ФОЛ ВЕКА

ФОЛ ВЕКА


ПРОЛОГ

В пятницу, 4 июля 2014 года на Чемпионате Мира по футболу, проходящем на полях Бразилии схлестнулись Германия и Франция. Игра закончилась победой немцев со счётом 1-0. Матчи этих сборных на Чемпионатах мира всегда проходили в напряженной борьбе, но особняком здесь стоит конечно 1982 год, знаменитый полуфинал Чемпионата Мира в Испании. Об этом драматическом матче, после которого я стал горячим поклонником сборной Германии и об одном харизматичном и любимом игроке-голкипере  немецкой команды Харальде  Тони  Шумахере, я хочу рассказать в этом своём коротком очерке. Мне в то время было 23 года, я только женился и даже моя молодая красавица Мэрико не могла оторвать меня от экрана телевизора, где шли трансляции из Испании , на футбольных полях которой происходили удивительные события! Я РАССКАЖУ ВАМ ОБ ОДНОМ СУПЕР ДРАМАТИЧЕСКОМ МАТЧЕ, КОТОРЫЙ Я СЧИТАЮ МАТЧЕМ ВЕКА.  Полуфинал прошедший  8 июля 1982 года на стадионе «Рамон Санчес Писхуан» в Севилье между сборными Франции и ФРГ..


Итак, олдфагами - футболофилами этот матч считается самой квинтэссенцией игры: ибо здесь были столкновение умирающей "романтичной" и новой "прагматичной" идеологии (хотя немцы в этом матче продемонстрировали, что комбинационный футбол им не чужд); удары в перекладину; вратарские спасения; дополнительное время, в котором команды забили на двоих 4 гола, причем сборная ФРГ ликвидировала разницу в 2 мяча; подвиг травмированного Румменниге; серия пенальти; наигрубейший фол (а, может, и самый грубый в истории чемпионатов мира). Матч из серии "как жаль, что я в то время еще не родился" или "какое счастье что я всё это видал собственными глазами!"

И немцы, и французы начали турнир с поражения. Трехцветные проиграли 1:3 англичанам, затем оторвались на сборной Кувейта 4:1 (матч памятен 15-минутной задержкой, вызванной выходом кувейтского шейха на поле из-за не по правилам, как ему показалось, забитого гола французов; что самое удивительное, судья послушался шейха и мяч не засчитал), а закончили первый групповой этап ничьей с чехословаками. Последовавшие следом победы над Австрией (1:0) и Северной Ирландией (4:1) вывели французов в полуфинал. Путь сборной из Западной Германии во второй раунд был сопряжен со скандалом. В заключительном матче первого группового этапа западные немцы встречались с австрийцами. Обе стороны знали, что победа Германии 1:0 выведет сборные в следующий раунд, в то время как чрезвычайно талантливая алжирская команда по разнице забитых и пропущенных мячей останется за бортом, хоть она и выиграла два матча из трех - у чилийцев и (и это было сенсацией) у немцев.  Как только футболисты ФРГ вышли вперед, матч превратился в фарс в исполнении обеих сборных вплоть до финального свистка. Несмотря на протесты со стороны алжирцев, и ФРГ, и Австрия свои выступления на мундиале продолжили. Унылая нулевая ничья с англичанами и победа 2:1 над хозяевами турнира испанцами позволила-таки пройти немцам дальше из этой группы "смерти".

Сборная Франции была известна своим романтичным атакующим футболом, построенном на четверке полузащитников во главе с Мишелем Платини. Ему помогало трио: Ален Жиресс, Жан Тигана и Бернар Жингини. Уже тогда прослеживалось становление "четверки мушкетеров". И им было вполне по плечу обыграть бравых немецких ребят.

Исторического футбольного противостояния между французами и немцами ко дню этой игры не было. У французов были свои счеты с англичанами и бельгийцами, а у тевтонов — с теми же англичанами, голландцами и австрийцами. Так что игра рассматривались прежде всего как соперничество доведенной до совершенства силовой игры против игры техничной и красивой. В общем - лучший в мире плотник против такого  же точно краснодеревщника. Главной проблемой немцев была травма, Pумменигге.  Юпп Дервалль( гл.тренер сборной ФРГ) ломал голову, как построить без Карла-Хайнца игру впереди. Он оставил Литтбарски и Фишера, а вместо Калле выпустил дополнительного полузащитника Магата. Роли у игроков сборной ФРГ были расписаны четко: братья Фёрстеры против Сикса и Дреммлер берет Платини, Брайтнер - Тигана. Комичным выглядело поначалу противостояние огромного Бригеля и малыша Жиресса. Бригелю позже стало не смеха.

Немцы удивили всех, включая французов, своим стартовым натиском. Неожиданным с точки зрения манеры игры той сборной ФРГ - все ожидали силовой борьбы, а тут такой приятный комбинационный футбол. И очень скоро это игровое преимущество воплотилось в преимущество цифровое (и, если хотите, голевое) - на 17 минуте Литтбарски добил мяч в оставленные пустыми голкипером Эттори ворота. Трехцветные ответили спустя 9 минут - Платини реализовал пенальти. Французы стремительно убегали в контратаки. Скорости в матче поражали. Ужасная андалусийская жара; 40 минут уже прошло, а они все бегут, будто стартовый свисток только-только прозвучал.

Через пять минут после перерыва Мишель Идальго делает замену. Вместо Женгини выходит Баттистон. На фоне отличной игры Жиресса и Тигана, Женгини, схваченный Магатом, немного потерялся. И уже через несколько минут Платини, оттянув на себя трех немцев швыряет (именно швыряет) мяч на ход рвущемуся вперед Баттистону. Магат, не ожидавший от Баттистона такой прыти, проспал, а брательники Фёрстеры, головы которых вертелись безостановочно, отслеживая Сикса и Рошто, оказались вообще не у дел. Штилике, страховавший Дреммлера, развернулся и помчался назад почти параллельно Баттистону и только Манфред Кальтц, среагировал на рывок француза. Баттистон оказался у мяча первым и успел перебросить его через летящего с выставленным коленом навстречу Шумахера. И... предоставим слово участникам матча:

ХАРАЛЬД ШУМАХЕР

"Баттистон двигается на меня. По опыту знаю, что он попытается перебросить мяч. Высоко подпрыгиваю. Патрик не попадает по мячу. Когда ты в воздухе, нельзя уже затормозить свой полет, в лучшем случае можно немного увернуться. Вратарь – не самолет. Я не мог больше сделать ничего: ни удержать себя, ни оттолкнуться. С согнутыми в коленях ногами я летел на Баттистона. Если бы мы столкнулись фронтально, ему пришлось бы еще хуже. В последний момент я сумел слегка развернуться и ударил его задним местом или бедром в голову. Он упал. Я тоже. Ощутил боль в боку, но она скоро прошла.  Мяч катился мимо ворот. Взгляд в направлении бокового судьи. Мы, вратари, делаем это почти всегда, если был фол или столкновение. Что зафиксировал он? Он не дрогнул. Никакой реакции с его стороны. Ничего. Все о'кей. Я перевернулся и встал. Патрик лежал на земле. Я направился мимо него в мои ворота. "«Ты обязан подойти туда, – еще подумал я. – Тебе нужно к нему».

Но там уже стояли, выкрикивая ругательства и угрозы, французы Трезор и Тигана. «Если ты сейчас подойдешь, будет стычка», – появилось у меня опасение. Чтобы избежать конфликта, я попросту остался в воротах. Я испытывал страх перед тем, что могло бы произойти. Но страшили меня не объяснения и не игроки. В воздухе нависла взрывоопасная напряженность.

«Если ты подойдешь и попробуешь извиниться, а они ударят тебя, – произойдет скандал. Ты потеряешь самообладание, ввяжешься в драку».

Идиотское положение. Они могли наброситься, возможно, даже стали бы плеваться. Так бывает часто, но этого никто не видит. Быть оплеванным – самое ужасное. Ты бесишься, тебе хочется убить их.

Итак, я не смог справиться с собой, заставить себя подойти к Баттистону и сказать ему несколько сочувственных слов. К тому же вся эта игра была просто сумасшедшей. Я не смог подойти к нему, хотя в тот момент это было самым простым. В общем, первая ошибка заключалась в том, что я не выразил своего сожаления по поводу травмы Патрика Баттистона.

Я стоял в воротах, в смущении поигрывая мячом. Это была трусость. Быть может, впервые в жизни я по-настоящему струсил.

Я хотел уговорить себя, что моей вины тут нет. Как ребенок, который, совершив большую глупость, беспечно пытается играть дальше. Так, словно ничего и не было. Я ведь не хотел фолить. Меня оправдывал арбитр. Он не показал мне ни желтой, ни красной карточки.

Патрик Баттистон все еще лежал на траве, ему оказывали помощь. Я надеялся в душе: все будет хорошо, нормально. Как всегда, он еще слегка и играет, чтобы завести публику, сейчас он поднимется. Я ждал: «Вставай, парень, да вставай же, почему ты все еще на земле?» Он все-таки скоро поднимется…

Кто-то потребовал носилки. Подошли оба капитана, врачи, санитары. Видимо, что-то серьезное. Патрика отправляют в больницу…

Свисток арбитра – игра продолжается. На поле вышел Румменигге. Его ответный гол, а также уравнявший счет удар Фишера поверг французов в состояние грогги. 3:3. Дополнительное время. Одиннадцатиметровые.

И мне еще хватило нахальства взять два из них… Мы оказались в финале благодаря моим броскам и фолу. Более ужасного сочетания не могло быть. Тогда я еще не ощутил этого, но затем последовала моя вторая, главная, ошибка, совершенная по недомыслию, а точнее говоря, по глупости.

На пути в раздевалку я заразился восторгом моих товарищей. Мы добились – благодаря и моей отличной игре – права выступать в финале.

И тут на меня посыпались вопросы в той форме, с которой я не сталкивался никогда прежде. Одни хвалили меня, другие поносили, но все были настроены радикально. Немецкие журналисты буквально зашипели на меня: «Тебе известно, что Баттистон потерял два зуба?»

«Если это так, я готов купить ему коронки», – ответил я.

У меня и в мыслях не было намерения потешаться над травмированным Баттистоном. Просто гора свалилась с плеч. Я-то боялся, что у Патрика сотрясение мозга, что, быть может, он лежит в коме. И все же слова были сказаны. И процитированы. В доказательство моей неспособности жалеть, сочувствовать, принимать участие. Я выглядел циником.

Но на этом мои злоключения не закончились. Третья ошибка была практически предопределена. В победной эйфории я совершенно забыл про Баттистона. И никто рядом не подумал напомнить мне о нем. Имей мы толковое руководство делегацией, как было это, к примеру, в Мексике при Брауне, такого бы не произошло никогда. Рюдигера Шмитца тоже, к сожалению, рядом не было.

В аэропорту Севильи мы завертелись в диком круговороте. Поскольку с нашей отправкой не слишком торопились, Пауль Брайтнер затеял перепалку с работниками порта и руководителями полетов. В итоге – ужасная путаница, гам, стресс. Возглавлявшие делегацию функционеры Немецкого футбольного союза в очередной раз оказались неспособными что-либо сделать. А у меня просто не было времени думать о Баттистоне. Наверное, я и не хотел этого, пытаясь выбросить тот фол из головы. Разве мы не победили, разве не вышли в финал?

Окажись этим вечером в аэропорту Герман Нойбергер или Рюдигер Шмитц, они бы наверняка оттащили меня в сторону. Мы купили бы цветы и поехали в больницу. Я сидел бы у кровати Баттистона до тех пор, пока не услышал бы от него, что все снова о'кей. Меня нужно было только направить к нему. В той ситуации я был просто не в состоянии самостоятельно прийти к этой мысли. В команде царит воодушевление. «Ты стоял фантастически», – говорит кто-то и хлопает по плечу. Рука еще здесь, а я уже слышу иные слова. «Ты – дерьмо, мерзкая свинья!» – бросает один из тех, кто видел матч по телевизору. Тогда я был настолько наивен, что и не предполагал, какой могущественной может быть телевизионная картинка. За одну игру, захватывающую как детектив, – а это был действительно матч века – я стал негодяем в глазах всего мира, не подозревая об этом. Все болельщики, сидевшие дома, во Франции, в ФРГ или где-либо еще перед телевизорами, все журналисты, специалисты, эксперты ненавидели меня – секунды, минуты, часы или возненавидели навсегда.

МИШЕЛЬ ПЛАТИНИ

"Никогда не забуду эти мгновения безумия и боли. Патрик, которому я отдаю длинную передачу, обманывает своего телохранителя, защитника из «Гамбурга», Манфреда Кальтца. Он быстро движется к воротам Шумахера. Тот, стремясь его опередить, выходит из своей площадки и мчится ему навстречу. В тот момент, когда Патрик наносит удар по мячу (удар придется по штанге), он сбивает его на полной скорости, нанося сильнейший удар локтем и бедром в лицо. Все это видит Берндт Фёрстер, который весь аж извивается при виде такой катастрофы. Несомненно, Шумахер сделал это преднамеренно. Он хотел причинить нашему игроку боль. Доказательства? Он бегом удаляется к себе в ворота и нервно, словно ни в чем не бывало, небрежно постукивает рукой по мячу."



                Баттистон на газоне.

Батистон получил тяжёлую черепно-мозговую травму, у него были выбиты три зуба и серьёзно пострадал позвоночник, некоторое время он находился без сознания. Всего спустя 10 минут после своего выхода на поле, он был заменен. А Шумахер, даже не получил желтой карточки. Но после, когда он касался мяча в игре, с трибун раздавался свист. Сам голкипер позднее в своей книге "Свисток" заявит, что в данной ситуации он смалодушничал:



Мишель Платини вспоминал:

"Проходят минуты. Все более томительные. Наш врач что-то объясняет испанским медикам, которым с трудом удается положить Патрика на носилки. Вриллак (врач сб.Франции) опасается перелома позвоночника. К счастью, диагноз не подтвердился. У Баттистона сотрясение мозга, и он проведет лишь несколько дней в госпитале, а затем еще несколько в клинике в Севилье. Правда, ему придется носить на шее гипсовую повязку даже в день своего бракосочетания… Этот инцидент сломил нас морально, тем более что голландский арбитр Корвер не сделал ни единого жеста сострадания в нашу сторону, не произнес ни единого слова поддержки в наш адрес, не проявил даже робкой попытки применить хоть какие-то санкции к нарушителю. Шумахер не удален с поля. Он остается в воротах. Он даже не получает предупреждения. Не назначен даже штрафной удар!"

Вместо Батгистона вышел Кристиан Лопес. Французы какое-то время не могли прийти в себя, а Дервалль снял с игры  Магата и выпустил третьего нападающего - Хорста Хрубеша. блестяще играющего головой. При каждой встрече Шумахера с мячом на стадионе раздается оглушительный свист, а на последней минуте зрителям показалось, что справедливость восторжествует. Нет. Удар Амороса метров с 25-ти принимает на себя перекладина...

Потом было дополнительное время.  При тридцатиградусной севильской жаре, при непривычно высокой влажности. И уже на 2-й минуте овертайма Трезор всаживает мяч под перекладину ворот Шумахера. Жиресс подал довольно тривиальный штрафной от правой бровки, и тут создалось впечатление, что немцы специально разбежались - никто не помешал защитнику сборной Франции с лета, положив корпус, засадить мяч в цель! Стадион ревет от восторга. В эти минуты у французов получается всё. Дервалль делает последнюю замену. С напутствием: «Спасай всё, что можно спасти!» он отправляет на поле вместо задерганного Жирессом Бригеля Карла-Ханнца Румменнигге. Пока немцы разбирались, кто же теперь отвечает за малыша, Жиресс забил третий мяч.

Дальше был бенефис Румменниге - вся игра сборной ФРГ шла на него. Он потрясающе сыграл на опережение, оставив не удел и вратаря, и защитника. Разница в счете стала минимальна.



Удар Румменигге

А где 2:3, там и до 3:3 недалеко. Тем более впереди был еще один мини-тайм. В котором у Фишера был еще один шанс. И он им воспользовался, исполнив удар ножницами через себя.


Ничья, уныние французов - победа была так близка. Первая послематчевая серия пенальти в истории чемпионатов мира. Эттори поплыл. И Шумахер, считающийся специалистом по отражению пенальти... Немцы вышли в финал по пенальти 5:4. У французов не забили Сикс и Босси, у немцев - Штилике. Штилике промазал первым. Опять приговор сборной ФРГ. И опять они вернулись. Гол Хрубеша вывел немцев в финал.
Как написал потом в «Футбол-Хоккее» Лев Иванович Филатов: «Драма дописана и остановлена. Больше просто ничего и быть не может. Футбол отпущен нам полной мерой...».

Платини потом часто задавали вопрос: «Почему при счете 3:1 в свою пользу сборная Франции не ушла в защиту и не закрыла игру?». И Мишель неизменно поясняет: «А как вы себе это представляете? Мы шесть лет выдавливали из себя невыразительную игру предыдущих команд, мы были нацелены на атаку и только на атаку. Техника была религией французского футбола и именно за такую игру нас и полюбили. Мы всегда стремились соперника переиграть, а не подавить. А эти два гола в наши ворота вы помните? Румменигге просто сотворил шедевр. Да и потом, если б мы попытались закрыться, где гарантия, что мы не получили бы те же два мяча, а потом и еще? Это просто не наша игра. А что говорили бы, если б мы выиграли серию пенальти?»

Эпилог:
В финале сборная ФРГ встретилась с Италией, которая победила в полуфинале на Камп Ноу поляков благодаря дублю Паоло Росси. Утомлённые физически и психологически немцы не смогли найти противоядие против подобравшихся к пику своих возможностей итальянцев и проиграли 1:3. Хотя Пауль Брайтнер забив единственный мяч немцев в ворота Дзоффа вошел в историю - став третьим, наряду с бразильцами Вава и Пеле, футболистом, отличившимся в двух финалах Чемпионатов мира (ранее он забивал голландцам в финале домашнего ЧМ-1974). Обескровленная Франция и вовсе выставила полурезервный состав против поляков, и не смогла завоевать даже бронзовые медали первенства.  Отыгрались французы на последовавшем спустя два года победном для себя ЧЕ, ведомые находившимся в фантастической форме Платини. А спустя два года, на ЧМ-1986 в Мексике вновь были биты немцами Франца Беккенбауэра, голами у которых отметились Руди Феллер и Андреас Бреме.

Патрик Баттистон оправился от нанесенной ему Шумахером ужасной травмы, несмотря на потерю зубов и проблемы с челюстью. "Золотое поколение" ушло из футбола к 1991 году. Мишелю Платини удалось раскрыться в фантастического игрока, три года подряд удостаивающегося Золотого мяча. А с 2007 года он и вовсе президент УЕФА.

Харальд- Антон Шумахер завершил свои выступления за сборную после скандала: в своей автобиографии он высказал мнение о применении допинга в немецкой сборной. В опросе, проведенном французской газетой сразу после чемпионата мира, Шумахер был назван самым ненавистным во Франции человеком после Адольфа Гитлера.
 

И в конце нашего повествования я хочу ещё раз предоставить слово Харальду Шумахеру -великому голкиперу, бескомпромисному спортсмену и честному принципиальному человеку:
Встреча с Патриком в Метце не имела ничего общего с замаливанием грехов, чего не принял бы и сам Баттистон. Поездка в Метц дала мне возможность выразить свои сожаления и переживания в связи с произошедшим. Кроме того, мне предоставлялась возможность слегка утихомирить бурные дебаты вокруг моей персоны во Франции. Однако большого значения ситуации я не придавал. Первоначально мы рассчитывали встретиться с Баттистоном где-нибудь между Метцем и Кельном и заключить мировую за добрым обедом. Баттистон захотел сделать своему другу, редактору газеты из Метца, подарок в виде истории нашего «братания». Никакого спектакля, обещал он.

Мы отправились в путь втроем: Рюдигер, его брат Карл-Йозеф Шмитц, выступивший в роли переводчика, и я. Легкая робость владела нами: «Как поведет себя Патрик?»

В Метце нас затащили на задний двор здания редакции, так как телевизионщики и фотожурналисты взяли в осаду центральный вход. Друг Баттистона сообщил о нем: «Сидит наверху». Мы последовали за ним в маленькое бюро. Потом туда пришел Патрик.

Он едва говорил по-немецки, но понимал хорошо. Я объяснил ему, какое потрясение пережил в Севилье: был высокий пас и я вышел из ворот; как прыгал мяч и я думал, что он хочет его через меня перебросить.

Он дружески заверил:

– Я видел это также. После этого я поклялся ему:

– Я не хотел наносить тебе травму. Никогда я не делал ничего подобного. Это последнее, что я скажу.

– Я верю тебе, – ответил он. – Я видел это также; так себе это и представляю.

По-моему, на глазах у меня выступили слезы. Он еще носил корсет на шее и страдал из-за поврежденного позвонка. То, как встретил меня Патрик, принесло мне большое облегчение. Он оказался удивительно великодушным. Я причинил ему зло. И несмотря на это, он сумел так вести себя и простить меня.

– Иди, пожмем друг другу руки, – сказал он. – Возможно, мы станем теперь даже друзьями. То, что было в Испании, для меня теперь позади.

Это рукопожатие стало незабываемым для меня. Я был счастлив.


ПОСТ СКРИПТУМ...

Я сидел у телевизора даже не с двояким чувством а с каким то клубком разных противоречивых эмоций...Мне безумно нравился голкипер немцев Шумахер а после этой игры жалость к "красавчикам" Французам у меня перехлёстывалась с восхищением  к волевым "тевтонцам" А Шумахер казался мне мифическим Зигфридом защищающим вход в величественную Валхаллу! Рядом сидела моя беременная молодая жена в мягком кресле и вязала носочки будущей дочке. Когда закончился матч в котором она болела естественно за романтичных галлов я не выдержал и сказал , что отныне сборная Германии моя любимая команда. "И этот фашист?"-злобно прошипела моя Мэрико имея ввиду Шумахера. ЭТОТ ОСОБЕННО -улыбнувшись ответил я и нежно поцеловал её!


2014 ИЮЛЬ