узнать как там жить мне надо

Сильный кашель разрывает душу напрочь
Мне бы покаяться,
а я взрываю дым на ночь и смеюсь перед страхом.

Этот образ позволяет мне стихи бахать
И любить
Моя девочка спустя столько зим все также желанна.
Спасибо Богу, спасибо Аллаху.

Мои стихи словно до кипятка горячая ванна,
острая, как игла с нитью.
Такая вот поэзия наркомана.
Тут, к слову, не про таланты,
вы уж извините.
а про то, чем наполнять рюкзаки,
собираясь в путь дальный к космической орбите.
Переплетение звезд сжимать рукой
и не поехать кукухОй?
вы уж извините, но как?

Я вот наполню текущий,
если выживу, день,
к примеру, звонком маме.
Узнать хоть как там живут.. у людей.
Узнать, как там жить мне надо, чтоб не остаться в беде.
Послушать одинокую даму, у которой четверо детей…
так что хули - я тут не про дешевые драмы,
а про реальную действительность и жизнь людей,
чтобы увидеть - вы проснитесь.
И полетели.

а то конкретно отбился от стада
конкретно на стыке орбит прям выпал в осадок,
как рассада.
Это взлетная вниз только полоса
и мы в ней летим, как сапсан, видим вокруг чудеса,
пока нам легкие говорят:
Слышь, заебал, ты курить бросай, а то мы живо тебя схлопнем
ты растекешься как оладушек на окне под палящим солнцем,
как раздавленная Оса, которой все неймется.
ну в общем ты меня понял, малыш, и ———-.
Итакс, пристегнемся!

Такс, пацаны,
че там надо, чтоб вынырнуть как пацан
все дела вырулить, чтоб на кресле-качалке потом зависать.
Глядеть вдаль, за море
и стихи на этом фоне красивые писать.
Еба как Байрон иль Мопассан.
в мультибрендовом жанре,
как в пиджаке винтажном.
Как философы, говорящие о важном,
на тиражи длинною в леса.

Я не тот, кем являюсь, пока гонюсь за баблом,
словно строю замки из песка
Я других (не себя) впечатлить пытаюсь - дуралом.
кручусь, как юла, до боли в висках.

внутри бывает такая тоска
цепляюсь в Воспоминания, коих не хочется отпускать.
время тянется мимо рутиной дел,
таких смехотворных потех,
как будто я переставляю стулья на Титанике
словно колдую, чтобы он не тонул, а взлетел.

иногда хочется укутаться в родную сибирскую метель
как не помню когда ездили к бабушке по отцу
Зима. Вокзал. Мы торопимся, бежим по плацу.
Пролезаем под товарным, а небо темным темно.
Воспоминание это метель привлекло.
И Воспоминание завяло так, как сугроб замело.
.
Лежу в постельке, начало осени, конец лета
На улице теплынь-тепло.
Рядом мягкое одеяло.
Про цифровой конец света смотрю сериал и
Самокатер, плотно набитый сладостями,
везет радость мне.
но сильный кашель вырывает из этой реальности,
как в аду один из котлов.

Все меркнет, как меркнет здоровье.
Удушье подступает к горлу.
Разлагаюсь как распутник Джон Уилмот, 2-й граф Ротчестер.
Ты меня подтолкни, я упаду, как домино.
Забуксует в веках моя фамилия, отчество
Только строки эти по мне отпоют. Во прикол.
Четыре двадцать две на часах. Ночь устала.
Да и я уже стар эту цифру ловить.

А как иначе жить?
Не иначе, как подобным творчеством.
Это все, что я, видимо, могу -
от безумия кривляться и от боли корчиться.
бедное сознание отдохнет в гробу.
Скорее всего я просто от себя бегу,
как из теплой кроватки с любимой на холодный балкон к дыму.
себя казню, не позволяя выбраться.
За что?
За всю ту мышиную возню, в которой приходится брыкаться.
За то, что в суете однажды, совсем запутался, забыл о важном.
Я также отказывался верить в возможную смерть отца,
как отказываюсь верить сейчас в свою.

Страшно ли мне? Нет, не страшно.
Вы знаете, это как в бреду:
секунды сыпятся, дни бегут.
Чем-то на фоне - моя жизнь. Что за? Не пойму.
я многое осознал, когда познал карму.
Жизнь - это вокзал. На пути к райскому берегу.