Три Слона и Роза. Рассказ о смысле жизни

с пелёнок, с самого начала
ка-пэ-эс-эс меня достала...

Он мне казался неприятным,
язык плакатов непонятных.

как все, попала в пионеры.
Мне белый свет казался серым.

Ну а другим, наверно, детям
та партия, как солнце, светит.

_______________________

Я родилась в семье молодых шестидесятников. У нас на кухне пел Александр Аркадьевич Галич, с магнитофонных пленок. Я слушала его и подозревала, что, наверное, "вертухай" -- это такая пушистая лохматая зверушка, ходит по неведомым дорожкам и вертится туда-сюда.

Впитанное в грудном, ясельном, первоклассном и отроческом возрасте воспитание -- это громадная сила. Прирастает к коже, к душе, к сердцу, отодрать сложно. Я не возьмусь. Только сами... только по собственной воле...

Убеждаюсь в этом на примерах... моих соотечественников. Почтенного возраста и с трудной судьбой.

У меня никогда не было нежных чувств к дедушке с псевдонимом "Ленин", о котором мне рассказывали в детсаду и в школе. Не было потому, что этого деда любили только посторонние, чужие тёти, а мои папа и мама никак не показывали к нему никакой симпатии.

Но в 90-м году я столкнулась с живым примером нежной детской любви.

В 90-м мне было без двух 30-ть лет, и мне пришлось нянчиться с девочкой, дочкой моих знакомых. Поехали мы с ней на автобусе. А на стене жилого дома нарисован крупный
 портрет "Ильича". Девочка встрепенулась и с радостью подтолкнула меня: "Таня! Смотри! это же Ленин!" Я говорю "ну да". Ну что ещё сказать не своей пятилеточке? Привожу её в детсад. Мы пришли что-то забрать, ненадолго, и уйти. В группе тишина. Никого не было. Малютка живо ведёт меня к столу воспитателя, на котором красивый большой альбом. "Давай, Таня, посмотри! Это про Ленина!" Талантливая была воспитательница. Работала. И в 90-м году продолжала прилежно выполнять свой долг, так, как она его понимала.

Но это было потом. А  в 1975-м мне стукнуло 13 лет, и меня внезапно одолела тоска по идеалу. И попалась мне книжечка о смысле жизни. Вовремя попалась. Как раз я этот смысл начала искать и нигде не находила.

Книжечка была не толстая. С тонкой обложкой ярко-синего цвета. Методичка для учителя, для проведения бесед с подростками.

Я обалдела. Оказывается, человек живёт не напрасно! Изречения мудрых людей обступили меня.

И откуда-то является мысль... Вот, слыхала, где-то... есть такая Книга, была такая Книга когда-то... в какой-то Сказке, и называется эта Книга... наверное... Библия...

Но не могу ж я мечтать о такой Сказочной Книге, которую где-то за горами сказочные люди читают и черпают знание о Правде и о Смысле.

Ну раз не могу достать Библию (это же невозможно!) -- так пусть моя Синяя книжечка и заменит мне, духовной сироте, ту недосягаемую Книгу!..

И я прижала к сердцу Синюю книжицу, -- мою приёмную "духовную мать", -- и решила: буду выполнять всё, что в ней написано!

Ещё не прочитавши всё, я признала Книжечку за "духовное руководство", которого мне так не хватало.

А в книжке в самом деле были короткие беседы, а после каждой беседы задания для отроков.

Одна из первых бесед -- о примере для подражания. "Духовная мамка" (то есть Синяя книжка) рекомендовала каждому своему чаду выбрать пример для подражания. Прекрасно, говорила "мамка", выбрать Владимира Ильича Ленина, (я тихо вздохнула, так, чтоб "мамаша" не заметила, и продолжила читать). Не обязательно. Можно выбрать товарища Дзержинского. (Опять тихий мой вздох.)
 Но дальше моя наставница утешила меня! Оказывается, многие ребята выбирают своих соседей-передовиков труда и героев, а некоторые -- своих учителей. Я мигом выбрала свой идеал -- учительницу по скрипке. И была довольна, что я не обидела "мамку".

Читаю далее. Наставница даёт "задание номер три" -- поставьте на своем столе бюст В.И. Ленина.

(??? Не брани, меня, родная! Я не могу этого сделать... ну... пока... не... могу... понять не могу... ну пока...)
 
А потом, день за днём, я исполняла заповеди Синей книги: выбирала свой любимый уголок природы и ходила на него любоваться; я выписывала прекрасные и дурные качества в два столбика, и развивала в себе то, что в прекрасном столбике, и боролась с тем, что в дурном.

Я держала мою "Синюю Книгу счастья" в ящике стола. Я читала ее тайком от родителей, опасаясь, что они хихикнут. Я относилась к Синенькой, как к живой. Почему? Мне не хватало духовного руководителя, который учил бы меня смыслу жизни.

Родители давали мне мелочь, и я тайком купила себе (по заданию "синей наставницы") книгу о героях Отечественной войны, (о молодой девочке... там было много о том, как она была комсомолкой... а потом пошла в летчицы, а может еще как-то... забыла кем она пошла на фронт... Её убили... Были её детские фотографии ... и очень много о комсомоле... может быть, оттого я забыла... кем была она на фронте... может и просто от невнимания...).

Надо было ещё купить о пионере-герое. Мне попалась книга о Павлике Морозове. Я читала и почти не возражала. Я очень чтила свою Синюю.

Но одна вина перед Синей висела на мне. Бюст "деда" я поставить не могла.

А потом мы пошли с родной мамой в лес погулять. И моя родная Мама в лесу, среди елей и берёз, открыла свою сумочку, достала Общую тетрадь.

В Общей тетради, почерком моего папы, были аккуратно переписаны "Крохотки" Александра Исаевича Солженицына. И мама стала мне их читать. И слышали мамин голос только я, мама, ели,  березы, сосны.
Новая эпоха. Продолжение, возможно, следует. Мне было тринадцать. Год 1975-й. Сибирь. Страна из четырёх букв (три слона и роза).