Люди. Юджин Ли-Гамильтон. Воображенные сонеты

.






ВООБРАЖЕННЫЕ СОНЕТЫ

Автор: Юджин ЛИ-ГАМИЛЬТОН

Перевод Михаил Калинин






ВСТУПИТЕЛЬНЫЙ СОНЕТ

Я смерти заглянул в отверстый зев.
Я видел на кругах водоворота
Многообразных призраков без счeта,
Воспринимавших Провиденья гнев.
Кружился их бесчисленный рассев
Останками потопленного флота,
Соломинками после обмолота.
И я смутился, духом оробев.

Я слышал крики, полные мученья,
О тайне, расколовшей свод могил,
О боли, не имевшей исцеленья,
И о любви – превыше смертных сил.
И, словно драгоценные каменья,
Я их собрал и рифмой огранил.

 
Королева Алиенор – Розамунде Клиффорд
(1160)

Дрожишь, овечка? Я не упускаю
Тебя из виду, обходя тайком
Убежище твое, и день за днем
Круги обхода медленно сжимаю.
Так хищница с подветренного краю
К добыче подбирается ползком,
Так гадина играет с голубком.
Любовь ли это? Ненависть? Не знаю.

Когда ты будешь мертвая лежать,
Приближусь я к тебе, за пядью пядь,
А локон твой уже не будет золот.
Тебя коснусь я манием руки –
В меня перетечет могильный холод,
А изо рта покажутся клыки.

 
Трубадур Блондель – Ричарду Львиное Сердце
(1194)

В каком краю, король, тебя искать?
Я спрашивал леса – дубы и ели
В ответ мне шелестели и скрипели,
И я ни слова не сумел понять.
Сквозь пальцы пропустив речную прядь,
Дунай спросил я о заветной цели,
Но волны то светлели, то темнели.
Мой дух смутился, ум – ему под стать.

Натерла мне плечо исканий лямка.
Кем брошен ты в неволи тишину?
Я в путь отправлюсь твердою походкой.
И стану петь у стен любого замка,
А вдруг куплет знакомый затяну
И ты подхватишь дружескою глоткой?!

 
Эдзелино – Люциферу
(1250)

Когда в ночи я слышу вой волков,
Когда скулят колдуньи, словно суки,
Когда в пристенном рву кишат гадюки
В мерцании болотных огоньков,
Ты к матери моей летишь в альков
Как смерч и жжешь лобзаньем губы, руки
И грудь ее, пока в момент разлуки
Не спрячется луна средь облаков.

Отец мой, Люцифер! Склони свой взгляд –
Присущи мне родителя повадки!
Не я ли превратил свой город в Ад?
Простолюдинам я поджарил пятки
И криками наполнил целый мир,
Чтоб ты питался ими, царь-вампир!

 
Фарината дельи Уберти –
захваченной Флоренции
(1260)

Во прах за вереницей вереницу
Крушить постройки и за пядью пядь
Сучлявою сохою раскопать
Все улицы и высеять пшеницу!
И весть пустить по свету, словно птицу:
Утрачена тобой былая стать!
Забила золотых колосьев рать
Твою необозримую гробницу!

Но нет, плети клубки, рассадник змей!
Ты остаешься родиной моей.
Не мне твои выдавливать нарывы!
Подставив лоб позорному клейму,
Ты не умрешь по слову моему,
Я не взращу золотоносной нивы!

 
 
 
 
Жак де Моле – мертвым тамплиерам
(1314)

В какой бы ни лежали вы земле,
Восстаньте из могилы, тамплиеры!
Спасите братьев, страждущих без меры,
Ряды смыкайте в непроглядной мгле!
Припомните, как некогда в седле
Летели вы насадчиками веры!
Как в Иерусалим вели галеры!
Мечу давали волю и стреле!

Когда смутится дух, забытый Богом,
Придет мертвец на выручку к живым.
Храмовники, очнитесь во гробах!
Летите к нам по призрачным дорогам,
Не мешкайте! Нас дышит черный дым!
Огонь загрыз подолы у рубах!

 
Ла Балю – Людовику XI
(1480)

Помилосердствуй, выпусти меня!
Я, как подагрик, скрючен в тесной клетке.
И перестань мне скармливать объедки
Во имя тех, кого зовешь – родня!
Я зверем становлюсь день ото дня,
Я начал выть на звездные розетки!
Запомни – ты у неба на заметке
И, если что, не избежишь огня!

Я десять лет молил тебя, Иуду!
Будь проклят ты куриной слепотой!
Будь проклят ты чумною чернотой!
Я ж – в духах одинаковых пребуду,
Тебя толпой великой станем гнать
И диким визгом уши шпиговать!

 
Александр VI – Чезаре Борджиа
(1497)

Весь мир – бокал, а ты, Чезаре, – яд,
Который брошен был на дно бокала!
И трещина по грани побежала,
И белый свет на части стал разъят!
Исчадье пса, что охраняет Ад,
Меня отцом тебе звать не пристало!
Ты сколько не сожри – все будет мало!
И до смерти тобой искусан брат!

Щенки, да я ж вам будущность пророчил,
А вам бы только грызться! Вот один,
Пока один, из вас уже не дышит!

Каким грехом себя я опорочил?
К лежащему я обращаюсь: “Сын!”
А он меня не видит и не слышит.

 
Людовико Сфорца – Беатриче д’Эсте
(1498)

Любимая, я ночью сел в постели,
Разбужен болью яростней огня.
Она не умещалась у меня
В груди, не умещалась в бренном теле.
За дверью голоса зашелестели,
Невнятная возня и толкотня…
Я понял, побелев, как простыня:
Пришли сказать мне о твоем уделе.

В окне я видел день чернее ночи.
В древесных прутьях ветер причитал,
Как дух, кому во тьме блуждать нет мочи.
Опавший лист кружился и шептал.
Природа горевала все жесточе –
Закрылся за тобой небес портал.

 
Васко да Гама – Духу бури
(1504)

Заплыли мы сюда не в добрый час:
По морю мчатся водяные горы.
Мы в бездне не найдем себе опоры,
Твое дыханье сокрушает нас.
В кромешном мраке всякий свет угас.
Над горизонтом, устрашая взоры,
Твой облик мреет. Слышу переборы
Гортанных звуков, слышу рокот фраз:

“Прочь, прочь, – ревешь ты, – я скормлю вас рыбам!
Не вам тягаться с пастырем морским!”
Но сколько б ты волну не ставил дыбом,
Я море это сделаю своим!
Я в Индию пройду по скользким глыбам,
И завладею троном золотым!

 
Филиппо Строцци – герцогу Козимо
(1538)

Друг Подлости, ты стал Убийству другом!
Пускай ты жизнь мою во сне настиг –
Господь, который слышал скорби крик,
Бессонным изнурит тебя недугом!
Пусть демоны тебя обсядут кругом,
Чтоб сон к твоим зеницам не приник,
В мозгу назреет ужаса гнойник.
Ты змей пожнешь, прошедши хрящ за плугом!
Я проклинаю существо твое –
Молитвы, мысли, пищу и питье!
Припудривай на коже пятна тленья,
Пока не сдохнешь, душу погубя!
И в это время Бог Врата Прощенья
Захлопнет перед носом у тебя!

 
Лютер – мухе
(1540)

Ты думаешь, что я не догадался,
Кто надо мной кружится и жужжит,
Кто принял – в этот раз – мушиный вид
И даже на нос сесть ко мне пытался?
Какой бы облик ты ни принимал – вся
Затея тщетна – и тебя сразит
Моя молитва, прерывать визит
Хлопком ладони я не собирался.

Попробуй – сядь на Библию мою.
Боишься! Раньше был в грехе азартен,
А тут от страху захватило дух?
Тебе в который раз я говорю,
Что Черта не боится старый Мартин!
Пора б запомнить, Повелитель Мух!

 
Бенвенуто Челлини – натурщице
(1545)

Персея мне сработать – не загвоздка:
С мечом в одной руке юнец нагой,
А голова твоя – в руке другой,
На голове – змеиная прическа.
Модель его я вылеплю из воска,
Он станет попирать твой труп ногой,
Поэтому – ты выгнешься дугой.
И не стони, что на кушетке жестко.

Приделать должен я по паре крыл
К сандалиям с приспущенной шнуровкой.
Ведом он будет гибельной сноровкой,
Как я, когда Бурбона подстрелил,
Иль, увлеченный жаркой потасовкой,
Впервые кровь по лезвию пролил.

 
Фаллопий – своему ланцету
(1550)

Малютка-нож, как радость побороть? –
До сей поры кромсал ты мертвечину,
А завтра, мой блестящий, быть почину –
Начнешь ты разрезать живую плоть.
От герцога, храни его Господь,
Тебе пришлют преступника-мужчину,
Чтоб жизни ты узнал первопричину,
Любую тайну сможешь ты вспороть!

Ты будешь резать ровно и глубоко
И в пальцах у меня не задрожишь.
Пускай Природу потрясет жестоко –
В моей душе пребудут мир и тишь.
Ты мне откроешь русла кровотока
И этим – жажду удовлетворишь.

 
Иоанна Грей – цветам и птицам
(1553)

Назавтра – смерть… Как ясно в синеве!
Взглянуть бы мне, покуда в небе чисто,
На пчел-трудяжек, на дрозда-флейтиста,
На солнечного зайчика в траве.
Назавтра – смерть… А я – все о листве,
О древних рощах, чья обувка – мшиста,
О ручейке, которого лучисто
Светило вышивает по канве.

Быть может, завтра, в день моей кончины,
Пораньше отойдут ко сну цветы,
А люди не найдут тому причины,
Когда все объяснения – просты.
И смолкнет дрозд на ветке бирючины
Задолго до начала темноты.

 
Пьер де ;Шатлар – Марии Стюарт
(1563)

Велишь меня казнить – пустое дело!
Не разогнать любовный мой угар.
Бессмертный дух проникнет в будуар,
Куда однажды проникало тело.
Поймешь ты, кто к тебе метнется смело,
Лежащая во власти сонных чар,
Как я – во власти смертных. Жуткий жар
Лобзанья покорит тебя всецело.

Когда в конце концов ты встретишь смерть,
У райских врат присяду я на твердь,
Безмолвных душ теченье наблюдая.
Но если ждет тебя судьба иная,
Я в проклятую брошусь круговерть,
Пребыть, в одном огне с тобой сгорая.

 
 
 
 
 
Уолтер Рэли – щеглу в клетке
(1608)

В застенке мы с тобою, звонкий мой,
Немало преломили хлебных корок,
Ты с каждым днем все более мне дорог,
Но все-таки, дружок, лети домой.
Ты в клетке окружен двойной тюрьмой,
А взгляд мой на причуды жизни – зорок,
Поэтому скажу без оговорок:
Открыт тебе на волю путь прямой.

Скажи лесам в полуденной истоме,
Как, растянувшись на гнилой соломе,
Я вспоминаю мшистых кочек плоть.
Открыто небо трелям сокровенным,
Которым научил тебя Господь,
Ты должен петь свободным, а не пленным.

 
Доминго Лопес – своему Спасителю
(1610)

Мазилки, чтобы крестные мученья
Изображать, освоили прием:
Писать Христа с набитого тряпьем
Мешка иль с мертвеца во власти тленья.
Никто из них в порыве вдохновенья
Не распинал натурщика живьем,
Не пробивал ладонь ему гвоздем,
Чтоб пальцы извивались, как коренья!

Христос, я образ твой спасу от порчи,
Отобразив всамделишные корчи,
Запавшие глаза, кровавый пот!
Жида я спрятал у себя в подвале:
Наружу – дверь дубовая, едва ли
Оттуда крик на улицу дойдет!


Тилли – призракам разора
(1631)

Ко мне слетайтесь, призраки разора!
Ударьте с неба кулаками пург!
Взгляните, как пылает Магдебург!
Сам Дьявол позавидует, нет спора!
Я с вами разобью брусок затвора,
Что в скобы врат задвинул Демиург.
Мечом я взрежу небо, как хирург.
У многих из-под ног уйдет опора!

Ты, черный дым, господни очи ешь!
Ты, смертный хрип, войди в господни уши!
Ты, трупный смрад, в господни ноздри влезь!
На месте каждой церкви будет плешь!
Спасенья не найдут христовы души!
Сюда слетайтесь, призраки, я здесь!

 
Мазаниелло – Герцогу д’Аркосу
(1647)

Везувий видел? Черная гора.
Изроют глубь огнистые коренья,
А наверху – ни признака волненья,
Лишь птицы чуют – улетать пора.
Но встанет столб гигантского костра
Над кратером и глаз узрит мгновенья,
Как лава жрет отрожные селенья,
Земная расседается кора.

В Неаполе, где ты имеешь опыт
Правленья, можно ль слышать без труда
Зловещий и глухой народный ропот?
Гляди – произойдет с тобой беда.
Но только никакой наушный шепот
Тебе не сможет подсказать – когда.

 
Филипп IV – своему брадобрею
(1660)

Что есть король, ты задаешь вопрос?
Обросшее пиявицами тело –
Ни дюйма нет, чтоб кожа забелела,
Так часто впился каждый кровосос.
Он – турка, что по шею в землю врос,
Живым закопан за дурное дело, –
Он головой вертел осатанело,
А на нее мочился каждый пес.

Всю жизнь скрипит король – страны опора,
Под тысячью личин в своих делах
Скрываясь от пронырливого взора,
Смиряет страсти, побеждает страх.
И солнце не согреет хладный прах
В подстении угрюмого собора.

 
Маркиза де Бренвиллье – своему искусству
(1675)

Кому черты любимой зреть – отрада,
Кому – ребенка в обаяньи сна,
Кого – пленит цветущая весна,
Кому алмазы – зрения услада.
А я люблю следить движенье яда
По жилам жертвы, мыслию ясна,
Когда все непомерней глубина
В пространство отверзаемого взгляда.

Достаточно щепотки порошка,
Чтоб изменила слабая рука
Стремления и судьбы сильных мира.
Довольно капли снадобья – в питье,
Чтоб тень серпа, присвистнув, как секира,
Кровавое оставило жнивье.

 
Ювелир Кардильяк – своим рубинам
(1680)

Они всего на свете мне дороже.
Они краснее крови на счетах,
Оплаченных за Их Бесценность. Страх,
Как я люблю игру их граней… Все же
Я продал их, но, милостивый Боже!
Спустя три дня помчался впопыхах –
Вернуть товар назад. Кинжальный взмах,
И покупатель рухнул в смертной дрожи.

Бедняге вышла боком сделка эта –
В недобрый час он в кошелек полез.
Купить не может звонкая монета
Того, что в муках создал камнерез.
Взгляд пьет вино рубинового цвета,
В котором привкус крови не исчез.

 
Карл II Испанский – надвигающейся Смерти
(1700)

Милорды, кто там шепчется в тревоге?
Глаза мне затянула пелена.
Сегодня Смерть ко мне прийти должна,
Поэтому – не стойте на дороге!
Послушай, Смерть, а может быть, в итоге
С тобою мы сейчас сойдемся на
Полкоролевстве – добрая цена –
И ты чуть-чуть помедлишь на пороге?

Опять средь бела дня ночная мгла
На солнечных часах клубится, зрима
Мне одному. А этого помимо,
Тварь медленная по стене сползла
И тянется ко мне неотвратимо.
Король уходит – бей в колокола!

 
Мадемуазель де Сомбрейль – Свободе
(1793)

Чтоб не убили моего отца,
Должна я выпить человечьей крови?
Так наливайте! Что взметнули брови?
Я выпью все, не исказив лица!
В напитке – все оттенки багреца.
Цвета свободы? – Слышать это внове.
Цветы рассвета? – Вы ошиблись в слове,
Цвета заката, гибели, конца!

Пью за тебя, прекрасная Свобода!
Ты слишком непорочна и чиста,
Чтоб сделаться желанной для народа.
Еще моя посуда не пуста,
А ты уже достигла небосвода,
Покинув эти страшные места!

 
Костюшко – мертвой Польше
(1796)

Ты – мертвая, взята оцепененьем.
Лежат снежинки на твоих губах.
Зима, придя со сменою рубах,
Одела тело, тронутое тленьем.
Порою плоть пронзается движеньем,
Скрипят крупицы праха на зубах.
Так мертвецы шевелятся в гробах,
Разбуженные солнечным затменьем.

Ты – умерла. Поник я головой.
Душа исходит скорбью бесполезной.
Увидят в каждом доме призрак твой
В Европе, веселящейся над бездной.
Безмолвный, он замрет в дверях трапезной,
И хохот перейдет в протяжный вой.

 
Лорд Эдвард Фицджеральд  – Весне 98
(1798)

Зеленые колышутся знамена,
На марше боевом расчехлены.
Весна без объявления войны
Шагает в авангарде легиона.
Согнали новобранцы Зиму с трона.
Букцины птиц со всех сторон слышны,
Безумные, они вспугнули сны
Пушных зверьков в тиши земного лона.

Увы, Весна, досаден мой удел!
Когда бы ратным делом я владел,
Как ты, – везде зеленого оттенки.
По толике живящего тепла
Природа триумфальная дала
Любому, даже смертнику в застенке.

 
_______________________________________
Юджин Ли-Гамильтон (1845–1907) – английский поэт. Служил при Британском посольстве в Париже, когда из-за неврологической болезни оказался прикованным к постели на двадцать лет. Это были годы не только душевных и физических страданий, но и тщательного самообразования и творчества. Ли-Гамильтоном выпущено девять поэтических книг. В основном его стихотворения – это длинные драматические монологи и итальянские сонеты. Прежде всего поэтический дар Ли-Гамильтона проявился в сонетах, из которых целиком состоят три его книги. Самая примечательная из них – “Воображенные сонеты”, 1888 –литературный памятник, равный по мастерству исполнения знаменитым “Трофеям” Жозе Марии де Эредиа, а по завлекательности сюжетов и лирической глубине – превосходящий их. Книга эта состоит из монологов, произнесенных от лица как исторических, так и легендарных персонажей, объединенных в большинстве случаев своей трагичностью. Впервые сонеты Ли-Гамильтона увидели свет в антологии “Век перевода-2”*, выпущенной издательством Водолей Publishers, где теперь готовится к печати канонический текст “Воображенных сонетов” (101 стихотворение).