В ночном лесу костёр

В ночном лесу костёр горел,
А у костра сидели двое...
Горел, пока совсем не стлел...
Ведь у двоих – большое горе...

Родился сильный карапуз
У этой милой юной пары.
В роддом – записка: «Я женюсь.
Я уезжаю на Канары.

Я деньги вышлю, ты держись».
Ах, сколько «я» в одной записке…
Крутая штука эта – жизнь,
Иной раз крутит… словно миксер…

… На ней жениться не хотел,
А просто жил с ней жизнью сладкой.
С работы – поздно, врать умел,
А сам… ходил к другой … украдкой…

Так длилось долго, целый год…
Она всё верила, любила.
Как вырос у неё живот,
О браке вновь заговорила.

Он что-то тихо прошептал.
Сказав «потом, чуть-чуть попозже»,
Из дома вышел, нет, сбежал…
И не пришёл сюда он больше.

Смогла, всё вынести смогла
На хрупких плечиках Светлана.
И, не желая ему зла,
Ждала, ждала его упрямо.

Хотел в роддом он к ней прийти,
Когда узнал о нужном сроке.
Но встала Юна на пути,
И все слова – под хвост сороке…

Продиктовав слова письма,
Сама в роддом его отправив,
Свой план составила она,
Илью на час в кафешку «сплавив».

Сама, украдкой, и – в роддом,
Взяв медицинскую повязку,
Высматривала, а потом
Следила – кто на перевязку.

День выписки. Пальто надев,
Взяла дочурку. Но с крылечка
Ступенек двадцать пролетев,
Обмякла, не стучит сердечко…

А сзади Юна, холодна,
Смотрела молча на Светлану.
«Толкнула? Нет, она сама…» –
Готов Илье ответ упрямый.

Илья случайно проходил,
Увидев страшную картину,
«Врача!» – он громко завопил
И побежал к ней, что есть силы…

Недвижен милый был «кулёк»,
Лишь кровь сочилась сквозь пелёнки…
А Юне было невдомёк:
Неужто жаль своей бабёнки?

… Врачи Светлане помогли,
Малышку не восстановили.
Вот так… любовь не сберегли
И дочь свою похоронили…

… В ночном лесу костёр горел,
А у костра сидели двое...
Горел, пока совсем не стлел...
Ведь у двоих – такое горе!