Ходычиха. Отрывок из романа

Учёба в ШРМ, отсутствие замечаний в автопарке и активность в самодеятельности сыграли роль в получении Сашкой новой «Волги». Директор вызвал его в кабинет и вручил ключи. И что? Прыгать от счастья? Сам себе удивился, и удивил дружков прохладцей, с которой поднялся на карьерную ступеньку. В этот же день черкнул в дневнике. « Сбылась мечта идиота – буду крутить баранку новой машины. Мужики мне  будут завидовать. Но не соглашусь я с мнением пожилых шоферов, которые, глядя на меня, думают, что добился всего, бывшему беспризорнику и зэку не о чем больше мечтать. Ну, уж нет. Если мечтать, то не о пустяке. Институт. Ну, а там видно будет. На новом автомобиле постараюсь подзаработать на будущее – на заочную учёбу ».

        Новый автомобиль стал хорошо работать на Сашкин карман. Перестал считать деньги. Часть средств откладывал на учёбу, многое отдавал на хозяйство Вале. И отсылал дочке, несмотря на то, что с него  высчитывали. Школьные учебники терпеливо мотались с ним в машине, и, поджидая пассажиров, Сашка их листал.
        Шоферская жизнь не миновала его спецификой. Как-то в его машину села краснощёкая и полная от избытка здоровья или гормонов женщина бальзаковских лет. Сашка должен был везти её на овощную базу, где она была начальницей. Когда подъехали к месту, она неожиданно предложила ему стать нештатным сотрудником базы, то есть ежедневно звонить ей, а она  скажет, нужна или нет машина. Оплата гарантирована.
        И пошло у Сашки это дело. Он подвозил ящики с фруктами, овощами, но чаще Ходычиху, – так за глаза её звали на базе, то на вокзал, то в городской овощной питомник, то в О.Р.С. Через несколько дней привычной стала и подвозка её к дому. Прошло две недели. Этого хватило, чтобы он убедился, что такие деловые  женщины зря не глядят искоса на молодых мужчин. Как-то во время пути она чересчур уж внимательно на него поглядывала, а когда подъехали к её дому, пригласила на чай. Но вместо чая зажала его объёмными ляжками и не отпускала битый час, возбуждая шёпотом: «Разогревай, миленький, ещё разок, с чувством, с чувством…». Вдруг, глянув на часы, стала серьёзной, налила ему обещанного чаю, поставила на стол колбаски охотничьей, крабов консервированных и гору мандарин; появилась и бутылка дорогого коньяка. Коньяк пила она, ему погрозив пальчиком: «За рулём». Покормив его, посоветовала скорей уезжать: «Дочь придёт, - сказала. - Работает официанткой в ресторане». Светлану – девятнадцатилетнюю дочь Ходычихи - увидел Сашка через несколько дней.   
        Директорша базы обрела очередного любовника. Её ноги удерживали Сашку минимум по часу, придавливая  при попытке высвободиться. Возбудив его торопливыми нежностями, она разбрасывала себя на постели, сыпнув на стул семечки. Семечки играли в её утехах особую роль. «Пока всё не сощелкну, чтобы не слазил, так что не очень торопись». Такова была изначальная установка. Он включался в игру, поглядывая одним глазом, как она берёт с тумбочки и пощёлкивает семечки. Семечки исчезали медленно, поэтому редко он мог выдержать до их исчезновения. В таком случае, он оставался на ней, играл с её прелестями, пока не приходило новое возбуждение. А её удовлетворение выражалось тем, что она швыряла на пол оставшиеся семечки. Эти ежедневные «чаепития» не были неприятными для Сашки: Ходычиха была аппетитной женщиной. Не чувствуя к ней ничего, он расслаблял натянутые струны души. Она была для него как водка или наркотик.               
Совсем другое дело - её дочка! Тростинка с огромными глазами. Он очарован был! А Светлана смотрела с усмешкою на обоих, однако, он это приметил, лицо её розовело, когда их взгляды  встречались. И тогда он записал в дневнике: «Влюбчивый я, ох, влюбчивый! Или испорченный? Но нельзя  оставаться равнодушным к таким глазам, они – как воспоминание, как мечта».
Как то долго он стоял у базы, пока директорша ублажала царским ужином начальника ОРСа, заехавшего к ней. Ехала в «отрубе». Подъехав к дому, едва заволок её на крыльцо. Домой почти внёс. Светлана была дома. Ходычиха, когда Сашка уложил её на кровать, засвистела носом. Уезжать Сашка не торопился. Да и Светлана не делала попыток его выпроводить. Они сели в кухне. Поговорив ни о чём, невольно потянулись друг к другу. Дав ему обнять себя, Светлана от поцелуя увернулась, приложив пальчик к губам и показав кивком на комнату, где свистела носом мать. Но Сашка, жарко поцеловав её в грудь, чуть прикрытую халатиком, поднялся и, подняв девушку на руки, понёс в комнату, где уложил на кровать. Когда он положил себя рядом, то увидел её волнение – лицо  пылало, задышала прерывисто. Её волнение, естественно, передалось ему, точнее усилило собственное, но он сдержался, чувствуя близость Ходычихи. Всё же положил ладонь ей на грудь, не на халатик, а под него, и сжал нежно пальцами сосок, источающий тепло. Рука ощущала биение сердца. Чуть повернувшись к нему, она шепнула: «Ты что, хочешь с ней и со мной?» Он молчал, осознавая, что в этой ситуации слова не нужны. Сунул ладонь меж её колен, добрался до трусиков и скользнул под них. И сразу же почувствовал, как её бёдра напряглись и расслабились. И её рука обняла его за шею.
- Светка! - как гром в ясном небе, прохрипел голос Ходычихи. - А ну, убирайся от моего хахаля!
Светлана  вскочила и юркнула в кухню.