Есений

Дорога верхняя -  по косогору,
А нижняя дорога -  вдоль села.
По верхней дилижанс промчался споро,
В нём молодость нарядна, весела.
На свадьбу едут гости дорогие,
У всех подарки, помыслы благие.
По нижней бричка малая в цветах,
Везут невесту, гости ох да ах!
Вот съехались у церкви. По дорожке
Невесту-дочку сам отец ведёт.
Теперь настал и младшенькой черёд,
Перекрестились, стоя на порожке.
Невесту ждёт жених у алтаря,
В его руках кушак поводыря.

Жених богат, лицом красив и статен,
Но как-то в одночасье вдруг ослеп.
Был уважаем род его и знатен,
Но молодец не видел белый свет.
Ещё он помнил кудри золотые,
Глаза подруги сине-голубые.
Задолго было это до беды,
До уготованной судьбой среды.
В то утро шли с друзьями на охоту,
Решили уток в плавнях пострелять.
Погода разливала благодать
На гиблое бездонное болото.
Герой наш не заметил, как по кочкам
Добрался до уютного лесочка.

Окликнул он друзей - в ответ ни звука.
Куда все делись? Что за чудеса?
Не глядя в небеса, стрельнул из лука,
Стрелу обратно принесла лиса.
Она взглянула хитро на пришельца,
В свою судьбу стрелявшего умельца,
И, трижды обернувшись, стала вдруг
Прекрасной девой, скрасившей досуг.
-В кого стрелял ты, парень нерадивый,
Кого хотел стрелою поразить?
В предгорьях вышних могут вольно жить
Лишь души умерших - народ спесивый,
Они не терпят козней от живых,
А ты стрелою потревожил их.

Сказала так девица и стрелою
Нарисовала в небе вышнем крест:
-Я сим знамением тебя прикрою
И отражу судьбы нелепой перст.
Всецело защитить тебя не в силах,
Беду принёс ты острием на вилах:
Стрелой своей ты небу в глаз попал,
Открыл запретный для Земли портал.
Теперь посыплются невзгоды, страсти.
Портал тот - демонический притон -
Всем низшим душам заповедан он
И тем, кто умер, и живым отчасти.
Наказан будешь ты за "подвиг" этот,
От нечисти признание за это.

Я знаю, что зовут тебя Есений.
Рождён ты в доме знатном, у вельмож.
Там ждали девочку - цветок весенний,
А тут родился ты - с соседом схож.
Отец твой в гневе потревожил бесов
И, злата пуд пришедшему отвесив,
Просил тебя со света извести,
Всё для того, чтоб честь семьи спасти.
Но за твоей спиной стоял Архангел.
Он грозно пальцем бесу погрозил,
У тёмного намного меньше сил,
Защитник твой, посланец Бога - ангел!
Схватил нечистый золота мешок,
А в след ему - Архангела смешок.

Тебя ж назвали именем Есений.
Красив да статен, волосы по плеч,
Весной рождённый с отзвуком осенним
Закрыл давно для пересудов речь.
Ты подрастал лицом красив, как мама,
И всем понятно, как ничтожна драма,
Нестоящая битого яйца,
Ведь статной поступью ты весь в отца!
Но зло не спит. Рогатый словно овод
Кружит, мечтая давний договор
Здесь крадучись исполнить словно вор.
Кто злато брал, отдать найдётся повод.
Тут кстати демонический портал -
Всей нечисти невидимый причал.

Через него все беды и несчастья,
Болезни, войны, прочий беспредел.
Я вижу приближение ненастья,
Бежим скорей от гнева Божьих стрел.
Потом тебя я выведу из леса,
Когда закончат пляски стражи беса.
Смотри, как небо изменило лик,
Безжалостен, ужасен гнева крик.
Тут треск и грохот разорвали выси,
Есений с девой забежали в дом,
За стенами грохочущий Содом,
И потихоньку прояснялись мысли.
Он вспомнил про друзей своих, что с ними?
Увидятся ли вновь они живыми?

Ненастье расходилось не на шутку.
Снаружи дикий хохот, визги, вой.
Лиса-девица, обернувшись в шубку,
Устроилась в качалке на покой.
Качается и дремлет, а Есений
Сидит задумчив в кресле и рассеян.
Вот подошёл тихонько домовой,
Он даже не повёл и головой.
Тут грохнуло да так, что звоном стёкла.
По крыше кто-то с гиком пробежал,
А домовой, из ножен взяв кинжал,
Сел у камина с мудростью Софокла:
 -Сейчас посмотрим, кто там зубы точит,
Кто на алтарь войны попасться хочет.

Вот кто-то спрыгнул из трубы каминной
И получил кинжалом прямо в бок.
-Всё-всё, сдаюсь, - и с головой повинной,
Держась за рану, чёрт из печи - скок.
А домовой с хозяйским строгим взглядом
И под Есения прямым приглядом
Заклятие сторожевое снял
И в дверь пинком рогатого послал.
Чёрт кубарем катился до опушки,
Потом хромая, прочь заковылял.
У домового есть ещё запал:
И силы тьма, и ушки на макушке.
С ним не страшна бесовская вся рать,
С ним любо жить, не страшно умирать.

Девица тут от грёз своих очнулась,
Проверила заклятья у дверей,
Почуяв дух бесовский, улыбнулась:
-Ты молодец, мой верный Бармалей!
Осилить беса нелегка задача:
Нужны здесь ум и сила, и удача.
А я была, признаюсь, у портала,
Там стражей света у границ застала.
Они закрыли тёмным силам выход,
Их стрелы бьют без промаха - вразнос.
Там много воплей, брани и угроз,
Зато в предгорьях неба стало тихо.
Но кое-кто, конечно же, проник,
Сменив свой мерзкий, безобразный лик.

Порталу быть открытым трое суток,
Потом затянется подбитый глаз,
Тебе ж по истечении минуток
Ослепнуть - Вышним дан прямой указ.
И слепота твоя продлится годы,
Соизмеримо Божеским трём дням.
Ты будешь спотыкаться, много ям
Под ноги ляжет до конца свободы.
Не сетуя, прими за вольность плату
Да наказания запомни дату.
Все дни считать придётся до конца,
В тот день стоять ты будешь у венца.
Сказала так девица, а Есений
Как громом поражён в тисках сомнений.

Наутро шли Есений с Бармалеем
Сквозь топь болот к родимым берегам.
По мшистым кочкам, где раздолье змеям,
Но как по ним прошёл Есений сам?
Лиса-девица в путь дала огниво.
От девы оберег врагам на диво,
Мол, коль беда, зажги в ночи костёр.
Его язык как молния остёр,
Повергнет в бегство вражеские силы,
Никто не смеет близко подойти,
Очистит от беды твои пути,
Что будет сделано, то будет мило.
-Коль я нужна, то брось в костёр огниво,
Сквозь сон увижу огненную гриву.

-Поторопиться нужно, скоро вечер,
А кочкам не предвидится конца.
Вон на болоте огоньки, как свечи,
Мы скоро сами будем без лица.
Придётся ночевать. Вон купа стражей,
Там есть местечко для кострища даже.
Хоть хилы деревца - в костёр сгодятся.
Ночёвка даже лучше, может статься.
Так молвил Бармалей, а сам к местечку.
Подсуетились малость, и костёр
Вверх потянулся языком. Остёр!
И ярче всех их пламенная свечка.
Огонь змеёй вкруг стойбища свернулся,
Замкнул кольцо и снова в центр вернулся.

Заснули быстро в тишине, покое.
Защита их надёжна, без прорех.
Но где-то в полночь началось такое!
Мороз по коже, жуткий вой и смех.
Есений из кострища вынул факел,
Там за стеной огня ребёнок плакал.
А Бармалей и ухом не повёл:
-Нам до утра защитой наш костёр.
Не суетись, ложись, тампоны в уши.
Пусть воют, скачут, злятся и визжат.
Ведь утренние зори - не закат,
Бесовские страшилки станут глуше.
А там посмотрим, что нам делать дальше,
Где много шума, там в избытке фальши.

Проснулись рано, свет зарниц в разгаре.
Огонь костра тихонько опадал.
И рыки от бессилья тише стали,
Но не иссяк глухой вражды накал.
-Нужна нам помощь, без лисы погибнем, -
Промолвил Бармалей, - бесследно сгинем.
Бросай скорей в костёр своё огниво.
Есений бросил, огненная грива
Взметнулась ввысь и, осветив пределы,
Взбрыкнула словно молодой мустанг
И с гиком вниз, огонь пошёл ва-банк,
Швыряя в бесов огненные стрелы.
Запахло жареным, поднялся вой,
Бросались черти в бездну с головой.

Огонь опал, а с ним и огражденье,
Приятели увидели лису.
Она, на кочке стоя, с наслажденьем
Повелевала палочкой костру.
-Виват тебе, спасительница наша!
Самой судьбы неопалимой чаша
Была уже полна забот лихих,
Нас без тебя зажарили б самих.
-Есений, полно петь мне дифирамбы.
Пойдёмте вместе до конца болот.
В стихах у правды лишь один оплот:
У нас тут кочки, а в строфе всё ямбы.
Лиса вильнула огненным хвостом,
Оставив разговоры на потом.

Есений за лисой ступал по следу,
А верный Бармалей за ним шёл в шаг.
Шли бодро, сотворённую победу
Несли в душе, как рукотворный стяг.
Однако третий день уж на исходе,
Есений задержался на охоте.
И близок, близок наказанья срок,
Он скоро будет слеп и одинок.
Вон на пригорке показался купол,
Крест на макушке золотым лучом
Манил к себе отеческим теплом,
И по щеке слеза скатилась скупо.
Дошли. Друзьям Есений поклонился,
Он каждого обнял и прослезился.

Случилось так, как сказывала дева.
Едва ступил Есений на порог,
Весь мир померк, и темень справа, слева.
Нет ни болот, ни пройденных дорог.
Наказ лисы Есений твёрдо помнил,
Лисе он верил и наказ исполнил:
О сроках никому не говорить,
Тогда судьбы не оборвётся нить.
А домочадцы и слепому рады.
Есений весел, разговорчив, смел,
Он многое, что в слепоте умел:
Учил детей и чувствовал их взгляды.
А про себя вёл времени учёт
И дням прошедшим ежедневный счёт.

Был у него в поводырях сказитель,
Баллады пел и сказы говорил.
Он в разговоре сущий искуситель,
Словами масло лил по мере сил.
Однажды рассказал он про девицу:
Красою лепа, в деле мастерица.
Жила в своей семье и кот при ней,
Бессменный друг по кличке Бармалей.
Тут приглянулась дева чародею,
Он был из местных, на болоте жил.
Был нежелателен его посыл -
Не станет красота женой злодея.
Но не сдавался тот: на шее с бантом,
То обернётся голубем, то франтом.

А дева ни в какую, сватов - в двери.
Не станет лягушатницей она,
А колдовством владеет и сама:
Пред голубем вдруг превратилась в зверя.
От бедолаги только пух да перья,
О дЕвице лишь слухи да поверья.
С тех пор она отшельницей живёт,
При ней остался только верный кот.
Есений понимал о ком все речи.
-А где живёт девица, где к ней путь,
И можно ль облик прежний ей вернуть?
-Вернуть-то можно, долго ждать той встречи.
Ей в наказанье зверем быть три года,
К её жилищу неизвестно брода.

Так говорил Есению сказитель,
А тот и рад узнать что про друзей.
Невидящий, но благодарный зритель
Теперь он жаждал больше новостей.
С поводырём Есений был как равный -
Тот и рассказчик, и товарищ славный.
Друзья любили быть среди людей,
О жизни слушать, про семью, детей.
Ещё ходили часто на болото,
Есений долго слушал тишину.
Он грустен был и чувствовал вину,
Что о лисе не проявил заботу.
Что сетовать, на всё Господня воля:
Богатство ль, бедность иль другая доля.

А время тем не менее бежало.
Настал сентябрь - осенняя пора.
Листва с берёзы кое-где упала,
Прохладно ночью, а в обед жара.
И по дворам давно ходили сваты,
А у Есения в уме лишь даты.
Решил отец: пора его женить,
Пока семьи не оборвалась нить.
Давно для сына присмотрел девицу:
Знатна, богата и лицом мила,
Она как роза в пору ту цвела!
Умела шить и прясть, вязать на спицах.
Идее этой был сынок не рад,
Впотьмах жениться - это сущий ад.

Отец настаивал, Есений спорил,
Просил ещё годочек подождать.
Словам Есения сказитель вторил:
Слепому жизнь труднее постигать.
Родитель сам к девице вместо сватов
Повёз подарки -украшенья, злато -
И просит свадьбу отложить на год,
Семья согласна на такой исход.
Девица годик подождать готова,
За год светило много раз взойдёт.
С приданым тоже множество хлопот
И нужно сшить нарядные обновы.
А дату свадьбы уточнят потом,
Когда закончат строящийся дом.

Есению остался год до срока,
Поведанного милою лисой.
Прозреет он, не будет в нём порока,
Но есть момент, тревожащий покой.
Ему наказ - быть в срок у аналоя,
Невесту подведут и всё такое.
Друг говорит, что очень хороша
Его невеста, девица-душа.
А что, коли придётся не по нраву?
Ведь это не перчатку снять с руки,
Минуты эти будут, ох, горьки.
И есть ли у него на выбор право?
Есений думал, а в душе надежда
Одета в белоснежные одежды.

Год быстро миновал, у церкви гости.
Отец невесту к алтарю ведёт.
Стоит Есений  королевской кости,
Красив как Бог, в глазах весенний лёд.
Невеста подошла и встала рядом.
По церкви - восхищение нарядом!
Вот начался обряд. Вступает хор,
Торжественен венчальный их убор:
Венцы на головах, рука с рукою
Завязаны с молитвой на устах.
Союз благословен на небесах,
Священник их ведёт вкруг аналоя.
Пришла пора с невесты снять вуаль,
Есений дрогнул, на душе печаль.

Помедлил он слегка, потом решился,
С молитвой руку протянул к лицу.
Вуаль откинув, чувств чуть не лишился.
Прозрел! Он видит девицу-лису!
Так вот кто встал с ним к алтарю невестой,
Кто свадьбы дожидался целый год!
В глазах его любовь, не стылый лёд,
И сердцу под одеждой стало тесно.
Потом, конечно, были поздравленья,
Пиры, гулянья, песни, хоровод.
Ходил за ними всюду чёрный кот,
А друг в подарок выдал сочиненье.
Живёт с тех пор сказание в народе
Про случай на таинственном болоте.