Богомолье...

Кривиха, речка, псковская серость,
Трубочку алую курит закат,
Знать богомола великая смелость,
Тихо дедуля бредет через ад.

Скит иль церквушка, странные мощи,
Лишь бы клюка не сломилась в руке,
Шкуру спускает зеленую с рощи
Ветер осенний, ворчливый аскет.

Кривиха речка, вьется тропинка,
В рдяном кисете блестит чернозем,
Ссорится с горьким оскалом слезинка,
Плакать умеет лишь тот, кто спасен.

Хмурит багровые брови зарница,
Вид беззаботный у глупых стрекоз,
Дедушка-странник, бескрылая птица,
Лапками месит дорожный навоз.

Больно, как больно, великая смелость,
На богомолье тихонько ползти,
Лишь бы уставшему деду хотелось
В подвиг небесный свивать все пути.

Отпуск бессрочный для каждой пылинки,
Многострадальной, прошедшей свой путь,
Глянет умильно гроза на слезинки,
Камень прозревший умеет всплакнуть.

Псковские дали, облезлые тучки,
Наскоро выпило сердце Житье,
За богомолом птичка как внучка,
Робко скользит и о важном поет.

Больно, как больно, вышел из детской,
Бог постаревший на сотни миров,
На богомолье из сирой мертвецкой
Дедка ползет, стерты ноженьки в кровь.
Сотни путей, миллион километров,
К горлу подступит молитва-любовь...
Высекут ливнем, высекут пеплом
Долго идущую к Радости боль.