Жил упырь Бронислав, ипотеку платил исправно...

Жил упырь Бронислав, ипотеку платил исправно. Был слегка худоват, ну так это, считай, не беда. Он заваривал в чай луговые духмяные травы, и пельмени с горбушей и сайрой лепил по средам.

Он родился ещё при Иване Четвёртом Грозном - в тридцать пятом году на Руси трещали морозы. Мать в тулуп хоронила от холода долгожданку, за дровами возила его в лес на старых санках. Уж насилу выжили, выдюжили ту зиму. Ели репу с корой, пить запаривали кизильник.

А потом... смутно помнится тихая тьма погоста. Что-то кинулось из-за креста да вцепилось в шею. Дурнота, маета, лютый голод, чудесный шелест... Стал тогда Бронислав бессмертным и выше ростом. Ел людей - и такое бывало в его судьбине. Лет с пяток, не меньше, стерег по лесам людишек. Но спасло от греха то, что очень его любили - и мать, и названный младший смешной братишка. Бронислав завязал, опомнившись, с душегубством. Похоронил родных. А жениться не стал - пустое. Отшельником сделался. Мирно растил капусту, при Петре Лексеиче въехал в Первопрестольную. Побывал и купцом уважаемым Первой Гильдии, и ходил в Приморье баркасами крутобокими. При Павле не было камнереза мастеровитее. Все говорили: «Экий талант, от Бога!»

При последнем царе состоял Бронислав в лампадниках. Говорят, застрелили тогда, отравили ироды, а семью царя расстреляли... Россия падала, чтобы, словно зерно захороненное, повырасти.

Долго ли коротко - войны да революции. Бронислав в эмиграции польской растил настурции. А на родину снова вернулся лишь в девяностые. Поселился в хрущёвке уютной, но очень простенькой.
Осел на Урале - всегда он болел горами. Уральские, как никогда утешали сердце. Бронислав завёл толстого мопса, потом гурами, выращивал на подоконнике мини-перцы, паслены и хойи, и яркие суккуленты. Повторял вечерами им грустно: "Mori momento"

Сам он помнил, да только всё как-то не умиралось. После стольких веков смерть была Брониславу в радость. Он устал. Одиночество стало - невыносимо. Даже мопс у него уже третий, по кличке Сима. Прежде как-то держал спаниелей и верных колли. А теперь даже видеть собак их породы больно.

Бронислав зарабатывал тем, что писал картины. Нет, не те, что на выставках после покажут в рамах. А на стенах, что в детских садах, рядовых квартирах, в поликлиниках, что существуют на госпрограммах. Расцветали под кистью бревенчатые избушки, сменившие яркие кички на плат, старушки.
Охота умельцев на шатуна-медведя…
Пах на рисунках медовым вереском ветер, играли щуки, грызли рогоз ондатры, грачи возвращались с югов в окончанье марта...

"Знал бы кто, что истории эти от кровососа" –
усмехался упырь. Было грустно, что снова очень.

А недавно его позвали в детдом работать. Кто же знал, чем работа аукнется Славе - вот ведь! Это был Дом Малютки - холодный, как холодильник. И как тут малявки не превратились в льдинки? Брониславу и то рисовать было тут студено. И плакал всё время за стенкою ребятенок.

"Этот вот брошенка - сетовали все няньки, - Родился глухим, так теперь никому не нужен. Ни нам, не своей малолетней дурёхе мамке. Опять весь в соплях - по всем он статьям недужный!"

Бронислав отдыхал и слушал, мешая краски. А когда все ушли, и снова малец заплакал, он пришёл к малышу - злой упырь из старинной сказки, протянул к мальчишке худые большие лапы. Взял пищащий комок в мокрых, хоть выжимай пеленках, и тонюсенько, как лишь одни упыри умеют, засвистел по-птичьи, укачивая ребёнка. А пацан за палец схватил Бронислава смело.

"Говорят, ты неслух. Всё слышишь, на вид не кажешь? - улыбается мелкому старый упырь клыкасто, - Я уверен, корми тебя дОсыта сладкой кашей, ты способней меня будешь к сказкам и разным краскам! У меня есть собака и рыбки, я не кусаюсь. Пойдёшь ко мне жить? У меня потеплее будет!" - ребёнок молчит, пятен краски едва касаясь, словно бы согласиться иль нет, он серьёзно судит.

Глухого тогда оформили в три минуты - жилплощадь учли, оценили доход сквозь пальцы. Бронислав закутал Бориса в большую куртку, купил кроватку, три новеньких одеяльца - непременно с птицами, синими, чтобы к счастью. Он забрал ребёнка, и даже не стал прощаться.

А спустя десять лет в том же стылом Доме Малютки Бронислав и Боря взяли себе Аксютку, а потом и Настенку, и Полюшку и Павлушу. Привязался упырь к сияющим детским душам. Они все рисовали, и знали великий птичий. И когда вместе ехали в тёмный густой черничник с кузовками плетеными, к небу тянули руки, щебеча благодарность, что в мире нашли друг друга.
Будь ты нелюдем древним, чудовищем, кровососом.
Если любят и любишь в ответ - не пугает осень.

4 сентября 2023 г.