Попутка

Я ненавижу автобусы. В них неудобно, куча людей и едут они намного дольше, останавливаясь в каждой деревне. В итоге дорога, которая заняла бы два часа, занимает четыре.

Зачем такие сложности? Если можно доехать на попутке.

Тем более не просто на попутке, где водителем может быть какой-нибудь маньячина, а на хорошей, проверенной попутке с сайта.

Именно эта цепочка рассуждений и привела меня в ту ночь на обочину трассы М-4.

«Екатерина, новичок, поездка на 23:30». Отлично, мне как раз нужно выехать попозже.

Получилось действительно «попозже» - она опоздала почти на три часа. Очень хотелось высказать всё, что думаю по этому поводу, но других попуток не было, а мне к 9 утра нужно было на работу.

Я заметила, что заднее сидение уже занято и села рядом с водителем. Поздоровалась, повернулась к попутчикам, чтобы выдать им дежурное «здрасьте» и зависла.

На заднем сидении расположились парень и девушка. Они выглядели странно: оба сидели неестественно прямо, как испуганные первоклашки на первом в жизни уроке. Руки сложены на коленях, ноги сдвинуты, глаза на нездорово бледных лицах смотрят в никуда. У девушки длинные русые волосы, аккуратно разложенные по плечам, у парня волосы чуть короче, чем у спутницы. Оба одеты в непримечательные футболки и джинсы.

Здрасьте, - брякнула я и отвернулась. Мне не ответили.
Чушь какая-то. Что с ними? Обдолбаны? Ну прекрасно, вот это поездочка будет.

С этой Екатериной тоже было что-то не то. Я не могла повернуться и вылупиться на нее, это было бы бестактно, поэтому скосила глаза так, что аж в висках заломило.

Она была похожа на своих пассажиров. Такая же бледная, заостренные черты лица и неестественно ровная спина.

Уже отступившая вокзальная тревога вернулась. Я не могла ответить себе, что не так, но как только мы выехали из города на трассу, я почувствовала, как часто дышу и как быстро заледенели и вспотели ладони и ступни.

«Так, спокуха. Ты сама себе всё придумала, обычные люди – и она, и те, сзади. Просто может… болеют. Или уставшие».

Примерно через 20 минут дороги Екатерина, не поворачиваясь ко мне, впервые заговорила.

Не страшно? – спросила она.
Я вцепилась руками в сиденье. Сука, было некомфортно, но спасибо – теперь страшно.

Нет, - скрипнула я. – А должно быть?
Не знаю. Ты ведь едешь одна, ночью, с незнакомыми людьми.
К чему она клонит?

Я же нашла вас на сайте. Там всё проверено. Паспортные данные, телефон… Если бы с вами было бы что-то не то, вы не смогли бы разместить поездку. Маньякам на сайт не попасть, - я улыбнулась настолько дружелюбно, насколько возможно.
Да… - прошелестела она. – Да. Но это может быть и не моя машина. Как и не мой номер. Поездку мог зарегистрировать мой… друг. А я… могу сейчас поехать куда захочу, так?
Я молчала. Кажется, она умалишенная. А еще мне нужна помощь зала. Нужно подключить к разговору этих додиков сзади, все-таки нас трое, а она одна.

Я обернулась и подавилась приготовленными словами.

Эти двое сидели всё также неподвижно. В той же позе – прямо, ноги вместе, руки на коленях. И смотрят в одну точку. Серьезно, они не сдвинулись ни на миллиметр. Бледные и застывшие.

Я отвернулась и уставилась в окно. Почему так мало машин? Обычно на этой трассе даже ночью полно тачек, но сейчас за все время в пути нам на встречу проехал только один грузовик.

Ехать оставалось еще часа полтора. Полтора часа в неизвестно чьей машине, с чокнутой бабой и двумя живыми манекенами.

Не успела я как следует ужаснуться этой мысли, как стало еще хуже – сзади раздались тихие голоса. Сначала мне полегчало: ну наконец-то эти двое хоть какие-то признаки жизни подали. Но потом я прислушалась к ним.

Это не был разговор о погоде или нашей поездке, или планах на завтра. Я почти не разбирала, что они бубнят. Силилась угадать, что это за язык, но он не напоминал ни один, известный мне. Было похоже на то, что они говорят на русском, только произносят буквы в словах в обратном порядке.

Не обращай внимания, - раздалось сбоку.
Я вжалась в спинку кресла. А Екатерина, как ни в чем не бывало, продолжила.

Ты говоришь про сайт… Но я ведь могу прямо сейчас воткнуть в тебя нож и закопать под деревом. И никто меня не найдет.
А меня найдут, - я все еще пыталась отвечать ей беззаботным тоном, стараясь свести все в непринужденную беседу, - я же сказала родным, куда и как поеду. Они быстро поймут, что я пропала.
Водила усмехнулась.

В течение 72 часов шансы найти человека велики. Но с каждым следующим днем они все меньше.
Бубнеж с заднего сиденья медленно наращивал громкость.

Я понимала, что нужно достать телефон и что-то сделать – написать родителям, друзьям, позвонить в полицию, что угодно. Но мне было страшно. Она ведь поймет, зачем я достала телефон, догадается.

Через пару минут вдалеке замаячило что-то. Это пост ГАИ! Никогда в жизни я не хотела так сильно, чтобы тачку, в которой я еду, тормознули гайцы.

Я зажмурилась и начала повторять про себя «господигосподигосподи, пожалуйста, пусть они тормознут нас, пусть тормознут, пожалуйста, пусть, пусть!!».

На обочине показался человек в светоотражающем костюме и махнул полосатым жезлом. Я спасена!

Екатерина спокойно остановила машину и открыла окошко. Конец тебе, маньячка, сейчас они все узнают. Не знаю, что именно, но узнают!

Документики, - буркнул гаишник, и водила протянула ему права.
Внимательно изучив их, он вернул документы со словами «паспорта пассажиров, пожалуйста».

Я резво достала из сумки паспорт и протянула ему. Вот сейчас-то вам и придется пошевелиться, сраные куклы с заднего сиденья.

Это мои друзья. Они приболели немного, плохо себя чувствуют, уснули. Их документы у меня, давайте не будем их будить, - голосом, каким мать убаюкивает дитя, произнесла сучка и достала из сумки два паспорта.
Спят?!

Я обернулась. Они действительно сидели с закрытыми глазами. Всё в той же позе, не шелохнувшись, но молча и закрытыми глазами.

Гаишник полистал и паспорта и вернул обратно.

Скажите пожалуйста! – выкрикнула я, в душе не представляя, что собираюсь сказать дальше. Нужно было как-то задержать момент, когда он скажет «всего хорошего» и мы поедем дальше.
Да? – отозвался полицейский.
А мы… А у всех документы в порядке?
Мужик нахмурился.

Ну да. А почему вы спрашиваете? Что-то не так?
Это наша попутчица, - влезла Екатерина, не дав мне открыть рот, - мы с ней не знакомы. Она просто едет с нами до города. Устала, наверное, переутомилась, вот и нервничает. Да?
Она повернулась ко мне. В глазах ее была ледяная ярость в сочетании с натянутой улыбкой.

Я просто… - замямлила я, - хотела…
Девушка, вы или говорите по существу, или не задерживайте ни меня, ни пассажиров.
Екатерина продолжала буравить меня взглядом.

Ну и что мне сказать менту? Что эти двое сидят как восковые фигуры всю поездку? Что водитель мне угрожает? Но что дальше? Он предложит мне выйти из машины и оставит у себя в будке? А как я попаду домой, кто меня довезет? В 9 утра нужно быть на работе. Твою же мать. Гаец говорит, документы у всех в порядке. Ну пошутила эта дура, чувство юмора у нее такое, а я сразу в штаны наделала.

Все эти мысли пронеслись в моей голове за полторы секунды. Я открыла рот и пискнула:

Все нормально.
Мы можем ехать? – не сводя с меня взгляд, спросила водила.
Да, удачной дороги! – ответил гаишник.
И она нажала на газ.

Мы проехали молча еще минут 20. Потом Екатерина со статусом «новичок» снова заговорила.

Зачем ты спрашивала полицейского о документах? Тебе страшно?
Да, - честно призналась я, сжав в кармане кофты айфон, на всякий случай.
И чего ты боишься?
Не знаю. Вы меня пугаете, говорите какую-то ерунду. И эти двое, сзади… Почему они сидят, не двигаясь? Что они там тараторили, пока нас не стопанули? Вы секта какая-то что ли? Я не интересуюсь религией, вы меня в это не втяните, - на одном дыханье выдала я.
Водила улыбнулась.

Религия… Религия – это хорошо. Ты говоришь, что боишься меня и моих приятелей сзади. А смерти ты боишься? Боишься того, что будет после нее?
Так, ну все. Это уже перебор. Вообще-то, перебор начался давно – но это уже Перебор с большой буквы. Я уже почти достала из кармана телефон, чтобы позвонить – маме или в полицию, еще не решила – как вспомнила, что у меня в рюкзаке лежит перцовый баллончик. Резко нахлынувшая радость сменилась услужливо подброшенным памятью фактом: не стоит пшикать газовым баллончиком в небольшом закрытом пространстве. К тому же, кто будет вести машину-то, если мы все ослепнем?

«Плевать», - подумала я и достала баллончик.

Короче, так. У меня есть баллончик. Мне все равно, я пшикну им, и мы все улетим в кювет.
Твое место самое опасное в машине, ты знаешь? – абсолютно не удивившись и не испугавшись ответила Екатерина.
Знаю. Ну ничего, я везучая. Останови машину, я выйду, и все будет в порядке.
Не понимая, зачем это делаю, я направила баллончик в ее сторону, как пистолет.

Она не остановила машину и ничего не ответила. Мы ехали дальше. Минут через пять водила наконец заговорила.

Все боятся смерти, но есть те, кто пробует с этим что-то сделать. Главное знать, кому молиться. Видишь, Ярик и Соня знают, кому. Поэтому едут со мной.
Все происходящее утратило реальность. Мой огорошенный мозг работал процентов на 50%, выключив бесполезную панику и включив режим «это просто кино».

Продолжая сжимать баллончик, я сказала ей:

Не знаю, что ты несешь, но повторюсь еще раз: мне неинтересны бредни про религию и молитвы. Вы не затащите меня в свою секту. Меня будут искать родители и друзья. Ты накачала этих, на заднем, наркотой? Или они сами накачались? Почему у тебя их документы? Отобрала? Куда ты их везешь? Останови тачку и выпусти меня.
Она снова улыбнулась.

Секта… Нет, это не секта. И никто в этой машине не употреблял наркотики. А еще все в этой машине живы. Даже те, кто уже нет.
Я медленно обернулась назад. Парочка сидела в той же позе и с теми же выражениями лица, как вдруг девушка – Соня – внезапно начала медленно наклоняться вперед. Через секунду ее движение повторил приятель. Их взгляды, до этого направленные в никуда, теперь были направлены на меня. Они наклонялись так, будто кто-то медленно сгибал их твердые тела пополам. Их лица были совсем рядом.

Я заорала и дернулась вперед, свалившись с кресла куда-то под бардачок.

Какая ты трусиха. - донесся голос Екатерины. Со сраным статусом «Новичок». По-моему, она далеко не новичок. – Тебе выпало увидеть чудо, а ты орешь и прячешься. И собралась сбежать.
Какое, ****ь, чудо? – заорала я из-под бардачка. – Высади меня, сука!!
Мертвые остались живыми, - произнесла она, вильнула рулем и резко нажала на тормоз. Не будь я уже под бардачком, обязательно бы туда свалилась.
Тишина. Единственный звук – трение дворников о стекло. Зачем они, дождя ведь нет? Может, включились случайно.

Я сидела под бардачком, все еще сжимая в руке свое единственное оружие – баллончик – и думала о том, что бог с ней, с этой работой, пусть меня уволят, плевать, на все плевать, лишь бы выбраться отсюда. Как угодно.

Выходи, - донеслось с водительского сидения.
Я молчала и не двигалась, ожидая подвоха.

Выходи. – громче и злее повторила она. – Ты идиотка. Думаешь, тебе поможет твоя газовая пшикалка? Но мы не будем никого удерживать силой. Мы все равно еще встретимся с тобой.
Сентиментальных прощаний не состоялось. Я вывалилась из машины, прихватив с собой рюкзак, и дала дёру оттуда, не оглядываясь.

Не знаю, сколько я бежала, но вряд ли долго. В боку закололо, стало тяжело дышать. К тому же я боялась, что эти полоумные догонят меня и затолкают обратно в тачку.

Решив отдохнуть, а заодно и переждать, я спустилась в овраг. Как назло, вечером шел дождь, поэтому пришлось устроиться в куче грязных и мокрых желтых листьев. Высунув голову, я стала ждать. Увижу, как они проедут, тогда и пойду дальше, попробую поймать тачку. А пока мне и тут хорошо. Даже если в этом лесу живут бешеные клыкастые волки, это все равно лучше, чем машина с поехавшей сектанткой.

Ждать пришлось недолго. Неприметная серая машина появилась на горизонте минут через десять. Я скрючилась, чтобы моя голова не торчала из оврага. Ничего, пять секунд – и они проедут мимо.

Десять секунд. Двадцать. Тридцать. Для верности еще тридцать.

Когда я подняла голову, машина стояла на аварийке на другой стороне дороги, почти напротив меня. Рядом с тачкой стояли двое из ларца – всё с такими же неестественно прямыми спинами. Там же была и Екатерина. Она заглядывала в лица своих пассажиров и ласково водила руками по их щекам. Потом положила руки им на макушки, и парень с девчонкой начали медленно опускаться на колени. Еле-еле доносился звук – тот, что я слышала в машине, они снова бубнили что-то на непонятном языке. «Они молятся», - озарило меня.

Забыв о предосторожности, я высунулась из своего оврага, чтобы разглядеть получше.

Екатерина стояла над ними, держа руки на их макушках. Ее глаза были закрыта, но рот шевелился – кажется, она молилась вместе с ними. Это продолжалось минут пять, затем девчонка опустилась с колен на четвереньки и по-собачьи поползла к машине. Ее товарищ же пошел в противоположную сторону. Он передвигался так, словно внутри него сидел кто-то, управляющий его телом, как плохо собранным роботом. Прямая нога – шаг, взмах прямой рукой. Шаг-взмах, шаг-взмах. Как солдат, жутко марширующий на параде из одного человека.

Ярик остановился, медленно поднял руку в бок, а затем повернул кисть большим пальцем вниз.

Стоп-стоп-стоп. Он что, ловит тачку?!

На глаза навернулись слезы. С опозданием они что-то. Давно бы уже пора разрыдаться от ужаса.

Я сползла вниз по склону оврага и наконец-то вспомнила про телефон. Кажется, пора наконец-то кому-то звонить.

Решив пока не связываться с полицией, я набрала маме. Она уже спала, поэтому взяла трубку только с третьего раза. Глотая слезы и сопли, я сбивчиво рассказала ей, что случилось, и что я понятия не имею, где нахожусь. Но точно в овраге.

Сейчас дядя Витя за тобой приедет. Ты только встань на обочину, чтобы он тебя заметил, - засуетился сонная мама.
Не могу, - всхлипнула я, - если я выйду на обочину, они меня заметят раньше, чем дядя Витя.
Их машина ведь все еще там? Значит, он сориентируется по машине. Номера или марку помнишь?
Нет.
Ну ничего, разберемся. Доченька, главное не переживай, жди нас.
Разговор с мамой успокоил, но, не успела я выдохнуть, как пошел дождь. Из тех, что падают с неба резко – никаких предупредительных капель, сразу ливень. Хныча, я поползла из оврага, чтобы посмотреть, чем занимаются мои попутчики и их предводительница.

Рядом с их машиной, чуть дальше, теперь стояла еще одна. Из-за темноты и ливня было плохо видно, но, кажется, водила разговаривала с каким-то мужиком. Видимо, водителем тачки, которую они остановили.

«Надо его предупредить. Надо бежать туда и сказать ему, чтоб валил отсюда, а, желательно, еще и меня захватил», - пронеслось в голове.

Но я не сделала этого. Прижавшись своей чистенькой голубой курткой прямо к мокрой, чавкающей земле, я смотрела, как вся троица – Екатерина-новичок и ее зомби – садятся в тачку к мужику.

Двери хлопают, машина заводится и выворачивает на трассу.

Машину, на который мы ехали, Екатерина заглушила и закрыла. Мокрая, тёмная снаружи и внутри тачка была почти незаметна на фоне черного леса.

Я осталась совсем одна. Под ливнем, ночью, посреди трассы.

Дядя Витя приехал минут через 40. Увидел брошенную на обочине тачку и пошел искать меня. Долго не пришлось – я сидела на дне оврага через дорогу и тряслась от холода.

Конечно же, он сфотографировал номера машины Екатерины. Конечно же, выяснилось, что принадлежит тачка какому-то мужику, у которого ее угнали около года назад. Конечно же, полиция ничего не нашла.

Перед сном я часто думаю о том, что стало с тем мужиком, который их подобрал. Куда он их отвез? Где высадил? Что они ему сказали, что сделали с ним?

А потом мне снится сон – я снова еду в этой тачке, только уже на заднем сидении. Мое тело полностью обездвижено, я не могу ни шевелиться, ни говорить. За окнами так темно, что я не представляю, как водитель различает дорогу. Я не вижу, кто за рулем, но я знаю, что это Екатерина. Рядом со мной, на заднем, тоже кто-то есть. Боковым зрением я силюсь разглядеть, кто мой попутчик, но вижу только чёрный силуэт без опознавательных знаков.

Во всех этих снах Екатерина молчит, мы едем долго, очень долго, а потом она говорит: «Ты еще будешь умолять не высаживать тебя. Подожди только». А потом свет фар выхватывает две человеческие фигуры посреди дороги, визг тормозов, удар – и тишина. Я все также сижу обездвиженная и немая. Дверь машины открывается с моей стороны, и кто-то ползет внутрь, весь в грязи и крови, я вижу, как торчат сломанные кости. Человек поднимает голову и смотрит мне в глаза – это Соня, та самая Соня, моя попутчица. Она открывает рот, из него льется кровь, но Соня все равно говорит: «Возьмете попутчиков?»

И Екатерина отвечает ей «да».

Соня продолжает медленно ползти по мне, она хочет словно кошка забраться на чёрную фигуру, сидящую рядом со мной. Следом заползает Ярик.

«Тут больше нет места, ложись на нее», - говорит Соня. Я вижу, что она скрючилась, но все-таки залезла на моего черного попутчика. Он гладит ее по голове, по слипшимся от крови волосам.

Ярик точно также заползает мне на коленки, и мы едем дальше.

Боишься своего соседа? – спрашивает Екатерина.
Я безумно его боюсь, потому что даже не знаю, кто он. Она или оно.

Не бойся. Это не то. Лучше бы тебе бояться того, кто сидит рядом со мной.
Ужас захлёстывает меня, и я понимаю, что все это время с нами в машине было еще что-то – то, что сидит на переднем сиденье и прямо сейчас поворачивается ко мне.

Однажды ты тоже помолишься ему. А пока слушай.
И все – Екатерина, черная фигура рядом, Соня и Ярик – все начинают повторять эти заунывные, жуткие слова, значения которых мне незнакомы. Сначала тихо, потом все громче и громче, и когда вой становится таким сильным, что терпеть больше невозможно, я просыпаюсь.

Этот сон снится мне раз в месяц. Я выучила его до деталей.

Мне прописали лекарства от агорофобии, потому что я почти перестала выходить из дома, но они не помогают.

Потому что у меня действительно есть основания бояться любой серой машины, проезжающей мимо или стоящей под моим окном.