Октава в меланхолии

В побелевшем мире; ели дотрагивались до звёзд,
курсирующих над детским смехом; вечер для птиц;
снег порхает под паровыми облаками; затормозило такси,
вышла женщина с тонкими скулами; сердце икало,
просилось наружу, как нерест из-под воды; я же,
как бы не зная контроля, прыгал – частицей –
в хаос, в котором мне, грёзеру,
казалась вся вселенная, стоящая на коленях перед
маленькой часовней на Сибиряков; ты там была, Аля;
играла с детворой, пробовала на вкус снежинки;
ты вдыхала первые звёзды; под забором
я лежал с фингалом и думал о своей невесомости; Аля
взлетала следом за брошенным снежком, вместе с ним
она распадалась – на части
снега; вода пред весной у храма
обещает быть чистой, как ты, Аля; жалко –
ты теперь женщина, вышедшая из такси, тебе за двадцать; наверняка
у тебя пару детей за пазухой; у меня же –
лишь носовой платок и звёзды на черный день,
что я припас для тебя, Аля, когда
мы играли и ещё была надежда
на хорошее
детство;
пока ни ты, ни я не знали мрака, заметного
лишь в осенних отражениях;
пока я не стал лужей, в которую
наступила нервным каблуком женщина,
вышедшая из такси на площади Станиславского.

Немель, 5:00, 21 августа, 2023