никого

Оттиск в кунсткамере тусклой сетчатки,
Точно на чаячьи смотришь погадки,
Скалы торчат из воды. –
Бледная, нищая жизнь в оскуденьи,
Ласточка тоже становится тенью,
Но оставляет следы

И отпечатки, как нитки и вспышки,
Память – кафтан пресловутого Тришки –
Перелицован стократ,
Вкус изменяется в ересь молчанья,
Вот и строчишь в черновик примечанья,
Жаль, что не помнишь утрат. –

И хорошо, что не помнишь былого,
Время – дорога от слова до слова,
«Ино ещё побредём»,
Толщей хрусталика за катаракту,
Звоном цепей по кандальному тракту,
Смертной рубашкою в дом.

Что вы хотите от бедной рубашки? –
Ночь перед окнами многоэтажки,
Выйдешь – и сразу темно,
Ни человека, идущего мимо,
Ни Диогена, ни Древнего Рима,
Вычернено полотно. –

Что там белело? – погадка, извёстка,
Падать, моя ненаглядная – жёстко,
Правым ли, левым плечом,
Локтем, коленом, спиною, затылком, -
И ни к чему сотрясаться опилкам,
И посылать за врачом.

В росчерках мало надежды на остров,
Видимо, наши любови – апостроф,
Вместо – не после всего,
Чем невозможнее с прошлым свиданье,
Тем неразборчивее мирозданье,
Смотришь – а там – никого.

…

В доме, за домом, в лесу, у порога -
Каждому кажется - просит немного,
Сумма - за гранью надежд,
Панночка, звёзды, Луна, черевички, -
«Как хорошо!» - говорю по привычке, -
Время опущенных вежд.