Нет! Не распалась связь времен

Очерк семейной истории.
Февраль 1944 года. Недавно освобожденный Смоленск ещё пропитан запахом пороха и гари. Разрушенные бомбежками и артобстрелами дома смотрят на мир пустыми глазницами окон. На улицах в основном встречаются военные. Два года находившийся в оккупации город кажется совсем безлюдным. Слышна канонада боев, идущих неподалеку.
Двое в военной форме – мужчина и женщина, боец и командир, как тогда говорили, ефрейтор и капитан, как только ещё начали говорить, идут вдоль домов, не остывших от уличных боёв и, как гирляндами прошитых оспинами пулевых отверстий. Идут со счастливыми лицами, хотя, казалось бы, откуда возьмётся счастье человеческое в этом переполненном горем войны месте? Это мои родители. Призванная в мае 1942 года недавняя выпускница одной из московских школ, а ныне телеграфистка- телефонистка 36 Краснознаменного полка связи Ольга Букина и командир отряда, довоенный выпускник Саратовского танкового училища Василий Немчинов.
Фотографии. Немые свидетели доносящие до нас образы прошедшего времени такого далекого и такого близкого. В домашних архивах ожидают они нашего внимания, и мы приходим на свидание с родными образами, которые нам так хорошо знакомы, и с иными, теми, которых мы не встречали никогда, но слышали о них. Бывает, что на фото совсем незнакомые нам люди, имя неизвестно, но мы знаем, что это твой родной человек живший давно, давно. Открываются страницы истории, истории семьи, истории страны, истории людей.
Передо мной фотография мамы, сделанная сразу после призыва. С первых дней она в действующей армии на Западном фронте. Сначала в составе 1621-отдельной роты связи, затем уже упомянутый полк, ставший легендарным во время войны. От стен Москвы до поверженного Кёнигсберга прошла она боевой путь. Вот фотография её выпускного класса. Канун войны. Семнадцать девушек и десять юношей. Прекрасные, полные надежд лица. Ни один из маминых одноклассников не вернулся домой, погибли все. С ними ушел и классный руководитель, разделивший судьбу и подвиг своих учеников. Он также на фото. Большинство оказалось в Московском ополчении. Это про них Окуджава написал: «Расписки за винтовки с нас взяли писаря, но долю свою выбрали мы сами». Девушки из маминого класса были призваны кто в армию, кто на трудовой фронт. В стороне никто не остался.
Фотография отца 1942 года. Молодой старший лейтенант, уже прошедший немало боевых вёрст, В военном билете скупая запись: «Участие на фронтах в Великой Отечественной войне с 22 июня 1941 года». С первого и до последнего дня. Тяжелые дни 41-го, отступление, окружение под Смоленском, выход из окружения, отход к Москве, битва за Москву. Всё это Западный фронт. Вот небольшой отрывок из воспоминаний отца, которые, к сожалению, он не успел окончить. В нём описан эпизод октябрьских боёв 1941 года под Вязьмой, когда фашисты особенно яро рвались к Москве: «Уже не первую октябрьскую ночь полыхало зарево пожаров над Вязьмой. Густой чёрный дым с запахом гари расстилался по широкому горизонту и вдоль Минского шоссе. На станции Вязьма-Брянская шли бои с десантом противника. Враг приближался к стенам этого древнего русского города. На станцию Вязьма-Новоторжская, где находились десятки транспортов с горючим, противник начал очередной авиационный налет. Сегодняшний налет был особенно ожесточенным. Бомбы разных калибров сыпались из люков фашистских самолетов. Несколько двухкилевых юнкерсов перешли в пике непосредственно на наш объект. Для исполнения команды “В укрытие” времени не оставалось. Люди падали на землю там, где находились, многие оказались под осколками битого стекла и щебня, но оставались на своих постах. Те, кто не справился со страхом и бежали в придорожные кюветы, были поражены осколками, поплатились жизнью». Таковы были фронтовые будни той страшной войны. В Интернете, на странице Памяти народа, опубликован акт вручения медалей «За оборону Москвы», приказ от 17 марта 1944 года. Имена четверых удостоенных перечислены в нём. Среди них имя моего отца, к тому времени уже капитана. Особый трепет испытал я, впервые совершенно случайно наткнувшись на этот документ.
Мог ли он знать тогда под Вязьмой, что в феврале 1944 года в возвращенном Смоленске найдет свою судьбу, совсем не военную, а человеческую, счастливую. В Берлине 1 мая 1945 года он узнает, что у него родился сын, мой старший брат Илья. И, как победитель, расписываясь на стене Рейхстага, он распишется и за него, да и за двух своих будущих сыновей, последний из которых – я. Оба мои брата уже ушли из жизни.
Отцу ещё не было известно, что в феврале 1942 году в боях на Невском пятачке под Ленинградом падёт смертью храбрых его старший брат Алексей, что уже в октябре 1941 года умрет в Ярославском эвакогоспитале от жестоких ран, полученных на фронте, второй его брат Виктор. Оба они были призваны в первые дни войны. Из трёх братьев в живых остался только один. Мой отец. Нечёткая фотография дяди Алексея с какого-то документа у меня сохранилась. Образ Виктора только в воображении. Не было фотографов в далеком Уральском поселке, из которого в свой последний ратный путь вышли мои дядья.
Фотографии, фотографии. Вот мой дед Василий Букин. Молодой гусар в красивой форме. Год фотографии 1900. Последний год девятнадцатого века. Фотограф Twardzitcki w Warszawe, Nowy-Swiat 46. Варшава, тогда город Российской Империи. Императорские гусары в ней расквартированы. Где эта улица, где этот дом? Время унесло, но связь времен сохранилась. За этой фотографией война 1905 года и Великая война 1914, горячие двадцатые. К началу Великой Отечественной войны мой дед уже пожилой человек, работает кузнецом в колхозе на Воробьёвых горах в Москве, там, где теперь широко раскинул крылья Московский университет. Награжден за доблестный труд. Говорили, что Калинин медаль вручал, документально подтвердить не могу, но очень похоже на правду.
Другой мой дед Илья Немчинов. Сильно потертая фотография, лиц почти не разглядеть. Сделана на полях войны 1914 года. Трое унтер-офицеров императорской армии с палашами наголо. Один из них Илья Иванович. Я знаю который. Мы с ним можем поговорить. Конечно, качество снимка уступает Варшавской фотографии, до кто его знает, где, в каком селе или местечке их сфотографировали, на фото не указано. Затем 1917 год, армия Фрунзе, Сиваш, штурм Перекопа, коллективизация, был ветеринаром, лечил животных далеко на Урале.
К началу Отечественной Войны оба они уже не призывались по возрасту, за них воевали, не жалея жизни, их сыновья и дочери. Судьба сложилась так, что они никогда не встречались, очень далеко проживали друг от друга, да и времени для возможности такой встречи было очень мало им отведено. Если бы встретились, разговор у них, бравых солдат, получился бы интересный о судьбах державы и судьбах людей, судьбах ставшей им общей семьи.
Мои родители. Вот их свадебная фотография. Морщит белый фон, который смастерил из простыни военный фотограф, плохо поставлен свет, видно, что он торопился. У родителей счастливые лица. Как будто войны уже нет, и она не будет бушевать ещё больше года. За этот долгий срок не раз они будут на волоске от гибели. Будут бои, обстрелы, будет контузия отца, госпиталь, возвращение на фронт. Всё это будет у них уже общее. Но сейчас с помощью подруг маме удалось найти красивое платье, отец в новенькой, с иголочки, форме- и в войне объявлен перерыв.
Вот их свидетельство о браке, его номер – пятый. Смоленск, 26 февраля 1944 года. Пятый брак зарегистрирован в только что освобожденном городе. Казалось бы, кругом ужасы, кровь, разруха, а люди создают семьи. Это означает только одно. На войне жизнь человеческая не прекращается. Люди хотят жить и живут, вопреки ужасам, бомбам и снарядам. Так было тогда, так есть и сейчас.
Говорят, что человек жив, пока жива память о нем. Неужели это правда? Неужели жизнь человеческая так коротка? Не верю. Человек жив всегда, если он человек. Эта вечная жизнь не дает и не даст временам распасться.
Закончу своими стихами:

Нет! Не распалась связь времен,
И мы живем так вдохновенно.
За нами тысячи имён
Тем наша жизнь благословенна.

03.09.2023
СПб