Копьё

«Иду на Вы!»
 «Повесть временных лет»
  (Нестор)

Великий князь был ростом не высоким,
но и не малым -  пяди три в плечах.
Как Игорь русым был и  светлооким,
с грустинкой материнскою в глазах,
Так говорили все, кто был с ним рядом
и кто, напротив  все питали страх
под княжеским  тяжеловесным взглядом.

С народом говорил, великий князь
в одеждах белоснежных, выбрит гладко
и видели подольские ребятки,
писцы, осуществляющие связь
седых времён: убористая вязь
свидетельство  того , что были кратки
его слова, и скор булатный меч.
До нас  теперь его  доносят речь 
Те, кто в сраженьях с князем был в упряжке -

до  глаз и  до ушей его потомков;
до пилигримов с нищенской котомкой,
не помешало б ей не пренебречь
врагам, а их, увы ,  не перечесть…
А вам необходимо  их прочесть,
затем, чтобы навеки сохранить
какой бы  хрупкой или ветхой нить
не оказалась -  стала путеводной
в пути безводном, ночи ли беззвёздной,

и чтоб на нём, в расставленный капкан
не угодить, со стрелами колчан, 
и тетивой натянутой надёжно
был лук, и  как бы ни казалось сложно
пределы защищать, когда в них хан,
рассудок потеряв, неосторожно
войдёт и возжелает вашу дань.

Нам сообщают перья летописца,
что  Игорем и Ольгой был рождён
князь Святослав, когда пришёл сразиться
с хорватами болгарский Симеон.

Болгарский князь погиб в бою как воин,
а киевского князя красный стол 
наследником был Богом удостоен,
и миссией, с которой в мир  пришёл.

Ребёнок долгожданный и желанный,
как и другие дети до трёх лет
был ангелом, игрался беспрестанно,
кто знает , как  сложилось бы , но нет…

Жизнелюбивый князь – его отец
в земле иной  древлянами  повержен:
стал жертвой волк, привыкший драть овец
и ценности , которым был привержен.

Княгиня не крещённая досель
языческою заплатила местью –
отправилась с трёхлетним сыном вместе
в поход на них . Копьё попало в цель...

Ведь, дядька лично Святославу в руку
вложил древко  и бросил Святослав,
затем дружина обрекла на муку
мужей и жён , кто прав был и не прав.

Живые их завидовали мёртвым:
Рубили , вешали , кололи или жгли,
дышавших засыпали… Мальчик чёрствым
там стал и сны кошмарные пришли…

Отныне поклонялся только силе
великий князь , кровь на его руках
ни разу Святослава  не страшила,
а из души был изгнан  всякий  страх.

Спал потник постеливши на седло,
ел мясо, на мече его зажарив
ждал времени , когда оно пришло
ушёл в поход , легко родню оставив.

Лишь мудрость Ольги киевлян спасла
от гибели, а стол от разоренья,
враги сожгли окрестные селенья
и чудом стороною обошла

беда
           в саженях  их высокий   терем.
Года прошли сквозь пальцы , как вода…
Каким аршином мы деянья мерим?

Великий князь, успешным  был во всём,
а всё – таки не утихают споры:
от веры , что завещана отцом
вершка не отступил , на уговоры
княгини веру новую принять
не мог, и не хотел ответа дать,
языческой ещё была дружина,
которая науку побеждать
усвоила.
      
         Росли в семье три сына
от разных жён, ещё наложниц рать …
Но истинная , подлинная страсть
была иной  - войною управлять
он мог любой , но в мирную годину
бразды правленья  взваливал на мать,
когда почила , стали управлять
владеньями широкими три сына.

Сам покорил, что было всё вокруг,
болгарское разрушил царство,
и сокрушил хазарский каганат,
и греческое чудо-государство,
к востоку приближая христианство
смотрело снизу вверх , когда Царь – град
язычника дружина осаждала,
и в Киев дань прилежно отправляла.

В тени веков осталось , кто купил
врагов его расположенье тоже :
когда к своим ладьям он отступил, 
дружину,  что была всего дороже
отправил в тыл, и зиму пережил,
но где-то, у днестровского порога
его хан печенежский окружил,
когда осталось витязей  немного,
то чей – то   меч кривой его убил

из черепа соорудили чашу,
и печенежский хан из  чаши пил
затем , чтоб дух врага его вселил
в наследника его отвагу нашу.

Порою, так бывает  -  грань тонка,
неоднозначно лучезарна личность,
а иногда и вещая рука
сжимает меч за славу и наличность
ни для народа – лично для себя,
и  подменяет поводом  причинность.

Я думаю, что противоречивость
в основе комплексов , и с их веретена
прядётся  нить в любые времена,
и  фобии таит  велеречивость.

В чём князя обвинять ? Он рос в седле.
Одни с закомплексованностью на смерть,
сражаются , иные на метле,
всю жизнь летают,  обретая   «твердь…»
Ни те , ни эти не найдут покоя
в ристалищах и мире после боя…
Подпорки мира и его столпы, 
поборники  и веры и неверья 
ломая копья ,  пики или перья
и тут  и там пылают, как снопы.

За ним роится шлейф его  побед
и воинство он русичей  восславил,
но правил номинально много лет,
и нам междоусобицу оставил…

А в то же время, и на том же месте
при помощи пилы и топора
построил храмы, избы и поместья
ваяя без единого гвоздя,
какой-то  смерд, писаньям неизвестный,
«должно быть вор, а может сын вора…».

Деревья не прочнее, чем броня -
в огне сгорят, или в воде истлеют.
Не попадут в анналы имена
безвестных зодчих, не "забронзовеют"
на обелисках, но их " семена"   
князей переживут и лихолетья,
взойдут когда настанут времена
сквозь мрачные слои тысячелетья.