забывая о змеях

полутьма скрывает изъяны наших душ;
на кухне исподволь закипает вечер,
как вишневый лак в кастрюле
для заливки покалеченных скрипок;
вот здесь запястья погрыз короед,
а выше дятел терзал предплечья клена;
выруби телевизор - бедлам из картона.
убавь же свет и просто наблюдай:
мир расширяется,
точно зрачок с зеленым абажуром
или волшебно подсвеченным аквариумом;
сиреневая полутьма - это то, что нам нужно,
чтобы душа смелее вышла из тела,
чтобы слова ступали тверже и наглее,
как Маугли, впервые увидевший вечерний город;
иногда и молчание - форма звука,
иногда и тьма - форма света,
и мы обвиваемся тишиной вокруг несказанных слов,
две сумеречных планеты;
обнимая тебя в сумерках, смываю с себя имя,
ценники, угловатые формулы на доске;
слишком много капканов на разумного зверя,
слишком много стеклянных будок внутри.
когда ночь тушит огоньки сознаний
в зеленовато-бронзовых канделябрах тел,
мы на несколько минут становимся такими,
какими нас Господь видеть хотел -
свободные острова без явно очерченных берегов
парят в сдвоенной полутьме неба и моря;
так невидимка свободен во время дождя.
это чувство накапливалось веками,
когда мы лежали в пещерах на завшивленных шкурах
и зубчатые отблески костра нас согревали -
сытых, сонных,
и в эти мгновения нечто посыпало нас солью:
на стеблях дыхания расцветала тишина -
цветы оранжевой тьмы.
это - власть теней и шепота,
когда отчетливо слышна музыка внутри вен и хрящей,
внутри поцелуев и лицевых костей.
это вишенки на мясном торте хищника;
и наши объятия - символ чего-то большего,
чем инстинкт размножения/наслаждения.
так мангуст прислушивается к мелодии флейты,
текущей из приоткрытого окна,
и на миг забывает о змеях.


2015