Вольному воля 1 - 2

1

Каши хочу, мамынька:
 черной родной каши.
Чистой воды, папынька:
честной воды жажду.

Хлебца еще бы, мамынька:
тепленькую краюшку.
Мне молочка бы, папынька:
в той расписной кружке
с рыжими петухами.
Ох, картинка такая детская!
– Следственно,
и плохая.

Я ее швыркнул, мамынька, в мир уходя,
                об пол.
И получил, папынька,
                первый крутой опыт:

как же страшно быть уходящим,
мамынька;
и как весело,
уходя, уходить в себя же,
папынька,
с песней –
и в неизвестное.

Страшно мне жить, мамынька:
взрослым мне жить страшно.
Чем я живу, папынька,
кем я слыву – не спрашивай.

Я ведь молвлю тебе, что можно.
Что положено…
что подложно…
сердоболием что предложено.
А пред черной иконой – пред ликом Божьим
просиплю-прохриплю истошно
то, что должно:
то, что выело душу и сердце гложет.

Много ли видел дивного? –
Мало.
Знать, лихою была година:
по усам текло, да в рот не попало.

Много ли видел богопротивного? –
Много.
Но слава Богу:
на очах на выцветших паутина.
Папынька, спросом не береди ее!
Ведь унес же я все же ноги.
Вроде б и душу живу!
– Это и стало тем Божьим дивом,
что и вправду непостижимо.


2

Нет ли перины ласковой,
мамынька,
чтоб приклонила голову
без тоскливой своей опаски
там судьбина моя надтреснутая?
Фарт давно от нее отколот!
Мне-то хватит и лавки голой,
некогда ножичком мной изрезанной:
вновь и вновь со стрелой сердечко.
(С той поры мне добавить нечего.)

Мамынька,
а еще к судьбе приблудились странники:
счастья канувшего виденья.
И никак никуда-то от них не денусь.
Стремно в таком соседстве.
Мамынька,
ты подальше куда спровадь их!
Пусть поспят на моей кроватке
детской.
В призрачной бывшей спаленке.

Вдруг я еще не родился, мамынька?
Вдруг еще будущим мной
                хвалится гордо папынька?

Вдруг это сон мой, мамынька,
в темном тепле чрева?
Вдруг для моей домовины папынька
только сажает древо

– то, что на доски пойдет когда-нибудь...
– Не сегодня!
Вдруг да –
               на счастье –
                погубит папынька саженец тот
                невольно?..

Вдруг я пока что
черную кашу
есть ненавижу, мамынька?
Вдруг сладчайшей простой водицей
сдуру я пренебрег напиться,
папынька?

Было: краюшка – и с молоком!
С ними, будто с собой, знаком я.
– Тщетно благо сие  искомо
в жизни,
одарившей меня куража вином,
сытным – с бедами – пирогом
и похлебкой похабства жирной.
В жизни, что вроде бы по плечу! –
я ведь куда-то лечу! лечу!
…кувырком.

– В жизни, блазнящей, как Содом.
В жизни, которая вся – облом.
Изживаю ее с грехом
пополам.
А в другой половине неужто хлам?

В жизни иной,
мамынька.
Ведь она нежильца из юнца и сделала.
Я воротился домой больной.
Папынька,
не смертельно ли?



       (продолжение следует)