Дождь по Фаренгейту

    Фантастический рассказ по мотивам Р. Бредбери

    Всю ночь шёл дождь. К утру похолодало еще сильнее, и дождь стал просто ледяным. Лёгкая летняя джинсовка, в которой он обычно бегал к контейнеру, уже давно промокла насквозь. В старых кроссовках хлюпала вода, домашние треньки прилипли к коленям. «Сходил, понимаешь, на минутку, мусор выкинуть...»  – усмехнулся мужчина сквозь колотящую дрожь. «Хорошо хоть, на мусоров не наткнулся… Спрятался  за контейнер, увидев подъезжающий к дому воронок». Он ещё раз усмехнулся древнему каламбуру, и пошлёпал дальше. Останавливаться было нельзя: камеры везде, да и прохожие последнее время весьма внимательны. А так… Ну, торопится алкаш до магазина, не хватило ему… Да ещё дождь  и туман, лица не видно…Он не думал, насколько ему ещё хватит сил идти, просто пытался хоть на немного оттянуть неизбежное…
    Впереди замаячил остов автобусной остановки, мигнули габаритные огни.
Он взмахнул рукой, всем видом выражая огорчение: опоздал, придётся ждать следующего. Глупый спектакль, но авось выгорит дельце. Плюхнулся на мокрую лавку, угнулся, пытаясь хоть немного согреться. Октябрьский дождь лил не переставая. Постепенно светлело, на улицах стало больше прохожих. Он скорчился, открыв рот и изредка всхрапывая, изображая уснувшего пьяного. Под лавкой лежала пустая бутылка, дополняя картину. – Но к чему это, к чему, – подумалось ему. –  Сколь верёвочке не виться, а от судьбы не убежать….
    А всего-то одна ошибка. Всего одна – такие славные, такие юные… Девочки и мальчики с горящими глазами, охочие до знаний. И он, пожилой учитель языка. Жи-ши пиши через «и», причастный оборот обособляется запятыми… Причастный оборот, и вот теперь он попал в оборот. Причастен, блин… Зачем он принёс на урок эту книгу, зачем? Что и кому он хотел доказать?  Беги теперь, Лола, не беги… Обитаемый остров – на то он и остров, что с него не убежишь…В тягостных размышлениях летели часы. Людской поток шёл мимо, из недр подъезжающих автобусов вываливались люди, и никому не было дела до лежащего на лавке алкаша…
– Эй, просыпайся, замерзнешь, – немолодая полноватая тётка смотрела на него с неодобрением. – Иди домой, проспись.
– Я, кажется, заболел… Не дойду, сердце прихватило, – в нём внезапно вспыхнула надежда. Вряд ли она будет вызывать скорую: по виду тётка очень бедна, оплачивать медиков постороннему она явно не станет.
– Ох, осспидя… – протянула женщина и нагнулась над ним.  – Не врёшь, спиртным не пахнет. А ты не наркоша, часом?
– Мне шестьдесят, – прошептал он. – Наркоши так долго не живут…Просто сердце…
Тётка взяла его за руку, словно пытаясь нащупать пульс. Рука была ледяной-ледяной. – А ногти-то чистые… И лицо шибко умное… – с сомнением протянула она, и вдруг добавила: – Пойдём ко мне, я помогу.
    В её квартире было тепло. Пока по днищу обшарпанной ванны стучала горячая вода, тётка сунула в его руки кружку с чаем. Он окинул взглядом небольшую комнату, в которой стоял диван, обязательный телевизор, и много-много стеллажей с книгами. «Разрешённые»,  – подумал он, вглядываясь в яркие корешки любовных романов. Решение пришло мгновенно: повинуясь порыву, он начал вдохновенно врать про суку-жену, молодого любовника, ссору. Женщина охала, кивала головой. Ванна налилась, и он блаженно погрузился в тепло. За окном продолжался дождь, его капли бряцали по оконному отливу…
    Она напичкала его какими-то таблетками и постелила ему постель на раскладном кресле, сунув под бок электрическую грелку. Утром  разбудила,  коротко проинструктировала о наличии продуктов в холодильнике и убежала на работу. Он убрал постель, умылся, поискал бритву. Обрадовался, найдя упаковку одноразовых  –  щетина уже ощутимо кололась. Быть в тягость своей неожиданной спасительнице не хотелось, и, несмотря на дрожь и боль в горле – всё-таки простыл, – он занялся приготовлением обеда. Сварил суп, отварил несколько картофелин, решив к приходу женщины соорудить салат. Подмёл комнату, помыл пол на кухне и отскоблил ванну. За хлопотами день пролетел незаметно. К вечеру он почувствовал ломку. «А ты не наркоша, часом?» – вспомнилось ему. «Нет, я не наркоша, я мокрец»,  – он грустно усмехнулся, прислушиваясь к шуму дождя. «Впрочем, ты не поймёшь… А может, это и к лучшему…»
    Желание читать становилось нестерпимым. Стало больно физически, заломили кости, затошнило и ему показалось, что поднимается температура. «Что ж, выбора нет, удовлетворюсь суррогатом. Лишь бы слова шли подряд…» – он решительно подошел к полке и вытащил первую попавшуюся книгу. На обложке блондинка в золотистом пеньюаре страстно обнимала мужика в форме. «Авось не стошнит», – подумал он и открыл книгу на середине…
«Тьма, пришедшая со Средиземного моря, накрыла ненавидимый прокуратором город…» – он вздрогнул и непонимающе захлопнул томик. Блондинка на  обложке  по-прежнему истекала страстью. «Однако…» – протянул он и взял с полки ещё одну книгу. Там перед офицером полиции изгибалась в соблазнительной позе рыжая девка. «Однааако»,  – неоригинально прокомментировал он вновь, обнаружив под рыжей Льва Николаевича…
    Аккуратно поставив на место Толстого, он решил, что от добра добра не ищут, и вернулся к блондинке. Когда в подъезде прошумел лифт и раздался скрежет ключа в замке, он метнулся, вернув книгу на полку, и чинно уселся перед телевизором.
    Экран загорелся, бойкая красотка начала верещать о погоде.
– Во брешет, плюс пятнадцать у неё, а на улице – холод собачий, –  прокомментировала  вошедшая хозяйка. – Холод…
Она побледнела и осеклась, не продолжив фразы. Он проследил за её взглядом и увидел, что не до конца втолкнул в книжный ряд томик с Булгаковым. Она поняла. Поняла и испугалась. «Донесёт. Донесёт», – читалось на её лице.
– Да, холодно, – согласился он. – 451 по Фаренгейту. Пойдём, я там супчику сварил, хлебнёшь горяченького, согреешься… Он ласково обнял её и успокаивающе улыбнулся…  Пойдём, всё будет хорошо…