ich vs ich

дверь распахивается.

едва заходя за порог, тело растягивается, душа изгибается – не пьян, а в порыве,
вползаешь пластиной,
за стены цепляешься – но пол проваливается.

прозрачный дым сливается с кожей – сознание вытягивается, ползешь в чувственной истоме без пола и потолка до следующего порога, придерживаясь цели. в себе уверен

и открываешь двери.

толпа лиц оборачивается, приветствуя. каждый с твоим лицом. невзрачные бесполые тени, ты ими окружен. шатаясь, проскальзываешь в комнату, заполненную силуэтами. каждый на тебя смотрит – ты на них в ответ. смотреть не на кого – у теней глаз нет.

присутствие захлестывает, мягко обволакивая кожу. руки тянут, помогая упасть назад – пространство ловит, и ты проваливаешься –

картина сменяется, и в лицо ударяет металлический аромат.

крепко держащая рука обхватывает рукоять меча, приказывая кромсать. пятишься назад – но перед тобой проходит человек. не тебя – а его – у них поединок один на один, и начинается бой не на жизнь, а насмерть.

одиночество воина перерисовано. черная бамбуковая шляпа сокроет лицо; ничего не вздрагивает – дух сражений полностью оправдан и предопределен.

лицо второго отягощено болью, и она прорезает свежий воздух. осень. серый песок, двое в позиции кикаси. словно выброшенный за пределы игры, плененным камнем 

падаешь в пространство.

вода захлестывает, сдавливает горло, вместо небес и земли она – ты тонешь. ею окруженный, вдыхай ледяную мертвую воду. пытаться выбраться, но без толку – заблудший на глубине, тянешь руку, выныривая,

кожи касается влажный пол и кровавый след,

тянущийся без конца и края – на пути ползет человек сотни или тысячи лет. память туманна – ничего, кроме боли и желания еще немного преодолеть – и так каждый век. с изломанными руками и ногами, изнеможденный отчаянием эпох. напряженное тело подтягивается, из костей вырывается сила, кожа сгибается. он отказывается сдаваться.

но если искать начало алой дороги, то темнеет из-под порога след из вод и коры, огибающий земной шар и космос, подводящий к еще одной эре – ты пятишься назад

и открываешь спиной последние двери.

везде кровь,
кровь,
кровь.
повешенный не трогает веревку – это было добровольно.
везде кровь,
кровь,
кровь.
разодранные руки, вода окрашена кровью.
везде кровь,
кровь,
кровь.
перерезанное горло – все вокруг залито.
везде кровь,
кровь,
кровь.
каждая из тысячей смертей – все пережиты.