Белые снегири - 56 - полностью

БЕЛЫЕ СНЕГИРИ" ИЩУТ МЕЦЕНАТА
 ПОМОГИТЕ «БЕЛЫМ СНЕГИРЯМ»



Журнал «Белые снегири» – издание благотворительное
и безгонорарное, распространяется среди участников
литературной студии, членов-гарантов литстудии и
благотворительных фондов при оплате ими почтовых расходов.


За достоверность фактов, точность фамилий, географических названий
и других данных несут ответственность авторы публикаций.
Их мнения могут не совпадать с точкой зрения редактора.

Адрес редакции: 356885, Ставропольский край,
г. Нефтекумск, ул. Волкова, д. 27
Контакты:
e-mail: vlados171@mail.ru
Тел: 8 906 478 99 78

Журнал на сайте "Стихи.ру":
http://stihi.ru/avtor/invvesti

литературно-
художественный
и публицистический
журнал
инвалидов


56 2023


издание благотворительное
безгонорарное

Нефтекумск – Вербилки
2023 г.

Редактор-составитель: Остриков Владимир Викторович
Компьютерная вёрстка: Калаленский Сергей Иванович
Организационные вопросы: Иванов Валерий Петрович
__________________________________

1. ЛИРИКА


Татьяна ШТЕПА
(г. Невинномысск, Ставропольского края).

ТЫ ЗНАЕШЬ, ПРИХОДИТ ВДРУГ ОСЕНЬ ВЕСНОЙ

Ты знаешь, приходит вдруг осень весной.
И всё, что цвело и сияло -
Безвольно поникло холодной порой,
Безжалостно - сумрачным стало.
Зря ищут былинки спасенье в лучах,
Но нет блеска солнца отныне.
Несут скорбно тучи на тёмных плечах
Безвестные слёзы Хатыни.
Приходит незваная осень весной.
Замолкнут весёлые звуки.
То души уходят небесной тропой,
Оставив нам горечь разлуки.
Запрятались в травах от ветра цветы,
А птицы не дарят нам песни.
Взор ищет знакомые прежде черты,
Но зов утонул в поднебесье.


КАК ВЕЧНОСТЬ, НЕПОСТИЖИМЫ ОБЛАКА

Белые,невероятные
Плывут облака занятные.
Как время, неудержимые.
Как вечность, непостижимые.
Не остановишь - проносятся,
Мазком на картину просятся.
Комочки цыплят пушистых
На двориках неба чистых.
Как одуванчики,нежные
Плывут караваны снежные.
С долей гонимых свыкнутся,
Зонтиками рассыплются.
Лёгким снежком блестящие,
Что-то в них настоящее.
Бросаюсь душой в обьятья
Неба в свадебном платье.


ТВОЙ ВЗГЛЯД ПРОЩАЛЬНЫЙ

Заскрежетал вагон. Гудок прощальный.
Всё недоступней взмах дрожащих рук.
Воздушный поцелуй   
( порыв отчаянный)
Не сможет уберечь нас от разлук.

Мелодией минорной ливень плакал.
В дождливых пазлах всё твоё лицо.
Горчит " дорожный" вкус вокзальных лакомств.
Рассыпался букет слезой- пыльцой.

Поникли лепестки, теряя свежесть.
Так облетают чувств счастливых дни.
С собою унося любовь и нежность.
Спят за окном чужих миров огни.

Мелькают безвозвратно полустанки,
Оставив то,что нынче не сбылось.
Цветы печалят жёлтою огранкой.
Шипы не станут лепестками роз.
Поет Олег Горелик.
http://disk.yandex.ru/d/jBOyoo0IK4onIg


НЕ ИЩИ РОСТКИ ЛЮБВИ ОТЦВЕТШЕЙ

Не ищи ростки любви отцветшей.
Развела судьба для нас мосты.
Не жалей о навсегда ушедшем.
Нет давно в увядшем красоты.

За окном надрывно ливень плачет.
Может, станет вестником весны.
Так пустынно на забытой даче.
В ней застыли прошлого черты.

Уберу альбом,чтоб не тревожил:
Будто настоящим веет в нём.
Ощущаю каждой клеткой кожи
Запах твой,намешанный с дождём.
Поет Олег Горелик.


Я CТРОЮ ЗАМОК ИЗ ПЕСКА

Я строю замок из песка
Полуистлевшая доска
Пусть будет чудной башней.
Не дотянуться-облака,

И так задача нелегка:
Я строю день вчерашний.
Наверное,напрасен труд-
Жить там темно и тесно.

И завтра всё это снесут
Метлой расчистив место.


2. НАША ПРОЗА
(Рассказы)

Александр ВОРОНИН
(г. Дубна, Талдомского г.о., Московской обл.)
Член Союза писателей России

ПЕРВЫЕ МОЗОЛИ
    
                В 7 или 8 классе отдыхал летом в деревне один, братьев почему-то не было. Приходит  как-то вечером  дружок  брата  Лёха Тимофеев, на два года меня постарше,  и говорит: "- Давай завтра со мной на "КИР" клевер отгребать. Денег заработаем  кучу!" Я сразу согласился, чем болтаться по деревне, хоть настоящим делом займусь. Силу девать мне было некуда. У бабушки ел каждый день мясо, да сметану. Рубахи  все  на  плечах  трещали.
Дед с бабушкой  дали своё добро, но вот научить, как  работать надо, то ли забыли, то ли  не догадались. А я хоть душой был и деревенский, но жил-то в городе и к тяжёлому физическому труду был не приучен. На чём и попался в первый же день.
                Утром бабушка разбудила меня пораньше, накормила и пожелала: “С  Богом!”   Я  кинул вилы на плечо, зашёл за Лёхой и пошли в поле. Залезли в железный прицеп с высокими наращёнными из досок бортами и ждём начала. Трактор "Беларусь" тянет  косилку-измельчитель травы, а к ней уже прицеплена наша тележка. Поехали - и из изогнутой трубы "КИРа" к нам в тележку полетел мокрый измельчённый клевер. Потом тележку другим трактором отвозили к силосной яме, сваливали в неё и трамбовали гусеничным трактором. Наша задача состояла в том, чтобы разгребать силос по углам, равномерно раскидывая его по тележке. Работа мне сразу понравилась - настоящая, мужская. Правда, рубаху и трико потом пришлось выбросить, потому  что  они так обзеленились, что ничем нельзя было отстирать. Сначала нам нравилось подставлять под  мощную  струю клевера руки или ноги, но потом стало не до баловства, уставали. Пока  тележка была полупустой, травяную массу было легко откидывать, а под конец, когда труба упиралась в слой клевера и, насыпая его горкой, начинала забиваться, мы еле-еле успевали  выбивать из-под неё силосную массу. К тому же телегу так шатало на бороздах, что одной рукой приходилось держаться за борт, а под конец, держаться было уже не за что и мы, стоя на коленях, балансировали, чтобы не слететь с пятиметровой высоты на землю. А я был  ещё  и в очках и когда шатало, то мокрыми лепёшками травы могло запросто сбить очки и тут же их так завалить, что никогда не найдёшь.  До обеда время пролетело быстро  и  незаметно.
                Когда пришёл на обед, то я даже руки помыть не смог с мылом, так и ходил с зелёными ладонями. С непривычки я натёр такие кровавые мозоли, что не мог даже сжать кулаки. Бабушка всё охала и ахала, глядя на мои руки, а когда я поел, приложила к ним свежий творог и забинтовала марлей. На работу меня больше не пустили, да я и не смог бы вилы держать в руках. Лёха Тима забежал за мной с обеда, увидел мои забинтованные руки, плюнул в сердцах на землю, ругнулся своим любимым ругательством: "- Ну, бляха-муха!" и убежал в поле работать один. Почему-то он  не натёр ни одной мозоли, хотя тоже работал без перчаток. Наверно, у него руки были не такие нежные, как  у  меня  и  более  привычные к  деревенской  работе.
                Ладони  болели у меня почти неделю, пока не подсохли и не отвалились кровавые болячки. Дед каждый день шутливо посмеивался надо мной: "- Вот так, братец, кусок хлебушка-то зарабатывается! Ну, как, может, останешься у нас жить?   А?   Я   тебя  в  колхоз запишу!"  А  мне  всю  неделю было не до смеха.
                Купаться в озере я тоже не мог с забинтованными руками и сидел на берегу, завидуя  местным,  здоровым  ребятам.
Больше  я таких мозолей  в деревне не натирал. У деда все вилы и лопаты были насажены на гладкие еловые ручки и отполированы многолетней работой почти до лакового блеска. После работы мозоли у меня тоже становились как лакированные, гладкие и твёрдые. Когда я в клубе вечером брал девушек за руки, они их чувствовали, удивлялись и даже рассматривали - надо же, мол, какие у тебя твёрдые  мозоли, а  мы думали, ты лентяй, только языком работать умеешь. И разрешали себя поцеловать - заслужил, раз такие мозоли, давай дружить, парень ты работящий.  В  наше время девушки это ценили. Тогда ещё не было разных брокеров, дилеров  и  менеджеров  - худых,  бледных,  прыщавых, с худыми ручками  и  ножками. И прочей  волосатой  шушеры  с  шальными  деньгами.
                Была ещё целая эпопея с портянками  в детстве. В городе я не носил сапоги, а если и одевал, то с шерстяными носками. В деревне мы ходили в лес в дедовых резиновых сапогах, они нам были великоваты и приходилось наматывать портянки. Если плохо намотаешь, портянки собьются и обязательно натрёшь мозоли.  Первое время  бабушка  лично, нам, городским, наматывала на ноги портянки, показывая, как надо и, по привычке, ругая нас и родителей на чём свет стоит за такое неумение в жизни. Потом с грехом пополам у нас получалось, а через год, на следующее лето всё повторялось  сначала. Мы  за  зиму  забывали,  как  наворачивать  портянки.


МОЯ УЧЁБА В КЭТ

                В Конаковском энергетическом техникуме я учился с 1971 по 1974 год  по специальности “Электрические станции, сети и системы”. У нас была группа одних ребят  30 человек, впервые набранная в качестве эксперимента, по спецнабору, с условием, что нас до конца учёбы не заберут в армию.  Мы и сами себя гордо называли – спецы. На занятиях  немного скучно  было без  девчонок,  зато не отвлекали от учёбы.
                Столько нудных и ненужных  предметов   мне  никогда   изучать не приходилось.  Из газет я знал, что наше образование (школьное, среднетехническое и даже высшее)   самое лучшее в мире и вот столкнулся с ним лоб в лоб во второй раз. Чего только не пытались преподаватели вбить в наши головы – от черчения и сопромата, до релейной защиты и экономики энергетического производства.  В  основном, безуспешно, так как наши головы в 18-19 лет были заняты совсем другим. Я, например, впервые вырвавшись на свободу из-под строгого родительского надзора, научился сам готовить простенькую еду и добывать продукты не за деньги в магазине, а у девчонок в общежитии. Охмурял деревенских простушек и городских вертихвосток, своим умением говорить без перерыва и на все темы, веселил  их  так, что для меня, как для крыловской стрекозы летом, в каждой комнате  находилось что-нибудь вкусненькое. Научился  не спать по ночам, пить водку стаканами, писать слезливые письма на десяти листах  и  матерные стихи про невест, которые меня бросили. И ещё массу различных способностей я  открыл и развил в себе  по ходу  скучной  учёбы  в техникуме и  увлекательнейшей жизни  в общежитии, среди таких же молодых балбесов, каким был сам в те годы.
                Из всего, чему  три года  учили нас преподаватели, сейчас твёрдо помню только две вещи: какое бывает напряжение в проводах и автора плана ГОЭЛРО. Даже  закон Ома  никак не могу запомнить до сих пор. А когда изредка встречаемся с ребятами, и вспоминаем то время, то говорим совсем не об учёбе, не о сидении в душных кабинетах, а о том, что запомнилось на всю жизнь: о  пьянках, гулянках, драках, о красивых наших девочках, о поездках на практику в Литву, о походах  и  экскурсиях в  разные города.
                Мы никогда  при встрече не трясли друг у друга перед носом  своими дипломами: у меня 8 четвёрок и 3 пятёрки, а у меня 10 и 6… Даже значки  в последние годы  почти никто не носит, как будто стесняемся   или мода прошла на это. А  в 1974 году я и в кино и на танцы ходил  только со  значком на груди, чтобы девчата сразу видели, не какой-нибудь слесарь или токарь  им мозги канифолит, а парень хоть куда, уже с дипломом, свои 140 рублей  везде заработает.
                Кстати, электриком я быть никогда не хотел, страшно боялся тока и всегда потел, когда включал что-нибудь в розетку. Но папа был электротехником, выписывал массу  научных  журналов для нас,  детей, часами рассказывал нам о скором  светлом будущем, когда нам электричество пахать и сеять будет, как пели в песне тех лет. Папа следил за всеми техническими новинками, восторгался всем новым и необычным в мире техники. Он очень хотел, чтобы его сыновья  были   впереди всех – электриками, так  как электричеству пророчили небывалый расцвет. Сам он отучился  всего один год в институте и бросил  по семейным обстоятельствам – трое детей.
Папа нашёл единственный в  нашей  округе  техникум, откуда не брали в армию  до  конца  учёбы  и повёз меня туда сдавать документы. (Тогда все считали, что два года  в армии, это время, выброшенное на ветер.  После армии было уже не до институтов – все сразу женились, рожали детей и искали работу поденежнее, чтобы прокормить  неожиданно свалившуюся  тебе на шею ораву.) Так я очутился в Конаково, хотя  всегда мечтал быть художником или писателем, а жить в Москве или Питере. Но по  молодости  лет  полностью материально зависел от родителей и вынужден был их слушаться. К тому же я  старший ребёнок  в семье и в случае чего, намекали  родители, тебе придётся кормить ещё и младших двух. Поэтому  мечты о ресторанах, поэтических вечерах, вернисажах  и девочках  я  отложил  до лучших времён,  уселся  за  толстые  учебники, где на обложках  были нарисованы трансформаторы и линии  электропередач.
                Директором  техникума был Кравченко, тихий незаметный мужичок, которого никто не боялся и ни во что не ставил. Реально все боялись его зама по воспитательной работе Рязанцева. Он проводил все разборки и отчислял  за прогулы, неуспеваемость и хулиганство. Вид у него был самый бандитский, он  как две капли  воды был похож на артиста Вацлава Дворжецкого в фильме “Бег”. Тот играл страшного белого генерала, с наглой рожей и  бешеными  выпученными  глазами. И ещё  у Рязанцева была  красная  лысина, на которую он зачёсывал сбоку  длинную жидкую прядь волос. Нам, молодым и густокудрявым, это казалось очень смешным. В сентябре почти все  приезжали  с каникул с длинными волосами до плеч  и бегали по техникуму, прячась  от Рязанцева, который  заставлял нас коротко стричься, угрожая лишением стипендии и даже отчислением из техникума. И такие перегибы в нашей тогдашней  системе  образования были на каждом шагу. По утрам  маленький худой физрук  Медведев будил всех, выгонял в коридор и заставлял делать зарядку. В 23-00  закрывали двери  общежития,  и нам приходилось или лезть по водосточной трубе,  или  идти   ночевать  на  железнодорожный  вокзал.
                На выпускном вечере в ресторане все дружно договорились попинать ногами ненавистного Рязанцева. Но он что-то почувствовал и убежал с середины вечера, а вместо него крепко досталось безобидному и тихому Баннику. Просто подвернулся под руку и получил  ни  за  что.
                Весёлую  студенческую жизнь  я описал во многих других рассказах, поэтому не буду здесь повторяться. Есть рассказы о практике в Литве - “Раки”,  “Сын Ильича”,  “Бочконис”, о первой любви - “Шаганэ”, о друзьях  - “Батя”,  “Бандиты”, “Боякин”, “Сервиз” и многие  другие. Про выпускной  вечер в техникуме  я  написал  в рассказах “Выпускные вечера” и “Рестораны”.
Несмотря на все идеологические запреты и  железный занавес, мы  были всегда  в курсе всех музыкальных и литературных новинок. Несколько человек  из нашей группы неплохо играли и пели под гитару. Я  писал стихи и частушки. Все мы вечерами  слушали по западным радиостанциям новости и музыку. Жили в своём, придуманном  мире, который сильно отличался от официального и очень этим гордились. Почти у всех были вторые имена – клички, которые соответствовали  сути и внутреннему миру человека. Вот  как звали  моих  друзей: Грузин, Боксёр,  Цыган, Бармалей, Доцент,  Большой, Хохол, Бригадир, Мурлик, Молодой. У меня была самая почётная кличка – Батя. Хотя я не  стал старостой и комсоргом, но был одним из  неформальных лидеров группы, вокруг меня всегда бурлила жизнь и  ни  одно  мероприятие (поход, поездка, пьянка или драка)  не обходилось без моего участия. Официально (как и в школе) в группе я отвечал за политинформации по субботам  и рисовал газеты   к праздникам. Уже тогда я много читал газет и журналов, умел неплохо говорить,  любил всех поучать и наставлять на путь истинный. Были у меня  и  задатки лидера – меня почти все слушались и часто советовались по разным вопросам (особенно, если это касалось девочек).
                Всего  один пример: молодой парень из Запрудни, поступивший после восьми классов, вечером нечаянно ошпарился кипятком на кухне   и побежал за помощью не к своим старшим землякам  (их много училось  с нами), не к вахтёру, не к преподавателям, жившим  на первом этаже, а прибежал в мою комнату с криком: “- Батя, помоги!”  Мы были едва знакомы, но он видел, как я ходил по общаге, как смело заходил во все комнаты, как меня слушались  ребята и сделал правильный  выбор – Батей не будут звать  кого попало. Пришлось мне оказать ему  первую помощь  и  везти  в старый  город  в  больницу.
                По-другому и быть не могло. Иначе  бы меня так  не звали.





ИЗГОРОДИ

               
                Сколько себя помню, в детстве в деревне всегда приходилось перелезать через изгороди и проходить сквозь заборы  и  загородки. Заборы были сделаны из тына   или готовых пролётов-решёток, где тын был прибит гвоздями. Обычный тын, держащийся на трёх горизонтальных жердях в распорку, мы раздвигали в стороны и пролезали. Готовые сбитые пролёты закрывали  временные  проходы.   Их  привязывали к столбам и убирали, когда в огород въезжала лошадь или трактор. На зиму тоже разгораживали два пролёта для сквозного проезда через огород - для вывоза навоза на грядки и подвоза дров из леса. Чтобы не откапывать каждый  раз из снега низ забора.
                Изгороди делали из трёх-четырёх горизонтальных жердей, которые ивовыми прутьями привязывали между двух вкопанных или вбитых в землю кольев-стоек. И такие изгороди в шестидесятые годы в нашей деревне были везде. Все леса по краю были огорожены изгородями, чтобы коровы и овцы не потравили поля. В каждом лесу тоже были выгорожены участки, где пасся скот, чтобы он не ушёл вглубь леса или в чужой лес. Да и пастухам было удобно - в самую жару они загоняли коров и овец в лес, те там бродили в холодке в огороженном пространстве и не могли никуда пропасть. А пастухи спали или собирали грибы. Один лес от другого тоже был отгорожен изгородями.
                Чтобы коровы  и овцы стройной  колонной  дошли до пастбищ  у леса и не  разбрелись  по  полям, сразу от деревни до леса были сделаны специальные огороженные изгородями проходы-коридоры. Их было несколько в разных направлениях. В конце лета, когда урожай с полей убирали, то проходами не пользовались, гоняли скот напрямик по полям, заодно их и удобряя. Такой же коровий коридор был сделан и от деревни Прокино до железнодорожной станции Дор.
                Все фермы в окрестных деревнях тоже были отгорожены от дорог, огородов и полей.  Когда мы были маленькими, то изгороди в лесу не позволяли нам заблудиться - куда ни пойдёшь, всегда упрёшься в изгородь и если её не перелезать, то никогда не заблудишься. Обычно мы оставляли корзины с нашей стороны, перелезали, обегали грибные места чужого леса, не  теряя изгородь из вида, и возвращались в свой лес. Даже когда ходили за грибами за железную дорогу в леса другого колхоза, то и там везде были изгороди - в полях и в лесу. Вдоль  железной  дороги  с обеих сторон тоже  шли  изгороди,  чтобы  коровы  не  вышли  на рельсы.
                Один  раз я даже видел, как делают новую изгородь. Старший брат  служил тогда в армии и я гостил в деревне  один. Выхожу из Лисьего Носа с полной  корзиной грибов, вижу, какой-то мужик изгородь городит. Рядом пасётся  запряжённая в телегу лошадь. Может, думаю, подвезёт до дома. Мужик заступом роет ямки под  столбы для изгороди. Подхожу ближе, а это  дядя Лёня Матвеев из Грудино, двоюродный  брат  моей  мамы.   Обнялись мы с ним, сели на травку в тенёк и целый час проболтали. Я тогда только закончил художественную школу, привёз  акварельные  краски в деревню и хотел за лето написать портреты всех родственников. Дядя Лёня долго меня учил и советовал, как и что рисовать. Самое главное, говорит, запомни, Саша, что художник не должен делать никакую тяжёлую работу - иначе руки дрожать будут  и   ничего путного не нарисуешь. И показывает мне свои руки. А они у него изуродованы ещё с войны были, перебиты сухожилия осколками  и  пальцы  в  кулаки не сжимались. Но он и негнущимися пальцами лихо орудовал.
                Курил  дядя  Лёня  всегда только свой самосад, который сам выращивал в огороде, сушил в  бане в тени и  измельчал  в  специальном  деревянном  корытце.  Все стадии выращивания и приготовления табака  я  ежегодно наблюдал  лично, так  как  любил,  приходя  в  гости,  поесть  ягоды  в  чужом  огороде.  А там как раз дядя Лёня и готовил свою отраву. Так вот, доставал он листок заранее нарезанной газеты, из кисета или железной банки из-под леденцов насыпал в газету табак, скручивал в трубочку, языком мочил край газеты и приклеивал его. Самокрутка готова.  Потом он умудрялся достать негнущимися  пальцами спичку из коробка и прикурить. Меня он любил и всегда с радостью угощал своей махоркой, но я от неё    начинал  кашлять - очень горькая была. Кстати, умер дядя Лёня от рака горла, а несколько лет перед этим жил с искусственной трубкой в горле, говорить ничего не мог, только писал ручкой на бумаге. Вот так ему аукнулась многолетняя любовь к самосаду и газеткам со свинцовой краской. Прожил он 80 лет 10 месяцев и 3 дня.
                Мой дед  для разнообразия тоже любил иногда покурить махорочки. Когда  я  ходил  в  магазин  в другую деревню,  дед  частенько  наказывал  мне:   “- Зайди-ка, Саня, по пути на Грудино  к Лёне Матвееву, попроси самосаду для меня. Скажи, Иван Кузьмич  просил  немножко твоего  ядрёного, чтоб  прокашляться”.
Особенно хорошо  видны изгороди зимой на фоне белого снега. А ещё в снежную метель, когда в двух метрах ничего не видно,  они помогают не заблудиться в поле.  Упрёшься  в изгородь и по ней выйдешь к жилью. Многие  художники  любили  и любят   рисовать  изгороди в  картинах  на деревенскую тему. Это не ровный однообразный забор. Изгородь в каждом пролёте разная: по длине, толщине и количеству жердей, по кольям, по перевязкам ивовыми прутьями. В последние годы,  вместо сломанных и сгнивших  жердей привязывали стальную или алюминиевую проволоку.   Так было проще и быстрее ремонтировать изгороди.
                Прошло  больше пятидесяти  лет с тех пор.  Я  каждое лето  бываю  в деревне и с удивлением замечаю, что изгородей почти не осталось. Вокруг деревни их пустили на дрова, а в полях  и  в лесу они просто сгнили. Новые  делать некому и незачем. Коров и овец в деревне не осталось, колхозные  фермы лежат  в  развалинах.  Козы пасутся или в загороде или   их  привязывают на усадьбах. Некоторые дороги  в полях так летом зарастают, что из  некошеной  годами  травы  ноги  не  выдернешь.  Вязнешь,  как  в  болоте.
Если так пойдёт и дальше, то скоро исчезнут последние изгороди, а потом и слово   это   забудем. А  в  словарях  рядом  с  ним  поставим  в  скобках – “устаревшее”.



УЖАС СМЕРТИ 

За  вторником  является  среда,
Субботу  вытесняет  воскресенье.
От  боли,  что  уходим  навсегда,
Придумано  небесное  спасенье.
                Игорь  Губерман

                Мысли о смерти всегда приходят ко мне, когда я один: обычно  ночью. Лежишь в кровати, не спишь, вот и  лезет вся эта жуть в голову. В последнее время даже в ванной мыться стало страшно. Может из-за того, что там маленькое замкнутое пространство чем-то похожее на склеп или гроб, особенно если закрыть глаза. Да ещё вода журчит и напоминает библейские истины: мол, всё проходит и нельзя дважды ступить в одну реку. В такие минуты вдруг накатывает волна какого-то холодного ужаса, ввергая меня в   состояние, когда кажешься себе маленьким и никому не нужным комочком, который некому защитить от этой безжалостной черноты со всех сторон. Одна мысль  только и бьётся в голове – а ведь скоро меня просто не будет.  Совсем. Все будут, а меня среди них не будет. Другие будут ходить летом по лугу с цветами, купаться в реке, есть, пить, любить красивых девушек, ездить отдыхать на море, ходить в гости друг к другу. Но  всё это уже без меня. Так же,  как я сейчас живу за своих дедушек, бабушек и родителей. Их давно уже нет, но во мне как бы продолжается их жизнь. До тех пор, пока я буду их всех помнить.
                И так станет обидно – почему только один раз и так недолго. Почему нельзя жить вечно? Пусть бы все умирали, а я жил бы и жил. Почему-то  нельзя. Всё уже кто-то за меня решил. Пожил – дай другому походить босиком по траве, погреться на солнце, попить родниковой воды, пособирать грибы и ягоды… А ещё обидно, когда видишь наркоманов, пьяниц, бездельников – они живут и живут, а хорошие люди  раньше  времени  уходят.
                И дочь с внуками жалко. Они тоже когда-то уйдут. Зачем тогда всё это, если конец у всех один. Сейчас каждый день с ними нянчимся, гуляем, кормим, учим всему, теряем массу времени на это. Вместо этого можно бы загорать с любимой девушкой, гулять с ней, держась за ручку, целоваться, дарить ей подарки… Так коротка жизнь, так мало в ней радостей, так обидно будет в старости  жалеть о том, сколько мог бы сделать, но не успел. А время, силы и деньги – всё уходит на какие-то пустяки и ежеминутные радости.
Пока был молодой и здоровый  - некогда было задумываться  о конце жизни. Да и не понимал толком тогда, как это будет – ну, умру и умру, все когда-нибудь умирают. Всё это было очень далеко и как будто не в моей жизни.
                И только после сорока, когда выросли дети,  и появилось больше времени для себя, стали всё чаще посещать мысли, от которых холодело в груди – а ведь такого, как я больше никогда на Земле не будет. Через сто лет и не вспомнит никто, что я тут жил. Что останется после меня людям? И как назло  это прозрение пришлось на 1990-е годы, когда  о вечном, о душе никто не думал, не до этого было в  российском беспределе. Вокруг одни воровали, пили, гуляли, сводили счёты, убивали – настоящий пир во время чумы. А другие пытались хоть как-то прокормить семью и не умереть с голоду.
                Свою человеческую ничтожность и безграничность окружающей вселенной я с тоской ощущал ещё в юности, когда ездил в деревню. Особенно зимой. Поздно вечером ждёшь поезд в Вербилках на перроне – снег, тишина, людей не видно, над тобой бескрайнее небо с  мириадами ярких звёзд, вокруг бесконечная Россия, а здесь  ты –  маленький и беспомощный на фоне всей этой природы. И понимаешь, что  ничего  в  жизни изменить не сможешь, что так и останешься  простым смертным до конца жизни, которая,  по меркам  вечности  ужасно коротка.      
                Или в деревне выйдешь перед сном на улицу – тишина такая, что слышно, как в хлеву корова дышит и куры на насесте возятся, а на другом конце деревни ведро брякает или собака лает. Не считая трёх жёлтых пятен от фонарей на улице, всё вокруг тонет в чёрном беспросветном мраке. Особенно, если на небе ни Луны, ни звёзд не видно. И  опять мысли грустные лезут – вот три ночи моей и так короткой жизни пройдут здесь зря, буду спать  один, под лоскутным ватным одеялом, а вся интересная жизнь где-то там,  в больших городах. Там театры, кино, танцы, красивые девушки, книги. А здесь  днём  дрова в лесу рубим или навоз из хлева вывозим. Вроде добрые дела делаем, помогаем деду с бабушкой, а жизнь как вода утекает сквозь пальцы. Обидное чувство гложет, что не на то её тратим. Жизнь пройдёт в борьбе за кусок хлеба с маслом, а ничего великого сделать не успеем.
                Похожее чувство бывает, когда просыпаешься на следующий день после гулянки с друзьями – жить не хочется, голова болит, всё тело хнычет и просит отдыха. И с обидой сам на себя думаешь:  зачем  я на эту ерунду свою единственную и бесценную жизнь трачу? Хотя накануне в компании казался себе самым умным, смелым  и  неотразимым.
                Вывод из всего этого прост и давно известен: всему своё время. Разница только в том, что одному этого времени отпущено с избытком, а другому всего чуть-чуть. Очень хотелось бы попасть в первую компанию долгожителей, чтобы успеть оправдать своё появление на этой земле. Недаром  есть у нас поговорка, что в России надо  жить долго. Иначе ничего не поймёшь в этой жизни и не успеешь сделать. А ведь мы, русские, богоизбранный народ, со своей собственной судьбой и предназначением.
                Поэтому со смирением и принимаем предназначенное свыше. Верующие тешат себя тем, что когда-нибудь воскреснут, атеисты стараются при жизни успеть побольше  урвать, а  оптимисты верят в реинкарнацию душ. Пусть мне сейчас плохо, но вот если ещё раз вернусь, вот тогда уже…  Блажен, кто верует.


3. СТАТЬИ, ОЧЕРКИ, ЭССЕ

НАШИ СПОРТСМЕНЫ

Валерий ИВАНОВ
(г. Ногинск, Московской обл.)


                МОИ ВОСПОМИНАНИЯ. МОИ МАРАФОНЫ.
               
     Марафонская дистанция это 42 километра 195 метров. Именно её преодолевают бегуны на официальных соревнованиях. Все бегуны, преодолевшие на соревновании эти нелёгкие километры, называются марафонцами. Марафонцами не рождаются, марафонцами становятся. Марафонцем стал и я, хотя с детства не мечтал стать бегуном. Помогли мне полюбить бег и стать марафонцем Первый секретарь ЦК КПСС Никита Сергеевич Хрущёв и новозеландский журналист Гарт Гилмор. 
    В июне 1959 года я успешно закончил десять классов в школе №5 города Ногинска Московской области. Получив аттестат зрелости и среднее образование, в августе того же года, сдав экзамены, по конкурсу поступил в Московский технологический институт пищевой промышленности на мукомольно-элеваторный факультет. Этот технический институт готовил высококвалифицированных инженеров и экономистов. Факультет я выбрал случайно, увидев в стенах этого института фотографии элеваторов, здания которых показались мне великолепными, грандиозными дворцами.
    С этого всё началось: романтика, судьба… Мне удалось добиться разрешения для поселения в общежитие, оно было рядом с институтом. Поселили меня вместе с ребятами из другой учебной группы, набранной при поступлении в институт из людей, уже поработавших на производстве. В комнате нас было четверо: вместе со мной жили ребята из кавказских республик.
    В институт я поступил в тот год, когда Никита Сергеевич Хрущёв, стоящий тогда во главе партии, а, значит, во главе государства, принял решение об обязательной работе на производстве одновременно с учёбой для всех первокурсников институтов. Первокурсники, ранее работавшие на производстве, от работы освобождались. Мне было в то время 17 лет, я был несовершеннолетним, но с этим не посчитались и приняли меня на работу. От общежития до предприятия надо было ехать сначала на трамвае, потом на троллейбусе. Я стал рабочим Московского мелькомбината №3, работал на мельнице, входящей в его состав. Мельница - многоэтажное здание, где на каждом этаже расположено различное оборудование по переработке зерна. Здания мельниц по технологии производства нельзя было отапливать. Рабочий день продолжался 8 часов в 3 смены. В здании мельницы сильный шум от работающего оборудования.
    На мельнице зерно пшеницы готовится к помолу, вначале оно очищается от различного мусора, моется, отлёживается, размалывается и изготовляется мука. Я работал в цехе, где были установлены большие моечные машины, состоящие из горизонтальной ванны, там мылось зерно, вертикальной отжимной колонки, где зерно освобождалось от воды. Моечные машины были несовершенны, случались выбросы воды из ванны на пол. Вода быстро заливала весь пол цеха. Стоя по колено в холодной воде, я её отчерпывал специальным большим ковшом. Так продолжалось много раз и для моего здоровья не прошло бесследно.
    Вначале заболело горло, меня преследовала ангина, потом заболели коленные суставы, они покраснели и распухли, а затем почувствовал боли в сердце. Врачи поставили диагноз: ревмокардит. Лежал в больницах, лечился, но здоровье моё не улучшалось. Врачебная комиссия дала мне третью группу инвалидности по болезни сердца с диагнозом «недостаточность митрального клапана». В июне 1960 года я взял в институте освобождение от учёбы на время лечения, получил академический отпуск. Уехал из Москвы в Ногинск к родителям, отдохнул некоторое время, потом изучил некоторую оздоровительную литературу и начал заниматься борьбой за своё здоровье. Каждый день обязательно ходил по улице, наблюдая за самочувствием, потом купил трёхкилограммовые гантели и стал, раздевшись до пояса, перед открытым окном делать с ними физические упражнения, затем начал закаливаться: смачивал полотенце холодной водой и им обтирал тело. Вскоре почувствовал себя лучше. Упражнения с гантелями намного увеличили мою мышечную силу, продолжительные прогулки благоприятно сказались на состоянии сердца, а закаливание помогло противостоять простуде.
     Так продолжалось несколько месяцев, я почувствовал себя совершенно здоровым и врачебная комиссия сняла с меня инвалидность: порок сердца стал компенсированным. Я снова приступил к занятиям в институте в феврале 1961 года, но уже с другой группой студентов, поступившей в институт на год позже. Однако мне пришлось продолжить одновременную учёбу и работу на том же предприятии. В этот раз я год работал в другом цехе также в три смены, где тоже было очень шумно и гуляли сквозняки.
    Институт я успешно закончил, занимался там в легкоатлетической секции, продолжал регулярно делать упражнения с гантелями, добавил занятия с двухпудовыми гирями, а иногда и со штангой. Натренировал мышцы до такой степени, что выигрывал в единоборстве рук на столе у однокурсника, мастера спорта по штанге. Во время учёбы в институте болей в сердце больше не чувствовал, здоровье было хорошим. После окончания института началось моё трудовое взросление. Большие трудности с поиском работы и жилья после неудачного институтского распределения не могли не сказаться на моём здоровье: снова почувствовал боли в сердце, лечился, лежал в больницах.
    Однажды случилось происшествие, повлиявшее на всю мою дальнейшую жизнь. Шёл 1969 год, тогда я жил и работал в Тульской области, в городе Новомосковске. Работал инженером на одном из лучших мелькомбинатов страны. Летом 1969 года лежал в местной больнице, лечил сердце, но лекарства мне не помогали. В одной палате со мной оказался молодой человек, предложивший мне прочитать книгу новозеландского журналиста Гарта Гилмора «Бег ради жизни».
    Если Хрущёв «помог» мне заболеть, задуматься об укреплении здоровья и сделать для этого первые шаги в прямом и переносном смысле, то Гарт Гилмор убедил меня во всех преимуществах продолжительного аэробного бега как средства оздоровления всего организма человека.
   В своей книге Гарт Гилмор рассказывает о знаменитом тренере из новозеландского города Окленда Артуре Лидьярде и его методике тренировки начинающих бегунов. В книге особенно много рассказано о том, как продолжительный бег влияет на сердечно-сосудистую систему и даются советы по питанию, режиму дня, методике тренировок и даётся много других советов. Особенно мне понравилось в книге то, что у бегунов, занимающиеся по методике Лидьярда, увеличивается вдвое просвет коронарных сосудов, у них намного укрепляется сердечная мышца и повышается выносливость. Книга «Бег ради жизни», опубликованная в Новой Зеландии», имела большой успех в разных странах мира, переведена на различные языки. Книга Гарта Гилмора сделала оздоровительный бег массовым во всём мире. В нашей стране стали появляться клубы любителей бега. Полтора десятка лет я жил и работал в городе Новомосковске Тульской области. Рядом с моим домом находился чудесный детский парк, внутри которого работала детская железная дорога, был большой открытый бассейн для купания, красивые аллеи из лиственниц и много других диковинок можно было там увидеть, например, в парке находился исток Дона.
    Убедившись в пользе для здоровья продолжительного бега, старался точно соблюдать                все советы Лидьярда, помещённые в книге. Как советовал Лидьярд, старался соблюдать технику медленного бега. Бежал с такой скоростью, чтобы во время тренировки можно было легко разговаривать не задыхаясь: это главное требование аэробного бега, кислородной задолженности быть не должно. Сразу же после тренировки контролировал свой пульс, он не должен был превышать числа 180 минус мой возраст в годах.
     Постепенно ежедневный бег стал моим увлечением, я уже не мог начинать без него день, чувствовал его благоприятное воздействие на здоровье. В первые дни тренировок пробегал не более двух километров, но, по мере повышения выносливости, постоянно понемногу увеличивал дистанцию и скорость бега, при этом всегда соблюдал требования аэробики. Тренировался рано утром натощак перед работой на предприятии или вечером после работы. По семейным обстоятельствам беговые тренировки пришлось прервать с января 1970 года до июня 1974 года, когда наша семья уже жила в новой квартире, дом находился рядом с центральным парком Новомосковска.
.   В центре парка была широкая асфальтированная круговая аллея с длиной круга один километр. Трасса на этой аллее для беговых тренировок мне понравилась и там я бегал утром перед работой. На первых тренировках восстанавливал свою спортивную форму, не тренировался около пяти лет. В Новомосковске был в то время врачебно- физкультурный диспансер, где вели приём спортивные врачи. В этом диспансере и наблюдали за состоянием моего здоровья. К осени 1974 года полностью восстановился и начал снова постепенно увеличивать тренировочные нагрузки, вначале прибавлял сотни метров, затем и километров к длине пробегаемой дистанции, затем начал понемногу увеличивать скорость бега. К концу 1970-х годов моя выносливость значительно повысилась. Тогда я уже мог на тренировке пробежать дистанцию 30 километров со скоростью менее пяти минут на километр.
     В то время я очень много читал книг и статей по здоровому образу жизни. Некоторые рекомендации оттуда стал использовать для себя. Например, познакомился с дыхательной гимнастикой Стрельниковой, делал упражнения. В разных изданиях читал статьи об оздоровительном беге.
     Вспоминается, как впервые я пробежал тридцатикилометровую дистанцию. Однажды в выходной день я вышел утром на пробежку и впервые мне повстречался в парке бегун на длинные дистанции: я уже закончил тренировку, но он ещё продолжал бегать по своей трассе вокруг парка. Встречал я этого бегуна и на других тренировках и всегда он бегал около трёх часов на очень длинные дистанции. Я поговорил с этим необычным бегуном, он пригласил меня на совместную тренировку.
    В один из выходных дней я вышел на тренировку с большим желанием пробежать 30 километров, рядом бежал тот человек, кто меня удивил своей выносливостью. Мы побежали с довольно большой скоростью, но она меня устраивала и я всегда мог по мере усталости её снизить. Скорость давала возможность легко переговариваться на бегу, бег был аэробным. Мой знакомый хорошо знал трассу бега и контролировал наше время в пути. Я не отставал от него, хотя чувствовал к концу тренировки большую усталость. И, наконец, впереди показалось место нашего финиша. Мы громко кричим «ура!». Прохожие останавливаются, спрашивают, что случилось. Мы объясняем, что сейчас пробежали дистанцию 30 километров, очень этому рады и приглашаем в следующий раз всех присоединяться к нам.
     С этого счастливого для меня дня я включал в свою тренировку пока очень осторожно пробежки на 20 – 30 километров, но чувствовал благоприятное воздействие бега, выносливость моя повышалась.
    В те годы в нашей стране много внимания уделяли пропаганде здорового образа жизни. В сентябре 1981 года было принято постановление ЦК КПСС и Совета Министров СССР «О дальнейшем подъёме массовости физической культуры и спорта». Это постановление стало программой спортивно-физкультурного движения в стране. Газеты, журналы стали помещать на своих страницах много статей, посвящённых здоровому образу жизни. В газете «Советский спорт» на целой странице под рубрикой «Клуб любителей бега» печатались рекомендации по оздоровительному бегу, рассказывалось об опыте любителей продолжительного бега. Из газет узнал, что существует закал-бег, которым занимается Михаил Михайлович Котляров. Бег помог Котлярову излечить тяжёлую болезнь. Он был шахтёром, получил болезнь лёгких, неизлечимую по мнению врачей. Котляров поверил в мощную терапевтическую силу продолжительного бега, причём бега с закалом. Впервые он вышел на пробежку в возрасте 65 лет и продолжал бегать 25 лет, до конца жизни.
      По телефону договорился о встрече с Котляровым. Он жил в Москве, недалеко от Дома учёных. Наша встреча состоялась 19 июня 1982 года в сквере около его дома. Тогда Котлярову было 78 лет. Это был стройный, сильно загоревший мужчина с усами и с шевелюрой седых волос. Мы устроились на одной из скамеек живописного сквера. Михаил Михайлович с энтузиазмом рассказывал о своей жизни и о своей системе оздоровления, а потом ответил на мои вопросы. У него была оригинальная система питания. Помню, как он мне рассказывал о пользе сыроедения. Я тогда удивлялся настойчивой рекомендации Котлярова есть свёклу сырой вместе с кожурой. Его совету я последовал позже и благодарен до сих пор. Но рекомендация Котлярова бегать с закалом оказалась для меня неосуществимой. В конце встречи я сфотографировал Михаила Михайловича, а он оставил в моей записной книжке дарственную запись с советами по здоровому образу жизни.
     Мы расстались ненадолго: в одном из телефонных разговоров Котляров сказал, что в сентябре 1982 года в подмосковном Калининграде состоится очередной космический марафон. Он там будет соревноваться на дистанции 20 километров и предложил мне принять участие в этом пробеге. Я впервые участвовал в таком соревновании по бегу и вышел на старт дистанции 20 километров как следует не выспавшись, плохо себя чувствовал. Это был пробег памяти академика С.П. Королёва, Космический марафон, состоявшейся 12 сентября 1982 года. Кроме марафонской дистанции 42 километра 195 метров были на пробеге и дистанции короче: 20 и 10 километров.
.   Всю дистанцию бежал в равномерном темпе и преодолел 20 километров довольно легко. Со стартом задержался около трёх минут: не слышал стартового выстрела, впрочем, многие бегуны задержались, ведь стартовало одновременно более 1000 бегунов. По трассе я обгонял многих участников, а среди них были мастера спорта и разрядники. Мой результат 1 час 22 минуты. Пробег доставил огромное удовольствие. Я поверил в свои силы: могу на равных бегать с разрядниками, записал в свой тетради тренировок: «На следующий год думаю тоже участвовать в этом традиционном пробеге, хотелось бы пробежать марафон, а любое время на марафоне даёт право получения третьего спортивного разряда». 
    К тому времени за годы беговых тренировок у меня значительно увеличилась выносливость организма, повысилась и скоростная выносливость на протяжении всей длинной дистанции и я считал, что я готов преодолеть свой первый марафон. Моя мечта стать марафонцем осуществилась в 1983 году, когда мой возраст был 41 год.
    Тогда я уже знал, что слово «марафон» происходит из древнегреческой мифологии, один из её персонажей царь Марафоний или Марафон. История связывает происхождение этого слова с битвой воинов греков с воинами персами в греческом городе под названием Марафон в 490 году до нашей эры. В тяжёлом многочасовом бою греки победили многократно превосходящее по численности войско противника. Незадолго перед боем греческий воин Фидиппид потратил много сил на далёкий путь в Спарту, он просил помочь его войску, но получил отказ. После победного боя с персами сорокалетний Фидиппид поспешил побыстрее сообщить эту новость жителям Афин. От Марафона до Афин около сорока километров. Фидиппид, добежав до Афин крикнул: «Радуйтесь, афиняне, мы победили!» и упал замертво: сердце не выдержало огромную нагрузку.
    На Первых Олимпийских играх в Афинах в 1896 году в соревнования по бегу была включена и марафонская дистанция 40 километров – расстояние от Марафона до Афин. На Олимпийских играх в Лондоне в 1908 году дистанцию марафона увеличили для того, чтобы королевская семья смогла наблюдать за пробегом из своего замка и стадиона. Так появилась дистанция 42 километра 195 метров, которая официально была названа Марафоном и утверждена для соревнований по бегу.
    В Москве на стадионе в Лужниках в августе 1981 года был дан старт Первому Московскому Международному Марафону Мира: на марафонской дистанции было 128 участников и 172 участника бежали дистанцию 10 километров.
    В феврале 1983 года произошло значительное событие в моей жизни: я возвратился в Ногинск после почти пятнадцатилетней жизни и работы в Новомосковске.
     Приехав в Ногинск, поселился в доме, расположенном в микрорайоне Полигон. Это живописное место, воздух чистый, рядом лес. Устроился на должность инженера-конструктора на Глуховском хлопчатобумажном комбинате и возобновил беговые тренировки, бегал по тропинкам чудесного соснового леса. В Ногинске встретил единомышленников, занимающихся бегом. 26 апреля, в день моего 41-летия, пробежал 13 километров по шоссе и по лесу, встречался с местными бегунами (приходили 6 человек).
      Я принял участие в пробеге на 18 километров на приз газеты «Советская Россия». Пробег состоялся 15 мая 1983 года в парке Победы у Поклонной горы на Кутузовском проспекте Москвы недалеко от стадиона «Метеор». В дневнике записал: «Я очень рад, что преодолел себя и всё же пробежал, хотя рисковал». В соревновании приняло участие 60 бегунов. Я показал на финише неплохое время.
    Следующее соревнование, в котором я принял участие состоялось 12 июня 1983 года. Это был 33-ий традиционный Международный пробег на 30 километров (малый марафон) на приз газеты «Труд», проводившийся в Москве в парке имени Горького и далее по набережным Москвы-реки. В пробеге участвовали спортсмены из десяти стран Европы и Азии и восьмидесяти двух городов СССР – нашей страны. На пробеге было 555 участников. Победил Юрий Поротов из Кемерова с новым рекордом трассы 1час 30 минут 37 секунд. Чтобы участвовать в соревновании бегуны должны были предоставить специальную медицинскую справку о допуске и такую справку я получил: анализы и ЭКГ были хорошими. Самочувствие перед пробегом у меня было не очень хорошим, а после финиша сводило икроножные мышцы, но мой результат 2 часа 07 минут 15 секунд неплохой. Я обогнал даже нескольких мастеров спорта по бегу, правда, это были женщины. Показанный мной результат лучше нормы третьего спортивного разряда 2 часа 08 минут.
    После двух соревнований в Москве я начал готовиться к главному пробегу – марафону, до которого оставалось 2 месяца. Ежедневно утром бегал дистанцию свыше четырнадцати километров, а иногда моя дистанция превышала 30 километров и, наконец, 31 июля пробежал 37 километров, а за июль пробежал 393 километра.
      В день физкультурника, 13 августа 1983 года состоялся Московский международный марафон мира (ММММ-83), где я впервые принимал участие и это был мой первый соревновательный марафон. Пробег проходил по олимпийской трассе, пролегавшей по набережным Москвы-реки, на своём пути бегуны захватывали и стены Кремля, Ленинские (ныне Воробьёвы) горы, Нескучный сад, Парк имени Горького. Старт и финиш были на беговой дорожке стадиона в Лужниках. Старт был дан в 16 часов 30 минут. Погода была переменная: сначала было пасмурно, потом солнечно, потом шёл несильный дождь. Цитата из моего дневника: «Перед пробегом чувствовал себя не очень хорошо: плохо организовано было обслуживание, весь день 12-го провёл в очередях, то на медицинский контроль и регистрацию, то в магазин за кроссовками, которые, кстати, так и не достались…ещё нервничал, был не очень хороший сон последние дни. Во время бега, хотя и не очень быстрого, иногда наступал момент, что я отключаюсь и сейчас закружится голова и я упаду. Ел я мало перед марафоном и не очень питательно. Кроме того, воздух был очень влажным, было тяжело дышать… На дистанции пил немного воды и напитка чуть-чуть. После 20 км. воды не было и на финише, в раздевалке удалось попить 2 стакана чаю». Далее я написал, что после финиша у меня сводило икроножные мышцы и надо было после марафона ещё пробежать трусцой 1 – 2 километра, тогда бы этого не было. Сразу после бега чувствовал слабость и слегка тошнило. Подошёл к машине скорой помощи, дали таблетку валидола, сделали укол, стало лучше. Мой результат на финише: 3 часа 22 минуты. В дневнике написал: «Я очень доволен, что впервые пробежал марафон, но результатом не доволен, должен был пробежать значительно лучше». В этом марафоне участвовало 2118 бегунов из восемнадцати стран мира. Так я стал марафонцем, решил и дальше преодолевать эту трудную, но приносящую мне много радости, дистанцию.
    До очередного соревновательного марафона оставалось немногим больше месяца и я начал к нему готовиться, но надо было сначала восстановиться. В начале надо было снять большое нервное напряжение, ликвидировать спазмы сосудов мозга и всего тела. Принимал некоторые препараты. На следующий день после марафона не тренировался, но уже 15 августа пробежал небольшую дистанцию – 6,5 километров. Постепенно увеличивал длину дистанции. Решил организовать в Ногинске клуб любителей бега, на первое собрание 26 августа пришли 5 человек. 11 сентября, в День бегуна, пробежал на тренировке уже 31 километр.
    В марафоне, в пробеге памяти академика С.П. Королёва, состоявшимся в городе Калининграде Московской области25 сентября 1983 года, я всё же принял участие, хотя чувствовал себя, как написал в дневнике «плоховато» и «хотел даже отказаться и не бежать». Далее написал: «Но я всё же отважился бежать и пробежал. Бежал даже легче, чем в Москве, потел меньше, боли в ногах были меньше и после бега ноги не сводило (правда, я перед бегом растирался вьетнамским бальзамом, а после его окончания пробежал примерно 1км. трусцой и перед бегом за 1 – 2 дня ел грецкие орехи). Я улучшил свой результат. Я очень доволен, что преодолел себя». Мой результат 3 часа 09 минут 55 секунд. Это был мой второй соревновательный марафон.
   Второго октября 1983 года поехал рано утром из Ногинска в Калининград, чтобы познакомиться с тренировочным процессом в клубе любителей бега «Муравей». Встретился в помещении клуба с его председателем Владимиром Петровичем Волковым, он как раз готовился к тренировке вместе с членами клуба. В 11 часов 20 минут тренировка началась, от помещения клуба все побежали в лес, я бежал вместе с ними. Был 1 градус тепла и вдруг пошёл мокрый снег. Волков радостно закричал: «Снег, снег!» и побежал впереди, за ним двигалась колонна бегунов на хорошей скорости. В лесу мы остановились около высокой сосны, сделали несколько упражнений и побежали дальше по лесным тропинкам. На тренировке мы преодолели 13 километров, я узнал много полезного для себя, чтобы этот опыт использовать в своих тренировках.
      1983 год, когда я стал марафонцем, был ключевым для меня, для выработки новых правил именно для моего образа жизни. Интенсивные ежедневные тренировки предъявляли к моему организму новые требования и я много читал, изучал советы специалистов и спортсменов. При росте 174 сантиметра мой вес был 70 килограммов, такое соотношение было плохим для бегуна-марафонца. Надо было снизить вес килограммов на 10. Изменил питание, стал есть меньше жиров и больше ел овощей, но этого оказалось недостаточно: вес снизился всего на 1 – 2 килограмма за несколько месяцев.
    Большое влияние на меня, на подход к здоровью, оказал Эдуард Михайлович Яшин, разработавший свою систему сверхдолголетия. Первый раз я с ним встречался в Москве 19 ноября1983 года, он жил в Зеленограде, оттуда приехал по моему приглашению. Об этом феноменальном человеке я узнал из статьи Стива Шенкмана в журнале «Физкультура и спорт» №9 за 1983 год. Мы встретились у конечной остановки автобуса №400 (Москва – Зеленоград) и общались на ходу часа полтора. Я услышал от Яшина много полезных советов, исходивших из его опыта тренировок. На все мои вопросы он ответил. Он сказал, что надо изгнать страхи и сомнения из своей души и верить в большие возможности своего организма. Яшин предложил снизить в 3 раза количество потребляемой мной пищи, а вес снизить до шестидесяти килограммов. В дальнейшем я ещё 2 раза встречался с Яшиным: слушал его доклад в Москве в Доме учёных и по моему приглашению он приезжал в Ногинск на встречу с ним в клубе здоровья «Движение» 28 мая 2011 года. Получил в подарок от него с дарственной надписью книгу, фундаментальный научный труд «Сверхдолголетие, как его достичь».
    Я последовал советам Яшина. Решил в дневнике кратко в конце каждого месяца подводить его итоги. 30 ноября 1983 года написал, в частности: «В этом месяце взял решительный штурм лишнего веса. Похудел более, чем на 2кг. Надо похудеть примерно до 62 – 60 кг., как советовал мне Э.М. Яшин, с которым я встречался 19-го ноября».
   В 1983 году в Москве, в издательстве «Молодая гвардия», в серии «Если хочешь быть здоров» вышла книга журналиста Геннадия Васильевича Швеца «Я бегу марафон». Тираж книги 200 тысяч экземпляров в настоящее время вызывает удивление и восхищение. Автор книги подробно рассказывает о своём участии во втором Московском Международном Марафоне Мира. Из книги узнал много полезных советов марафонцам и об интересных бегунах, встретившихся автору на дистанции марафона.
   За 1983 год я пробежал на тренировках и соревнованиях более 3800 километров. Цитата из дневника: «1983 год выдался рекордным во всех отношениях: и в общем километраже, количестве раз бега, принимал я участие в 5-ти соревнованиях, из них 2 марафона (42 км. 195м.), бежал на призы газет «Советская Россия» и «Труд». Бегал в Ногинске на первенство области среди текстильных предприятий на 5км. летом. Чувствовал в этом году себя лучше (видимо, сказалось ногинское питание и настроение)… Думаю в 1984 году повести решительную борьбу с простудами, буду закаляться и особенно бороться с насморком и воспалением горла. Продолжать режим трёхразового питания с лёгким ужином при этом». Постоянно контролировал частоту пульса сразу после бега и днём в спокойном состоянии (в декабре она была 43 – 45 ударов в минуту), всё это записывал в дневник. Редкая частота пульса днём – отличный показатель тренированности сердца. За счёт увеличения мышцы, её силы, сердце в течение дня больше отдыхало, но при этом обеспечивало организм необходимым количеством крови.
     В 1984 году увеличил тренировочную нагрузку. Бегал как всегда каждый день в любую погоду. В январе бегал 3 раза более 25 километров, за месяц пробежал 378 километров, а в коротком месяце феврале – уже 428 километров. В марте, апреле и мае километраж ещё увеличил. 20 мая 1984 года в честь своего 42-летия 26 апреля совершил пробег на 43 километра. Побежал ранним утром вместе с Володей Аинцевым из соседнего дома на Полигоне. Он тоже увлекался продолжительным оздоравливающим бегом, но в соревнованиях на марафоне не участвовал. Володя моложе меня на 10 лет, он был хорошо тренирован и физически силён. От Полигона в Ногинске по шоссе добежали до деревни Мелёжа на границе с Владимирской областью и оттуда по тому же маршруту возвратились домой через 3 часа 22 минуты 55 секунд.
    10 июня 1984 года во второй раз участвовал в пробеге на приз газеты «Труд» на дистанции 30 километров. Несмотря на большое недосыпание, слабость, иногда тяжесть в голове, всё же хорошо пробежал, показав результат 2 часа 01 минуту 24 секунды, что почти на 6 минут лучше прошлогоднего результата. Старт в этот раз был дан у памятника Ленину в Лужниках. В дневнике записал: «Ноги не болели после финиша, впервые так хорошо перенёс пробег. После пробега давление крови 120/80, так что мне врач, измерявшая давление, сказала, что можно сразу же бежать ещё 30км.». После этого пробега чувствовал прилив сил, большую
радость, было хорошее самочувствие. 8 июля 1983 года рано утром без майки, в трусах и полукедах в ясную погоду при температуре воздуха плюс 9 градусов совершил пробег по проезжей части шоссе от своего дома до центра города Павловского Посада и обратно. В Павловском Посаде, отправившись в обратный путь, закричал: «Привет Павловскому Посаду от Ногинска!». На путь длиной 50 километров я потратил 3 часа 55 минут 30 секунд.
   Через неделю я вместе с Аинцевым пробежал от своего дома до Обухова – посёлка в Ногинском районе, затем по тому же маршруту бежал до моего дома, преодолел 35 километров довольно легко, затем тренировался как обычно в следующие дни. Ещё через 7 дней вместе с Аинцевым бегом преодолел дистанцию 36 километров: от дома до конца деревни Алексеева и обратно. За июль в 1984 году пробежал 490 километров. 12 августа 1984 года дистанцию увеличил до 39 километров. Бежали с Аинцевым в пасмурную с небольшим дождём погоду, оставалось всего несколько дней до очередного марафона. Затем бегал обычные тренировочные дистанции, а за сутки до марафона пробежал всего 6 километров.
    18 августа 1984 года состоялся четвёртый Московский Международный Марафон Мира. Старт был в Лужниках около универсального спортивного зала «Дружба», в 17 часов 29 минут бегуны отправились в далёкий путь. В дневнике написал о своём питании в последние дни перед марафоном. Цитата из дневника:
       «Всего 3404 марафонца бежали на 42,195 км. Я занял <приблизительно> 340 – 343 место. Пытался «выбежать» из 3-х часов. Это мне удалось, мог бы на II-ой разряд выполнить: 2 часа 50 мин., но во второй половине, после 22км. пошёл очень сильный дождь, он шёл на протяжении нескольких км. Бежать стало труднее, скользко и кеды стали тяжёлыми, намокли. Кроме того, мышцы ног, особенно «икры» стали сдавать, видимо, от охлаждения. Но я всё же доволен результатом». Далее я рассказал о своём питании на дистанции. Мой результат на этом марафоне 2 часа 55 минут 37секунд.
     Я много экспериментировал на себе, пытаясь подобрать здоровое питание, изучал научно-популярную литературу по питанию, знакомился с советами народной медицины, встречался с известными специалистами по нетрадиционному питанию. Многое с тех пор пришлось пересмотреть и изменить в своём рационе. В то время я ещё питался традиционно, но всё же часто добавлял некоторые полезные для здоровья продукты, мало используемые в обычном питании: сухофрукты, мёд, грецкие орехи, свежую капусту, яблоки, морковь. Но мясо, рыбу, яйца, хлеб, соль и т.д., продолжал употреблять. Традиционно питался и днём: обед состоял из трёх блюд. 23 августа 1984 года записал в дневнике: «Днём съел со щами кусочек окорока (сало). После этого сильно болело в области печени. Нельзя свинину». В начале следующего месяца в дневнике написал: «Сегодня, 2/IX, ездили на микроавтобусе в г. Жуковский Моск. обл. на профсоюзный кросс. Перед этим как назло болело в области печени несколько дней». Ослабленный, я всё же хорошо пробежал дистанцию 8 километров.
    В то время очень популярными были книги и выступления известного целителя, автора Системы естественного оздоровления, академика Галины Сергеевны Шаталовой. Она любила бегунов-марафонцев, проводила с ними уникальные эксперименты на выносливость. Шаталова часто присутствовала на марафонских пробегах. Я с ней не раз встречался. На одном из московских марафонов я познакомился с Шаталовой, рассказал о себе и задал вопрос о правильном питании. Галина Сергеевна настаивала на том, что от хлеба надо отказаться, перейти к вегетарианскому питанию и намного сократить калорийность пищи. Привела примеры марафонцев, перешедших на вегетарианство, этим улучшивших выносливость и результаты в беге. Я прислушался к советам Шаталовой, изучил её книги. К вегетарианству и сыроедению пришёл не сразу, на протяжении многих лет убедился в пользе этих советов.
   23 сентября 1984 года участвовал в Космическом марафоне в Калининграде. Перед марафоном немного простудился и побаливали рёбра от полученной накануне травмы, но это не помешало мне выйти на старт. Цитата из дневника в этот день: «На дистанции начал питаться после 20 км. (напиток «Олимпия» несколько глотков, затем через каждые 5 км. напиток и чай, на последнем пункте геркулесовый кисель, напиток). Питание на дистанции помогает. Пробежал нормально, на финише даже прибавил чуть скорость.
Я очень доволен пробегом. Думаю в скором будущем штурмовать II разряд – 2 часа 50 минут. Я занял из 560 человек, стартовавших на 42 км. 195 м. 87 место (общее), а в своей возрастной группе среди бегунов старше 40 лет – 17-е место». Мой результат 2 часа 55 минут 24 секунды стал моим личным марафонским рекордом.
    После марафона в Калининграде продолжал ежедневные тренировки, а через 3 недели, 14 октября, пробежал уже 36 километров, обошёлся без завтрака и после этого чувствовал себя нормально. А ещё через неделю, 21 октября, пробежал на тренировке даже более марафона – 42 километра 700 метров.
    Заканчивался очень удачный для меня марафонский год, в декабре пробежал кроме обычных две очень длинные тренировочные дистанции: 35 и 38 километров, а за весь 1984 год бегом преодолел расстояние около 5000 километров. В январе 1985 года тренировочную нагрузку ещё увеличил: бегал на 32, затем на 36, потом на 39 километров. 27 января при морозе 20 градусов тренировался 2 раза: утром пробежал 22 километра, а вечером ещё добавил 10 километров на лыжах.
     Продолжал совершать тренировки в большом объёме всю зиму и весну 1985 года. 21 апреля в честь своего 43-летия пробежал 43,4 километра, а через неделю – 30,8 километра. Запись в дневнике:
     «В субботу 27 апреля в Москве случайно встретился в КЛБ «Мир» (парк культуры им. Горького) с А. Комиссаренко – чемпионом страны по 24-часовому бегу. Он мне посоветовал объём бега больше не увеличивать, но наращивать скорость бега. Он сказал, что сейчас важно качество, а качество это зависит от скорости. Питание он сказал мне ограничивать не нужно (тем более прекратить оставаться по выходным без обеда или без завтрака)».
28 апреля Клубом любителей бега «Мир» проводился марафонский пробег в парке имени Горького, но я в нём не участвовал. Позже, в 1989 году купил книгу Александра Ивановича Комиссаренко «Бег в моей жизни», вышедшую массовым тиражом.
     Участвовал 19 мая 1985 года в очередном пробеге на 30 километров на приз газеты «Труд». Пробег проходил по олимпийской трассе. Я пробежал хорошо, на пунктах питания не останавливался, не принимал питание. Время на финише 2 часа 1 минута с секундами, приблизительно как и год назад.
    В субботу, 25 мая 1885 года, впервые был на занятии – лекциях Народного университета физической культуры и здоровья. Занятия проводились в зале на Большой спортивной арене в Лужниках каждую третью и пятую субботу с 10 до 14 часов. Занятие в университете мне понравилось, но оно было последним перед каникулами. Решил посещать с сентября все занятия в университете. На следующий день, 26 мая, участвовал в соревнованиях на стадионе в Старой Купавне, в Ногинском районе. Сначала сделал разминку: пробежал по дорожке стадиона 20 километров, а потом в соревновании пробежал 1500 метров. В мае 1985 года пробежал 503 километра.
     В июле тренировки в большом объёме продолжались: за месяц пробежал 503 километра. В то время в нашей стране в разных городах работали врачебно-физкультурные диспансеры, где вели приём спортивные врачи. Был такой диспансер и в Ногинске на территории первой поликлиники и больницы. Главный врач диспансера Лилия Алексеевна Картышева, посмотрев 5 августа результаты моих нормальных анализов и кардиограмму, к предстоящему 10 августа марафону меня не допустила из-за плохой кардиограммы и низкого, 90/60, давления крови. Вес тела у меня значительно снизился в последнее время. Требовался период восстановления и уменьшения тренировок.
     Но желание принять участие в марафоне перевесило. Я поехал в Москву и там в диспансере №14 мне разрешили участвовать в марафоне: в этом диспансере у меня была ранее сделанная нормальная кардиограмма, а результаты анализов я привёз из Ногинска.
    Регистрация участников ММММ-85 была в Универсальном спортивном зале «Дружба» в Лужниках в этот раз и старт марафона был рядом с этим огромным круглым зданием. Перед стартом чувствовал усталость и слабость. К тому же в этот день стояла неимоверная жара. В тени было более 30 градусов, а на солнце намного больше. Об этом марафоне подробно я написал в дневнике. Из-за жары бежать было тяжело. Часть марафонцев не вышли на старт из-за жаркой погоды, но всё-таки 3000 бегунов ринулись преодолевать трудные километры. На пунктах питания через каждые 5 километров я пил понемногу только чистую воду. После 30 – километровой отметки стал пить чай с лимоном и спортивный напиток, который дал мне возможность нормально финишировать. Мой результат 3 часа 15 минут, показанный в этом марафоне, очень хороший для меня, учитывая сильную жару.
     И ещё один соревновательный марафон я пробежал в 1985 году, 29 сентября: это был уже IX Пробег памяти С.П. Королёва. Как всегда, марафон проводился в городе Калининграде Московской области. Преодолел дистанцию довольно легко, за 3 часа 4 минуты.
     Заканчивался 1985 год. В этом году я начал активно заниматься в Университете здоровья в Лужниках. 28 декабря, после заключительного занятия года, я провёл полуторачасовой разговор с главным организатором занятий в Университете здоровья Игорем Петровичем Контрольским. Я рассказал о себе, своих тренировках и питании, Игорь Петрович ответил на мои вопросы и просил меня выступить на информационном дне 18-го января 1986 года. В 1985-м году я бегал 354 раза и в сумме пробежал 5710 километров.
     На следующий год большие тренировочные нагрузки продолжал в любую погоду. Зимой по воскресеньям к длинным беговым тренировкам часто добавлял по вечерам ещё и лыжи в небольшом объёме. Здоровье в 1986 году у меня было хорошее. Участвовал в этот год в некоторых соревнованиях, в том числе и в очередном пробеге на 30 километров в Москве на приз газеты «Труд». 1986 год был для меня важен тем, что я продолжал изучать народную медицину, по субботам слушал и конспектировал лекции учёных в Народном Университете здоровья в Лужниках. Кроме того, иногда по субботам ездил в Истру, где врачом местного клуба любителей бега «Истра» был Президент института натуропатии Валентин Николаевич Сергеев. Я подружился с Сергеевым. Это был замечательный врач, кандидат медицинских наук, терапевт с большой буквы, фитотерапевт, большой специалист по диагностике, физиотерапии и т. д. В серии «Золотая библиотека здоровья» журнала «Физкультура и спорт» вышла книга Сергеева «Обойдёмся без таблеток», советы и рецепты из неё использую до сих пор. Сергеев был одновременно главным врачом санатория «Истра» и врачом в Клубе любителей бега «Истра». Он завёл в помещении клуба на каждого бегуна «Карту долгожителя». Бегуны его любили и приходили к нему на обследование в уникальную диагностическую лабораторию. «Карту долгожителя» Сергеев завёл и на меня. По поручению Сергеева я выполнял некоторую работу в Институте натуропатии в должности старшего научного сотрудника. 
     Осенью 1986 года много раз тренировался вместе с бегунами из существовавшего тогда в Ногинске клуба любителей закал-бега, которые бегали и в морозы даже без маек, в одних трусах. Например, 23 ноября, при морозе 2 градуса я отлично побегал с группой моего знакомого Миши Качановского. В этот раз я пробежал 43 километра, из них 16 километров бежал с группой Качановского, правда, их примеру закал-бега не последовал.
     И всё же, один марафон в Москве в 1986 году я пробежал, преодолел на пороге 1987 года. Тогда я уже был членом московского клуба любителей бега «Мир», помещение которого находилось в подвале здания администрации парка имени Горького. Этот клуб уже тогда считался одним из лучших не только в Москве. Клуб проводил совместные тренировки, встречи, соревнования, в том числе и марафоны. Подвальное помещение клуба сами бегуны благоустроили, у них были: мужская и женская раздевалки со шкафами для одежды,  большой общий зал, длинный коридор, кухня и даже сауна. Преодолев этот Новогодний марафон, я записал в дневнике:
    «Бежал в Москве с членами КЛБ «Мир» в парке Горького в Москве. Заранее договорился. В пятницу вечером внёс 1 руб. за значок и открытку, еда с собой на Новогоднюю ночь. Выбежали [31 декабря] 4 чел[овека] на 100 км. в 13-30. Я присоединился к ним в 19 час. 58 мин. На 42км. 195м.,хотел бежать 100 км., но решил не рисковать, вначале посмотреть, как они бегут, а в будущем, возможно, и я побегу на 100 км. Бегут по кругу 14 км., далее отдых 5 – 10 минут, перекус и далее. Маршрут – Ленинский проспект». На дистанции у меня случились неприятности в кишечнике, терпел боли в животе, но бежал, хотя плохо себя чувствовал. Далее я записал: «Последние 14 км. – со всеми вместе, с Дедом Морозом и т. д., очень интересно. 100 км. преодолели 3 чел., в т.ч. Иван Стасов (1929г.р.) – мой знакомый. Познакомился и с Женей из Балашихи, оставил у него свой адрес. После пробега все пошли отмечать Новый год за стол со своей едой, затем начались танцы, светомузыка. Я не принимал нигде участия, плохо себя чувствовал. Я получил награды: открытку, значок «Новогодний бегун», Диплом за марафон, значок «Спорт», зубн. Щётку и шоколадку. Я очень доволен. Красива Новогодняя Москва». Это был мой 7-ой соревновательный марафон. В 1986-м году пробежал в сумме 5638 километров, что немного меньше, чем в 1985-м, но провёл рекордное количество беговых тренировок – 357.
     В 1987 году продолжал интенсивные тренировки, но этот год был для меня неудачным. Мороз тогда в январе много раз был больше тридцати градусов, я каждый день тренировался, а в такие морозы бегал более тридцати километров. Даже в конце марта были сильные морозы. В один из таких дней, утром, в мороз 37 градусов, я решил в лесу пробежать 37 километров. Оделся легко: на мне были шерстяной спортивный костюм, варежки, шерстяная спортивная шапка, на ногах – кеды. Бежал довольно легко, преодолел дистанцию за 3 часа. На следующий день, 1-го апреля, с повышенной температурой тела пошёл на работу. На работе почувствовал сильную головную боль и отправился домой. Вызвали «скорую помощь». Приехав, медики сразу же измерили мне температуру: она была 42 градуса. Меня уложили на носилки и отвезли в Глуховскую больницу Ногинска на Посёлке Октября. Сказались длительные тренировки на сильном морозе, в результате чего я обморозил лицо. У меня обнаружили гайморит и в специальном отделении долго лечили. Марафоны в 1987 году не бегал. Участвовал в недлинных пробегах в Москве и вместо марафона в Калининграде бежал дистанцию 20 километров.
      Новый 1988 год встречал вместе с КЛБ «Мир» на бегу: сначала все вместе побежали на Красную площадь за полчаса до Нового года и оттуда после боя курантов на Спасской башне направились в обратный путь, а затем продолжили отмечать в клубе за праздничным столом и танцевать до утра. Встречать Новый год на бегу в Москве на Красной площади с боем кремлёвских курантов у клуба любителей бега «Мир» вошло в традицию. Я участвовал в этой прекрасной церемонии много лет подряд.
     К соревновательным марафонам я вернулся только в 1988 году, но об этом расскажу чуть позже. Этот год круто изменил мою личную жизнь: 30 апреля я женился и переехал к жене в центр Ногинска. В этой квартире в старинном доме на улице Рабочей мы с Олей продолжаем жить и сегодня, в 2023 году. Маршрут моих тренировочных трасс изменился. Теперь я бегал по центральным улицам нашего города, а также нередко прибегал для тренировок по беговой дорожке стадиона «Спартак».
     Восьмой соревновательный марафон, мой единственный в 1988 году, я пробежал 25 сентября в Калининграде. Показал очень хороший результат: 2 часа 57 минут 7 секунд. Цитаты из моего дневника: «После перерыва возобновил участие в марафонских пробегах. Специально к марафону не готовился. Думал хоть как пробежать, медленно. На моё удивление бежал очень быстро… Я очень рад, большое счастье, что я опять бегаю марафон… Со мной ездила моя Оля. Машенков из Электроуглей бежал марафон, бегали ребята из Ногинска: Соколов – марафон, Мартынов и ещё 1 – 20 км.». С этого дня моя жена постоянно ездила со мной на соревнования, сопровождала меня, помогала мне, переживала за мои неудачи, радовалась моим успехам. Особенно Оля заботилась о моём здоровье.
     В начале 1989 года тренировался ежедневно как обычно, но немного болел с температурой ОРЗ, были небольшие травмы.  12 февраля ездили с женой в Москву на Клубный день – день рождения КЛБ «Мир», 8 лет. День рождения отметили вместе с бегунами клуба пробегом 11 километров по набережной Москвы-реки от помещения клуба «Мир» в парке имени Горького до стадиона в Лужниках и обратно. Моя Оля купила абонемент на концерты органной музыки в Москве. Вечером в этот день были мы с ней на первом таком концерте. Слушали музыку Баха в исполнении знаменитого Гарри Гродберга. С этого дня я по-настоящему полюбил классическую музыку.
    В Ногинске в те годы традиционно проводился только один легкоатлетический пробег на 10 километров по кольцу города в честь дня рождения В.И. Ленина. Я иногда принимал в нём участие. Например, бегал 20 апреля 1986 года, 23 апреля 1989 года, а 21 апреля 1990 года показал в этом пробеге свой лучший результат.   
     В 1989 году мне удалось преодолеть только один соревновательный марафон. 12 августа состоялся Московский Международный Марафон Мира, в котором приняли участие 11054 бегуна из 39 стран мира, в том числе было 500 бегунов из США. Мой результат 3 часа 10 минут. После финиша выстроилась очередь за футболками. Американская делегация привезла в подарок преодолевшим этот дружеский марафон очень красивые алые футболки, но их хватило не на всех. Я был рад, что удалось получить такую футболку. В конце дневника в этот день записал и подчеркнул: «Атмосфера пробега отличная!».
    К сожалению, в 1989 году у меня случались ОРЗ, была высокая температура. Для лечения использовал различные методики, применял голодание по Брэггу, питался по советам вегетарианца Чупруна, применял лекарственные растения, изучал работы Института натуропатии. В 1990 – 1993 годах беговые тренировки не прекращал, но были травмы, временами чувствовал большую усталость, слабость, разбитость, неустойчивость при ходьбе, сильные боли в пояснице, лечился у неврологов в больнице, применял гомеопатию… Лечение помогало мало. В конце 1980-х – начале 1990-х годов в нашей стране издано много книг о марафоне и оздоровительном беге. Я купил некоторые из них и внимательно изучил.
    3 августа 1993 года – важный день, переломный момент в моём оздоровлении. В этот день я познакомился с главным врачом Московского врачебно-физкультурного диспансера №1 Львом Николаевичем Марковым. Профессор Марков был главным спортивным врачом России, крупным учёным. Моя сестра была с ним знакома и попросила его меня проконсультировать. Марков очень любил бегунов-марафонцев и тепло, по-доброму меня принял. Меня приняли как спортсмена на учёт в этом лучшем лечебном и реабилитационном учреждении страны, завели медицинскую карту и провели там в стационаре в течение месяца лечение обнаруженной у меня анемии. Но с лета 1993 года до лета 1994 года из-за болезни бегал мало. На протяжении многих последующих лет в этом диспансере наблюдался у врачей и несколько раз лечился стационарно. Диспансер стал Московским научно-практическим центром спортивной медицины.
    Свой 10-ый соревновательный марафон я пробежал 3 сентября 1994 года.  Это был Московский Международный Марафон Мира. Показал невысокий результат: 3 часа 49 минут 36 секунд. Я записал в дневнике после марафона: «Наконец-то свершилось! Осуществилась моя мечта. После долгого перерыва я вновь пробежал марафон. Я бесконечно рад этому!». Далее в дневнике подробно рассказал об этом моём марафоне.
     В 1995 году марафоны не бегал, было много травм, хотя регулярно тренировался, но к марафону врачи не допускали. На тренировках весной и летом много раз бегал от моего дома за пределы города, например, в деревни Стулово, Карабаново, Караваево, моя Оля сопровождала меня на велосипеде.
      Следующий,11-ый марафон, я пробежал в Москве 1 сентября 1996 года. Это был ММММ-96. Мой результат 3 часа 33 минуты 34 секунды лучше, чем в 1994 году. Болезни и травмы продолжались и в 1997 году. Меня допустили только к дистанции 10 километров на ММММ-97. Раздевались участники марафона в помещении существовавшего тогда кинотеатра «Зарядье». Старт марафона и на дистанцию 10 километров был с Васильевского спуска. 10 километров я успешно преодолел.
    В феврале 1997 года произошло большое событие в моей жизни: состоялось открытие Ногинского клуба здоровья «Движение». Я организовал этот клуб и стал его руководителем.  Клуб успешно развивался и существует в настоящее время: в двух ногинских парках проводятся занятия по скандинавской ходьбе и в спортивном зале члены клуба выполняют физические упражнения.
     1998 год начался у меня с глубокого анализа состояния здоровья, с решения проблем на работе. Приходилось по всем этим вопросам встречаться с разными людьми. Решил есть только сырую растительную пищу; - так написал в дневнике, что и сделал на какое-то время. 23 января этого года моё выступление записали на Ногинском радио, а запись транслировали 27 января. Беседу со мной проводила ведущая местные радиопередачи замечательный радиожурналист Евгения Александровна Зайцева. Тема моего выступления: здоровый образ жизни, оздоровительный бег. В дальнейшем, на протяжении многих лет я часто выступал и выступаю в настоящее время по Ногинскому радио.
     9 мая 1998 года вступил в Марафонский клуб «БиМ» и получил паспорт марафонца. Клуб организовал марафонец, житель Зеленограда, редактор и издатель журнала «Бег и мы»  Борис Прокопьев. В 1998 году участвовал в Москве в разных пробегах. Например, 10 июня бежал дистанцию 10 километров, старт был дан от Спорткомплекса Олимпийский во Всероссийский Олимпийский день бега. 27 июня пробежал в Лужниках полумарафон – 1-ый этап марафонского Суперкубка. В 1998 году и в следующие годы участвовал во всех трёх этанах этого соревнования (21,1 - 15 - 6,1 километров). 26 июля 1998 года впервые участвовал в Зеленоградском (Втором) полумарафоне. С Борисом Прокопьевым я подружился, он мне присылал свой замечательный журнал «Бег и мы», я много раз приезжал на организованные им  пробеги: Зеленоградский полумарафон и Зимний БиМ-марафон. В 1998 году я преодолел один соревновательный марафон – ММММ-98. Старт был дан в 11 часов 30 августа рядом с кинотеатром «Зарядье», с Васильевского спуска. За день до старта всех марафонцев бесплатно кормили по специальным талонам в «Золотом зале» гостиницы «Россия» (демонтирована в 2010 году). Это называлось «паста-шоу». Был набор продуктов на столах. Главный продукт – макароны со свиной отбивной, из напитков давали бутылку пива (его я не пил) и чай. Директор ММММ Борис Гаврилович Фадеев очень хорошо организовывал и проводил все соревнования. Меня он знал и немало хорошего для меня сделал, например, зная и мою жену, давал и ей тоже вместе со мной талоны на паста-шоу. Мой результат на марафоне – 3 часа 37 минут 46 секунд.
     1998 год памятен для меня и тем, что в этом году я написал свою первую статью для журнала «Физкультура и спорт» и она была опубликована. В статье я рассказывал о моём приобщении к оздоровительному бегу и о том, как бег помог мне победить болезни. Потом много раз публиковались и другие мои статьи в этом журнале. Журнал много внимания уделяет здоровому образу жизни, на эту тему там много уникальных статей и полезных советов.
     В 1999 году пробежал два соревновательных марафона: в Москве 29 августа и в Королёве (бывший Калининград) 26 сентября. В Москве я участвовал в ММММ-99. Преодолел марафон за 3 часа 37 минут 18 секунд. Королёвский космический марафон я преодолел за 3 часа 38 минут 6 секунд. Два марафона я пробежал и в 2000 году: в Москве 10 сентября – 20-ый юбилейный марафон ММММ преодолел за 3 часа 53 минуты 16 секунд и в Ногинске 23 декабря, в одно время с Зеленоградским БиМ-марафоном пробежал за 3 часа 49 минут 12 секунд. Борис Прокопьев разрешил по моей просьбе из-за болезни жены бежать этот марафон мне по моей тренировочной трассе в центре города. Прокопьев засчитал мне этот марафон как соревновательный. Три марафона я преодолел в 2001 году (уже в новом веке и новом тысячелетии): в Москве участвовал в марафоне «Лужники» 19 апреля, результат 3 часа 48 минут 22 секунды и 9 сентября – в ММММ, результат 3 часа 40 минут 22 секунды и 30 сентября в Королёве пробежал юбилейный XXV космический марафон с результатом 3 часа 50 минут 26 секунд.
    В 2002 году я пробежал один марафон 1 сентября в Москве ММММ, результат 3 часа 49 минут 51 секунда. Мне было 60 лет и мой результат на этом марафоне превышал норматив первого разряда ветеранов для моего возраста. Вскоре мне оформили и вручили удостоверение перворазрядника.
    Продолжал тренироваться в большом объёме и в следующие годы. В 2003 году пробежал 28 сентября в Королёве марафон за 3 часа 36 минут35 секунд. Два марафона пробежал в 2004 году в Москве: 16 мая преодолел марафон «Лужники» за 3 часа 44 минуты 41 секунду и 12 сентября пробежал ММММ за 3 часа 48 минут 12 секунд. В то время главным судьёй соревнований по бегу в Лужниках был Олимпийский чемпион 1960 года в Риме в беге на 10 тысяч метров Пётр Григорьевич Болотников. Мне удалось побеседовать с ним, рассказать о себе, о своих марафонах. Болотников сказал мне добрые слова и рассказал, что в Ногинском районе он бывал: там у него живут родственники.
    В 2005 году пробежал один марафон в Москве – ММММ с результатом 4 часа 5 минут 19 секунд. В 2006 году удалось преодолеть три марафона: два марафона в Москве и один в Зеленограде. 23 апреля пробежал марафон КЛБ «Мир» за 4 часа 13 минут 37 секунд, 21 мая в Лужниках показал результат 4 часа 5 мину 5 секунд и 16 декабря пробежал в Зеленограде БиМ-марафон за 4 часа 11 минут 12 секунд.
     В Москве в марафоне ММММ был и пробег-спутник на 10 километров. Я принимал в нём участие в 1997, 2003, 2006 и 2007 годах. В 2007 году я зарегистрировался и побежал дистанцию марафона на ММММ, но пробег проходил 9 сентября в холодную погоду под сильным дождём. Моя жена с тревогой наблюдала за моим бегом, договорилась с судьями о сокращении моей дистанции до десяти километров. Но всё-таки в 2007 году я преодолел 2 марафона: 30 сентября в Королёве пробежал Космический марафон за 3 часа 48 минут 56 секунд и 15 декабря в Зеленограде БиМ-марафон пробежал с результатом 4 часа 26 минут 6 секунд. Свой последний, 30-ый соревновательный марафон, я пробежал в Москве на следующий день после моего 66-летия,27 апреля 2008 года. Это был традиционный Апрельский марафон Клуба любителей бега «Мир». Мой результат 4 часа 17 минут 4 секунды.
     Через три недели после марафона КЛБ «Мир», 18 мая, в Москве проводился Марафон «Лужники». Я тогда ещё полностью не восстановился после предыдущего марафона и в этот раз в Лужниках бежал не марафонскую дистанцию, а принял участие в пробеге на 10 километров. Вскоре, 1 июня 2008 года, в Зеленограде проводился 2-ой полумарафон – 3 круга по городу, я принял в нём участие.
     12 июня участвовал в пробеге «Кремлёвская миля» в Москве на Манежной площади. Была традиция в Москве в этот день, День России, проводить легкоатлетический пробег на одну милю – 1 километр 609 метров. Стартовали бегуны группами в разных возрастных категориях, участникам вручали памятные значки, а победителей награждали. «Кремлёвскую милю» я бегал много раз.
    21 июня пробежал в Лужниках полумарафон – 1-ый этап Суперкубка.  В Москве 5 июля в Измайловском парке проводился 12-ый лесной марафон «Белочка». Я уже не в первый раз принял в нём участие на дистанции 10 километров. 2-ой этап Суперкубка – пробег на 15 километров, проводился в Лужниках 9 августа 2008 года, я принял в нём участие.
    На пробеге случилось непредвиденное. После старта я бежал довольно быстро, обогнал некоторых своих соперников, но вскоре почувствовал слабость, неустойчивость, головокружение, скорость снизил, с трудом добежал до финиша и показал слабый результат. Думаю сейчас, что я форсировал скорость бега, который превратился у меня из аэробного в анаэробный. Наступила гипоксия – кислородное голодание и последующее моё состоянии на дистанции. В последующие дни дома на тренировках снизил нагрузку, но чувствовал себя плохо. Ходил на приём сначала к местным врачам, а потом обращался к врачам в Москве, лечился там во Врачебно-физкультурном диспансере. Временами чувствовал себя лучше, но некоторые анализы мои были плохими. Меня не допускали к пробегам по состоянию здоровья. Наконец, 23 сентября 2008 года получил тяжёлую травму позвоночника, сотрясение мозга, сильный ушиб затылка, вызвавший ушиб мозжечка. Потом долго восстанавливался, тренировался, участвовал в соревнованиях на дистанциях короче марафона.
       Кто-то из известных людей назвал марафон человеческой жизнью в миниатюре или, как я считаю, марафон - жизнь человека, спрессованная во времени. Главное, марафон воспитывает характер человека, учит преодолевать тяжёлые испытания, значительно повышает выносливость, продлевает жизнь. Бег самое доступное и эффективное оздоравливающее средство. Во время продолжительного бега мозг вырабатывает эндорфины – гормоны удовольствия, вселяющие в душу радость. Такой бег укрепляет здоровье и тем, что мельчайшие кровеносные сосуды-капилляры во время такого упражнения наиболее эффективно потребляют кислород, газ, исцеляющий организм человека. И ещё очень важно то, что при продолжительном беге в мышцах человека появляются новые митохондрии – особые энергетические клетки, что позволяет  значительно повышать выносливость организма человека.
     Начиная с 2009 года я в марафонских пробегах не участвовал, но продолжал приезжать в Москву и другие города на более короткие пробеги: 10, 15 километров и даже иногда и на полумарафоны. Мне очень нравились Пробеги памяти Ю.А. Гагарина в Звёздном городке под Москвой, существующие и в наши дни. Они проводятся ежегодно много лет в последние дни марта или первые дни апреля. Я участвовал в нём впервые в 1989 году, это был 20-ый юбилейный пробег, на старте нас приветствовал космонавт Алексей Архипович Леонов. С 2000 года принимал участие в этом пробеге много раз подряд. Старты были от Дворца космонавтов после торжественного митинга, приветствий от космонавтов и парада участников под руководством Петра Григорьевича Болотникова. На пробеге три дистанции: 5, 10 и до 2006 года – 20 километров, с 2006 года – полумарафон, 21,1 километра. Я участвовал в этом пробеге на дистанциях 20 и 21,1 километров. Последний раз принял там участие в 2010 году.
      17 мая 2013 года в Ногинске в центральном парке под руководством приглашённого мной инструктора начались занятия скандинавской ходьбой в нашем клубе здоровья «Движение». Я впервые познакомился с таким видом тренировок и стал включать скандинавскую ходьбу в свои тренировки как добавление к бегу. Ежедневно бегать, тренироваться и иногда участвовать в соревнованиях по бегу не прекращал никогда. Но в марте 2017 года получил тяжёлую травму, которую долго, с разным успехом лечил и рецидивы её беспокоят меня часто и сегодня. К сожалению, в настоящее время не бегаю, но бег заменил ходьбой с волшебными чудо-палками. Такая тренировка тоже эффективна, полезна для здоровья.
     Я пишу эти воспоминания в преддверии сорокалетия преодоления своего первого соревновательного марафона 13 августа 1983 года, тогда мне шёл 42-ой год. Сейчас я вдвое старше и продолжаю быть марафонцем. Марафонец – звание пожизненное, я этим званием горжусь, жизнь продолжается и в разных непростых ситуациях вспоминаются мои марафоны, тяжёлые тренировки, это придаёт мне новые силы и я преодолеваю трудности. Удивительно, но бег укрепил мои творческие способности и вызвал во мне новые творческие потребности особенно в области культуры. В моём архиве хранятся подробные дневники моих беговых тренировок и соревнований. В этих воспоминаниях я отразил лишь малую их часть, но рассказать в небольшом тексте о всех моих тяжёлых испытаниях невозможно.
      Бег отличается от ходьбы тем, что в нём существует «фаза полёта», когда обе ноги отрываются от земли и человек летит по воздуху. Сейчас такого эффекта от тренировок я, к сожалению, не получаю, но «фаза полёта» у меня продолжается в душе, вычерпываю из неё всё хорошее и этим пытаюсь поделиться с людьми. Спешу поделиться и этими воспоминаниями, возможно, они кому-то помогут преодолеть трудности, победить болезни,  повести здоровый образ жизни.
                28.07. 2023 г.


ИСТОРИЯ ЛЮБИМОГО КРАЯ


Татьяна ХЛЕБЯНКИНА
(г. Талдом, Московской обл.)
Член Союза писателей России

ОХРАНЯТЬ ПРИРОДУ ЗНАЧИТ ОХРАНЯТЬ РОДИНУ

Эти крылатые слова принадлежат Михаилу Пришвину и с ними нельзя не согласиться.
И на земле Талдомской было немало природолюбов: Салтыков - Щедрин, Сергей Клычков, Иван Сергеевич Романов, меценаты и благотворители, имена которых связаны с именем Пришвина... Например, один из прообразов Пришвина купец Дмитрий Иванович Волков, сотрудники музея...

Здание музея в г. Талдоме - одно из красивейших в городе, оно построено в стиле модерн в начале XX века предположительно кашинскими мастерами на средства купца Дмитрия Ивановича Волкова (10.05.1862-06.12.1941), который жил в нём со своей семьёй до революции.
Созданию музея в г. Талдоме предшествовала деятельность учительского кружка «активного метода», занимавшегося краеведческой работой в школах с осени 1918 г., а также открытие в соседнем уезде музея Дмитровского края.
Первые документальные упоминания о создании музея мы находим в протоколах заседаний Ленинского исполкома Совета депутатов (в то время г. Талдом - с 1918 г. по 1929 г. назывался г. Ленинском) от 19 сентября и 4 ноября 1919 г., где речь идет об «отпуске средств на открытие музея... в сумме 3 тысяч рублей».
1 мая 1920 года Союз работников просвещения и социалистической культуры совместно с другими организациями торжественно открывают «Музей природы и жизни местного края», в котором к тому времени имелась 21 коллекция. Обслуживание музея ведёт правление Союза работников просвещения (председатель Союза - Сосенкова Е.В., секретарь - Садовникова Н.С. и казначей - Киселёва Е.К.). В организации и работе музея принимали деятельное участие руководители края М.П.Седов, И.Г.Зябликов, Б.А.Двинский (Духовников), А.К.Костерин и др., а необходимую методическую помощь оказывали сотрудники музея Дмитровского края под руководством заведующего музеем К.А.Соловьёва.
О работе музея в 1920-х - начале 1930-х годов сохранились интересные воспоминания руководившей в то время музеем Евгении Викентьевны Сосенковой и материалы, опубликованные на страницах журнала «Башмашная страна» № 1-3, издававшегося «временным бюро краеведения» в 1925-27 гг.
22 мая 1924 г. в г. Талдоме по почину М.М. Пришвина, жившего в то время в нашем крае, было организовано общество краеведения, основателями которого являлись Н.О.Павлов, И.С.Романов, М.П.Седов, А.А.Семёнов и другие. 21 ноября 1926 г. состоялась 1-я краеведческая конференция, созванная инициативной группой совместно с музеем, а вскоре, в марте 1927 г., 2-я краеведческая конференция. Благодаря совместным усилиям музея и краеведческого актива (С.Е.Лысова, К.Ф.Большакова, Н.П.Адриановой) при участии Губ. Музея МОНО и Общества изучения Московской губернии музеи стал регулярно пополняться новыми коллекциями и экспонатами.
Плодотворная работа музея была прервана Великой Отечественной войной. На фронт ушёл директор музея Л.Н. Парижский, автор очерка «Как я стал краеведом», руководивший музеем с 1932 г., который погиб в 1944 г. в боях за Псков.
В 1940-х гг. музеем руководит А.П. Гук. Сотрудники музея занимались сбором денежных средств и тёплых вещей для фронта, отправляли посылки нашим воинам. В подвале музея располагалось бомбоубежище.
С 1950 г. по 1969 г. (с перерывами) директором музея работал С.М. Пантюхин. За это время открылись новые экспозиции, в том числе «История г. Талдома». На страницах местной печати публиковались интересные исторические материалы: «Откуда пошёл Талдом» и др. За три года директорства Г.А.Беляевой (1956 - 1959) были установлены связи с родственниками М.М.Пришвина, в дар музею получены новые экспонаты, открылась экспозиция, посвященная писателю-природолюбу, а в д. Костино - мемориальная доска на доме, где он жил. С 1969 по 1986 г. музеем руководила Т.Н.Куликова. Здание музея было отремонтировано, появились 9 новых экспозиционных отделов: «Дореволюционное прошлое», «Изба кустаря», «Отдел природы», «Писатели края» и др. В 1977, 1978, 1979 гг. Талдомский музей занимает второе место среди краеведческих музеев области и награждается дипломом.
С ноября 1986 г. по август 2003 г. музеем руководит Н.В.Рязанова, а во время её отсутствия, с декабря 1988 по декабрь 1991 года, её обязанности исполняет Т.А.Хлебянкина. Музей получает акт на землепользование и дополнительное помещение - бывший склад купца Д.И.Волкова. Начинается реставрация экспонатов.
Великими художниками русской жизни и родной природы ХХ века мы можем по праву назвать Константина Паустовского (1892-1968), Сергея Клычкова (1889-1937), Михаила Пришвина (1873-1954) – всех тех, чьё писательское кредо «Я люблю Россию до боли сердечной и даже не могу помыслить себя где-либо, кроме России» ещё сто с лишним лет тому назад, в 19-м веке, впервые провозгласил их гениальный предшественник, пророк и духовный наставник, писатель-сатирик Михаил Салтыков-Щедрин (1826-1889). Ныне, в Год экологии в России, мы опять возвращаемся к его творчеству, с болью и любовью перечитываем вещие строки: «…Покуда леса были целы - жить было можно, а теперь словно последние времена пришли. Скоро ни гриба, ни ягоды, ни птицы  - ничего не будет» («Благонамеренные речи. Опять в дороге»(1873)… И снова – о муках творчества: «Ах, это писательское ремесло! Это не только мука, но целый душевный ад. Капля по капле сочится писательская кровь, прежде нежели попадет под печатный станок» («Мелочи жизни»). Так же трепетно относился к писательскому ремеслу и Константин Паустовский: «…Рано или поздно, в зрелом возрасте или, может быть, даже в старости, но я начну писать, вовсе не оттого, что я поставил себе такую задачу, а потому, что этого требовало моё существо. И потому, что литература была для меня самым великолепным явлением в мире» («Первый рассказ»). С этими словами, пожалуй, согласились бы многие писатели-талдомчане, современники Паустовского:  Сергей Клычков,  Иван Сергеевич Романов (1888-1965),  Лев Зилов (1883-1937) (автор строк «И я с Дубны…»).

     4. ПОЭЗИЯ НАШИХ СЕРДЕЦ

Владимир ОСТРИКОВ
(г. Нефтекумск, Ставропольского края),
Член Российского союза писателей


НАШ ПУТЬ

Наберу я в горсти снегирей,
А затем запущу их в воздух.
Посетите моих друзей,
Тех, кто пишет судьбы колосом.

Кому так далека ворожба
И успеха своя партитура --
Мы летим, лёгкий бриз вороша,
Только ввысь - это наша текстура.

Заглянув в летний звездный альбом
Поместим на свои страницы,
И другой уже зимний том
Проведём по своим половицам.

Ни к чему нам высокие речи,
Обещаний манящий блеск.
Мы летим, только звездочки-свечи,
Освещают наш путь окрест.
02.07.23г.

***

Посвящение Л. К.

Пиши в тетрадь
Холодным, росным утром,
Глубокой ночью
Или ясным днём.
В твоих стихах
Мысль выстроена мудро,
В них лёгкий бриз
В них счастья окоем...
Так делай же счастливым
Юный взгляд,
Пытливый ум
Найдет в себе ответы.
Когда-нибудь зачтется --
Будет сад,
Родник стихов войдёт
В пространство света.
20.07.23г.

Владимир ИЗТЛЯЕВ
( п. Теренсай, Оренбургской области)
Член Союза Российских писателей


ИЮЛЬ

У лета есть макушка:
-- Июльская пора
Считает дни кукушка
Когда с утра жара!..
А в полдень, аж, за 40
Зашкаливает ртуть...
Когда траву как порох
От искры стерегут.
Когда как с неба "манны"
Ждёт дождичек Земля.
И рдеет над курганом
Вечерняя заря!..


***
Красиво Лето завершалось:
Так удивил нас звездопад,
Зари пурпурная алость
И отгорающий закат!

Чуть припоздавшие рассветы,
Ветров крылатых череда
Вот первый лист слетает с ветки,
Поляны росны... Даль светла!

Нить паутины невесомо
Коснется смуглого лица.
Пора -- капризная особа,
Крадётся тихо как лиса...


Татьяна ХЛЕБЯНКИНА
(г. Талдом, Московской обл.)
Член Союза писателей России


***
Голубь нам цветы несёт -
Значит, скоро счастье ждёт!
Лето - славная пора!
Солнце, речка и жара...
А за нею следом - дождь!
С Богом в радости живёшь!!


ЛЮБОВЬ

Удивительный вопрос:
Что - Любовь? - увы, невроз...
Мы понять её хотим -
Над томами всё корпим,

Дарим миллионы роз!!!
О, Любовь, ты - не вопрос?? -
Ты, скорее, нам ответ
Как любить весь белый свет!..
20.07.2023 год, 12.50 - 13.03


Леонард СИПИН
(п. Вербилки, Талдомского г.о., Московской обл.)

СОЛИСТ

 И был январь, и солнце низко,
 Катилось нехотя, едва,
 И снег алел и было чисто,
 Под снегом чудилась трава.

 Укрытая метровой толщью,
 Забытый всеми малахит,
 И снятся сны, темней и горше,
 Чем сны завьюженных ракит.

 Всему свой срок - за это ратуй,
 И новую начни графу,
 Листва шумящая, стократно
 Вдруг переполнила строфу.

 Зелёный дым, зелёный сумрак,
 И птичий, музыкальный строй,
 И свежих гнёзд - кошёлок, сумок,
 Десятки на ольхе сухой.

 А квартирантам места мало,
 У них горластая семья,
 С рассвета до темна - ла скала,
 Солисты сплошь из воронья.

 Картавый тенор утром ранним,
 Прочистив горло запоёт,
 И песня будет без названья,
 Любовной саги перевод.

 И отзывается округа,
 И серебром дрожит река,
 И тянет, как из печки, с юга,
 В низине дремлют облака.

 И цвет фисташковый, единый,
 Светло-зелёный горизонт,
 Трава, куртины, лес былинный,
 И грозовой по краю фронт.

 И был июль - верхушка лета,
 И в небе плавился янтарь,
 И жаворонка флажолеты,
 И осыпался календарь.


ИДЕАЛ

 Одной - единственной, любимой,
 Все чувства, мысли - не скупись,
 Кто тебя сделает счастливей?
 На жертвеннике твоя жизнь.

 Каким предсказано пророком?
 Кто выбор предопределял?
 Целуй - в беспамятстве глубоком,
 Невыдуманный идеал.

 Целуй - нетронутую нежность,
 Прохладу шёлковых колен,
 И принимая неизбежность,
 Безропотно сдавайся в плен.

 Прими, как должно - ты же воин,
 А значит женщина права,
 Не обольщайся, будь спокоен,
 Найдёт плечо твоя вдова...

                .............................

 Найдёт - есть опыт поколений,
 За год, за два, за двадцать лет,
 Вчерашние уходят тени,
 И ветер заметает след.

 Инстинкты, чувства - всё слабеет,
 Всегда спрямляются пути,
 Потоки бурные мелеют,
 И дважды в реку не войти.

 Иди гуляй - она навстречу,
 А с ней заезжий ловелас,
 Когда-то бы - увековечил,
 Печать поставил между глаз.

 Сейчас, увы, неинтересно,
 Ни смех зазнобы, и ни стать,
 Не ожидал, что будет пресно,
 А что с годами ожидать?

 Заглянешь в зеркало без вкуса,
 Там рытвин носогубных рез,
 Усталый взгляд в котором пусто,
 И больше никаких чудес.


УГАР

Изъясняйся проще - в двух словах,
У фантазии стихийной -нет предела,
Турбулентный путь облюбовав,
Зазеркалье поглотит тебя всецело.

Вереницам чудным нет конца,
Пухнут рукописи, рифмы на манжетах,
Не сдержать наивного творца,
Очарованного блеском самоцветов.

Завяжи на память узелок,
Легкомыслие не даст тебе покою,
Скрипнет карандаш, словно сверчок,
И вдогонку за нервической строкою.

Нелегко даётся этот путь,
От молчания до фразы лаконичной,
Языками взбалтываем суть,
Слово божие коверкаем публично.

И насилуем бесценный дар,
Но не каждому провидческие строки,
И дурманит головы угар,
И рождаются повально лжепророки.


ЗАБЕГ

По дорогам бежим, по обочинам,
Раздвигаем плечом дождь и снег,
Второпях, не успеть, озабочены,
Нескончаемый, вечный забег.

И привычку сломать, дело сложное,
Родовые не сгладить горбы,
Мы коньки-горбунки не стреножены,
Путевые обходим столбы.

По листве, по сугробам, по замети,
По хрустящим, замёрзшим ручьям,
И обрывки забытого в памяти,
Узнаём по случившимся снам.

Обожгла нас зима белым пламенем,
Утекла ледяною шугой,
Клён красавец  развёрнутым знаменем,
Салютует грачам над рекой.

Не ценя эту силу могучую,
Суетливо спешим день-деньской,
Ставим свечки фортуне да случаю,
Крестим грудь неумелой рукой.

Всё мечтаем освоить безбрежное,
Но светильник моргнул и потух,
Где узнать - беспокойству мятежному,
Что земля, это ангельский пух.


ПЕВЕЦ

Состаришься - всё по-пустому,
Скучай - вокруг да около,
Иное дело - молодому,
Грудь нараспашку - соколу.

Сирень, черёмуха - под ноги,
Рассыпалась порошею,
И замело пути, дороги,
И соловей всполошенный.

С галёрки - звёздные приветы,
И льётся свет батистовый,
Швыряет звонкие монеты,
Ночной певец неистовый.

Пусть у любви свои законы,
С безжалостною ревностью,
Летит стрела от Купидона,
С весенней неизбежностью.

Жених и скромная невеста,
Кудрявый клён с рябиною,
И кружит голову фиеста,
И трели соловьиные.

Спешите - молодые други,
Всё нынче позволительно,
И радуют дожди и вьюги,
Пока любовь целительна.

Войдёт, войдёт в привычку мода,
Песок да зубы мудрости.
Золотоносную породу,
Уносит поезд юности.


КВЕСТ

Тебе казалось, что ты вечный,
Что у тебя без меры сил,
Остался цел рюкзак заплечный,
В котором яблоки носил.

Нетронута скамья у дома,
Шумит, как прежде светлый бор,
Раскаты молодого грома,
И зеленеющий простор.

А твой финал, увы - известен,
Маяк печальный - жёлтый крест,
И спор о вечном неуместен,
Как неуместен вечный квест.


АЛЬЯНС

Ты мне не веришь - отчего же?
Или нашлись авторитеты,
Что посмазливей, помоложе?
Или все песни перепеты?

Но ты глуха к моим тирадам,
Молчишь, оценивая риски,
Наводишь лоск перед парадом,
И не прощаясь - по-английски.

Отсутствует в контексте ревность,
Давно зарубцевалась рана,
И показательная верность,
Не существует без изъяна.

Свобода - элемент экстрима,
Твоя излюбленная тема,
Немного флирта - без интима,
На грани фола - не проблема.

Когда наскучат эти штучки,
И высветятся эсемески,
Мы прыгаем с отвесной  кручи,
И в небо радужные всплески.

Как ты прекрасна, как я пылок,
И ночь пьянящая отрава,
Лишь чудится - вот-вот в затылок,
Контрольный выстрел, как приправа.

Не верю, ни на пол процента,
Не верю юной Магдалине,
Но от момента до момента,
Всё повторяется поныне.



Валерий МОРОЗОВ
(г. Ногинск, Московской обл.)
Член Союза писателей России


И БЫЛО УТРО...

Я ждал недолго, сутуля плечи,
вновь к парапету Невы припаян.
И к примиренью готовил речи --
виной исполнен. Душой раскаян.

Но, провалиться на этом месте!
Как на цветном и контрастном снимке
я их увидел, идущих вместе
ко мне навстречу. Вдвоём! В обнимку!

Он был тактичен и деликатен,
чуть тронув кепи, ушёл в сторонку.
И отражался пожар закатный
в глазах коварной моей девчонки.

Стянув перчатку, сухой ладонью
ты провела по щеке остылой, --
-- Мой первый мальчик... Мне тоже больно...
Так будет лучше. Прощай, мой милый!

Любви неверной вся быль и небыль,
как чайка, камнем упала в воду...
Между Невой и вечерним небом
вновь собирается непогода.

Короткий сумрак той белой ночи,
свидетель первых потерь беспечных,
не ведал, сколько их будет прочих
невыносимых потерь сердечных.

А с петухами проснулось утро,
как на пейзажах примитивистов.
Предельно просто. Предельно мудро.
И солнце ярко! И небо чисто!

***
Чтоб заболеть мне прошлым воскресеньем!
Я мог бы нашей встречи избежать.
Уже ведь устоялись отношенья, --
нет! Мы решили снова продолжать.

Опять тянуть совместной жизни "репку",
искать у пряжи спутанную нить,
а в памяти -- тепла мгновений редких.
Самих себя пытаясь убедить,

что всё не так уж плохо, в самом деле.
Вон, у людей не лучше, а живут!
А мы разводим наши "канители":
-- Чего, родной, нам не хватает тут?

Я не модель. Но далеко не "мымра".
Квартира. Бизнес. Загородный дом.
Признанье, как -- никак, в ученом мире...
Так что за ржа тебя ест поедом,
                железный мой?

-- Ах, милая, не стоит
нам огород словесный городить.
Не догонять любви ушедший поезд,
а уходя, взаправду уходить.

Кто виноват? Да разве в этом дело!
Быть может, эта вишенка в вине
горчит разлуки соком перезрелым?
Да жёлтых штор надсада на окне...

Мне нечего ответить в оправданье.
Лишь несказанно "... жаль того огня,
что просиял над целым мирозданьем
и в ночь идёт. И плачет, уходя..."*
---------
*А. Фет.

Людмила КУЗЬМИНА
(п. Вербилки, Талдомского г.о., Московской обл.)


ПЛЕЩЕЕВУ ОЗЕРУ

Какая тайна силы древней
В сакральности озёрных вод!
По тихой глади вдохновенно
Свинцово-серебристый ход
Дно посылает, мощность нянча,
Привет тысячелетний шлёт,
В береговом багете пряча
Озёрной живности "народ".

Днём летним, солнечным, приветным
Песчаным дном к себе ман'ит
В восторженном движенье ветра,
Пока таи'нство бури спит.

А как придёт пора волненья,
В набеге волны запоют,
В сгущеной желто-белой пене
Двойного дна ярь принесут.

И в зимних сказочных оковах
Бурливо сквозь заветный сон.
Весна разбудит его снова,
Торосы с ветром пустит в гон.

Извечный, заповедный, зычный
Вращает КОЛО оборот,
И снова рыбы, звери, птицы
У заповедных берегов.

Велесов Камень отраженье
Дремучей древности несёт.
Богов Языческих Явленье
Пускает сей Синь-Камень в ход.

Как Тайна исполински свята!
Медвежий Угол, Ярославский край!
Святая Русь, как ты богата!
В клондайке ТАЙНЫ замирай!!!
11.12.2022г.(ночь)


ЛУГ МОЕЙ ЖИЗНИ

Луг жизни мало был цветист,
Осока да пырей служили доминантой.
И тонику основ расшатывали жарко,
Пустивши в разработку жалкий лист.

Но спектры разноцветья пели стансы,
Мечты с воображением включив,
Они ваяли радостный мотив,
Пока осока - жизнь кусала пальцы.

И как себя не увести в мечту?
Реальностью захвачены основы,
Являя лик свой вражески суровый,
В души врываясь наготу.

Душа моя цветов просила,
Но Счастье Женское посмело обойти,
Вручив Духовность, развела Пути,
Меж Ними симбиоз не допустила.

И не прошли Красоты стороной,
Амброзией душевно наполняли,
Сердечные печали врачевали
И Росту дали ход большой.

Развитию -- Ура!
                Его поток лиловый
Цветочным вальсом знаменит,
Циклон диктует хмарь лихую!
О где вы, ветры декабря?
Мороз несите, хладом дуя,
Чтоб не томилось Солнце зря.
12.12.2022г.(день)


МОСКВЕ НЕПОБЕДИМОЙ

                Фрагмент из сценария
                Экспозиция фотографий земляков --
                участников Битвы под Москвой 1941года.

Наш зрительный зал
                Удостоился чести
Показа своих земляков:
Участники битвы Московской
Вместе собрались из прошлых годов.
Год 41-й, они молодые,
                но жизнь опалена войной.
Какие сумели хранить они силы,
Чтоб справиться с этой бедой!!!

Тяжёлые битвы! Октябрь и ноябрь,
Морозы под 30... КОЛЬЦО
                сжималось отчаянно
В огненных залпах,
                Дыша Столице в лицо!

Два месяца страшного кровопролитья,
Десятки тысяч потерь!
Но... не посмел враг стать победителем,
Вломившись в столичную дверь.

Они отстояли родную столицу --
Сыны своей крепкой страны!
Смерти избегнув!!!
Взгляните в их лица...
В глазах отраженье войны!
Что может быть хуже, страшней
                и трагичней?
Горе, разлука, вражда!
ОНИ и ещё миллионы таких же
Миру сказали "ДА".
Мы ИМИ гордимся:
Доброю славой прошли по пеклу войны.
Год 41-й, год 45-й -- огненные рубежи!!!


***
                Военно-хирургическому госпиталю,
        размещенному в октябре - декабре 1941г.
               в здании теперешней школы искусств.

У зданья школы нашей
                история такая:
Для маленьких детишек построен ясли-сад
Перед войной то было...
И вот беда большая
Страну настигла разом --
К столице рвался враг!!!
Бои, морозы!
Раны спасения просили
И теплым помещеньем их
                принял детский сад.
Военно-хирургический здесь
                госпиталь открыли,
Чтоб раненых поднять тех.
Ведь в наступленье враг.

С концертами к бойцам
Здесь дети приходили,
Стихи звучали, песни,
Иль просто чтение вслух.
И шло выздоровленье,
И нарастали силы,
Веселье приходило,
Приподнимался дух!!!
Затягивались раны,
                переживались травмы,
Страна своих героев усиленно ждала.
Шагнув с порога снова
В страшный бой, суровый,
Грозя набежной силе,
В обратный путь гнала!
25.11 - 03.12.2022г.

Александр ВОРОНИН
(г. Дубна, Талдомского г.о., Московской обл.)
Член Союза писателей России


                СНЫ   О  ДЕРЕВНЕ

Нико Пиросмани маленьким ребёнком увезли в город, где он, став взрослым, летом  покупал скошенную траву, чтобы, засыпая на ней, представлять себя дома, в деревне.

Я  скучаю  в  городе  по  росе,
По  малине   сладкой  на  лесном  кусте,
По  воде  колодезной,  ледяной,
По  невесте  в  юности,  той,  с  косой…

Вспоминаю  часто  я  перед  сном,
Как  из  леса  летом  возвращались  в  дом.
И  с  улыбкой  дед  нам  наливал  сто  грамм
И,  довольный  внуками,  выпивал  и  сам…

К  нашему  приезду  набивала  сеном
Бабушка   матрасы  внукам  неумелым,
Чтоб  спалось  нам  слаще  на  духмяном  ложе,
Чтоб  приснилась   ночью  та,  что  всех  дороже.

А  зимою   в   сене,  утонув  по  горло, 
На  санях  мы  с  дедом  мчались  полем  гордо,
Уносясь  от  поезда  по  дороге  древней,
И  дремали  сладко  до  родной   деревни…

И  ждала  нас  печка,  самовар  кипящий,
Бабушкины  сочни,  пир  шёл  настоящий.
Потому  что  Родина  там  была  с  рождения,
Там  любой  из  предков  достоин  уважения.

Когда  буду  старый  и  забытый  всеми,
Попрошу  у   Бога   три  охапки  сена,
Завалюсь  в  них  на  ночь,   словно  Пиросмани,
И  приснятся  снова:   ночь,  деревня,  сани…


          ДУБНА  И  ДУБЫ

В  середине  века  прошлого,
Позабыв  чины  и  звания,
Шла  дискуссия  дотошная  -
Где  Дубна  взяла  название?

Доктора  и  академики,
И  простой  народ,  не   физики,
Все  погрязли  вдруг  в  полемике,
Словно  в  жёлтом  доме  шизики.

А  приехавшим  к   нам  издали,
Всё  мерещилось  воочью,
Что  дубы  давно  все стырили,
Иль  на  дрова   спилили  ночью.

Долго  длилась  вакханалия,
Всё  искали  пни  и  жёлуди,
Дубами  всё  разрисовали:
Даже  флаг  и  герб  у  города.

Но  случались  и  прозрения:
Воздевая  руки  к  небу,
Появились  подозрения,
Что  дубов  тут   вовсе  не  было.

Ведь  в  болотах  с  клюквой  красной
По  воде  полдня  идёшь:
В  ней  жёлуди  искать  напрасно,
И  вряд  ли  трюфели   найдёшь.

Вот  такие  здесь  истории.
Или  даже  проще  -  были.
Про   дубы  полвека  спорим  мы 
А  про  истину  забыли.

05.12.2021.

               
                ДУЛЬСИНЕЯ

Я  старею,  жирком  обрастая,
Ну  а  ты,  всё  такая  же  яркая.
Вновь  забросил  стихи,  за  тобой  наблюдая
И  гадаю  -  такая  же  жаркая?

Вдруг  заметил,  с тоской  озираясь  вокруг,
Что  таких  же,  как  ты,  стало  больше  намного.
Пересчитал  свои  рёбра  -   не  исчезли  ли   вдруг?
Все  на  месте  мои  -  значит,  вы  не  от  Бога.

Но  опять  этот  чёрт  больно  тычет  в  ребро:
“- Подойди!  И  скажи  ей,  как  ты  её   хочешь!”
Прохожу  стороной,  я  забыл  уж  давно,
Как  ты  всем  улыбалась,  и  как  ты  хохочешь.

Понимаю  с  тоской  -  я  в  начале   конца
И  на  шалости  больше  нет  пороха  в  пушке.
Только  в  зеркале  вижу   того  же  юнца
И  считать  помогаю  ленивой  кукушке.

Как признаться  себе,  что  был  молод  и  глуп,
Дон  Кихотом  прослыл,  звал  тебя  Дульсинеей.
Я  не  выбрал  тебя  из  глазастых  подруг,
Упустил  своё  счастье,  сижу  вот,  жалею…


              МЕДОВЫЙ МЕСЯЦ – 1977

Замечательный  мужик  меня  вывез  в  Геленджик!
                Сергей Шнуров

Знать  бы  в  те  годы,  что  отпуск  медовый
Надо   в  тиши  проводить,  без  людей,
Я  же  тогда  был  советский,  кондовый  -
Просто  электрик  с  электросетей.

Вот   и  отправились  мы  дикарями
К  морю,  где  город  лежал  Геленджик…
Нас  тот  же  Брежнев  встречал  там  бровями
С  плакатов,  к  которым  народ  так  привык.

В  море  в  тот  раз  я  впервые  купался  -
В   двадцать  четыре,  давно  бы  пора…
Там  женским  телом  я  всласть  любовался,
Хоть  где-то  рядом  лежала  жена.

Внешне  на море   я  чуть  изменился:
Шорты  купил,  бросил в  угол  штиблеты,
Кроме  жены  ни  в  кого не  влюбился  -
И   денег  хватило  лишь  на   билеты.

Годы  прошли,  и  забылся  тот  отпуск.
С  тех  пор  повидал  я  другие  моря,
Но  в  геленджикскую  радость  тот  пропуск
Жизнь  мне  вручила,  наверно,  не   зря.

Лет  через  тридцать  опять  возвратился
В  город,  где  сладко  в  охапку  я  спал,
Там  ведь  в  женатого  я  превратился,
Хоть  тайно  о  музах  на  пляже  мечтал.

Море  на  месте  в  бухте   плескалось,
Да  и  погода  осталась  всё  та  же.
Только   любовь  здесь  уже  продавалась,
Дожили:  всего  началась  распродажа. 
               

                ПОБЕДА – 2

Не  добил  ты,  отец,  фашистов.
Или,  может  быть,  мы  их  прохлопали,
Упивались  речами  цветистыми,
А  они  взяли  вновь  и  притопали.

Не  виню  тебя  лично.  И  верю,
Что  ты  сделал,  что  мог  в  те  года:
И  про  младшего   брата  потерю
И  про  раны  ты   помнил  всегда.

И  ушёл  ты  из  жизни  героем,
Не  застал  наши  подлые  дни,
Когда  твари  идут  снова  строем,
Чтоб  Россию  на  части  делить.

Все  медали   твои  я  достану
И  весной,  в  День  Победы,  как  воин,
Я  в  Бессмертном  полку  снова  встану
И  тебя,  отец,  буду  достоин.


            ДОМОВОЙ   60+

Утром  встанешь  -  Боже  мой!
Будто  месяц  квасил.
Ты  зачем,  мой  Домовой,
Меня  так  разукрасил?

Под  глазами   два  мешка,
Нос  -  как  свёкла  красная…
Вот,  шалун,  исподтишка
Ты  портишь  всё  прекрасное.

Давай  забудь,  такой-сякой,
Что  по  натуре  вредный  -
Ты  всего  лишь  Домовой,
А  не  принц   наследный.

Если будешь  продолжать
Не  жалеть  поэта,
Греметь,  пыхтеть  и  угрожать,
Портить   мне   вкус     лета  -

Знай,  уеду  от  тебя
К  морю  в  санаторий
И,  приключения  любя,
Устану  от  историй.

Домовую  там  найду,   
Подружусь  с  красавицей,
Привезу  её  в  Дубну  -
Ей  точно  здесь  понравится.

Знаю,  ты  по   жизни  трус  -
Вот  и  прячься   вечно,
А  с  Домовухой  30+
Мы   заживём  сердечно.



             АНГЕЛ-ДВОРНИК

Он день начинает с метлой и лопатой,
Весь сор по аллеям сметает в мешки.
Всё ходят лопатки под робою мятой.
Движения ловки, и взмахи легки.

Пройду я по парку асфальтом белёсым –
Кивнёт мне и снова вернётся к труду.
А я задаюсь необычным вопросом:
Метут ли аллеи в небесном саду?
    Андрей  Алексеев
Все  жалеют  младшего  брата,
Мол,  хороший  был  и  простой.
Вспоминают,  что  он  когда-то
Безобидным был,  как  святой.

Ну  а  я,  грешным  делом,  как  старший,
Часто  слишком  был  строг  и  суров.
Всё  хотел,  чтобы  он  постарался,
Не  наломал  в  своей  жизни  дров.

Не  любил  брат,  когда  учили, 
Прожил   день,  завтра  будет  другой.
Мама  с  папой  его  любили,
Был  за  ними  как  за  стеной.

А  оставшись  без  них,  он  сломался,
И   на  жизнь  растерял  сразу  планы.
Помогать  я  ему  всё  ж  пытался,
И  лечил,  как  мог  его  раны.

После  смерти  он  часто  нам  снился:
“- Как  же  так,  что  со  мной  за  беда?”
Видно  с  долей  своей  не  смирился
И  обратно  хотел  к  нам  сюда.

Зла  другим  он  не  делал,  ей  богу.
И  надеяться  очень  хочу,
Что  метёт  он   к  воротам  дорогу
И  аллеи  в  небесном  саду.

2010 - 2020.


                ДОЖДАЛИСЬ

Дождались.  Внуки  клички  нам  присвоили,
За  муки  и  труды  по  воспитанию.
Меня  за  юмор  - Смайлик  -  удостоили,
А  бабку  -  Шапокляком,  за  компанию.

И  вот  теперь  придётся  соответствовать
Присвоенным  нам  званиям  по  праву:
Со   смехом  мне  по  жизни   шествовать,
А  бабке  -  по  ночам  варить  отраву.

По  гамбургскому  счёту  оценили,
Не  пожалели   чёрно-белой  краски.
Мы  получили  то,  что  заслужили,
Раз  внуки  видят  нас  героями  из  сказки.

Пародия Валентины Комаровой:
Ты пожалел, однако, Саша красок:
стал Смайликом, Ивашкой-дурачком,
Всё это из простейших самых сказок,
А если человеком-пауком?
А вот ещё, трансформером, попробуй,
Летай в плаще, как Бэтмен-супермен,
И Землю, словно шмель обычный глобус,
Ты облети без всяческих проблем.
Вот тут, подумаешь, а надо ли стараться,
Не радуйся ты прозвищам таким,
И будут внуки дальше издеваться,
А ты, как Бэтмен, будь непобедим.


***
Не  хотел  брат умирать,
А  пришлось.
Что  ж  тебе  средь  нас
Не  жилось?
Зря  ты,  брат  мой,  на  земле
Водку  пил.
Ты  бы  лучше  что  другое
Любил.
Жил  ты  весело,  с  притопами,
Да  с  прихлопами…
Вот с  Пахомом  оба  жизнь
И  прохлопали  вы.

2010.


        МЛАДШИЙ  БРАТ

Не  философ  был  брат,
Не  борец,  не  творец.
Хоть  не  верил 
В  загробные  враки.
Он  по  жизни  прополз
Из  начала  в  конец
С  тусклым  взглядом
Бездомной  собаки.

Он  начальником  не  был,
Не  вращался  в  верхах.
Даже  грамот  Почётных 
Ему   не  давали.
Цену  счастью  земному
Не  узнал  впопыхах
Если  что-то  и  было  -
Заметил  едва  ли.

Он  был  самый  успешный 
В  учёбе  из  нас,
А  потом,  будто  кто-то
Нечаянно  сглазил:
Понеслась   его  жизнь
Прямиком  под  откос.
Из  запоев 
Почти  не  вылазил.

Может  время  такое
Сломало  его,
Может,  был  не  готов
К  ощущеньям  полёта?
Он  мечтал, чтоб  давали
Побольше  всего,
Но  всю  жизнь  не  любил
Само  слово  “работа”.

Счастья  он  не  добыл  -
Ни  себе,  ни  стране.
Среди  нашей  родни 
Ничего  он  не  значил.
И  зачем  же   он  жил  -
Ни  о  чём  не  тужил?

Крепко,  брат,  своей 
Жизнью  пустой
Ты  меня,  да  и   всех
Остальных  озадачил.


               УЕХАЛИ  ВНУКИ

Уехали  внуки.  И   кончилось  лето.
Оно  вместе  с  ними  в  Америке  где-то.

Уехали  внуки.  Как  в  сказке  -  по  небу.
Уехали  в  город,  где  я  ещё  не  был.

Уехали  внуки.  Скучаю  безмерно,
Готовлю  подарков  мешок  безразмерный.

Уехали  внуки.  И  стало  вдруг  пусто.
Варенье  сварил  и  заквасил  капусту.

Уехали  внуки.  Лишь  фото  остались,
Где  мы  этим  летом  все  вместе  смеялись.

Жду  в  гости   я  внуков,  скучаю  по  дочке.
Поэтому  ставлю  в  конце  лишь  три  точки…


          ПАМЯТИ   КОТА   МУРЗИЛКИ

Серый  маленький  комочек
Дочь  однажды  принесла,
Словно  свежести  глоточек
В  нашу  жизнь  она  внесла.

Из  простых  кот,  беспородный,
Без  претензий  на  элиту,
Но  в  общении  -  бесподобный:
Он  король  был,  а  мы  -  свита.

Всем  хотелось  его  гладить,
И  прижать  к  себе,  лаская.
С  ним  бывало  трудно  ладить,
Он  царапался  играя.

По  земле  ходил  он   мало,
Ей   лишь  с  балкона  любовался.
Нам   с  ним  общения  хватало,
От  внуков  бегством  он  спасался.

По  ночам  к  нам  прижимался,
Не  любил  отдельно  спать.
Днём  по  комнатам  шатался,
Ночью  лез  к  нам  на  кровать.

Был  простой  он,  не  аскет,
Понимал,  что  всем  нам  нужно.
Эти  с  ним  шестнадцать  лет
Славно  прожили    и   дружно.

В  год   последний  он  устал,
Много  спал,  не  прыгал  резво.
И  у  двЕри  нас  встречал.
Каждый  раз  встречал,  болезный.

Есть  конец  у  сказки  каждой, 
Он  приходит  в  свой  черёд.
Сколь  бы  ни  был  ты  отважный,
Смерть  своё  всегда   возьмёт.

Кот  мяукал,  будто  плакал,
Что-то  нам   сказать  хотел,
Трогал  нас  своею  лапой, 
И   жалел,  что  в  этой  жизни, 
Много,  видно,  не  успел.

Когда  тело  отказало,
Лишь   поднималась  голова,
Всё,  что  от него  осталось  -
Это  грустные  глаза.

Он   смотрел  с  немым  укором
И  прощался,  как  умел.
Мы  смирились  с  приговором  -
Раз   уж  он  не  пил,  не  ел.

И  в  последний  день  на  свете,
Он,  конечно,  всех  простил, 
Больше  всех  жалели  дети…
Ведь  он   для  них,  считай,   и  жил.


25.12.2019.  Среда.



                НА-ТА-ША

                Что  в  имени  тебе  моём?
                А.С. Пушкин

Имя  твоё начинается  -  НА…
Первым  же  слогом  ты  даришь  нам  что-то.
В  жизни  всего  не  бывает  сполна,
Лишней  не  будет о  ближних  забота.

Имя  твоё продолжается  -  ТА…
Только  такой  ты  всегда  представала.
Вместе  с  тобой  -  теплота,  доброта,
И  всем  их  дарить  ты  не  уставала.

Имя  твоё  завершается  -  ША…
Ты  в   шаловливых  бываешь  и  в  строгих.
Но  самое  главное  в  жизни  -  душа,
Сберечь   чистой  душу  удел  лишь   немногих.


15.03.2022.


ОПЯТЬ  НЕ  ПРИГЛАСИЛИ

У  знакомых  чехарда  -
Вечно  что-то  празднуют,
Все  гуляют,  как  всегда,
Я  лишь  не  участвую.

Заедает  то  ли  быт,
То  ли  жизнь  потешная,
Только  я  опять  забыт
Этой  парой  грешною.

Разговляются  они
По  привычке  давней  -
И,  конечно,     не  одни,
А  большой  компанией.

Нет,  чтоб  первым  пригласить,
Усадить  пред  чайником…
Чай  могу  часами  пить,
Гость  ведь   не  случайный  я.

Пусть  тамбовский  водохлёб
И  тверской  гуляка  я,
Зато  с  друзьями  я  взахлёб
О  жизни  покалякаю.

Я  ведь  выпить  не  прошу,
Закусить  -  тем  более.
Но  снова  стих  про  них  пишу
Дома  поневоле  я.

Им  желаю  от  души
Долгих  лет  и  радости.
Как  же  всё  же  хороши
В  детстве  были  сладости!

Молодым  нас  не  понять,
Мы  своё  отпели.
На   судьбу  что  уж  пенять,
Годы  пролетели.


      СЕРГЕЮ  ГОРУ – КОРОЛЮ ПАРОДИЙ  ДУБНЫ

Не в обиде я на судьбу свою,
Что досталась такая полосками.
Всё доделаю, вытерплю, выстою,
Только сроки уж больно жёсткие.
                Сергей  Гор

Он  в   последние  годы  царил  в  Дубне:
Был  вальяжным,  большим  человечищем.
Он  в  стихах   так  сумел  сказать  о  войне,
Что  добавить  нам  было  нечего.

Он  Король  пародий  -  писал  их,  смеясь,
Замечал  в  нас  то,  что  мы  сами   не  видели.
Но  ни разу  не  окунул  никого  лицом  в  грязь,
Вот  за  что  на  него  не  в  обиде  мы.

Он  как  лидер  -  поэтов  держал  в  узде,
Мы  бледнели  пред  ним,  заикаясь.
О  себе  он  писал,  что  бывал  везде,
На  запросы  тех  дней  откликаясь.

Стало  пусто  теперь,   не  звонит  нам  уже,
Мы  заметили  -  нет   больше  Гора.
Ни  пародий,  ни  юмора  -  на  вираже
Он  ушёл  посреди  разговора.

Он  не  рвался  быть  первым  во  многих  делах,
Обходил  на  подъёме  с  улыбкою  многих.
И  учил  нас  смеяться  над  болью  в  стихах,
И  девчонок  любил  длинноногих.

А  теперь   к  нам  оттуда  идёт   его  свет…
Там  он  нас  потом  встретит,  конечно.
Настоящий  был  друг,  юморист  и  поэт,
Жаль,  что  жизнь  пролетела   поспешно.


ЦВЕТКОВУ АЛЕКСАНДРУ НИКОЛАЕВИЧУ

Чемпиону мира, мастеру спорта международного класса по тяжёлой атлетике


Я  тебе  завидую,   дружбан,
Жизнь  свою  ты  посвятил  железу.
Кто-то  выбрал  баб,  кто-то  стакан,
Не  хватило  им   того  замесу,

Что  тебе  судьба  дала  как  дар
И  вела  по  жизни   к  славе  в  гости.
Ты  из  Ржева  и  всегда  держал  удар,
Не  робел  пред   штангой  на  помосте.

Вспомни  снова  молодость  свою
И  друзей,  ушедших  в  мир  иной  -
Каждый  день  ты  в  жизни,  как  в  бою,
А  душой  всё  так  же  молодой.

17.04.2022.

          5. НОВЕЛЛЫ

Надежда Середина
(г. Чехов, Московской области)

ОБ АВТОРЕ:

Середина Надежда Митрофановна родилась в Воронеже. Окончила филологический факультет Воронежского государственного педагогического института и Высшие литературные курсы при Литературном институте им. А. М. Горького. Работала в театре помощником режиссёра по литературной части. Преподавала русский язык и литературу, переводила английскую и американскую прозу. Главный редактор газеты «Художественная литература и жизнь».

Прозаик и публицист. Публиковалась в журналах «Москва», «Московский писатель», «Знамя», «Роман-журнал»,  «Подъём», «Север», «Муравейник», «Дипломат», «Мир женщины» и других, в газетах. Автор 40 книг прозы, в том числе романов: «Подростки» (Лауреат международного литературного конкурса имени А. Платонова. Российско-Баварский центр, 2012); «Черная птица на белой сирени» (победитель Воронежского областного конкурса Союза журналистов России в номинации «Живёт село — живёт Россия», 2000); «Тайна личной жизни» (О культурном пространстве России, Испании и Франции. Призер 6-го Международного конкурса им. М. Волошина, 2008). В 2014 году опубликованы повесть «Где моя мама?» и одноименная пьеса в соавторстве с драматургом Игорем Калининым, в 2015 году — повесть «Дорога в Иерусалим — исповедь паломника». Произведения переведены на английский и немецкий языки.

Отмечена премией журнала «Мир женщины» за лучший рассказ (Москва, 2001), лауреат областной премии им. И. Бунина (2002), призёр 6-го Международного конкурса им. М. Волошина (2008), призер литературного конкурса «Пастернаковское лето» (2014; отрывок из повести «Ключ Сергия Радонежского»).

Член Союза писателей России (1997). Член Международного ПЕН-центра (2007). Живет в подмосковном Чехове.



Издания: за последние годы: 1. Дорога в заповедник: Повесть. — Курган,2013. С.112. 2.  Где моя мама?: Роман. – Москва: «Художественная литература и жизнь», 2014. С.96. 3. Где моя мама?.. (в соавторстве с Калининым Игорем) Социальная драма. //Москва. «Тар-принт». 2014. С.54. 4 Дорога в Иерусалим – исповедь паломника: Повесть. – Москва: Московская городская организация Союза писателей России. НП «Литературная Республика», 2015. С.102. 5. Жил-был барсук. Сборник рассказав.2016. 6.  Место встречи – Иерусалим. Роман. 2016.
Публикации: 2015. Ключ Сергиева Посада. Отрывок из повести. // Сборник. Московская городская организация Союза писателей России. 2015. С.130-132. Монах. Рассказ.  // Журнал. Молодая гвардия. — Москва, 2015. Неопалимая купина. Рассказ. // Сборник Золотое руно. Москва, 2015. 2016. Неопалимая купина: Новелла. // Литературный альманах. Золотое руно. Издательство ООО «Реал Принт». 3/2016. Андрей Платонов и Алексей Варламов: Эссе. // Журнал. Клаузура. – Москва, 2016. — (№3”16). С.13-23. Борис Евсеев и постсоветская литература: Эссе. // Журнал. Клаузура. – Москва, 2016. — (№4”16). Проза провинциальных журналов. Очерк. // Журнал. Клаузура. – Москва, 2016. — (№5” 16). Щенок и женщина. Новелла. //Журнал. Литературная учёба. – Москва. 2016. Где мой отец?: Роман. //Журнал. Север. – Петрозаводск, 2016. — (Сентябрь-октябрь). С. 5 – 55. Где мой отец?: Роман. (Продолжение) //Журнал. Север. – Петрозаводск, 2016. — (ноябрь-декабрь). С. 130 – 166. Рассказы, опубликованные в журналах: Ключ Сергия Радонежского. Эссе. 2015. 4(71); Дикий велосипед. Рассказ.2016. 2 (73); Ясенец или неопалимая купина. Отрывок из повести. 2016.3 (74); Поющие фонтаны. Новелла. 2016. 4 (75); Сон степной Флоры. Новелла. 2017. 2 (77). С.46-47. Дорога в Иерусалим.
Литература о творчестве: Юдин В., Хрупкая сила слабого пола: //Рец. – Независимый курьер. – Воронеж, 1993. – 10 нояб. (№ 214). [Митькин Д.], Вторая книга Надежды: Рец. // Курьер. – Воронеж, 1997. – 10 июля. Макаров В. На обрыве: Рец. // Коммуна, 1997. – 24 октября. Кройчик Л. Обзор журнала «Подъем» Ст. // Курьер, 1998. – 3 сент. Сенчин Р. Растворение: Чем порадовал и чем огорчил журнал «Подъем» // Лит. Россия. – М., 1998. – 18 янв. (№ 51). Чернов В. На баррикадах птицы не живут: Рец. // Молодой коммунар. – Воронеж, 1998. – 22 дек. (№ 162). Что было, то было: Инт. // Коммуна. – Воронеж, 1998. – 31 дек.(№ 241). Короче//Молодой коммунар. – Воронеж, 1999. – 16 февр. (№18). Лицом к лицу// Коммуна. – Воронеж, 1998. Прочитали, обсудили: // Молодой коммунар. – Воронеж, 1998. Звонки читателей: Отзыв//Здравствуй. – Воронеж, 1999 – Июнь (№ 6). Яров В. Деревня вытрезвляет?: Рец. // Кн. обозрение. – М., 1999. – 27 сент. (№ 39). Письма читателей: // Здравствуй. – Воронеж, 1999. – Окт. О литературе и критике: Инт. // Лит. Россия. – М., 2000. – Июнь. Ермакова Н.Н. Этот старый новый русский: Рец.//Здравствуй. – Воронеж, – 2001. – Июль (№ 27). [Митькин Д.], Зачем ума искать и ездить так далеко?: [Сигнальный экземпляр] Воронежский курьер. – Воронеж, 2001. – 19 июня. – (№ 66). [Митькин Д.] Зачем? [Сигнальный экземпляр] Воронежский курьер. – Воронеж, 2001. – 24 июля. – (№ 80) . Чупринин С. Новая Россия: мир литературы: Энциклопедический словарь-справочник. Т. 2. — М.: Рипол-Классик, 2003. Говорят критики. Надежда Середина – автор 10 романов. Ст. //Художественная литература и жизнь. – Воронеж, 2006. – 3 марта. № 3-4 (№ 18-19). Воронежская историко-культурная энциклопедия. Центр духовного возрождения Чернозёмного края. — Воронеж, 2006. Имена и книги. Библиографический справочник: Кн. изд-во. Река времени. – Воронеж. – 2008. Юдин В., Полёт в детство: Рец. – Вперёд. – Воронеж, 2009. – 9 апр. – 15 апр., № 13 (№ 10012). Юдин В., Как мой учитель был учителем моего учителя: Ст. – Худ. лит. – Воронеж. 2010. – янв., № 1 (34). Гришаева А., Творческий юбилей: Ст. – Худ. лит. – Воронеж. 2010. – янв., № 1 (34). Юдин В., В Красном Логе с Надеждой: Ст. – Худ. лит. – Воронеж. 2010. – июнь, № 3 (36). Успенская Софья, Книга как явление природы://Ст. – Молодой коммунар. – Воронеж, 2011. – май,  № 4 (24). Сакун Ольга,  Что для писателя счастье?://Ст. – Перспектива. – Воронеж, 2011. – 7 апреля,  № 36 (12815). Чертков В. У каждого свой заповедник. \\ Московский литератор. 2014.

Сборник рассказов «Дорога в Иерусалим – исповедь паломника» — в номинации «Проза» удостоен диплома «Лучшая книга года 2014-2016 гг.» (г. Москва). Награждена Дипломом Лауреата конкурса «Преодоление» Литературно-общественной премии «Гранатовый браслет» имени Александра Куприна. (МГО Союза писателей России. 2020 г.).

СТАРЫЙ ИЕРУСАЛИМ
Новелла
Посвящаю греческим монахам

Альпиде нравится слушать гидов и изучать языки, разговаривать с народом на их наречии. Она уже пробует проводить экскурсии по Иерусалиму.
Высокий монах поправляет фитили в лампадках. И хотя он рослый, но ему нужно вставать на лестницу. Потом он начал давать свечи, и паломники подступили к нему. Альпиде надо было поговорить с ним, но куда в такой толпе. Альпиде он напоминает картину из Третьяковской галереи…
На Голгофу поднимается греческий монах: он только что освятил Кувуклию и плиту Миропомазания. Голубь взлетает к куполу храма. Теплым стал поручень перил от рук паломников, которые преодолевают каменные ступени. Скоро Рождество. Запах кадильного дыма. Свет от свеч, словно живое воплощение. В седой от времени скале – морщиной земной зияет трещина – там кровь, искупившая грехи, просочилась живой водой до черепа Адама. Греческий монах подошел к месту, где прибивали Христа ко Кресту. Народ, как одно тело, сторонится вправо. Вот освящается место деления риз. Раскачивается кадило, как маятник вечных часов. Потом монах медленно, греки не любят суетиться, спускается по лестнице справа и подходит к камню Миропомазания.
Вторым быстро подошёл к лестнице и устремился на Голгофу монах-армянин в багровом убранстве. Освящает Престол, место прибивания ко Кресту, место деления риз.
Третьим стремительно, как голубь, взлетает копт в черной шапочке, на которой изображены двенадцать белых крестиков. Быстро машет кадилом и устремляется вниз.
Время то замедляется, когда грек неторопливо машет кадилом, и словно течёт вспять; то стремительно набирает скорость и несётся.
Паломники вернулись на свои места в очереди, они говорят в полголоса и молятся молча, производя какой-то странный, храмовый, словно тысячелетний гул наречий.
- Некоторые историки религий считают, что Честная Риза Господа - это нешвейный Хитон, - продолжает рассказывать Марк-экскурсовод.
- Прочитаем в Священном Писании: «Воины же, когда распяли Иисуса, взяли одежды Его и разделили на четыре части, каждому воину по части, и хитон…» Хитон и ризы из Иерусалима вывозились. Персидский шах передал ризу русскому царю Михаилу Фёдоровичу, которую после завоевания Грузии обрел у митрополита в кресте. – Марк-гид живёт в Иерусалиме почти двадцать лет и каждый год собирается съездить в родное Подмосковье.
Монах сидел в деревянном кресле, положив ладонь на черную взлохмаченную бороду, словно так общаться легче с мирянами. И Альпида, пересилив робость, подошла.
Он приложил к глазу мирянки ладанку, словно чеховское пенсне, а потом дал понюхать. Ладанка старинная, необыкновенной работы, но почти пустая - ладана в ней оказалось совсем мало, как успела заметить женщина.
Она брала книгу в греческой епархии и теперь попросила монаха передать эту книгу архимандриту, который учился в Питере и любил помогать русским на Святой Земле.
Рядом оказался Марк-экскурсовод и, как знаток-коллекционер, разглядывал ладанку.
Перед живоносным Крестом – два огромных подсвечника. Учительница зажигает свечи и ставит в песок. Святой огонь не гасится, и будет гореть в Храме Гроба Господня до схождения нового огня.

…На следующее воскресение в греческом приделе монахи и священники мирно сидели вдоль стены. Учительнице это всё напоминало музейный зал в Третьяковской галереи, и она, иногда не верила в ту реальность, которая происходила вокруг неё.
Вот она узнала монаха братства Гроба Господня с Голгофы и спросила, передал ли он книгу монаху-питерцу.
Монах встал, приложил руку к бороде и спокойно уверил: «Да». Борода у него была большая, с хорошую совковую лопату, и чёрно-угольная.
И вдруг она спросила с трепещущей надеждой:
- Вы хотите говорить по-русски? - может, и здесь она найдет учеников.
Монах поднял глаза: перед ним большие сине-серые глаза, правильный овал, русые волосы под белым платочком. Русская Россия?
- Да! – Высокий монах с Голгофы просиял, словно луч радостного света пробежал по его лицу, и борода засверкала антрацитом.
Она дала ему свой номер телефона.

* * *
Вскоре начались занятия: ему хотелось говорить по-русски хорошо. А ей хотелось, чтобы он заговорил по-русски, пока не закончилась её виза. Но оказалось, что греки утратили некоторые русские звуки. И чтобы учительница ни делала, русские существительные не хотели склоняться по-гречески, а греческие глаголы спрягаться по-русски.
Монах не удивлялся ее нетерпению: в миру люди спешат прожить свою жизнь поскорее, словно чужую.
Альпиде казалось: будто через педагогическую строгость он быстрее освоит смешанные спряжения.
И он, потупив взор, прикладывал большую руку к бороде, и, надавливал, успокаивая в себе что-то взлохмаченное.
В номере хостела было очень тесно, но очень светло, так как две стены были почти полностью из стекла. Уроки чистописания. Её детская рука и его широкая выводили по очереди русские буквы. Тетрадь лежала у него на коленях. Она очень хотела, старалась, чтобы он говорил на её языке правильно, и писала, превращая тетрадь в учебник. И спокойнее вглядывалась, как он укладывал свою бороду, не торопясь: эти чувствующие волосы перестали пугать её.

…Каждый раз, проходя по старому городу, Альпида, слушая легенды Марка-экскурсовода, записывала важное, пригодится, когда станет опять преподавать. Ей казалось здесь все огромной киносъемочной площадкой.
Однажды монах на Голгофе захотел дотронуться до ее руки, но она по-женски, инстинктивно, убрала руку.
Он смутился. И дал ей недогоревшую свечу с подсвечника у Креста Господня. Свеча была еще теплой и пахла медом, лесом, воском и еще чем-то чистым, может, небесным дождем, который прошел и смыл всю грязь с Земли.

…Он звонил по телефону вечером, стоя у ее двери.
- Я монах из храма. Я иду. Я буду.
И стучал в дверь.
- Я пришел.
Она смеялась.
- Да?
- Да. Я пришел. Я иду здесь.
Высокий, сажень в плечах, он занимал собой почти полкомнаты. Он прикладывал руку к губам, к бороде, к груди, словно прокладывал дорогу словам. Она смотрела на него, и он, казалось ей, вот сошёл к ней с Афона, как Петр Святогорец. И время её внутренней жизни расширилось до глубин VIII века. Сегодня принес апельсины. Это были самые сладкие плоды, быть может, из райского сада мирозданья, до которого отсюда пятнадцать минут пешком.
- Я хочу ехать Россия.
- Когда? – она взяла золотистый апельсин, потом провела пальцами по своей золотой цепочке, поправив серебряный крестик.
- Потом... - Он следил за её детскими пальцами, потом глянул на лицо, и оно опять его поразило своими большими глазами на правильном овале - русской России. – Летом.
Она занималась с ним каждый день, и на обед всегда было что-нибудь вкусное в ее скромном номере хостела. А вот буквы «пережевывались» трудно.
Капризнее всего была буква «Ы».
- "Ы…" -  Повторил он, а получилась "И".
- Мы будем говорить по-русски.
- Ми, - получалось у него вместо «мы».
Это смешило её: «Бить» вместо «быть».
- Я бил здесь вчера.
- Кого?
Он купил коричневую тетрадь, цвета глиняных табличек. И просил писать крупными печатными буквами.
- Не так, не так! – махал он руками, как ребенок-дошкольник, если буквы являлись прописные.
Она писала заглавными печатными буквами примеры.
Он требовал, чтобы печатные буквы были как напечатанные, аккуратные, красивые и похожие каждая на себя, как в типографии.  У нее был размашистый, броский почерк и приходилось стараться, точно на чистописании.
- «Ы» – звук-медведь, грубый.
- «Ы-Ы-Ы…» - он взглянул в её лицо и опять увидел Россию, какой он себе её представлял. Русские светлее европейцев, у неё даже брови русые.
Он принес кагор, свадебный, фанагорийский, терпкий, с ароматом чайного листа.
- Пасха, - сказал он и перекрестился, словно Пасха уже наступила.
- Ты будешь чай или кофе? – белый шёлковый платочек упал с русой, золотящейся головки на плечи.
Он подумал, что ей лет 35, и что-то случилось там, в России, и она приехала просить помощи.
- Я пью сок. – Как-то по-особенному не строго, но отрешённо, ответил.

…На восточных улочках вечный базар: сладости, фрукты, украшения – ковер из цветов дивных красок.
Вот пробежали в больших чёрных шляпах два ортодоксальных иудея через арабский квартал.
Небо над старым городом удивительное: как у Сарьяна. Два красных пятна крыш раздвигают пространство до Елеона.
А ночью небо в густом аквамарине такое низкое, что звезды дарят каждому свою путеводную нить, проникая и в окна-стены хостела, и в арабские глубокие окна в древних каменных стенах. И кошка, вытянутая до змеи в своём прыжке, как из другой реальности - до новой эры.
Ночью в арабском хостеле и на верхнем этаже холодно. В полстены окно на восток и во всю стену – другое.
И ветер ищет кого-то, сквозит во все щели. Но вдруг открылась дверь, и кто-то неслышно вошел. Остановился. И стал рассматривать ее лицо. Сердце стучало все громче.
- Кто? – со страхом встала, готовая к самозащите.
Стена-окно. Одеяло на полу, совсем близко от раскаленных спиралей старого советского электрического обогревателя. Трюмо не было, но ночью в окна можно смотреться, как в зеркало. Холод, как на Синае. Впервые выжимала там она свой пот. Если бы Моисей явился, то и он бы похвалил ее за волю. Но что это? Высокий монах с Голгофы был похож на Моисея? Ветер на всем горном свете. И звезды на вершинах. И нешлифованный гранит. Ночь, камни, дыхание верблюдов. Магнит в той горе? И Сфинкс безмолвно взирает, как восходишь к самому себе, все выше.

…Утром восходит солнце над Иерусалимом по-особенному. И опять весна - всю зиму весна. За молитвой муэдзина -  начало рассвета.
В комнатке был белый пластиковый стул, как в летнем открытом кафе. Грек садился на стул, она сидела на кровати.
Он удивлялся, когда приходил к русской учительнице:
- Учительница. Стол нет? – и он доставал из широкого кармана маленькую круглую баночку меда.
Она смотрела на него с удивлением: поношенная, просторная и длинная до пят ряса с широкими рукавами.
Он читал в её глазах, что её такая скромная жизнь, быть может, это её своего рода монашество. 
Учительница на пальцах изображала шумерское колесо? Или клубок Ариадны?
Он кивал бородой, весело светились глаза, словно он нашел выход из лабиринта серебряной паутины размотавшегося клубка.
Мед, который он принес, был смешан с пергой, маточным молочком и еще с чем-то необыкновенным. Запах от меда расходился над горячим чаем, как миро из золотой ладанки.
Он зачем-то приставлял открытую ладанку к ее глазу.

* * *
В понедельник ученик не пришел.
Араб-смотритель гостиницы спросил негромко, когда Альпида шла к Амель:
- Систа, ОК?
- ОК. – Ответила она.
Альпида пожаловалась соседке Амель, ожидая, когда поднимется пенка арабского кофе.
- Он не пришел. Мне всё кажется, что я здесь – это сон. А они все из картинной галереи.
- Будь проще, позвони своему большому Тезею, - улыбнулась Амель-киевлянка, диагностируя опытным глазом врача по сердечным заболеваниям нечто другое, во всяком случае, не уроки русского. – И спроси его. Он живой, а не из «Портрета» Гоголя.
- Не могу.
- Почему?
- Он монах из Храма, - что-то смущало москвичку Альпиду.
- Он не всегда был монахом. А ты не всегда учительница! – дотронулась паломница-врач до шеи подруги. – Что это у тебя? Крестик серебряный. А цепочка почему золотая? Цепочка дороже крестика?
Над уроками врач шутила, наслаждаясь запахом арабского кофе:
- У них другие понятия. По-гречески любовь, вера и надежда…
- «Другие» что?
- Руководящее начало… - Амель улыбалась, словно гипнотизировала. - У них вера сильнее любви. И они синтезируют впечатления.
- Что? – Не соглашалась учительница. - Вера не может быть сильнее любви!
- Почему?
- Вера и есть любовь!
- Греки христиане с 335-ого года. А мы? – примирительно улыбнулась. – Мы их ученики. А ты вообразила себя учительницей, а его учеником. Ты ведь не Альпида, а простая русская Вера.
- А ты?
- Я Соня, София. Мудрость. При постриге меняют имя, но оно должно начинаться на ту же букву, что и мирское. А ты хочешь?
- Что?
- Может быть, он Пётр был? Сколько ему лет в реальной жизни, 40 или 50? Почему он стал монахом? Он же такой огромный, мужик! Руки пахаря, лоб Сократа, с оливковым оттенком кожа. Он с Афона, грек. Ещё в V веке до рождества Христова греки туда перебрались из Халкидии. Вам, русским, ещё полторы тысячи лет потребовалось, чтобы креститься. Там, сам Александр Македонский хотел высечь из горы Афон огромную статую – а в руке, чтобы была чаша…
- Мне не верится, что это не сон, а жизнь.
- Картина оживёт, как только ты его перестанешь бояться. Монахи тоже люди.
Паломницы из Москвы и из Киева жили как сёстры, вместе ходили в Кафедральный собор, где служат греки. Амель в украинском расшитом яркими красками платке, Альпида в белом шёлковом. В греческом храме стулья с подлокотниками, можно расслабиться, если очень устали.

…После службы условились идти к русскоговорящему греку. У архимандрита Амель взяла сковороду, как хозяйственная украинка. Она с воюющей Родины. Здесь, в Иерусалиме, врач-кардиолог подрабатывала четыре часа в ресторане посудомойкой за сорок шекелей, объясняла, словно извиняясь: «Копеечку надо заработать». Двести пятьдесят шекелей в неделю за кровать и электрическую плитку, над которой то сверкало, то запотевало зеркало, когда они с Альпидой разогревали ужин, который им давали в трапезной греков.
- Как ваше сердце? - кардиолог слушает пульс архимандрита.
- А разве я схож с мертвым? – доброта светится в его лице.
- Вы сделали кардиограмму? Обещали. Спасибо за сковороду: знаете, это, как «дары волхвов» у О’Генри. - Улыбнулась Амель (мог же знать писатель, рожденный в Северной Каролине, о Вифлеемских дарах волхвов с Востока).

* * *
В Иерусалиме время не идет, а летит. Промелькнуло три дня. Ученик-монах опаздывал, Альпида позвонила.
- Я монах из Храма.
- Сегодня урок русского языка. Тема: глаголы. – И в её душе наступал такой покой, который она называла там, в русской школе, гармонией.
- Я живу в храме. Я иду. Два и цать минут ждать.
Он принес веточку неопалимой купины, но не выучил спряжения неправильных глаголов.
- Сколько вам лет? – спросил он без всякого акцента.
Она не ответила, отвела глаза. Что за искушение?
- Почему вы приехали на Голгофу? – как-то сакрально спросил он.
Она не сразу приподняла лицо - сверкнули слезинки. Глаза её по-русски распахнуты, и ни одна складочка не прикрывала эти сверкающие, сдерживаемые в уголках глаз, слезы.
- Есть рыба. Там.
- Рыба? – она вспомнила притчу евангельскую о ловле рыбы: «трудились всю ночь и ничего не поймали».
- Там есть рыба. Я принесу. Я могу. Хочешь?
И она увидела притчу, словно наяву, и хотела сказать: «выйди от меня… потому что я человек грешный». Но ничего не сказала, а только с какой-то невыносимо грустной любовью посмотрела на него.
- Можно? – опять спросил монах, рассматривая русоволосого бледнолицего пришельца с северной стороны Земли, и словно сам, преодолевая внешнее пространство, прикоснулся к этой русской земле.
- Можно, - повторила за ним.

* * *
…Заканчивался пост, приближался праздник. И с утра до вечера десятки раз Марк-экскурсовод поднимался с паломниками на Голгофу.
- Справа от креста – Иоанн Богослов. – Марк подбирает слова, чтобы удивить приезжих. - В то время, чтобы показать красоту мужчины писали его с женским лицом.
Русские женщины-паломницы в белых платочках благоговейно слушают и смотрят, широко открывая глаза, чтобы, один раз увидев, запомнить навсегда.
- С другой стороны вы видите Деву Марию… Представьте то время – две тысячи лет назад… - Показывает гид паломницам в белых платочках.
Альпида слушает вместе с женщинами из России, а те в платочках белоснежных и говорят шепотом, словно стесняются.

…Днем Альпида среди паломников, а вечером ждет ученика-монаха на занятие. Он не пришел. Она обижалась, хотя понимала, что обижаться нельзя на монаха, он не принадлежит ни ей, ни себе, ни даже тем урокам, которые она проводила. Он монах из Храма. Она думала о потерянном времени, и это ее раздражало. Она даже на молитве думала об уроках. Это выводило из равновесия. Альпида роптала, но привязанность к нему не покидала её, и это странное чувство было не похоже на ту любовь, которую она знала раньше.
И видя её, араб-смотритель, играя чёрными глазами, спросил громко:
- Систа, ОК? О нот?
Она ничего не ответила, поправляя белый шёлковый платок.
Снизу ветер принёс дымок от шашлыков, жареной баранины.

…И опять вечером Альпида исповедала свою тоску Амель.
- Я не знаю, что делать? – учительница смотрела на врача, словно та может уврачевать её.
- Кто из нас учитель: ты или я? – Улыбнулась интригующе Амель. - Он опускает глаза, когда я смотрю на него. А они такие чистые! - И, делая салат из фруктов, рассказывала со здоровым базаровским цинизмом, словно по программе  ЕГЭ (Тургеневу бы и не приснилось такое обучение). - Один молодой монах не удержался и привел в келью девушку. Другой монах увидел и доложил игумену. Игумен приходит: «Где девушка?» Старый монах, сидя на сундуке у молодого монаха: «Где, какая девушка? Мы сидим, разговариваем». Когда игумен ушел, старый монах встал, открыл крышку, выпустил девушку. Монахи друг друга не выдают, у них другие понятия.
- Понятия меняются. Иногда кардинально.
- А у тебя, я вижу, картинки превратились в живое чувство жизни.

…Ночью прорезала окна молния, гром играл на небесном органе, быть может, Баха… Альпида фантазировала, и страх не одолел её. И подумала, а как же бедуины на горе Синай. Там Моисей пас стада?
Ветер воет так же как в Москве зимой.
Ученик не пришел. Она звонила вчера. Он сказал «Завтра». А сегодня уже «завтра», а он не пришел. Дождь тропический вторую ночь.

После литургии учительница спросила у архимандрита-питерца:
- Где мой ученик?
 Молчание.
Но Альпида ждала своего нового ученика и готовила ему подарок.

* * *
Наступил праздник. Высокий монах пришел в арабский хостел. Поднялся на последний этаж, где жила русская учительница.
Он вынул золотой крестик и попросил снять ее серебряный крестик с цепочки. Но золотой цепочки не было. А была простая тонкая нить-тесьма, похожая на шнурок.
- Я продала золотую цепочку и купила самый лучший ладан. - Она протянула ему ладан, и попросила дать старинную ладанку.
Величие души покорило его. Он встал, почти касаясь плечами стеклянных стен. И приложив руку к бороде, улыбался, как не улыбался ни один счастливый.
Как объяснить ей, что он продал золотую ладанку и купил золотой крестик для её золотой цепочки?
Она поцеловала его руку.
Он изумился. У греков даже при миропомазании руку не целуют.

Всю ночь в огромное окно заглядывали звезды: путеводная, та, что освещала путь и Доротее, которая мечтала встретить мужчину умнее и красивее себя. Звезды, которые возвестили о рождении Мессии.

Утром араб-смотритель нанизывает фразы, будто мясо на шампур:
- Систа, ОК?
- Что? – спросила его по-русски женщина. – Что тебе надо? Я заплатила за номер до конца визы.
И быстро понеслась в Храм.

На Голгофе у места деления риз к высокому монаху подошел юркий завистливый маленький казначей, которого одаривали дорогими дарами богатые паломники.
- Где моя ладанка? – смотрел на монаха казначей грозно, как Минотавр. – Где ладанка?
Он молчал.

…Альпида и Амель встречались, пили кофе, и каждый день ходили в Храм, поднимались на Голгофу, прикладывались к Кресту, наклонялись и, просунув руку, дотрагивались до шершавой поверхности камня – горы Голгофы, на которой стоял Крест.
На Голгофе служил другой монах. Высокий монах словно исчез.
И Альпида возвращалась в хостел грустная.
Врач шутила:
- Ты же искала того, кто умнее, красивее и знатнее тебя.
- Я так не говорила!
- Тебе надо съездить в монастыре Святой Екатерины на Синае и продлить визу на три месяца.

И опять араб-смотритель встал перед женщинами на крутых каменных древних ступенях хостела:
- Систез, ОК?
Альпида отвернулась.
- Гуд, - засмеялась врач, с любопытством разглядывая черные глаза араба. (Она изучала немецкий и никогда с ним больше одного слова не говорила) – Гуд-гуд, хорошо.
Женщины-паломницы уходили утром, а возвращались вечером, спать. Как спрашивал арабский мальчик: «Где вы спите», а не «Где вы живёте». Они живут под солнцем и под звёздами, здесь вечное лето. И не так важно, что в номере нет стола, а ширина её в ширину плеч.
Греков было много, они похожи друг на друга, но никто не был похож на высокого монаха из Храма, который подарил веточку неопалимой купины, крестик и еще что-то, что невозможно передать словами, сколько бы вы языков не изучали... Быть может, в этом и есть тайна живой веры – вечная тайна даров волхвов… Монахи знают больше того, что знают?

Альпида искала его по монастырям Иерусалима, Палестины, Иордании и даже на Синае в монастыре Святой Екатерины и в Греции.
19 февраля 2023



«ДОРОГА НА СИНАЙ».
Новелла



Гора Синай, по-арабски Джабал-Муса, возвышается над Синайским полуостровом в Египте. До неё можно долететь, доехать, дойти. Как Моисей со своим народом или как Святая Екатерина.

…Перейти границу, словно дорогу перешагнуть: и вы в Египте. И Россия-матушка далеко теперь. Темнеет здесь быстро. Куда идти? Может, вернуться назад, как говорил таксист. Попить кофе, там, где чисто и светло.

Вот приехала группа туристов, выстроились в очередь. Если очередь есть, значит там что-то нужное и важное, – урок из хорошего советского периода. Раньше бабушки сидели на скамейках, общались; потом стояли в очередях и тоже общались, подталкивая друг друга к прилавку (зимой, когда холодно, это даже приятно). Очередь подходит (как будто это что-то живое, многоножное).

– Где ваша туристическая карта? – перебил воспоминания сопровождающий туристов. – Да. Да! Желтая! Такая!

– Карты желтой такой, как у всех в очереди, нет.

– Отходите.

Смотрю. Понять бы, что дальше делать.

Подошел молодой сопровождающий в военной выправке и отвел меня в угол. Наказание или помощь? Смотрю на него, ничего не спрашиваю.

– Ты одна?

– Одна.

– Куда едешь?

– В монастырь.

– Сиди здесь.

Сижу. Три мужика стоят рядом, не садятся. Я заняла чье-то место? Двигаюсь на крайний пластиковый холодный стул. Пьют кофе арабский, струится аромат. Я не пила, не ела с утра. В сумке вода, но ее надо беречь. Ночь. Сижу долго, стул согрелся. Наконец дают и мне желтую карточку и сажают во второй автобус. Первое место свободное, видимо сопровождающий уступил мне своё. Жаль, что ночь, не видно, куда еду, не видно Египта.

— А там горы… Война? — делюсь своими тревожными впечатлениями с соседом.

– Это не приключения, а обиды, – заметил лениво турист из египетского отеля, пытаясь заснуть рядом со мной, ему ехать еще три часа.

– Иерусалим понравился? – не даю ему заснуть.

– Очень понравился бы Иерусалим, если бы не лохотрон, – пробормотал, засыпая. – Мне ехать еще до курорта Шарм-эш-Шейх.

— А мне на гору Моисея… Там мощи Святой Екатерины…

— Куда-куда?

— Там Бог являлся Моисею и дал десять заповедей…

— А… На Синай? Там не стреляют?

Она хотела рассказать об Евсевии Кесарийском, который ещё в IV веке упоминал об этом, но подошел гид.

– Вы куда едете?

– В монастырь.

– Вы куда едите?! – громче.

– В монастырь.

– В монастырь Святой Екатерины! – говорит строго и внушительно, как директор школы.

Темно. Куда едут? Кто-то весело балагурит, кто-то ропщет, что обгорели на пляже вчера, хотя за ними несли зонтики, а кто-то радуется, что будет «все включено» в их отеле.

Остановились. Военные с автоматами.

– Вы куда едете?

– В монастырь Святой Екатерины, – повторяю голосом директора.

Военные вышли, вновь пригасили свет в автобусе.

– Не волнуйтесь, я помню о вас. Не спите. Через десять минут выходить будете. Там будет такси.

—

На Синае в 1063 году для помощи паломникам и их защиты был создан орден рыцарей Святой Екатерины. Может он из них?

—

…Такси. Мой гид подводит меня к человеку в белой до пят одежде, длинной, как у наших монахов. В темноте это впечатляет. И автоматчики рядом. Скорее сажусь в такси. Едем. Куда? В монастырь Святой Екатерины.

В 330 году была построена монахами церковь у подножия горы Синай, у Неопалимой купины. Императрица Елена с сыном возрождала святые места.

Ехали часа полтора. Остановились. Костры, верблюды, люди в оборванной одежде. Языки костров качают тени верблюдов. Чернота гор в блестках звезд.

– Финиш, – сказал белый бедуин, на английском он знал слов не больше, чем пальцев на руке.

Нет, никуда я выходить из машины не буду. Меня ему передал гид с границы. Погранцы знают, где я. Здесь что? Табор? Торговля рабынями? В гарем?

Бедуин, который привез меня, хочет пойти домой спать. Мы ехали ночью без охраны.  Но за дорогу я перестала его бояться, белого бедуина.

Какой-то странный черный человек просунул голову в открытое окно и смотрит на меня, как на куклу. Нет, никуда я выходить не буду, если не вытащат. Буду сидеть здесь до утра, или пусть везет меня назад на границу. Гид сказал, что можно сидеть около полицейского и ждать рассвета. Где он? Что за кино? Where is police? Пэлиис… Где?

– Гуд? – еще кто-то заглянул.

Не выйду. Никакой это не «гуд», а ужас.

– Ему надо спать. Он едет домой. Тебе надо выходить. Ждать здесь.

– Где монастырь?

— Здесь. Он ночью закрыт. Вам ждать. — По-английски. — Он хочет спать.

– Я тоже хочу спать. Я буду спать здесь, в машине.

Трое странных лиц уставились на меня.

– Хорошо. Там есть кафе. Ты там будешь. ОК?

— ОК.

—

…В Египте жарко днём, а ночью очень и очень холодно. Христианские отшельники подвязывались тут со II века.

Вдруг возвращается мой белый бедуин с мечом и вводит прекрасную девушку, увеченную короной, и она протягивает мне книгу. Я открываю книгу и говорю: «Тут белые чистые листы». «Напиши свою книгу жизни, — говорит она и протягивает мне кольцо. — Все, что увидишь, напиши в книгу». И дарит мне кольцо. Вдруг шум и колесница с шипами, а над ней пальмовая ветка.

Шум все сильнее, вот-вот колесо наедет на меня, а девушка, увенчанная короной, меня за руку отводит.

Открываю глаза: прибыли туристы из отеля Шарм-эш-Шейх. Меня будят за руку потягивая — вставайте.

…Поднимались на Синай ночью два десятка русскоговорящих туристов и православных паломников. Длинная тропа более пологая и позволяет проехать почти до вершины на верблюдах, которых предлагают желающим местные бедуины. Вдоль длинной тропы устроены палатки для отдыха, там продаются горячие напитки и сладости и предлагаются одеяла согреться за деньги.

—

На тропе – гранитные булыжники, камни, въевшиеся в грунт, словно доисторические неведомые твори. Иногда камень выступает посреди дороги, как ступенька. У всех фонарики.

– Березка?! – кричит гид-бедуин.

– Айва! – кричу со всеми, идя без фонарика. — Айва!

Сзади здоровый, толстый, мужик шел, сопел, ругался по-хохлятски, фыркал, как верблюд.

Бедуины жалели его, уговаривали сесть на верблюда. Он их ругал. Но изнемог, и раньше всех сдался верблюду.

– Горб впился в живот, ой! Здесь тяжелее сидеть, чем идти.

Я тоже сопротивлялась, отказываясь от верблюда. Но бедуины увеличили скорость подъема. Свет от чужого фонаря то сбоку, то сзади. Иду или за кем-то шаг в шаг, чтобы видеть булыжники, или ловлю свет фонаря.

—

– Березка?! – взбадривал гид из темноты.

– Айва! – кричат женщины.

— Айва! – отвечаю негромко.

Девушка сбоку раскачивает фонарь, чернота качается, и попасть на ровное место ногой трудно. А спотыкаться нельзя. Молюсь. «Да светится Имя Твое». И иду, не падаю, словно светло вокруг меня.

Слева обрыв. Справа бедуин: «– How old are you? » И хватаюсь за его руку.

– Он будет тащить тебя за двадцать долларов, как только я дошла до очередного привала, так мне сообщили.

Отпускаю его руку.

– Верблюд тоже двадцать, – заметил толстый на верблюде. – Лучше верблюд.

Но вот тропа сузилась, и верблюдов остановили.

По бокам два бедуина: от обрыва – постарше, а от скалы – помоложе. Молодой предлагает руку. Наконец я хватаюсь за бедуина справа. Руку сильную. «Сколько тебе лет?» Он говорит громко. Приваливаюсь к ледяному камню. Дышу. Словно бежала.

И были у подножия горы, где начинают восхождение бедуины, те, что первозданно молчаливы. И человек и лев едины в камне, и звезды на вершинах гор все ближе. Гламура нет, здесь нешлифованный гранит блестит от звезд. Ночь, камни, дыхание верблюдов за плечами. Здесь нет секретов, здесь горы  и звёзды. Магнит в самой горе, он не изъят еще стараниями печи.

– Березка?! – голос в темноте гида, словно пробуждает.

– Айва! – шепчу и иду.

—

Бедуин рядом. Цепляюсь. Всё. Тропа уже не тропа, а щель в скале. Высокие ступени. Тащит меня бедуин. Поднялись, отдышались.

– Идите смотреть восход!

Ветер. Небо в тучах.

– Где мой бедуин?

– Иди и смотри, – смеется гид.

— Сколько тебе лет?

– Много, как Моисею.

—

…Холод утра, а мокрые два свитера. Впервые выжимала свой пот. Не плачут горы, не из того материала сделаны. И мы как горы, не стонем, не просим, но стоим. Гордые горы, а человек гордее. Не силуэты гор, а горы в высокой светлеющей тьме, и их хребты.

—

Ждали, смотрели, как восходит солнце. И вдруг ветер разорвал хмурые облака. И солнце взошло над Синаем. Вознесение солнца на небо было прекрасно. Первозданно…

—

Вниз шли по блистающим камням. Монашеский путь – 3100 ступеней. Высота 2285 метров.

…Высветился на вершине православный храм Святой Троицы. Севернее церкви, под скалой – пещерка, где 40 ночей укрывался от холода Моисей.

Пустыня гор. Верблюжьи колючки. Камни, камни…

А тут, на северном склоне, — колодец Пророка Илии и пещерный храм. И тут же часовня Богородицы.

Свет лился яркий, солнечное блистание гор поражало взгляд. Спускаемся. Но, только начала шутить – упала. Ушибла локоть. Замолчала, начала читать молитву.

Вот и храм Святой Екатерины. Весь в цвету в январе. Оазис среди пустынных гор.

Вхожу. Куст неопалимой купины. Идёт группа, присоединяюсь. Благословили преклониться мощам Святой Екатерины.

Уходить не хочется.

Но это мужско монастырь.

—

…Ищу водителя-бедуина. Люди, верблюды, джипы – всё смешалось в дорожной солнечной пыли.

—

– Ваш водитель сейчас будет. Сидеть здесь.

– Ты хороший гид, Берёзка.

Наконец меня нашел мой бедуин-таксист, белый бедуин был ослепительно чист.

— Ай слип ат хом.

– Ты дома ночевал. Понятно.

—

Мой бедуин везёт меня к границе на своём такси. Красота гор неописуемая.

…Такси остановилось. Выходить не хочется, привыкла к бедуину, как душечка чеховская. Покупаю египетскую марку. Даю доллар. Возвращают бумажную денежку и мелочь. Иду дальше. Местные стоят. Увидел бумажку сверху паспорта. Сам взял. Хороший знак. Мне стало веселее, как у нас, все
по-человечески. Киваю. Это меньше доллара. Иду дальше: «Дивное зрелище является мирови: Богочеловек распинается…»

«Да будет воля Твоя…»

Надо пройти, точнее, перейти границу назад.

Несколько стоек, как на ресепшене. Жду. Зажигается табло. Подходит с улыбкой парень. Улыбаюсь и я. О! Сколько бы я сейчас отдала, чтобы говорить на хорошем английском.

– Веа а ю?

– Иджепт.

Что делали? В монастыре была. Поднялась на гору Синай. Я видела рассвет. Мы шли ночью. Высота… Красота восхождения при восходящем солнце. Им нравится мой рассказ. Но отводит меня к начальнице.

– Где вы были? Зачем приехали? (Переводчица другая).

Теперь мне больше нравится начальница. Рассказываю о верблюдах и бедуинах. Вся в пыли египетской. Черные кроссовки стали коричнево-рыжие.

– О! Какая прекрасная ночь была! За нами шли верблюды, дышали нам в спину, согревая нас. Мы бежали от страха, что верблюд наступит на нас. И это придавала нам адреналина. Синай – это искушение: вы можете подняться ночью по булыжникам, без фонарика? Тогда вставайте и идите.

– Сколько хотите быть в Израиле? Что будете делать?

– Хочу быть на Пасху. Изучаю фольклор Востока.

– У вас не туристическая виза. Нельзя продлять визу на границе.

– Пожалуйста. Я никогда не встречала Пасху в Иерусалиме.

– Ждите.

Жду и вспоминаю. Отец Иоанн-серб, когда мы поднимались на гору Искушений, учил нас: «Читайте сорок раз «Отче наш», чтобы искушений не было».

—

…Автобус везет назад, домой, в Иерусалим, тем же путем, за те же 82 шекеля. Но всё другое, преображенное. Эйлат – самый красивый город. Красное море. А горы, вот они, стоят перед вами, вечные, как при сотворении тверди.

– Хотите кола-колу?

Оглядываюсь. Сзади араб.

– Хочу уже два дня.

Кола, как уксус, что смачивали губы на кресте. Хочется пить. Еще есть полпачки чипсов и три глотка в баклажке. Мертвое море. Эх, искупаться бы. Но боюсь искушений.

—

…Иерусалим стал роднее после восхождения на Синай. Вернулась. Слава Богу за все. Странное чудо, позорный крест превратился в Древо жизни. Являющий нам долготерпение и примирение человечества с Божеством.

Игумен горы Синайской Святой Иоанн Лествичник, писал в «Лествице», что восхождение по духовным ступеням подобно подъёму на гору Синай.

В России Петр Великий в 1714 году учредил дамский орден Екатерины святой великомученицы, или орден Освобождения. Просуществовал орден до 1917 года.

Сейчас в Москве Церковь Святой Великомученицы Екатерины на Всполье, Американское подворье — это диковинное позднее барокко.


6. ПАМЯТЬ
( Публикация авторов с первого номера)

Наталья ПРИСТУПА
Беларусь

ВО ВЛАСТЬ ВЫСОКУЮ СТРЕМЛЕНИЯ БРОШЕНЫ

Во власть высокую стремленья брошены.
Забава прошлая - полёт во сне...
Тем слаще опыт из мгновений прожитых,
Из возвращений аистов к весне.

Пусть реабилитаций не захочется
В сравнениях мучительных подчас.
Беспроигрышность в том, что всё закончится
По воле, не зависяцей от нас.

И небо без вины в разоблачениях,
И пустота переполоха в нём,
Но, к синтезу восторга и цветения,
Ветхозаветно кем-то создан дом!

Разросся мрак... Значения занижены.
Подавлен друг бессилием помочь,
А лабиринт кустарников подстриженных
Уводит в утро сына или дочь!

За нимбами щемящие отметины...
Я не спрошу, зачем и почему.
пока в любовь заключено бессмертие,
"Пусть будет по глаголу твоему...".


 ЭХО

               Участникам первого фестиваля
               творчества инвалидов в Минске

Задуман был буквой заглавною
Отточенный выкат бесправия.
Молва увлеклась искажением,
И путались души в сомнениях.

Смешно апеллировать к бывшему...
А судьбы по счёту-то высшему.
Смешались огни фестивальные -
"Смотри на меня, как на равного".

Утешим участья нечаянность.
Кричало стихами отчаянье.
Искусство с погубленным зрением
В разительном пересечении!

Кружилась в эфирном халатике
Весна заострённой тематики,
Ей грезилось лето с ромашками...
... Признанье грозило натяжками.

Мы все - это каждый пронизанный
Ответом за боль и униженность.


 КРЫЛАМИ  В НЕБО? ДУШОЙ К ЗЕМЛЕ?

Крылами в небо? Душой к земле?
Мы по углам разбежались дружно
И заговаривались во мгле
На тему боли и равнодушья,

Смиряясь с властью кривых зеркал.
Не совершенство ли в самом еле?
И страх искуснейше искажал
Нас под уродливость параллели.

Обильно кушаем, много спим,
Дни всё длиннее, всё непогожей...
И вот уже ни о чём молчим,
Так ни о чём, что мороз по коже!


 СВЕТ, ЗАКЛЮЧЁННЫЙ В ЗАМЫСЕЛ, - НЕ РЕДКОСТЬ

Свет, заключённый в замысел, - не редкость.
Внушения не те.
Готический порыв резной беседки -
Мольба о высоте.

Присутствие моё не помешает
Расцвечивать мечты.
Абсурдна страсть о солнечном пожаре
В захлёбе темноты.

Над сводами идеи сны устали,
Полёт остыл уже...
Не одиноко ли на пьедестале
Живой ещё душе?

Сквозь несговорчивую ночь она взывала
К тем, кто её любил.
Залижет горе тёмные провалы
Ефремовских глубин.


 НЕУДАЧНИКИ

                А.С.

Мир в интервью... И убеждать с апломбом -
Самим бы не поверить в этот бред.
Но так недурно угощенье "комби"
Из "массы" и шагнувших в интеллект.

Себя к последним - редкое усердье.
Литературе навязать вину?
Взывающей растерянностью сердца
Прочувствовать бы свет и глубину.

Нет! Вдребезги, чтоб не суметь исправить...
Убогим больно видеть красоту.
Никчемны, но зато, как боги, правы
По триста шестьдесят пять раз в году.


ВОЗМЕЗДИЕ. ОБИДА. НЕПРОЩЕНЬЕ.

Возмездие. Обида. Непрощенье.
В квартире поселился дух пещерный.
Сырые сны, озябшая одежда -
Удушливое чьё-то безнадежье.

Ни фраз, ни глаз... Развешены, как тени,
Предчувствия на окруживших стенах.
Ничтожных дел великие потери
С молчащим колокольчиком над дверью.


ЛЁГКОСТЬ ПОХОДКИ НА ТВЕРДИ АСФАЛЬТА...

Лёгкость походки на тверди асфальта...
С темой сутулости здесь рановато.
Не убедите. Какие там трудности
В розовом свете доверчивой юности.
И милосердны дубы-исполины
К великолепью "видений наивных".

Тем обострённей, чем чувства красивее,
Зрело желание конкретизировать,
Чтоб утвердиться и зорко, и метко,
Вздрогнув у каждой надломленной ветки.


ВСЁ ПЕРЕЖИТЬ И ВСЁ УВИДЕТЬ...

Всё пережить и всё увидеть...
Дать разглядеть в себе любовь.
А я бось тебя обидеть
Подбором неудачных слов.

Звук непоседливый и громкий.
И в чём-то ошибусь опять.
Молчу... молчу преступно долго,
Хоть знаю, что нельзя молчать.

Скрипично пропищит, неволя,
Всё то, чем обожглась вчера.
Прости, что, зная цену боли,
Бывала часто не добра.

И пусть уже не станет легче,
Умножит ветер стон в трубе.
Но свой исповедальный вечер
Позволь мне подарить тебе.

Всё понимая, принимая,
Осмеливаюсь и молю:
- Живи, как можно дольше, мама,
Прости, что тихо так люблю.


 В ПАМЯТЬ О ДЕТСКОМ ДОМЕ

Свелось родство не только к общей крыше -
Жило желанье слушать и услышать,
И искупала всё, что слыло хлипким,
Немеркнущая магия улыбки.

Проста и непреложна твёрдость в слове...
Ещё не знала угрызений совесть.
И утро сладко утопало в пене
Стремительно вскипающей сирени.

В необъективность верить не хотелось.
Сменялись лица, и лета летели.
И как бы там ни унижала жалость,
Впредь никогда легко так не дышалось.


 ВЗЛЁТ ОКОЛЬЦОВАН, ПРОЧЕН ПЛЕН ПОСЛЕДСТВИЙ

Взлёт окольцован, прочен плен последствий.
Усталость не жалеет ни о чём.
А брат опять заговорит о детстве -
Солнцеобильном, нежно-голубом...

Плесните в небо стайкой снов упрямых,
Доверьем к сочной общности сердец.
- Ты помнишь, как легка походка мамы?
- Я помню. Не сутулился отец...


СКВОЗЬ НОЧИ, ОСЕНИ, ГОДА...

Сквозь ночи, осени, года,
Как удостоенная милость,
Нас посещает иногда
Рассветов несоизмеримость.

И не ко времени игра,
Но убедительно и просто
Стекает в жизнь из-под пера
Сопоставление опросов.

Нас упрекают в том, что мы
Живём неправильно и сложно...
Есть нежность в жёсткости зимы,
Есть свежесть в духоте дорожной.

Пусть улыбаются вослед,
Размазав тривиальной речью,
А над судьбой взлетит конверт
С признаньем ко вчерашней встрече.

Ошеломляющий размах,
Неудержимое цветенье...
"В твоих внимательных глазах
Я нахожу своё спасенье".

Предугадать... Предположить...
Осмелившись, не отказаться.
Себя суметь переступить -
И только этим состояться.


СВЕТЛАЯ ТАЙНА САДА ТЕНИСТОГО...

Светлая тайна сада тенистого...
В нём не одно заигралось детство.
Нам с пожеланья самого чистого
Дедом оставлен расцвет в наследство.

Жизнь прерывала восторг вопросами.
Память пьянит ароматом нежным.
В дальнем углу панорамы розовой
Старая клуня ютилась прежде.

Ветхие стены - своя история.
Предугадать бы кривую бега...
Так уж сложилось: чем глубже - более
В теме цветов воплощенья снега.

Может быть, мы и достойны лучшего
За поклоненье местам любимым,
Да безраздельно господство случая -
Чаще, всё чаще проходим мимо.

Что-то со временем, что-то с душами...
Право за высшим предназначеньем.
Дети другие -  но слушают, слушают
Старые яблони скрип качели.


НАДЕЖДА

Невстреченный рассвет, простуженная радость,
Шальной порыв сведенного крыла.
И жизнь... И жизнь несовершенной правдой,
Но всё же состоялась и пришла.

Травинка сквозь асфальт - надёжна и упряма,
Надежда сквозь отчаянья волну!
Пока жива любовь, пока со мною мама,
Я ни за что судьбу не упрекну.


 РЕВАНШ

Опьянял наслажденьем, был щедр на ласки,
Но в обязанность ветру - рушить.
Осень ортодоксально сгущала краски,
Без поры озадачив души.

И случилось бы так, как должно случиться...
Кто в плену листопадов не был?
Но зачем-то от стаи отстала птица,
Да спаялись земля и небо.

Остывающий взлёт в опустевшей роще,
Чистота голубых подкрылий.
Разлюбить, несомненно, верней и проще.
Мы всему вопреки любили.

След дождей. А разлив безнадёжно-горький.
До эмоций ли и реакций?..
Но немеют ветры "кровавых оргий"
В закоулках цивилизаций.


 СЛЁЗЫ СЧАСТЬЯ

Мы оба для себя решили всё...
Не в том вопрос, кому досталось больше.
Ныряют росы в розовый песок -
Утраченное лучше и дороже.

Пусть верится уже не так легко,
И гаснут дни, разменивая годы...
Не прикоснулся бы никто другой
Холодным сердцем к плачущей природе.


И ВЗОШЛА! И ВОШЛА! И ПЕЧАЛИ В ЗАРЕ ПОЛОСКАЛА!

И взошла! И вошла! И печали в заре полоскала!
...Не рвала фотографий, проклятий не рассыпала,
Только блеск чистых глаз зацепился за кромку карниза,
Да клубится в саду теснота предстоящих коллизий...

Всё ещё на плаву. Не ко времени скользкая жалость.
Говорю, тороплюсь... А никто уже не возражает.
И себе, и тебе доказать что-то очень хотела.
Я молчу, как вина... Ты молчишь, как потеря.


ГЛАЗАМИ МАКСИМКИ

Нет причин печалиться. Отрадно
Небо просинью.
Полюби цветные листопады
Звонкой осени.

От дождя асфальт опасно скользкий.
Малость холодно.
Но зато весёлая берёзка
Сыплет золотом!


ПРАЗДНИК. И ГОСТИ ПРИЯТНО ШУМЕЛИ...

                В.Т.

Восторг из звуков тонких, гибких!..
Свет. Присмиревшая ночь - за окном.
Рада букету из веточек ели!
Бусы, как летние росы, на нём!

Год уходящий, неверный, любимый...
Чем обязательным встретит другой?
В угрюмоватом гореньи рубинов
Что-то, рождающее непокой...

Не поспешу удостоить вниманьем.
Миг завершенья и близок, и мил.
Полузаконное очарованье
Тем неогляднее... Ты позвонил!


 ПОКОЙ ДУШЕ...

К озябшим звукам все темы тёмные...
Оставь за дверью. Таких не жалко...
Теперь ничто не сквозит бездомностью:
Цветы в квартире! И ты - хозяйка.

Легко гадание по лицу её...
Грустинка в искреннем ретро-стиле.
Не вдруг себя осознав танцующей,
Твоя надежда тебя простила.

С открытым сердцем любить удобнее.
Слеза раскаяния не старит.
Святая правда, что люди добрые.
Свой лучший вечер ты им подаришь.

Был каждый в счастье горазд на разное:
Признанья, песни, и круг не узок.
Сосед - случайный участник праздника -
Среди зимы угощал арбузом.

Кричали с диска про страсть Неаполя
Крутые парни (что тоже милость).
Светло, восторженно свечи капали!
...А ты однажды не жить решилась.


ВОСТОРГ ИЗ ЗВУКОВ ТОНКИХ, ГИБКИХ!..

Восторг из звуков тонких, гибких!..
Простуженных сонат не надо.
Чуток признания в улыбке,
Ещё немножечко во взгляде.

За просветлённостью - бессрочность.
Доверью предан каждый шорох.
Оркестр необычайно точным
Был в подчиненьи дирижёра.


ЧТО ВЕСНА? ИГРА КАПЕЛИ КОЛКОЙ...

Что весна? Игра капели колкой...
Миражей дыханье... Скептик прав -
Молодость беспечствует недолго.
А поэзия - её сестра.

Но жива ещё привычка вздорить.
Вторить воспалённости своей.
Правда, что приход дождей бесспорен,
Спорно восприятие дождей.

Их унынье опровергнут грозы!
Листопад - прощённые грехи.
Я не стану заниматься прозой...
Осень вслед за мной уйдёт в стихи.