дитя тумана

засасывает
сдвоенная воронка наших воспоминаний.
сто тысяч кошек, сто тысяч чашек с остывшим чаем,  сто тонн
ленивых электрических сомов на глубине
среди затонувших ламп, бликов,  кораблей
разговоров
и молчания, смысла, надсмыслия. 
черные дыры памяти
хотят все вернуть. как волчицы отрыгнуть волчат, 
которых по неосторожности проглотили.
поделиться спрятанным светом тьмы.
и мысль -  ярая одноногая балерина -
вкручивается в паркет как сверло,
проламывает пласты пережитого, перекрытия.
это целый мир.
бессонный зверь дышит в стекло,
окно памяти, слои из сотен и тысячей прожитых дней,
это жемчужное дерево, дитя тумана, 
ты можешь поелозить пальцем и рассмотреть
прошлое точно как и будущее - это взгляд в дуло револьвера.
и с другой стороны так же кто-то смотрит в тебя.
и настороженно молчат гончие-альбиносы
одиночества. 
которое - творчество.
охота среди хищных звезд, цветов и мусора. 
вот так - выйти из ее затылка,
кукушкой из настенных часов, отвернутых
циферблатом
не к стене,
но к бездне. тишины.
почитай мне что-нибудь. расскажи.
все то же быстрое легкое дыхание,
отяжелевшие стрелы, выпущенные под дождем. 
осенняя грязь под ногами,
женщина, крылатая под плащом,
застежки на губах и на глазах -
металлические ржавые молнии,
это двери в стене,  овальные, недовоплощенные,
похожи на зародыши дельфинов,  всегда слева от плеча.
ты их не откроешь никогда. страх или наоборот -
воля к жизни. это - полет
механического шмеля
над чашкой остывшего чая,
пока мы спали, когда мы жили.