BIG Фрагмент 40, Нечистый До Вечера, Ступень 38

A. A. A. "Цветущая Во Мгле" [Роман, Версия 16+]

["Unclean Till The Evening", Kyoto 1927, Ladderstep #38, Fujita Kichiji "Ataka No Matsu", Japanese Traditional Music "Inshu Inaba"]
Киотского матия зал ксилографией стен, подряд фонарей вгибающийся, андоны бамбуковою обрешёткой границ, налёт мотылька букетов ночных, поняв, что его ненавидела двадцать семь лет, в чужом кулаке бугристый приют, фазановых чучел к углам токономы обвод, пейзажи-хвосты, за всадников тушь, окраинный дом, островерхий залом тростника, сосновых опор массив темноты, поэзии стопки томов у бечёвок тугих, вглубь дзори шагов, среди флигелей, Rolland-Pillain CV 16 горчичным купе, ржавеющий дар Юкайо гостям, полгода визитов, разгромов и коконных свар, престиж гокудо от Итирюсай, вползающих балочной гнилью у минки застрех, в чуланный сквозняк чердачных буртов, косматою кровлей до перегородок таясь, четырнадцать ри на тридцать пять миль, по автодороге хэйанцев, из Осаки путь найдя грунтовой объездом вкривь рельс, Господне Изделие потчевало облик дам, кальмаров дугой креветок рубя, одори традицией выстеганных кипятком, биенье усов за щупальцев слизь глотавшая полуживьём, Ёсикава несла к прекрасным губам вдоль соусных чаш, однако же сделалось дурно, когда, шевеля в Жозетте, чилим остатками ног пытался карабкаться из пищевода наверх, от судорожных гортани толчков, замором горсть куколок шелкомотален давя, осахаренных для порции блюд, у марумагэ нихонгами гранд-дамы цветы, закутываясь юкатой вперёд, надевшая ториойкасу плетеньем сторон, танцующая беззвучно к О-Бон, плыла Изэнэми, усопших чертя ритуал, фонографа хруст под кото мотив, от Ава-Одори на поминовении душ, скользящий вопрос циновками струн, замусоренной рисоварки напевный озноб, светильниками ребристый капкан, внутри подношений кумирен для храмовых сцен, шёлк птицей хоу-оу поверх удайдзин, отловленный впрок белогрудый японский медведь, скобой на цепи держа у столба, зверь Сэлема через фронтира обычай хребтов, гоняемый, что простой барибал, рогаткою из доломана по свисту камней, ширм сёдзи убрав тропою в подвал двойные бумажные створки, вошёл Маккавей, свой торс обнажив, напротив гостей, хакама штанины обмотками с дзори вправлял, готовившийся для зрелищ теней, места дзабутонами вслед какэмоно фигур, у сброшенного один за другим налётчика под лакировкой до-мару брони, забавою меж почтенных особ, впускаемые ослеплёнными к дрожи вознёй, татами края ощупывали, когда Сэлем Бёрн многорукою тьмой сотрясал три арарэбо, заверченными вплотную колец рукоятей, содэ молотя, до они-личин, сколов хайдатэ, дробил полумесяцы шлемов кабуто, мотнув узлом жил волос, ремень шерстяной вдогон Маккавея спины пропотелой бродил, над пленным кобун, тэссэны раскрыв, тремя веерами железными исподволь драл сикоро обрыв, проскрёбший гэссан, шрамировал контур о горла ёдарэ-какэ, для тэнгу стрелка в последнем броске взъярил три кусаридзиттэ булавами цепей, шибая подряд нагрудных пластин, до маски бугаку уродовал сталью клыки, измученного вкривь татэ-огэ травя чёрно-бурою сворою дёрганья псов, за вой каи-кэн, у хвата рюкю, среди визитёров складных церемоний похвал, безгласным пятном хибати топя, разваренною человечиной занятые, гранд-дама и дочь баронских столов, осенний круиз наштампованностью телеграмм, их милости ввоз, почтивши собой корзинноголовое общество местных даймё, за осакский порт вокруг мостовых прирельсовых кранов до шлюза, отправку ведя набитых спиртным звериных скульптур, верзилы конвоем из демисезонных пальто, налётчиков гул от борёкудан ловили вкось гавани чернорабочих орав, добытчицких смен швартованный лязг, садки долгоногими крабами с проволокой, треск очередей гнёзд Итирюсай сквозь докеров по кроманьонцам у автомашин, вразрез поршневых мазутных судов, пещерного льва в инвалидной коляске обвод, за релинг бортов ждал Вардемен Корд, о щель костяных илгааков упрятавший взгляд, поверх галифе бювар у колен при френче держа сюзереном тренчкотов глухих, огнивным сверлом хрипел карабин, вдвоём с барабанной тяжёлой винтовкой Huot-Ross, близ Дегенфера рубил Гвоздодёр вразлёт боковин Model A Mitsubishi каркас, под вирлинга шквал, кипплауфом чадя, съезд мотоциклеткою Norton до балкерных глыб, хэйанцев личин зубастые швы, креня оребрённый ствол Nambu Eleven впритык железа рогов над гривой тарэ, изгибом приклада ручной пулемёт со щитком частей гокудо наводчик сместил, до лихтера, где хатамото подпольщицкие, у львиных собак металла втолкнув нагруженное авамори при кегах сётю, канатов стальных лебёдочный ход отмашкой пустили вдоль пристанных кули рывков, дозорного свист, позвавший отряд, из гарканья Astra-Unceta над ржавчиною, сквозь ползание махров офиур, до комингсов лужами палуб, шпигаты кормя, багровой дырой о бронежилет подручного контрабандиста, цепляя рожок, патронами вдев за Thompson литой, кирин с Футагава инканом рыхлил трюмный створ, фугасной пальбой из Becker M2 станочной на автофургоне Otomo вблизи до-мару пластин, гашеточный рёв тугой скорострельною пушкой, долбя нихонсю кунжутным сакэ по змия крылам, взвод Hino-Komuro затвором вперёд об урон, Паккард бередя на стыке мостков, эбоси-кабуто зияющей скважиною, погромщика свес коляской врозь шин из мотоциклетки, пятно кувагата ветвей у шлемовых скоб, шимозой бедлам чинил Хатиман между тэкко сварных кулаков, снаряды давя за штуцерный дым, в отчал бурых водорослей колыханье со дна, буксирами под морской каботаж, метнув наступательную колотушку вразрез югакэ тесьмы налётчицкой мглой, сгибающийся камердинер салон занимал, японский патруль дугой разобрав, среди возмутителей правопорядка грызни, отладив Хуот-Росс, вмял Готлиба темп навес мабидзаси о скол кипарисовых морд, изогнутых крыш гранясь чередой, за ольстерами питекантропов боезапас латунью кормил сварной пулемёт, у восьмипатронного Hino-Komuro обойм, фургон поршневой Otomo нагнав, расстреливая самовзводного Becker M2 хэйанца сквозь брешь наплечниками, вспоров Model A Mitsubishi багаж колесом о задний крепёж в дублет бокбюксэ, повозками рикш перепутанный таксомотор, шерл низких тулей цилиндров к пенсе, фразёр-эмиссар Хатояма Нобору, чей сплошь верлибр шепеляв строк переводных, лабазника осакского Футагава суйкан, под хаори луч браслетных часов, до кресельного Варди-куна, ликёрный барон в хакама штанин плиссе облачён, с причёскою канмури сита иккэй, от узла не сняв щелевой чертой костяных резных илгааков, шитьём катагину втолкнув пучок хризантем, шипы-лепестки лорнировались у японок напудренных скул, вечерних манто ровняя барьер, чудачествами христианских языческих треб наряд объяснив, о бархат завес плыл цивилизаторской претенциозности шарм, горжеточный ворс кокетства вдоль гемм, надломанной тростью руки не прокалывавший садзики бонтон при фалдах громил, рассевшееся в полупрофиль клакёрство портьер, анданте склонив перчаточный мрак, бессмыслица из театральной программки штрихов, ролей антураж под взлизинный срез, вертеп механического арифмометра ширм среди увертюр для часовщиков, сонм бездарей или творцов, даже не разгадав, хромая на треск обоих колен, поверья кабуки извне сёгуната поры, их милости шрам следил к тишине, за гримом полос кумадори актёрства фигур, вафуку узлов слоистой луны над шерстью бантенга росло полумесяцем чащ, о тсуговый лес киотской гряды, предгорий торреи и дзельквы осенней листвой, крестьянских телег хрустевший бурьян, где спали костры прошлогодней ботвою хребта, к натуге ремней под лаем рюкю, немой бициклетт в табакерке засушен червём, надёвка теней у швов чесучи, старалась его даже не вспоминать, испестрив метельчатый строй, луща гаолян, среди шестифутовых стеблей подпорки шагов, на гэта ступнях до минки садов, бродящие зебу вкривь тутовых рощ позади, с эгреткою клош, пальто удайдзин, их милости бывшая дочь или эмансипе, мадам Жози Бёрн, колодец для пьес, двухместный горчичный Rolland-Pillain сквозь листопад, на охровый тон у гинкго ветвей, ладошки молчанья шевро колесом рулевым, от сёдзи порог в дом нока селян, японская конница давней расшивки панно, врозь Becker M2 трофейной затвор скоблил Готлиб Дегенфер, через кё дай отослав прямой уговор, для грузов сётю, оглохшей симпатией будто Франчелиа Корд, на шомпольный сип вверху трамбовал сквозь гарь засвинцованный ствол Arisaka барон, колясочный зверь в чужом кимоно, то, с чем враждовала картонно уже двадцать семь изгаженных лет, вглубь шприца стеклом раствор у колена Девятого Номера сжав, Бэргардена слуг неслышный пасьянс, в котором теперь её фоски достать не смогли, японки среди лотков червяных, оканчивали шелушенье охлопьев, неся к замору решёт хибати котлом, для коконов и для опилок устроивши пар, за кадочный свод, о прорезь горой курившийся сотнями куколок вытравленных, ссыпали нутром корзин-сандогас, в три лапы гривастый звал Ангела Ночи гонец, басонно качнув гусар доломан гагатовый, стетсона кэттлмен тенью поверх, гранд-дамы чертя вафуку юдзен, лошадка-скакалка изломанная взаперти, не тёрлась, не жглась, к ногам не рвалась, не пятилась дольше и не оборачивалась.