Песнь первая. Рамон и Мэнола

Люблю зарю под парусами,
Когда по волнам шебутным
Горячей россыпью стеклянной
Скользят багряные лучи!
И на лугах, и по аллеям
Садов столетних у дворцов
Наполнен воздух вдохновеньем
Прекрасных юных соловьев!
Ты любишь ли, скажи, принцесса,
Уйти в звенящую траву,
И там читать в тени кудрявой
Стихи о счастье по утру.
А роза алая в алмазах,
Рубинах, яхонтах росы
Через плечо твое заглянет
В жемчужин звёздные стихи!
Ты любишь ли, скажи, о солнце,
Когда гремит дворцами пир,
Уйти подале в мыслях добрых
От жирно-блещущей молвы,
От сплетен в соусе и мясе,
От тучных яств и болтовни
Куда-нибудь в глубины сада
И там наигрывать в тиши
Мотив на ладной звонкой лире,
Что няня с рынка принесла,
О рыцаре простом, отважном
И юной деве из дворца?!

Однажды, летнею порой
Злой чародей, коварный вран!
Похитил девицу Мэнолу
Из замка старого отца!
Отец сзывает удальцов,
И объявляет всем вокруг:
Тому, кто девицу спасет,
Мэнолу в жены отдает!
И половину всех земель!
Деревни, пастбища, луга!
Мэнола – красотой своей
Подобна северным цветам!
Среди отважных храбрецов,
Кто вызвался добыть жену,
Был рыцарь именем Рамон,
Наездник ловкий и умен,
Искусен в брани на мечах,
Душа застолий и пиров!
Умел на лютне он бренчать,
Как не умел играть никто!
Пока товарищи бегут
Седлать коней, чтобы найти
Мэнолу в логове врага,
Рамон на лестнице сидит
И песню славную поет
О старых добрых временах,
Товарищи плечами жмут:
Рамон, видать, сошел с ума!

Как только солнце поднялось,
Подобно розе золотой,
Рамон отправился искать
Мэнолу в дальние края!
Уж позади остался замок,
Растаял в легких облаках,
Вокруг, куда ни глянь, поля
С дубовой рощей в васильках!
Рамон с коня скорей сошел,
Прилег в траву, словно убит,
Лежит, не двигаясь, он час,
Уж солнце к лесу нос клонит,
Из рощи налетели вдруг
Как сажа черные враны!
И, самый главный, их вожак,
Зловещим голосом кричит:
– Убит! Убит! Убит! Убит!!
Скорей на пир! Скорей на пир!
И с этим карканьем слетел
На грудь Рамону, жадный хрыч!
– А вот и нет, – схватил Рамон
За хвост столетнего вождя! –
Хоть ты вожак, а очень туп!
И любопытен, как кура!
Проверить должен ты сперва,
Не притворился ли твой враг,
Когда б я действовал как ты,
Давно б стал пищей для тебя!

– О, рыцарь храбрый, пощади! –
Взмолился жадный старый вран, –
Ты прав, от жадности совсем
Я, старый, разум потерял!
Ты, может быть, хочешь узнать
Где бьются в поле удальцы,
Чтоб налететь из-под тишка,
Убить обоих, взять брони?
Или разведать для тебя
Торговый сытый караван,
Ты можешь на стоянке их
Сразить и все богатства взять!
Я помогу, мои сыны
Все могут видеть, вдаль летя!
Только меня ты отпусти!
Семья большая у меня!!
– Хитер же ты, летучий плут, –
Смеется удалой Рамон, –
Ты прав, хочу я разузнать
Где клад закопан у дорог,
Чтоб золота и серебра
На воз там было, или два!
– Скажу, скажу! Давным-давно
Я видел, как разбойный муж
Копал пещеру под горой,
И закопал туда сундук!
– Ну, это, ворон, ты потом
Мне скажешь, к свадебке моей!
Ну а сейчас мне помоги
Найти подругу поскорей!

Ты, может, слышал от своих,
Беда стряслась, пропала дочь
У графа нашего из замка,
Никто не знает, кто её
Из сада, посредь бела дня,
Украл, лишь видели как тень
По яблоням да по цветам
Скользнула вихрем – девы нет!
Потом вдруг буря-ураган
Смешала в небе облака!
Все потемнело, град пошел,
И долго маялась гроза!
Отец весь замок перерыл,
Подвал, каморки, чердаки!
Нигде несчастной девы мы
Найти толпою не смогли!
Сначала думали, она
Похищена лихим ворьем,
Что рысью бегает в горах,
Чинит засады на купцов!
Но как они могли пролезть
Сквозь стражу? Да раскинуть сеть!
Никто не видел ни души!
Лишь цапли дрались у реки!
Я думаю, её унес
Какой-нибудь колдун, злодей!
Но где гнездится он душой,
Где логово его зверей?!

– Я мог бы горю твоему
Помочь, могучий удалец, –
Ответил, поразмыслив, вран,
Царапнув лапой под крылом, –
Ты должен меня отпустить,
То дело – сделать нелегко!
Разведать что и как мои
Сыны не смогут – ум не тот!
– Э нет, хитрющий друже мой! –
Воскликнул удалой Рамон, –
Я отпущу тебя, когда
Ты мне поможешь разыскать
Берлогу, где засел колдун,
Наверняка ты сведущ в том,
Где он творит дела свои,
И держит пленницу, урод!
Не даром ведь та тень в саду
Слуге напомнила врана!
Только большого, с воз длинной,
И крыльями – как у орла!
– Кар! – застонал хитрющий плут, –
Ну ладно, ты уговорил!
Не знаю я, кто это был,
Но может бабушка моя
Помочь тебе в твоем пути,
Найти берлогу колдуна!
Ей триста лет, живет в лесу,
На голову чуток больна!
Но знает всё! Я покажу,
Седлай горячего коня!!

Рамон помчался по полям
К полоске голубых лесов,
А хитрого врана-вождя
К руке веревкой приковал.
Вот лес растет, раздавшись вширь,
А солнце льет сквозь ветви мёд,
Который, по стволам сбежав,
Ложится в венчики цветов.
Петляет, как змея, тропа,
Что протоптали кабаны,
Нырнул как рыба в чащу лось,
Услышав гром из-под копыт.
Рамона ели по лицу
Хлестают острою метлой,
Кричит над гривою коня
Хитрющий вран, вздыхает конь.
Брусники сладкой кружева
Темнеют по глухим лугам,
Болотца чавкает щека,
Да филин ухнет свысока!
 – Ну, еже ты завел меня
Нарочно в эту глухомань
На поедание волкам,
Тебя я сразу им отдам! –
Промолвил ворону Рамон,
Узду покрепче прихватив.
– Все врет! Не верь, мой царь, плутам! –
Конь громко фыркнул из рябин.

– Не вру! Не вру! Скачи давай! –
Ответил вран коню с руки, –
Скажи ему, чтоб перестал
Забалтывать мои мозги!
Мы скоро к бабушке моей
Приедем, а потом ты сам
С ней разговор веди, силач,
Я выполню, что обещал!!
   Бледнеет солнце из елей,
А муравьи забились спать,
До утра дом свой заперев.
Глядит бельчонок из дупла;
Внезапно пихты раздались,
Поляну взору распахнув,
Рамон глядит: раскосый дуб
Стоит на сажень в ширину.
Расколот молнией он был,
Вершину сбросил, окосел,
В плечах ссутулился, охрип,
Корнями врос навечно в земь.
А на дубу вздохнула вран
С огромным, до травы, крылом.
С дремучей проседью в главе,
И клювом черным, как уголь.
Завидя всадника с конем,
Она вздохнула на весь лес.
Глаза закрыла и сидит,
Как будто мышь в своей норе.

– Вот бабушка моя, смотри!
Какие у неё крыла!
Она красавицей была,
Царицей наших черных стай! –
Прокаркал вран, затрепетав,
Умильно глядя на родню. –
Теперь сойди с коня быстрей!
И поклонись ей, как Царю!
– Чего? – Захохотал Рамон, –
Ты, старый плут, совсем – того!
Чтоб я какой-то там карге
Свой рыцарский отдал поклон?!
Эй! Бабка! Помоги найти!
У графа дочь пропала вдруг!
Никто не знает, где искать!
Мы – обыскали все вокруг!
Мелькнула тень, как бы от крыл,
Пошел вдруг белый яркий град,
Пропала девица за миг!
В тоске и горе старый граф!
Я подарю тебе хоть воз
Пшена, лепешек, курьих лап,
Но мне скорее помоги!
Найти дорогу, будь добра!
– Она не слышит, дуралей!
Сойди с коня и постучи!
Или меня пусти наверх,
Чтоб смог ей громко доложить! –
Воскликнул вран, царапнув лапой
Ладонь Рамона, получив
Затрещину за эту наглость,
И клюв с обидой затворив.

Почетный гость пиров вороньих,
Минувших лет краса хвостов,
Сидит на дубе, как на троне,
Глядит, вздыхая, в глубь лесов.
Ей, трёхсотлетней и степенной,
Смешна людская карусель,
Вгрызанья в лес сохи железной,
Над речкой стройки круглый век,
Она вся в юности беспечной,
В воспоминаньях из другой
И полной нежных впечатлений
Поры, ушедшей в даль веков.
Когда так сильны были крылья!
Когда все вороны вокруг
За ней гонялись, предлагая
Ей сердце верности и клюв!
В то время эти места были
Совсем дики, без деревень,
На месте города за речкой
Дымила горсть лачуг в метель.
И так приятно ей вдруг вспомнить
Смех детворы у этих хат,
Когда она сама молодкой
Дразнила их у черных гряд.
Рамон, все это понимая,
Уняв свой пыл, к ней подошел,
Коня оставив под елями,
И лютню в золоте извлек.

– Как без неё теперь мне жить,
Подруга добрая моя!
Скажи мне, может это сон,
А не пронзительная явь?! –
Запел Рамон, касаясь струн,
Облокотившись плечом в дуб,
Смотря на верх седых елей,
Словно забыв про все вокруг! –
Мы вместе проводили дни,
Гуляли в рощах у ручья,
Звенел в тени прохладой трав
Ручей у ног в глухих камнях.
Ты мне сказала, что похож
Наш мир на сказочный алмаз,
А мы в нем гранями любви
Светимся вместе, ты и я!
Так счастлив был просторный день
В безбрежных легких облаках!
А я тонул в очах твоих,
Не помня, милая, себя!
Но вдруг грозой сверкнула высь,
Заволокло дождями даль!
Тебя унес в свою нору
Какой-то темный ураган!
Не знаю, где тебя искать!
В каких лесах или горах!
О, помогите мне найти!
Ту, кто осталась навсегда
В глубинах сердца моего
Алмазом девственной души!
Голубку чистую мою!
Цветок востока и зари!

Сидела молча, глаз прикрыв,
Старуха-ворон на дубу,
А внук сронил на мох слезу,
Привязан к крепкому седлу.
Казалось, чаща с высотой
Закатных розовых морей,
И те утихли, слыша песнь
От человека у корней.
– Ну что ж, старушка на дубу!
Не хочешь слова мне сказать?
Помочь найти мою красу!
Любовь всей жизни отыскать!
Ты, видно, никогда не знала
Любви священный жар в груди!
Ну, и сиди свой век одна тут!
Среди жужжащей мошкары. –
Сказал Рамон, убравши лютню,
Направив шаг под ель к коню.
– Тебя теперь я отпускаю! –
Промолвил он врану-вождю, –
Будь впредь, жадюга, осторожен,
Не то, не ровен час, тебя
На перья пустит сокол умный
Или сожрет кума лиса.
   И с этими словами рыцарь
Веревку с лапы отвязал
И отпустила врана на волю
Под вздох горячего коня.

Как только вран свободным стал,
Взлетел на дуб и закричал:
– О, бабушка моя, скажи,
Где рыцарю искать судьбы!
Он обещал еды на всех!!
Воз целый стае – и тебе!!
   Вздохнула пожилая вран,
Крылом ударила внучка,
Тот кубарем слетел на земь,
По мху с обидой захромал.
– Ума тебе не достает, –
Сказала внуку тихо вран. –
Сама я не могу понять,
Как ты вождем над стаей стал!
Ты, словно курица попал
В сеть к человеку, а потом
Сюда его, балбес, привел,
Нарушил, глупый, мой покой!
   Вран поглядела на Рамона,
Стоящего с конем во тьме,
Потом немного помолчала
И так сказала в тишине:
– Играл ты хорошо на диво,
Скажу по истине, давно
Я не слыхала таких трелей
От сердца человека, но!
Вот потому я и молчала,
И не хотела говорить,
Чтоб мне тебя, отважный рыцарь,
Своею речью не сгубить!
Ты уезжай обратно в поле,
Там поищи ту, что искал,
Сюда не приходи уж боле,
Хочу свой век дожить одна..

– Но ты ведь знаешь, что случилось! –
К ней сделал шаг Рамон опять, –
И кто унес у графа дочку,
Ты мне не хочешь рассказать,
Чтоб я не помер на дороге,
Или в берлоге колдуна,
А может, ты боишься мести
От злого, черного орла?!
Так знай, что все равно найду я
К любимой путь, хотя б пришлось
Разрыть руками сами горы,
Лес прорубить насквозь мечом!
Мне жизни нету без любимой!
Меня ведь можешь ты понять!
Скажи, скажи мне, где томится
Моя любимая, заря!
Мой меч – острее синих молний!
А конь – быстрей морских ветров!
Злодей сюда не грянет с местью!
Он смерть в бою со мной найдет!
Вот, эта цепь из чиста злата!
С привесками из бирюзы!
Возьми её в подарок, только
Что знаешь, старица, скажи! –
Рамон промолвил, доставая
Из седельной сумы платок,
И разворачивая быстро
Цепь золотую в шаг длинной!

– Ну, хорошо, – вздохнула птица,
Поляну охом огласив, –
Ты хочешь сам под клюв явиться
Тому, чья сила рвет дубы!
Себя не жалко мне нисколько!
Давно свой век я прожила!
Но вижу, воин ты отважный
И, может, свергнешь колдуна
С большого темного престола,
Свободу деве принесешь,
Будь осторожен, враг твой – хитрый,
А ты так молод! Несмышлен!..
А впрочем, раз меня нашел ты,
Прекрасный юноша с мечом,
Судьба твоя, видать, такая
Сразиться с враном-колдуном!
– Но где найти его, где держит
Любовь мою сей злой прохвост?! –
Вскричал Рамон нетерпеливо,
Вперяя взгляд в княжну вранов.
– На запад тебе путь держать,
Через овраги, бурелом,
Болота топкие, средь них
Найдешь ты гору, словно кровь,
Её узнаешь сразу, в ней
Растет лишь плесень да репей,
В горе его дворец стоит,
Не медли, рыцарь! Поспеши!

Рамон подбросил цепь златую
К груди царицы черных стай,
Она схватила лапой злато,
С усмешкой в голосе сказав:
– Увы, хоть стара я, как ели,
Что обросли меня вокруг,
Но любы мне сии игрушки,
Я иногда на них гляжу!
Ты знаешь, умный рыцарь, путь
До сердца дамы – песни звон
И звон цепочки с бирюзой,
От века действует прием!
..Но помогла тебе я все же,
Не из-за цепи золотой,
Уж очень пел ты, как влюбленный,
Мне ведом жар сей неземной!
Когда была я молодая..
   Вран-вождь на ветке закатил
Глаза к безбрежной высоте,
В которой проступала рябь
Из звездных вихревых огней!
– Ну, начала, уж сколько раз!
Я слушал эту канитель! –
Сказал вран тихо, поглядев,
Как в лунном свете блещет цепь.
– Спасибо, бабушка тебе! –
Рамон с улыбкой произнес, –
Я не забуду доброты
Твоей среди глухих лесов!
Теперь отъеду, чтоб покой
Твой больше нам не нарушать!
Прощай! Княжна вранов седых!
Царица чернокрылых стай!

Трещит огонь, щенком лаская
У котелка душистый бок.
Дым воздух запахом наполнил
Гречишной каши с чесноком.
Стреножен конь, водой напоен
Из быстрокрылого ручья,
Рамон поел немного каши,
Прилег на ложе изо мха,
И, глядя в звездные просторы,
Алмазную живую пыль,
По лютне с золотой травою
Провел перстами, плач струны
Наполнил трелями поляну,
Умолкли совы и сычи,
И даже филин сивоухий
Из чащи уши навострил.
Рамон запел, внимая дали
Громадных кружевных миров,
Что так свободно расплескались
Над бесконечностью лесов.
Он пел от сердца, значит просто,
Себя не думая явить
На пир, пред взоры многих, чтобы
Сердца придворных покорить!
Поэтому такая песня
Ценнее жемчуга стихов
Всех вместе взятых менестрелей,
Поющих в недрах ста дворцов.
Как жаль, что песни сердца эти
Так часто канут в никуда!
А на слуху – одни сонеты,
Что славят тех, кто их слагал..

– Мэнола, милая моя!
Я скоро буду, не горюй!
Кто б ни был враг наш, он найдет
Себе возмездье на главу!
Спешу к тебе, моя судьба,
Сквозь буреломы, сквозь стада
Из гнусной, жадной мошкары,
Подобной крошечным волкам!
Я помню голос твой, – родник
Из чистых слов твоей души,
А взор подобен лепестку
Душистой розы на заре!
Ты спишь в своей светелке крепко,
А я – брожу хмельной от вин
Не виноградных, из долины,
От вин пылающей любви!
Меня во всей округе знают
Уж пастухи, они гласят,
Что я в безумье распеваю
В тумане песни лопухам!
Они не знают, люди эти,
Что я пою своей звезде,
Уснувшей крепко в стройном замке,
Подобно лебеди в реке!
Роса заблещет изумрудом,
А соловей споет для нас
Песнь о влюбленных на рассвете,
В наш самый светлый, тонкий час!
Иду к тебе, моя родная!
Готовый душу положить
В сраженье с злом, чтобы избавить
Тебя от горя и тоски!

Ещё заря сквозь лапы елей
Блестит сиреневой звездой,
Рамон уж бьется с сухостоем,
Бодает сосенки конем.
Конь из всех сил бредет по чаще,
Пугая весь окрестный лес,
Бегут испуганно зайчишки,
Медведь большой в овраг залез.
Лисица вспыхнула вдруг шерстью,
Стрельнула мышью за пенек.
Подальше от свирепых всхрапов
Бежит смышленый, чуткий волк.
И лишь сорока-белобока,
Скача по ветвям как коза,
Стрекочет новости округе,
Смешно кругля на шум глаза.
Рамон проехал дебри с мхами,
Укутавшими все вокруг,
Проехал бор с плетьми-корнями,
Рыжеющий болотом луг.
А солнце блещет, словно месяц
В полуночи висит средь мглы,
То комаров гудящих тучи
Вращаются вокруг главы!
Но тщетно корни ловят в сети,
А мошкара вопит трубой!
Рамон и конь идут упорно
На запад, встретиться с горой!

– Не отступлю! Не сдамся силе
Лесного гнуса и болот!
Давай, мой конь! Давай, родимый!
Терпи, неси меня вперед! –
Твердит Рамон, коня хлестая
Звенящей плетью боевой,
А конь молчит, согнувши шею,
Как бык сминая бурелом!
Вдруг взору рыцаря открылся
Простор салатовых лугов,
То там, то тут ветвилась ива,
Или чернел засохший ствол.
А вдалеке плыла на месте,
Смотрела в сторону болот,
Как плешь завистливого хама,
Гора без ели и кустов!
Рамон с коня слетает мигом,
Ломает тонкую сосну,
И ею щупать начинает
Коварной топи глубину.
Переходя от кочки к кочке,
Бредя по глиняной косе,
Рамон ведет коня упорно,
Вслед за собой, к пустой горе.
“Хозяин знает, что нам делать,
Я всегда слушаюсь его!
Когда б в огонь велел мне прыгать,
То прыгну в пламя с головой!” –
Так конь глядит в плечо Рамону,
Бредя послушно в след ему
Над темной бездною болота
По тонкому, как лед, мосту.

Вот замаячила тропина
Среди рябого сушняка,
Рамон отбросил палку в топи,
Шагнул на землю сгоряча!
Конь ухватил его зубами
За ворот, пятится назад!
Хозяин в топи провалился
По горло, смотрит в небеса!
Отчаянно конь тянет шею,
Трещит сафьяновый кафтан,
Копыта месят воду с глиной,
Вода сжимается в глазах!
Еще немного – и утонет
Любимый, светлый человек!
Конь захрапел, как лев, сквозь ноздри,
С всех сил рванул его к тропе!
Рамон висит по пояс в бездне,
Хватая пальцами траву,
Конь потянул еще сильнее!
Рамон валится на косу!
Облеплен смрадной, липкой тиной,
Наполнив ею сапоги,
Он вылез на берег из бездны,
Конь следом прыгнул в камыши!
Рамон поднялся, еле дышит,
Отвел коня на твердь земли,
И молча обнял его шею,
Поцеловал в разлет брови!
Кто видел, как катятся слезы
Из терпеливых конских глаз,
Тот никогда уж не забудет
Безмолвной верности коня.
Без громких фраз, без суесловий
В гремящих музыкой пирах,
А среди топей с сухостоем,
Под вопли гнуса и зверья.

Рамон дал отдых скакуну,
И сам присел, стащив сапог,
Второй, да вытряс на траву
Вонючей жижи ручеек.
Тропа меж тем бежит за дуб,
Ныряет в сумрачный овраг,
Затем желтеет карасем
В неясных солнечных лучах.
Едва обсох, Рамон вскочил
В седло горячего коня,
И вновь помчался по тропе,
Пронзая взглядом волны мха.
Но дуб вдруг резко заскрипел,
И приподнялся на корнях!
Шатаясь, двинулся вперед!
Три лапы-ветви распластав!
– А ну с дороги! Черный пень! –
Прикрикнул в ярости Рамон, –
И молнией отсек врагу
Две лапы огненным мечом!
Катились лапищи в камыш,
Подняв каскады темных брызг,
Дуб завопил, коня оплел
Корнями, вязкими, как ил!
Но снова меч сверкнул огнем!
Летят в траву корней куски,
А конь копытами стучит,
Лягает дуб – кора горит!

Заохал дуб, как великан,
И рухнул набок, застонал!
Рамон тем временем срубил
Все корни, пламя погасил!
Но вдруг шипенье до небес
Наполнило косматый лес!
Из дуба вырос серый змей
С короной в белом серебре!
И, глядя в конские глаза,
В пружину сжался, ширя пасть!
Конь замер, как не бьет Рамон
Его по боку, конь стоит,
И тонет в бездне вражьих глаз,
Расслабив мускулы спины!
Рамон на миг оцепенел,
А змей застыл перед рывком,
Но миг второй – Рамон схватил
Из голенища узкий нож,
Змей бросился к нему стрелой,
Как будто ту стрелу пустил
Искусный тюрк или гулям,
Как волк над травами завыв!
Рамон навстречу нож метнул,
А следом – промахнул мечом!
Удар! Рамон летит в траву!
А рядом на боку ржет конь!
Рамон вскочил, приподнял меч,
Конь фыркнул, тут же поднялся,
Лежит у ног коня как плеть
Змей, рассеченный пополам!

– Ты цел, мой конь?! Мой добрый друг! –
Рамон обнял коня, смотря
В глаза горячие его,
И гладя челку от виска.
Конь поклонился, навострив
Большие уши в тишину,
Рамон опять вскочил в седло,
Направил путь свой на тропу.
Спустился в сумрачный овраг,
Меч приготовив для врагов,
Поднялся дальше на лужок,
Залитый солнечным теплом.
А посреди лужайки – вяз
Стоит, обмотанный кругом
Тяжелой цепью до верхов,
С широким клепаным замком.
А меж цепей вздыхает рот,
Катятся слезы по корням,
Бежит из слез в траву ручей,
Блестит лазурью на камнях.
Рамон коня остановил,
Всмотрелся в пленника цепей,
Конь отшатнулся, фыркнув вбок,
Ощеря зубы в дрожь корней!
– Ты кто такой? И почему
Обмотан цепью, как злодей?
Я первый раз вижу, чтоб вяз
Рыдал, как каторжник галер! –
Спросил Рамон, коня уняв,
И меч отправив в ножны спать,
Без толку пробуя искать
В коре седой алмазы глаз.

Вяз замер на мгновенье, слезы
Затихли в глубине коры,
А ветви вздрогнули, как плечи
У пленника среди степи.
– Впервые за три века слышу
Я голос здесь живой мужской!
И ржанье конское, и запах
От человека под плащом! –
Промолвил рот в коре, сгибаясь
Морщинами к буграм корней,
И было видно, как страдает
Дух, заключенный в сей тюрьме.
– Ты здесь три века слезы льешь?
И человека не встречал?! –
Воскликнул с ужасом Рамон,
Привстав струной на стременах.
– ДА, я три века здесь томлюсь,
В цепях закован злой рукой!
А ты, наверное, храбрец,
За девицей спешишь стрелой!
К горе ты держишь путь, сразить
Живущего в ней колдуна!
Я огорчу тебя, юнец,
Тебя ждет горькая судьба!
Скорее путь держи назад!
Через болото и леса,
Та девица, что ищешь ты,
Уж колдуну обручена!

– Ты что такое говоришь?!
С ума ты спятил, пень лесной! –
Вскричал Рамон, меч обнажив,
Встал на дыбы тяжелый конь! –
Да хоть бы целый лес дубов
Пошел войною на меня!
Я посеку их всех мечом!
Конем стопчу к исходу дня!!
И колдуна, клянусь, найду!
Сражу мечом, конем сомну!
Мэнолу светлую мою
Отцу живой домой верну!
– И я так, дурень, говорил,
Когда спешил в бой на коне,
Сразиться с мерзким колдуном,
Невесту вызволить из стен
Большого, под горой, дворца,
Вот – результат, я здесь стою,
И простою еще века,
Или от молнии сгорю!
Я не хочу судьбы такой
Тебе и твоему коню!
Езжай отсюда поскорей!
Не попадайся колдуну! –
Вздохнул с слезами рот в коре,
Вновь заблестел в траве ручей.
А по корням волною дрожь
Прошла, затихшая в земле.

– Скажи, как я могу помочь
Тебе в страдании твоем, –
Спросил Рамон, подергав цепь,
И заглядевшись вверх орлом. –
Ведь ты живой, и заключен
В темницу телом и душой,
А значит – путь обратно есть,
Тебе стать снова удальцом!
– Да, есть такой обратный путь, –
Подумав, тихо молвил вяз, –
Но ты не сможешь помощь мне,
Храбрец добрейший, оказать!
Ты видишь цепи эти, что
Меня сковали от земли
До самой маковки седой,
С замком из тесаной скалы?
Когда б кто смог их разорвать,
Меня от них освободить,
Тогда, я думаю, опять
Я человеком смог бы быть!!
   Рамон с коня на земь вскочил,
Схватил в безмолвье люту цепь
И плечи резко распрямил,
Встряхнулись звенья в тишине.
Но как не дергал рыцарь их,
Как конь не бил, ярясь, в замок,
Цепь лишь вгрызалась в мох коры,
Вчиняя вязу люту боль!

– Все, не могу больше! Нет сил!
Терпеть напасть эту, иди
Отсюда прочь, такую боль
От цепи черной мне не в мочь
Сносить, – вяз зарыдал волной,
А конь попятился в овраг,
Рамон догнал коня, стянув
Узду в медвежиих руках.
– Ты подожди меня, страдалец!
Вернусь к тебе я через миг! –
Рамон воскликнул, ногу в стремя
Поставил и исчез в тени!
Вернулся рыцарь на опушку,
Где змей поверженный лежал,
Нашел корону в корнях дуба,
К глазам внимательным поднял.
Корона серебрилась тускло
В лучах палящего огня
Большого солнца в серой туче
Лесного гнуса-комара!
По обручу текли узоры,
Изображающие змей,
Вот змей хватает жеребенка,
Влетает в стаю лебедей!
А сверху обруча блестели
Зубцы, как башни у дворцов!
Один длиннее, второй – шире,
А третий – в образе цветов!
Четвертый был похож на древо,
С широкой кроной над землей,
А пятый – на степную-деву
Над росной луговой травой.

В глухую пасть замка ныряет
Зубец короны, в тишине
Пролязгнуло, как волк, железо,
Замок качнулся и слетел
С цепей в ручья поток искристый,
И тут же с грохотом глухим
Все цепи градом зарябили
С вершины вяза в грудь земли!
Вяз закачался, как младенец
На слабых, маленьких ногах,
Осел на корни, развалился,
Столб пыли до небес подняв.
Рамон отъехал, прикрывая
Лицо плащом, конь ржет во мглу!
Откуда ни возьмись взвыл ветер,
Рассеяв пыли горькой тьму!
На месте, где стоял, стеная,
Вяз-пленник в сумрачных цепях,
Сидел в траве румяный рыцарь
В кафтане желтом, как весна!
У ног его поднялся вихорь,
И затянул в себя ручей,
И тут же вместо водной взвеси
Явился конь – стрела степей!
С тяжелой гривой в алых лентах,
Попоной синей и седлом!
Поднялся молодец в кафтане,
Пал на колени, в земь челом
Уткнулся, плача пред Рамоном,
Не веря счастью своему!
Рамон сошел с коня на землю,
Поднял на ноги удальца.
Обнял его за плечи крепко
И тихим голосом сказал:

– Я рад, что ты теперь избавлен
От злой туги, ведь триста лет
Ты древом был, а твои слезы
Собрались в искристый ручей!
Но вот теперь ты, брат, свободен!
И конь твой снова под тобой!
Я рад, что стал причиной воли
Твоей от вражеских оков!
Теперь ты можешь ехать с миром
В дом очий, видеть свой народ
И правнуков в родном поместье!
Вот удивятся! Видит Бог!
Таких историй я не слышал,
Чтоб триста лет был человек
На вид как вяз, но с чистым сердцем,
С надеждой встретить свой рассвет!
   Учтиво, преклонив чело,
И к сердцу руку приложив,
Рамона выслушал храбрец,
Слезу на травы уронив.
Затем поднял глаза свои,
Серея в них росой лугов,
Он молвил, руку отпустив
От сердца с цепью золотой.
– Но как тебя я одного
Могу пустить идти к горе,
Где столько горя и беды,
Что хватит всем на сотню лет!
Нет! Вместе мы с тобой, мой брат!
Убьем гнилого подлеца!
Мой меч и конь – твои теперь,
А с ними сердце, и рука!

Навстречу тянут лапы ели,
Схватить за плечи норовят.
Чем ближе рыцари к пещере,
Чем выше к ним растет гора,
Тем больше сумрака лесного,
Здесь никогда не греет луч,
Стволы елей – как бы колонны,
А дебри лапищ – низкий свод.
Рамон глядит, как рыцарь желтый
Скакает бодро по корням,
Не отстает, тяжелой плетью
Хлестая по боку коня.
“Он так соскучился по воле,
Так застоялся средь болот,
Что скачет, как парнишка рыжий,
Когда он по уши влюблен!” –
Рамон с улыбкою подумал,
По сторонам во тьму смотря,
А солнце тусклой паутиной
Блестит чуть сбоку от плеча.
Навстречу им попался камень,
С густою шапкой изо мха,
Большой и толстый, словно мамонт,
А на боку рябят слова:
“Кто б ни был ты, сие читающий,
Млад, старец, рыцарь иль пастух,
Но если ты поедешь дальше,
То будешь похоронен тут”.

За камнем кости забелели,
Огромный череп с три ведра,
В глазных провалах запестрела
Тугим клубком, шипя, змея.
Рамон глядит, а под костями,
Чернея ржавчиной, лежит
Гигантский меч, что великаны
Ковали в пропастях земли!
– Скажи, храбрец, ты это видел,
Когда шел здесь на бой с врагом? –
Спросил Рамон, кивнув на череп
И меч, у друга, тот вперед
Летит, срубая мечом ветви,
Топча алеющие мхи.
Вот рыцарь замер, обернулся,
Взглянул на черепа бугры.
– Да, но нам здесь стоять не надо!
Колдун уж знает, что мы тут!
Должны спешить мы, чтоб в засаду
Не угодить, расслабь узду!
За мною путь держи, хозяин!
Не отставай, готовься в бой
Плечом к плечу вдвоем чтоб выйти
С огромным чудищем ворон!
Освободить твою девицу,
За плен мой рассчитаться с ним,
Уж гад почуял, что стеснились
Вокруг его когтей силки.
– Ты прав, мой брат! – Рамон ответил,
Ударил шпорами коня,
И тут же череп, меч и кости
Исчезли за спиной во мхах!

Вдруг лапы елей-великанов
Учтиво в боки раздались.
Куда-то гнусы-кровососы
Сбежали, словно обожглись.
Два рыцаря перед горою
Стоят с мечами у бедра.
Вокруг лежит ковер из травы,
А впереди, на два копья,
Темнеет тайной и гранитом
В глубоком нёбе-потолке
Пещеры ортина седая!
С цепочкой плесени в губе.
Как-будто плешь горы кричала
Во злобе лютой всем вокруг,
Что здесь не место ратной славе,
Отваге, верности, добру!
Здесь царство мертвого покоя,
Здесь мышь летучая гремит
Огромной стаей в звезды ночью,
А днем взревешь от пустоты!
– Вот мы на месте, эти земли,
Гора седая мертвецов,
И есть чертоги чародея!
Губителя людских голов! –
Сказал Рамону рыцарь желтый,
Подъехав медленно с мечом
К пещере, вглядываясь в темень,
Готовый цель сразить орлом!

– Нет, подожди, нельзя нам ехать
Сейчас туда, в глухую тьму! –
Рамон воскликнул, развернулся
И обозрел леса вокруг.
Набрав в мгновенье ока веток
Из сушняка, он запалил
Большой костер у входа в бездну,
Взял палку крепче, подсмолил
И поднял над главой гудящий
Пожаром сердца и души
Тяжелый, как дубина, факел,
Пещеры недро осветив.
– На, подержи, мой друг надежный,
А я с конем прощусь пока, –
Сказал Рамон, дав другу факел,
И глядя в конские глаза. –
Мой конь, моя опора в жизни,
Мой друг, не раз меня спасал!
От волчьей стаи, топкой дебри,
От стрел летучего врага! –
Рамон за шею обнимает
Коня, тот трется о плечо,
А рыцарь в желтом держит факел,
Сойдя на землю пред костром.
Костер бушует, пламя пляшет
Как бесноватый, злой шаман,
В тугих полотнищах рычащих
То бровь возникнет, то в когтях
Кривых, звериных чья-то лапа
Бросает жар в пещеры тьму,
Тьма неохотно отступает,
Являя взгляду пустоту.

Рамон коня ласкает, словно
Пред ним любимая сама,
На сердце давит тяжесть, будто
Сейчас скатится голова
На плахе в чаще плесневелой,
И будет черепом лежать,
Как тот, громады-великана
С остатком страшного меча..
“Не малодушествуй! И помни!
Гнев не советчик храбрецу!
Рукою твердой и холодной
Верши, Рамон, свою судьбу!” –
Он думает, разгладив гриву
В тревоге вставшего коня,
Конь роет землю, бьет копытом
Узлы лиловые корня!
Вдруг хлопот крыльев над ушами
Заставил голову пригнуть,
Внезапный, словно вспышка молний!
Пронзительный, как гром степной!
Рамон к пещере обернулся,
Меч звякнул искрой по плечу,
Разрезав слой кольчуги толстой,
И отлетев назад, к костру.
– Беда! Беда!! – кружится ворон
Вокруг стоящего, как пень,
Темнеющего, словно полночь,
Бойца с руками до колен.
Рамон с мечом наизготовку
Вскочил в седло, готовый ссечь
Предателя в кафтане желтом,
Конем втоптать на корм червей!

– Так вот ты как мне отвечаешь,
За то, что я освободил
Тебя от плена, мерзкий злыдень!
Умри, отъявленный злодей! –
Вскричал Рамон, коня пришпорив,
Меч опустив к дуге бедра.
– Обман! Обман! – вопит с вершины
Могучей ели черный вран. –
Скорей руби его с всей силы!
Он чародей! Он ждал тебя!!
   Захохотал колдун под небо,
Смешав в мгновенье облака,
Мигнуло в воздухе пожаром,
Встряслась от грохота земля!
Конь испугался, на колени
Упал, заржав истошно в град.
Рамон с седла скатился бочкой,
Шлем прокатился в никуда.
Колдун, раскинув лапы-крылья,
К Рамону мигом подскочил,
Занес топор над ним и с визгом
Победным тут же опустил.
Ударил гром, словно упала
Сквозь небо вниз скала, смотрел
Колдун на грудь свою, таращась
Глазами рыжими на меч,
Рамон над колдуном вставая,
Меч выдернул из злой груди,
Колдун заклацкал черным клювом,
Валяясь в собственной крови.

– Ты победил меня, гаденыш! –
Отчаянно шипел колдун,
Захлебываясь в ливне с неба,
Крылом прикрывши грудь свою, –
Теперь, как горе-побежденный,
Я отдаю тебе страну
В которой царствовал веками,
Вот перстень силы, отдаю
Его тебе, ты – победитель,
В нем сила равная ветрам
Всем вместе взятым, сила неба!
Воздухов, будет у тебя
Стихия огненная..
   Меч вспыхнул, град перебивая,
Катилась по корням башка
У колдуна, как ком из тряпок,
Смотря в испуге в никуда.
И тут же дождь исчез, оставшись
На лапах ели хрусталем,
Пещера съежилась под силой
Горячих солнечных снопов!
– На что мне сила колдовская,
Стихия смерти и огня,
Сжигающая злобой земли,
Сводящая людей с ума! –
Рамон сказал, плюя на перстень,
И отошел к коню, а тот
Гнул виновато шею в травы,
Храпел испуганно, до слез.

Рамон вскочил в седло, взбодрившись,
В лице его сиял хрусталь,
Что по ветвям елей плескался
Огнями синими, как даль!
Рамон увидел вместо плеши
Тупой озлобленной горы
Дворец стеклянный с грудой лестниц,
Свет розовеет изнутри.
Рамон ударил коня плетью,
Взобрался по ступеням вверх,
Удар копыт – и дверь из яшмы
Кусками в стороны летит!
Навстречу ланью выбегает
Дочь графа в платье голубом,
Заплаканы у девы очи,
Коса растрепана тоской!
– Рамон! Мой рыцарь белокрылый!
Я знала! Ты придешь за мной!
Скорей! Возьми меня отсюда!
И отвези к отцу домой!
   Рамон поднял девицу нежно,
Как поднимают ввысь дитя,
Бочком в седло сажает быстро,
Застыв от счастья, не дыша!
– Мэнола! Свет моих очей!
И сила крыльев – в высоту –
Мы снова вместе! Ты и я!
Везу тебя домой, к отцу!

Два всадника в седле надежном
Спустились на коне во двор,
Гремит дворец стеклянный в небо
Вниз обвалившейся главой!
Повсюду сыпятся ступени
Из чистой горной бирюзы,
Летят полоски из железа,
Из серебра звенят болты,
Все рушится в восторге громов!
Сияя в воздухе, как лед,
Весной горячей тая в лужи,
Стучит слезой по мостовой!
Уже грохочет черепица –
Граненый тонкий хризолит –
По плитам из стекла, в котором
Как будто кто-то вверх вопит,
Взирая с ужасом на дебри
В огне мерцающей дуги,
Дворец стеклянный – был, и не был!
Осталась груда из слюды,
Да старые, из меди, кольца
С вкрапленьем пайки золотой,
Они висели на воротцах,
Дверях в покои под луной!
Где так любил злодей несчастный
Ночами, полными луны,
Вынашивать свои мечтанья
О власти, славе ..и любви,
Чтоб обожали его девы,
И преклонялись ко стопам
Полки бойцов, искусных в брани,
Чтоб в книгах в будущем себя
Он смог бы прочитать, рыдая
От счастья, славой овладев,
А эта девица чудная
..Дала пинка ему взашей!

Дождь кости гложет колдуна,
Унес орел в когтях главу,
Чтоб сбросить с высоты в горах,
Под смех подруги на лету,
А драгоценный златой перстень,
Хранящий чудищ легион,
Так вожделенный певцам славы!
Охотникам за серебром!
Ушел под землю, воя волком,
Оплеванный всем на позор!
Чтобы сгореть в огне отмщенья
Под занавес, в конце времен!

Конь мчится, обгоняя ветер!
Минуя топи и хребты
Далеких гор в зеркальной неге
Морей безбрежных в край земли!
Рамон, себя не замечая
От счастья рядом с милой быть!
Поет в восторге, принимая
На ланиту цветы любви!
– Мэнола, светлая моя!
Голубка белая, как сон!
Который снится лишь тому,
Кто чист, и искренне влюблен!
Я никогда не знал, поверь!
Что можно птицей быть вот так,
И полететь с любимой ввысь,
На зависть северным ветрам!
– О, мой прекрасный паладин,
Тобою, милый, я дышу!
Не надо больше слов, прости!
Дай крепче шею обниму! –
Мэнола шепчет в небеса –
Любимого родную грудь!
И слышит сквозь кольчуги твердь
Родной и сильный, верный стук.
Слезится ворон на ветру,
Сидя на луке под рукой
Мэнолы тёплой, жмет крыло
Изломанное под ладонь:
– Теперь мне должен ты, храбрец,
Два воза пищи, еще цепь
Из золота, как обещал!
Калекой стал на старость лет!
– Да помолчи! – заржал в ответ
Горячий конь, усиля бег, –
Дай им побыть вдвоем, болтун,
Свое получишь, спора нет!

Из дальней северной глуши
С улыбкой вдаль, на них смотря,
Сидела девушка в ветвях
Большого дуба, вся седа,
С распущенною вниз косой
До чащи клевера в корнях,
Бежит слезинка по щеке
В густых морщинах-письменах,
Уже давно растаял вдаль
Конь всадников, гонец любви,
Она глядит, как ткет луна
В коре соцветья бахромы,
И засыпает вечным сном,
Храня улыбку на устах,
Но то уже рассказ иной..

Довольно спетого для нас.