он резал и рубил... её лицо, волосы, шею и щупальца, кромсал студенистую массу, чувствуя, как осколок всё глубже впивается в ладонь... не мог забыть... не мог остановиться... словно выдавленное желе сквозь дырочки десертного рожка, из распоротого рта и лопнувших глазных впадин выскакивали ещё более массивные удавы, атакуя обезумевшего человека... но он не прекращал наносить яростные удары... пока его рука не онемела от боли... пока чудовище не осело гнилой жижей на зеркальное покрывало опустошённой клумбы...
Роу вскинул голову, и в этот момент все стёкла оранжереи разлетелись от невероятной мощности волны ядерного взрыва, пропитавшей воздух мерцающими осколками в урагане тяжёлого нейтронного излучения. Там... в вышине, гремело и полыхало агатовым огнём, изрыгая атомные вихри и радиационные вспышки, блистательное, сверкающее гало неизмеримого, титанического, исполинского Чёрного Солнца... Сквозь бури и молнии, всадники с изрезанными лицами, восседавшие на клетчатых целлофановых лошадях, неслись в конном строю, уничтожая крокетными молотками, бильярдными киями, кувалдами и топорами крошащиеся каменные стены и мраморные вазы цветника, посланные ИМ, чтобы сыграть в поло головой байкера...
Они наносили удары по чудом изворачивавшемуся пленнику искорёженного сознания, под аплодисменты зрителей, толпы, состоявшей из самых удивительных сказочных тварей: Грифонов, Единорогов и Львов, Хампти-Дампти, Чеширского Кота, серых ощерившихся чудовищ и карточных солдат.
– When the feast's over, we'll go to the ball! Red Queen, and White Queen, and Alice, and all! – рукоплескали они.
Роу уклонился от взмаха ружейного приклада, запнувшись о садовую кадку.
– Кувалда! – скандировало сборище.
Мощнейший хлопок развалил терракотовый горшок с вербенами... Он терял координацию в пространстве, ощущая, как на него давила беспощадная и безграничная сила Чёрного Солнца.
– Топор! – взревел восторженный хор голосов.
Крепкий всадник на исписанной ромбами лошади, занёс над ним окровавленное оружие...
– ... И уж тем более, не единственный игрок в Англии...
Провал...
Темно. Открыло глаза. Слишком темно. Всё вокруг обволакивала абсолютная, чернильная мгла... Погружение в слепоту? Повернулось... и какой-то воспалённой частью рассудка вдруг поняло, что не движется. Закричало, но тишина не развеялась. Это кома?.. Или смерть?.. Какой смысл стучаться в закрытые двери, если нет рук?.. Бежало в бесконечный мрак, орало, что было сил, рвало в истерике волосы... обманывало себя. Долгие часы оцепенения... и страха. Первозданного – страха темноты. Считало осыпавшиеся секунды. Память казалась расплывчатым силуэтом, исчезающим во мраке. Образы тускнели, лишившись питания из внешнего мира, фантазии постепенно выцветали. 1. 2. 3. 4. 5... В самом сердце беспредельного вакуума время имело столь же малое значение, как и всё остальное. 6. 7. 8. 9. 10... Цифры были единственным, что обретало смысл. Простая и чёткая мысль: “пока считаю – существую”, возможно, когда-то определившая облик того, что носит имя разума. Фотографии прошлого постепенно смешивались с иллюзиями, утрачивая достоверность, а, следовательно, и какую-либо ценность... впрочем, возможности воображения затухали с той же катастрофической быстротой, с которой таяли рамки реальности... поняло это в тот момент, когда уже не захотелось кричать... 19 + 69 = 88. Это странно... но в совершенной пустоте лишь математика возвращала из паники в осознанность. Элементарная десятичная система превращалась в последний отголосок утраченной действительности... казавшейся теперь такой абсурдной!.. 19 * 69 = 1311. Когда-то так же смеялось... носило маску... 1311 * 19 - 88 * 69 = 18837. Чёткий математический порядок, порождавший алгебраические формулы и выводы, стал непреложным законом, единственным, отделявшим отчаянно боровшуюся мысль от забвения. Секунды, минуты, часы, дни, месяцы, годы, века, тысячелетия... Есть ли между ними разница там, где исчезает “потом”?.. Когда-то так же верило... во что?.. (5 * (7 + 2^4 + 5! / 0,05) + sqrt (22898 * 32) + 390625^0,25) / (12^3 - 6! - 18^2) = ... А было ли что-то достойное веры?.. = (12115 + 856 + 25) / (1728 - 720 - 324) = ... За чертой последнего бессмысленного страха, влекомое к нулевой отметке парадоксальной жаждой смерти... = 12996 / 684 = 19. Но что есть смерть, если не тотальное слияние с пустотой?.. (8 * (25680 / 60 + 375^2) + (285 * 16) / sqrt (24^3 / (192 * 2^3))) / (128^2 - sqrt (76 - 96 * 1 / 8)) = ... Зачем тогда беречь сознание?.. Потому что если мыслю, значит, не умерло, а если живо, значит это необходимо... Значит, в этом есть смысл... = (8 * (428 + 140625) + 4560 / sqrt (13824/1536)) / 16376 = ... Не понимало этого, ещё до заточения, что впрочем, не мешало дышать, а если теперь избавилось от всего наносного, даже от вероятности страданий, почему тогда должно умирать?.. = (8 * 141053 + 4560 / 3) / 16376 = (1128424 + 1520) / 16376 = 69. Последний страх... что кто-то придёт из темноты и заберёт с собой... страх и безумная надежда, невыразимое желание боли, переходящей в бесконечную агонию... Лишь бы почувствовать хоть что-то... Зеркало... или то, что отражалось в нём когда-то... девушка, не задушенная у обрыва в шестьдесят девятом, чьё тело исчезло... датский гонщик, не разбившийся в 62-м на Ягуаре-Е, чьё имя уже забыли... встретившиеся на перекрёстках смерти... Случайность – это закономерность, которую не удалось просчитать... Секунды, минуты, часы, дни, месяцы... Вдруг осознало, что опять кричит, не слыша звука, судорожно напрягая несуществующие связки... от счастья... дикого, граничившего с кошмаром... потому что кто-то коснулся её... Нет! Нет лица, и нет дыхания... Прикосновение здесь... совсем рядом... держалась, как можно крепче, до боли сдавливая... Боль! Или наслаждение... Дафна открыла глаза, пробудившись в обшитом дубовыми панелями зале “Джокер Хаус”, с игровыми автоматами и старинным однотонным глобусом. Курт сжимал её запястья, не отрываясь от полусонных глаз девушки. Она слабо улыбнулась в ответ на поцелуй: на перекрёстках смерти случайность – лишь иллюзия...
... Ж-ж-ж-жах!!! И остриё топора просвистело мимо.
Зрители разгневанно зароптали, но вдруг, как по команде, разнопёрый гул затих, и в установившемся молчании, парень смог чётко расслышать рокот верхнеклапанного V8... Солнце зверело...
На расстоянии в двести ярдов с Олдсмобилом происходили угрожающие метаморфозы – вязкая непроницаемая гниль капала сквозь радиаторную решётку, кошмарные глазки фар безобразно горели; внезапно пурпурный корпус, дверцы и перфорированные пластины изнутри стали пробивать огромные конечности Спрута, и каждое щупальце раскрывалось на верхушке многостворчатым цветком усеянного клыками рта, из которого сочился дымившийся чёрный яд. Эхо мотора больше не походило на звук переднеприводного силового агрегата – это был шум, который издавало гигантское чудовище, поднимавшееся из глубин темноты, чтобы разорвать на части жертву и утянуть её останки с собой во мглу.
С непостижимой даже для форсированного двигателя быстротой Торонадо летел на Рэда...
Нейтронная вспышка... Крик... И выдох в черноту...
... Адам Кенсингтон спускал стулья на линолеум, готовя к открытию придорожный бар “Майл Энд”, когда увидел красно-белый Ровер, затормозивший у парадного крыльца, рядом с бензоколонкой. В дверях показался странный человек, водивший по залу опустошённым затравленным взором. В левой руке он держал шуруповёрт с вилкой шнура, болтавшейся на уровне бутс.
– Доброе утро, заходите, мы открываемся через пару минут... У вас всё в порядке, сэр?
– Мне нужно позвонить, – произнёс как будто набитый ватой рот.
– Э-э... прошу, аппарат в боковом коридоре.
Рэд положил шуруповёрт на стойку, медленно двигаясь по указанному маршруту. Стрекотание наборного диска... Междугородний вызов...
– ... – ... – ... – ... – ... – Алло, – прозвучал голос Ребекки.
– Плевать, отслеживают псины номер с твоего телефона или нет... Я выгорел дотла, и мне нужна помощь.
– Рэд!! Наконец-то. Майкл мне всё рассказал. Будь ты проклят, куда исчез?
– Я не смог... и уже слишком поздно обращаться в полицию... Он утащил за собой всех, за кем охотился...
– Рэд, Руди сейчас в школе...
– Где?.. Здесь? В Ливерпуле?!..
– Рэд, успокойся, заткнись и выслушай меня. Руди не исчезал.
– Чт...
– Да замолчи же, чёртов ублюдок! Твой друг, бармен из Четэма, объяснил мне, что после нашего разговора, где-то в двадцатых числах ноября, ты перелопатил половину Британских островов, в поисках потерянного брата. Рэд. ОН ВСЁ ЭТО ВРЕМЯ БЫЛ ДОМА. В тот вечер он, и правда, заночевал у друзей, потом я устроила ему хороший нагоняй. Но назавтра Руди снова пошёл в школу. А когда ты пьяный позвонил мне через несколько дней в середине ночи, я просто убить была тебя готова... ты спрашивал про цвет его глаз... Рэд, он спал в соседней комнате!.. А к началу декабря ты испаряешься вместе со своими друзьями... Я слышала, что сын Эндрю Флеминга погиб тогда в аварии на мотоцикле. Очень жаль... Рэд, возвращайся... ты уже месяц гоняешься за призраками...
Каким-то механическим жестом парень достал пакетик с конфетками, разжевал несколько штук, а затем снова посмотрел на обёртку.
– ... Я не психопат...
Вместо цветастой упаковки несуществовавшей марки “Wonderland” на его ладони лежал прозрачный целлофановый мешочек с белыми таблетками ..СД.
– ... Collecting all pieces of puzzle...
Он выронил фантик, оставив трубку с окликавшей его сестрой висеть на растянутом проводе, с трудом ворочая отяжелевшей обувью, вошёл в туалет. Закрылся в кабинке, прислонившись к двери спиной. Снял очки.
– ... Ведь их надевали для того, чтобы правильно судить о вещах...
– ... Ты переломал рёбра бухгалтеру крокетным молотком... Ты убил человека, забив его насмерть обтянутым проволокой футбольным мячом... Превратил в решето посыльного из Бирмингема... Завинтил десять саморезов в голову ливерпульца... Заставил укурка придушить ремнём самого себя... ремнём с квадратной пряжкой... Возможно, ты был настолько уверен в прочности его кожи, прыгая с подъёмного крана, потому что уже испробовал удавку на шеях таких громил, как однорукий Т. Кук и Джорджи Рок-Н-Ролл?..
– ... Ты уже месяц гоняешься за призраками... Потому что им известен ответ: Кто был за рулём Торонадо?..
– ... Да, да, провести чёткую грань между сном и явью... как линию лезвием на запястье... как зарубку топором на больном трухлявом вязе... в стремлении установить рамки, часто открываешь новое измерение...
– ... Почему Ты нашёл девочку в дереве?.. Потому что Ты её туда положил?..
– ... Ага, к примеру... гонка на парковке – сон, а труп женщины в ванной отеля – реальность...
– ... And led ran down, flower?.. No, I’m discharged from the hospital. Done deal...
– ... Ты всё это время наблюдал за ними по другую сторону перфорированных пластин...
– ... Возьми... и скажи мне, какой на нём номер... Я должен угадать?.. Ты должен увидеть...
В раковине унитаза плавала резиновая голова Редьярда Роу с зеркальной картой во лбу, окружённой кровоподтёком, с запахом вишнёвого джема. Парень извлёк осколок из маски от “Besantine Co.”
Карта была пустой – либо уже не имело значения, куда конкретно он пойдёт... либо он просто знал, куда идти. Впрочем, не совсем пустой... в ней сидело его отражение.
Проигнорировав напоминания Кенсингтона о шуруповёрте, он забрался в маленький Ровер...
Датчик топлива упал к нулевой отметке, и оставшуюся часть пути машина проехала по инерции. Рэд вылез наружу, двигаясь вдоль обрамлённого тёмными грядами скал зимнего пляжа. В почерневшем от облаков небе тихо вертелись одинокие снежинки, похожие на капли, проступающие сквозь трещины ненадёжной плотины. Что-то захрустело позади. Роу посмотрел в ту сторону. Из-за массивной гранитной глыбы, по наклонной ветке шоссе катился пурпурный Торонадо. Окоченев от страха, он не сразу заметил, как вяло болталась на шарнирах незакрытая дверца автомобиля.
– ... Как пустая раковина от моллюска...
Преодолев нахлынувшую панику, он осторожно приблизился к ужасной машине... заглянул внутрь. Вольерный смрад... Затенённый салон был обшит листами ржавого железа, в нём имелось только одно сиденье, затянутое какой-то склизкой на вид материей. Руль представлял собой уродливый стальной обод, изъёденный коррозией... В Олдсмобиле витал запах крови...
Обойдя вокруг Спрута, он понял, что багажник также не заперт. Глубоко вдохнув, Рэд откинул крышку. Тело мёртвого Руди... Нет... Чёрная подарочная коробочка, перевязанная белым бантом. Не отдавая себе отчёта в том, что делает, он открыл водительскую дверцу... устроился в глянцевитом кресле... и распечатал сюрприз. Старая парусиновая куколка с красной ниточкой на шее и вымазанным запёкшейся кровью пустым животом. Рэд обернулся: перекрещенные топор и кувалда ждали его за сиденьем... Он повесил куклу за петельку на зеркало заднего обзора... завёл мотор автомобиля торчавшими проводками... выжал сцепление и включил скорость, передвинув штырь у своего колена... Вдавил педаль бутсой... Рассмеялся...
... Адам Кенсингтон подобрал на полу, у телефона, смятый фантик от леденцов марки “Wonderland”...
Взмахнули клетчатые флаги... Злой рык за стартовой чертой... Рисуют странные зигзаги узоры шин по мостовой. Объём под двести тридцать дюймов мотора Курта – фаворит! Пульс Алларда – инжектор струйный, летучий родстера гибрид.
В заезд – как Шон из Эдинбурга; сто ярдов: нет и двух секунд! Блестящим скальпелем хирурга протекторы линуют грунт. Деталей тоны резонанса и тормозов горелый дым... Бесстрастные черты шотландца – дубовый гроб для пантомим.
Фантомы яркие замкнули на трассе дьявола кольцо, по лабиринтам Ливерпуля, вращаясь тёмным колесом. И, уклонившись от удара, J-2 бросается вперёд, ответив рёвом Ягуара, на Мерседеса разворот. Попав в синхронный вихрь танца, где за пределом скоростей кружит винтом спираль баланса; стон перегруженных осей... Болид из грифельного сланца в сознанье тайных областей по нитям выбора и шанса буравит синапсы ветвей...
Там, где маршрут уже не важен, где имя стёрлось гонкой лет, и, словно нефть из тёмных скважин, вверх фонтанирует секрет. Где шторм в железных лёгких горна, глотая ветер, шквал маня, сквозь каждый воздухозаборник шумит энергией огня, бензина в топливном насосе; рекорд на треке превзойдя – в вираж, на боковом заносе, вращая руль под звон дождя...
И с чёрным зеркалом Гамбита... пером на врановом крыле... в ночи осколками разбитом... через пролив Па-де-Кале... Парил, рассеянный во мгле...
Комментарии “Behind The Black Fog”:
“ЗА ЧЁРНЫМ ТУМАНОМ” – история об английской банде “Foxtails”. Основой для неё стала сцена с водителем, одержимым мыслью, что ему надо любым способом уничтожить автомобиль, в котором он едет. Книга содержит множество отсылок к первой “Алисе” Кэрролла.
Па-де-Кале – Дуврский пролив между Великобританией (UK) и материком.
Брайтон, Рединг, Оксфорд, Харлоу – города вблизи Большого Лондона (Lon). Уэй, Арун, Темза – реки, протекающие в указанном радиусе.
Бриг – двухмачтовое парусное судно.
Саутэнд-он-Си – порт в Северном море.
Тауэрский Мост – одна из достопримечательностей Lon.
Вестминстерский Дворец – здание парламента.
Грюнендаль – разновидность бельгийской овчарки с длинной чёрной шерстью.
Челси – район Lon.
Кенсингтон-гарден – один из парков Lon.
Эмили Дикинсон – амер. поэтесса XIX века. Кит проводит аналогию с худобой Джули.
Шэффилд – город на севере Англии.
Джейн Фонда – амер. киноактриса.
Монтеррей – мексиканский город, где в 67-м проходил крупный рок-фестиваль.
Рэкел Уэлч – см. “Джейн Фонда”.
Пит Тауншенд – гитарист группы “The Who”.
Фланки – срезы вершин зубьев при изготовлении зубчатых колёс, работающих на высоких скоростях.
Надфиль – напильник с мелкой насечкой для тонкой шлифовки изделий.
Сохо – район Lon.
Дерби – конные ипподромные состязания.
Регата – большие гонки спортивных судов.
Полотёр и Протестант – Кэмден дает весьма своеобразные клички участникам квартета “The Doors”, во время выступления которых Джимми Моррисон нередко катался по сцене, а Рэй Манзарек играя на клавишных, постоянно мотал головой.
Интернэшнл Таймс – печатный орган лондонского андеграунда, открытый в 1966-м.
Эль и портер – светлое и тёмное пиво.
Шкот – снасть, служащая для растягивания паруса.
Марки – известный клуб Lon.
Роджер Долтри – вокалист модовской “The Who”.
Харолд Уилсон – премьер-министр UK на данный период.
Манчестер – город на севере Англии.
Тоттенхэм – район Lon.
Дриблинг – ведение мяча.
Форвард – нападающий.
Жан Маре – франц. киноактёр.
Баффало Билл (Уильям Коули) – легендарный американский охотник на буйволов.
Джордж Бэст – бомбардир “Манчестер Юнайтед” обладатель “Золотого мяча” в 1968 г.
Офсайд – положение “вне игры”.
Нодди Холдер – гитарист и вокалист группы “Slade”.
Пурпурное Сердце – орден участников Второй Мировой войны (WWII).
Твигги – фотомодель, в 60-х изменившая стандарты женской красоты.
Портадаун – ирл. город; Белфаст – столица Северной Ирландии, один из центров конфликта на религиозной почве.
Сквош – спортивная игра, похожая на теннис.
Уайтчепел, Кэмбервелл, Саутворк и Боу – районы Lon.
Бробдингнег – страна великанов, в которой побывал Гулливер Свифта.
Гринвич – пригород Lon.
Энди Уорхол – амер. художник и кинорежиссёр, один из представителей поп-арта.
Кэмден Таун – район Lon.
Дубонос – птица семейства вьюрковых.
Вестминстер – район Lon.
Родстер – тип кузова со складывающимся верхом, двумя боковыми дверями и одним или 2-мя рядами сидений.
Напротив Биг Бена стоит памятник Уинстону Черчиллю. Не слишком, кстати, удачный.
Джозеф Чемберлен – министр колоний UK на рубеже XIX – XX столетий.
Имеется в виду роман Ч. Диккенса “Посмертные записки Пиквикского клуба”.
Джордж Байрон – англ. поэт начала XIX в.
Оскар Уайльд – англ. писатель XIX столетия.
Сити – деловой центр Lon.
Пресвитерианство – одна из разновидностей протестантизма.
Намаз – ежедневная пятикратная молитва у мусульман.
Обри Бердсли – англ. рисовальщик, работавший в 1890-х, оказал большое влияние на графику стиля модерн.
Мэйденхэд – город на Темзе, вблизи Lon, известный фешенебельными кварталами.
Дредноут – крупный броненосец начала XX века с мощной дальнобойной артиллерией.
Рейсфедер – чертёжный инструмент для проведений линий тушью.
Хелицеры – первая пара клещевидных конечностей у членистоногих.
Баттерси и Бермондси – районы Lon.
Виджаянта – (на хинди “Победоносный”) английский танк, выпускавшийся компанией Vickers Defense Systems для индийской армии (первые 90 единиц в 67-м), был оснащён 105-мм нарезной пушкой L7.
Юнион Джек – флаг UK.
Сони Тринитрон – цветной японский телевизор.
В июле 69-го командир “Аполлона-11” Нил Армстронг стал первым человеком, ступившим на Луну.
Ричард Никсон – президент US на данный период. Под матчем имеется в виду Нам.
Крикет – спортивная игра, напоминающая бейсбол.
Лоренс Оливье и Вивьен Ли – англ. актёры театра и кино.
Криббедж – карточная игра со специальными досками для подсчёта очков.
Хавбек – полузащитник.
Его дворецкий, Пэр Ройял – выигрышные комбинации в криббедже.
Гельминтозы – инвазионные болезни человека, животных и растений, вызываемые паразитическими червями. Кэмден сомневается в качестве ноттингемского табака.
Харли-стрит – улица врачей в Lon., одна из “специализированных” улиц.
Борнмут – климатический курорт UK, у пролива Ла-Манш.
Мэншн-хаус – резиденция лорд-мэра в Lon.
Мать Тереза – основательница и настоятельница католического Ордена милосердия в Индии.
Ройял Датч-Шелл Груп – англо-голландская нефтяная компания.
Бритиш Стил – государственная металлургическая компания.
Грэнма – яхта, на которой отряд революционеров во главе с Кастро прибыл в пров. Орьенте для свержения диктатуры Батисты.
Кентербери – город в графства Кент, к востоку от Большого Лондона. Здесь находится и знаменитая резиденция архиепископа, примаса Англиканской церкви.
1807-1814 гг. – война UK против Дании в ходе наполеоновских войн.
Джон Милтон – англ. поэт XVII в.
Жорж Дантон – один из вождей якобинцев в период Великой французской революции.
Ace Of Diamonds – эквивалент выражения “золотые руки”.
Шива – один из верховных богов брахманизма, изображался многоруким.
Рикки-тикки-тави – рассказ о мангусте, написанный Р. Киплингом.
Джеф – говорящий мангуст с острова Мэн. Это необычное явление дало о себе знать в 1930-х на западном побережье, неподалёку от города Дэлби. Облюбовав старую ферму, мангуст шнырял по дому тенью, грыз продукты, звенел блюдцами и задувал свечи. Однажды хозяйка увидела пару мохнатых лапок, торчавших из трещины в потолке, и когда она хотела прикоснуться к ним, то была укушена за палец, после чего тонкий голосок на безупречном английском посоветовал ей обработать ранку мазью. Вскоре о Джефе, рассказывавшем разнообразные истории, шутившем, ругавшемся и даже певшем, стали писать многие газеты, пока однажды он не исчез. Ферма была продана, но её новые владельцы как-то сообщили о том, что подстрелили на своих землях странное маленькое животное.
Элли – героиня книги Ф. Баума “Мудрец из страны Оз”.
Радж Капур – инд. киноактёр.
Батик – многоцветная ткань, украшенная старинной техникой росписи.
Вишну – в индуизме и брахманизме, великий Бог-охранитель, почитался в аватарах Кришны и Рамы.
Урду – разновидность хинди, официальный язык Пакистана.
Сансара – перевоплощение души.
Нирвана – в джайнизме, освобождение от оков материи, бесконечного круговорота реинкарнаций.
Сома – священный дурманящий напиток.
Энтони Перкинс – амер. киноактёр. Цитируемая Кэмденом фраза не попала в картину Хичкока, и произнести её мог человек, читавший роман Роберта Блоха “Psycho” уже после просмотра фильма. Между прочим, ещё один отличный пример того, что книга лучше экранизации.
Рупия – денежная единица Бутана, Индии и ряда других стран.
Мантры – ритуальные и заклинательные формы ведизма.
Камиль Сен-Санс – франц. композитор, пианист и дирижёр. Эбердин подразумевает чисто внешние особенности.
Арбуда – демоническое божество, изображаемое в виде змея. Речь о партии в криббедж с Томми Чайлдом.
Серпентайн – цепь прудов в Хайд-парке.
В 1858-м была организована полномасштабная операция по подавлению восстания сипаев в Индии, возглавляемая генералом Кэмпбеллом.
Рита Хейуорт, Грейс Келли, Мэрилин Монро – амер. киноактрисы, секс-символы разных эпох.
Дейли Миррор специализируется на сенсациях из жизни знаменитостей, Гардиан – остаётся газетой, к обзорам которой прислушиваются представители правящих кругов.
Wheels of fire – альбом группы Крим.
Вензеля “Harley-Davidson” совпадают с инициалами “Humpty-Dumpty” – персонажа второй “Алисы” (Шалтай-Болтай).
Ливерпуль – город-графство.
Кэверн – в этом ливерпульском клубе в 61-м дебютировали Леннон & Co., давшие более 300 концертов за два года.
Двадцать четыре часа Ле-Ман – соревнования (с 1923) по автогонкам, по условиям которых за 24 часа на кольцевой трассе нужно пройти наибольшее расстояние.
Джим Кларк – британский автогонщик, двукратный чемпион мира, в 1968-м во время гонок в Хокенхайме, Кларк не справился с управлением и врезался в группу деревьев; от полученных травм скончался на месте.
Горка, вираж, ранверсман – фигуры пилотажа.
Компания Роллс-Ройс выпускает авиационные двигатели.
BP – Бритиш Петролеум – англ. нефтяная компания.
lb – фунт стерлингов.
Вулверхэмптон – пригород Бирмингема.
Турнир пяти наций – состязание по регби между сборными Англии, Ирландии, Уэльса, Шотландии и Франции.
Футор – накладка, прикрывающая замочную скважину.
Фартинг – самая мелкая разменная монета в четверть пенни, изъятая из обращения в 1968 г.
В 1916 г. на реке Сомме произошло грандиозное сражение, унёсшее жизни свыше 1,3 млн. человек.
Ковентри – англ. город, разрушенный во Вторую Мировую гитлеровской авиацией.
Уильям Бут – англ. проповедник и первый генерал Армии спасения.
Грин-парк – один из парков Lon.
Ракшасы – многоглавые рогатые и клыкастые демоны из ведийской мифологии.
Беркшир – графство к западу от Lon. Столица – Рединг.
Церковь Святого Мартина – ещё одна из достопримечательностей Lon.
Бирмингем – город-графство.
Дарап-Улига-Даррит – столица государства Маршалловы Острова в Микронезии.
Верки и равелины – крепостные сооружения.
Плантагенеты – Анжуйская династия, правившая с 1154 по 1399 гг.
Рокабилли – музыкальный стиль, соединение рок-н-ролла с хиллбилли.
Олдберри – город к западу от Бирмингема.
Де шво – буквально, “две лошади”, так французы прозвали свой невероятно популярный бюджетный Ситроен 2-CV, за взимаемый с него налог на две лошадиные силы.
Конкорд – сверхзвуковой пассажирский самолёт фирм БАК (UK) и “Аэроспасьяль” (Франция), первый полёт в 1969 г. Развивал скорость 1370 – 1560 миль в час.
Тейт Гэллери – художественная галерея (Lon.), богатое собрание западноевропейской живописи и скульптуры.
Стоук-он-Трент – город в графстве Стаффордшир, центр “гончарного района”.
Джозайя Веджвуд – англ. керамист XVIII в.
Международный Институт Сварки – основан в Lon. в 1948 г.
Брикстон – район Lon.
Флит-стрит – улица газетчиков в Lon., одна из “специализированных” улиц.
Лонидиниум – город, построенный ещё древними римлянами на месте нынешнего Lon.
Уотфорд – один из пригородов Lon.
Капенхёрст – центр атомной промышленности.
Харолд Александер – британский фельдмаршал, во Вторую Мировую войну главнокомандующий союзными войсками на Средиземноморском театре военных действий, позднее – министр обороны.
Роберт Фишер – амер. шахматист.
Большая Звезда Африки – самый крупный в мире бриллиант массой 530,2 кар. Хранится в Тауэре.
Риджент-парк – один из парков Lon.
Мэри Куант – англ. дизайнер и модельер, создательница мини-юбки, а также одежды для молодёжи, созвучной лондонскому стилю 60-х. Её бутик в Челси, названный “Базар”, имел весьма разнообразный ассортимент оригинальных моделей.
Битва за Англию – воздушное противостояние над Британскими островами в августе 1940 – мае 1941 гг.
Война в Корее 1950 – 1953 гг.
Бенджамин Бриттен – англ. композитор и дирижёр 1-й половины XX в.
Даунинг-стрит – на этой улице расположена резиденция премьер-министра Великобритании.
Большинство премьер-министров UK являются бывшими воспитанниками итонского колледжа.
С 1969 Сент-Винсент и Гренадины (столица в Кингстауне) получило статус “ассоциированного с UK государства”.
Ханс Айзенк – англ. психолог, придерживавшийся идеи генетической предопределённости интеллекта.
Портсмут – город в UK с развитой радиоэлектронной промышленностью.
Олд Бэйли – Центральный уголовный суд в Lon.
Джо Ортон – англ. драматург XX в.
Ланкашир – старый текстильный район UK, Блэкбёрн – один из центров текстильной и швейной промышленности.
В 1969 Леннон вернул орден Британской империи в знак протеста против одобрения UK войны во Вьетнаме.
Кит оставляет чёрный бильярдный шар себе, потому что просто не может с ним расстаться после поездки в Ливерпуль.
МИ-5 – пятый отдел государственной безопасности военной разведки (military intelligence). Британская служба безопасности.
В Плимуте находится одна из военно-морских баз UK.
Орден Подвязки – высший орден британской короны.
Мартин Лютер Кинг – баптистский пастор, боровшийся за права ..егров в US. Убит расистами в 1968.
Ламбет – район Lon. преимущественно с цветным населением.
ОПУ – опорно-поворотное устройство.
Полиспасты – простейшие грузоподъёмные механизмы из нескольких подвижных и неподвижных блоков, огибаемых канатом.
Колонна адмирала Нельсона, расположенная на Трафальгар-сквер в Lon.
Беркенхед – город поблизости от Ливерпуля.
Стратфорд-он-Эйвон – родной город Шекспира, где проводятся ежегодные театральные фестивали.
В июле 69-го тело Брайана Джонса, экс-гитариста Роллинг Стоунз нашли в бассейне дома в Сассексе, а через два дня в Хайд-парке состоялся концерт памяти музыканта, собравший около 250 000 зрителей.
Крокет – спортивная игра с молотком и шаром.
День рождения Её величества по решению правительства отмечается в одну из суббот первой половины июня.
Ист-Энд – район Lon.
Ким Филби – англ. разведчик, член Кембриджской пятёрки.
Нэшнл Вестминстер Банк – крупнейший коммерческий банк UK, создан в 68-м в результате слияния “Вестминстер Банк” и ”Нэшнл провиншел банк”, входивших в “Большую пятёрку”.
Кардифф – столица Уэльса, порт в Бристольском заливе.
Хэмптон-корт и Сомерсет-хаус – туристические достопримечательности Lon.
Орден Бани – британский орден.
Мэн – остров в Ирландском море в составе UK.
“ЧЕЛОВЕК С ОСТРОВА МЭН” – часть истории, не вошедшая в “BTBF”. Путём классического монтажа в ней соединяются в одно целое события, находящиеся в разном пространстве и времени.
Мэнская кошка – старинная порода, характерной черта которой – отсутствие хвоста. О том, почему у мэнских кошек нет хвоста в Англии и Ирландии существует несколько преданий и сказок.
Кларк Гейбл – амер. киноактёр.
Кавендиш – подслащённый плиточный табак.
Джимми О’Гоблин – соверен.
Художественная галерея Уокера находится в Ливерпуле.
Хрестоматийная фраза Армстронга после высадки на Луну: “Это маленький шажок для человека, но гигантский скачок для всего человечества”.
Синяя гусеница, курившая кальян – персонаж из “Алисы в стране чудес”.
Айзек Барроу и Джон Адамс – английские математики.
Девон – город в графстве Девоншир.
“ДЭДВУД – ЗАПАДНАЯ ЗЕМЛЯ” – художественно оформленный сборник загадок, отсылка в 1956 год, повесть о героической схватке человека с шизофренией. Произведение во многом знаковое, поскольку именно во время его создания у писателя выскочил геморрой, что полностью дискредитировало мифическое понятие “каменный зад”.
Пионеры – люди, первыми селившиеся в неисследованной стране.
Шайенны (Чейенны) – самоназвание “дзи-тсис-тас”, индейский народ группы алгонкинов, исторически населявший описываемую территорию.
Территория – административный округ, ещё не получивший прав штата. В частности, территории Монтана и Луизиана занимали гораздо большую площадь (в несколько раз), нежели современные штаты с аналогичными названиями.
Паладин (перен.) – воин.
Натти Бампо – центральный персонаж пенталогии Дж. Ф. Купера, создававшейся в 1823 - 1841 гг.
Чинк – презрительная кличка, данная американцами китайским иммигрантам, аналог английского “кокни”.
Макинтош – непромокаемый плащ из прорезиненной ткани, изобретённой в 1823.
Маршал – начальник полиции, судебный исполнитель.
Би Би Кинг – амер. блюзовый певец, гитарист, композитор. Хит, наиболее известный в 50-х: “Three O’Clock Blues”.
Болдуин – компания, выпускавшая паровозы в XIX веке.
Медведи – всеядны, так же как и люди, и в перерывах между спячками, не брезгуют ничем.
Вскрыть руку – на карточном жаргоне означает показать карты, имеющиеся на руках.
Вапити – подвид благородного оленя.
Ку-Клукс-Клан – тайная политическая организация, созданная в 1865 (окончание войны). Выступает с позиций расизма и религиозной нетерпимости. Титан (в иерархии) стоял во главе доменов.
Никель – монета в ; 5.
Чарли Чаплин и братья Маркс (Чико, Харпо, Граучо, Гуммо, Зеппо) – американские комики немого кино.
Фактория – торгово-снабженческий и заготовительный пункт в отдалённых промысловых районах.
Эд Салливэн – ведущий американского телешоу, популярного в течение многих десятилетий.
Джелли Ролл Мортон и Пол Робсон – амер. исполнители джаза и народных песен начала XX.
В 1890-м году Табулятор Холлерита, применявший перфокарты, был впервые использован в 11-й амер. переписи населения.
Юконка – портативная печка, какими пользовались старатели во время путешествий на канадский Клондайк.
Фермуар – декоративная застёжка на книге.
В 1847 году мормоны переселились в Юту, ставшую территорией в 1850-м.
4 июля – День Независимости.
Фероньерка – украшение в виде обруча, ленты или цепочки с драгоценным камнем, жемчужиной или розеткой из камней различного цвета, надеваемое на лоб. Гемма – резной камень с выпуклыми или углублёнными изображениями.
Шахта, квершлаг, штольня, штрек – типы горных выработок. Штрек – горизонтальная и квершлаг – наклонная без выхода на поверхность, штольня – горизонтальная или наклонная и шахта – вертикальная или наклонная с выходом на поверхность.
Карман – небольшая и очень богатая жила.
“Средь гор и долин” – строка из “Эльдорадо” Э. А. По.
Джон Уэйн – амер. киноактёр, снявшийся в огромном количестве вестернов.
“РАДУЙСЯ ЧЁРНОМУ СОЛНЦУ” – четвёртая и самая-самая “чёрная” из частей истории, возвращение к тематике поиска непослушных детей. И ещё больше многоточий и деепричастий.
Зулу (самоназвание “амазулу”) – народ группы банту в ЮАР.
В Англии ливерпульцев называют “scousers” – от местного блюда “скауза” – картофельного рагу. “Scouse” – также местный акцент и диалект.
Колонна Веллингтона – одна из достопримечательностей Ливерпуля.
Ипсуич – англ. город с развитой мебельной промышленностью.
Уолтер Херберт – англ. полярный путешественник. В 1968-69 гг. возглавлял экспедицию, которая впервые по льду на собачьих упряжках прошла от Аляски до Шпицбергена.
Гэррард – англ. ювелирная компания, единственная в UK осуществляет изготовление, реставрацию и профилактический уход за королевскими ценностями, регалиями и дворцовым серебром.
Ван Клифф Энд Эрпелс – франц. ювелирная фирма. Изделия в стиле art deco изготавливались ей с 1920 по 1930-е годы.
“Золото МакКенны” – фильм с Грегори Пеком в главной роли, вышедший на экраны в 1969 г.
Надпись “don’ even think about it” сделана по аналогии с пузырьком “drink me” из первой Алисы.
Алберт Док – портовый комплекс, возведённый в Ливерпуле в середине XIX в.
Шарп – японская корпорация, производитель бытовой техники и электроники.
“December’s Children” – название одного из альбомов Rolling Stones.
San Francisco Seals – амер. бейсбольная команда.
Ливерпудлианцы – так, по мнению лондонцев, называют себя жители Ливерпуля.
Джеймс Гривс – футболист, нападающий. Лучший бомбардир Англии 1960-х годов. Обладатель Кубка Англии (1962, 1967), победитель Кубка Кубков (1963). Чемпион мира (1966).
“Лев Зимой” – фильм, вышедший на экраны в 1968 г., в котором Энтони Хопкинс сыграл роль Ричарда Львиное Сердце.
Лайм-Стрит – ливерпульская улица с массой достопримечательностей, в том числе первой в городе железнодорожной станцией линии Ливерпуль-Манчестер. В 60-х имела славу улицы проституток.
Грэйсленд – поместье близ Мемфиса (шт. Теннесси), ставшее домом Короля с 1957 г.
Кёртис Уорхоук – самолёт, считавшийся одним из лучших истребителей Второй мировой войны.
Болд-стрит – ещё одна из экскурсионных улиц Ливерпуля.
BTBF, Полный Текст
© Copyright: Тэлон Шарпер, 2023
Свидетельство о публикации №123091406044
Свидетельство о публикации №123091406044
Рецензии
