прошедшее время. миниатюра

           Миниатюра из двух сцен.

 Крупный южный приморский город где-то начала двухтысячных годов. Вечереет, но на улицах еще по-летнему тепло, людно и солнечно. Современная многоэтажка в зеленом районе. Далее мы видим обстановку просторной светлой квартиры. Спальня с несколько кричащим ореховым гарнитуром. Детская комната с сиренево-белой мебелью, со шведской стенкой и уголком для игрушек и кукол, где сейчас копошится, углубившись в игру Лего, девочка лет 12-ти. Ее зовут Вика, и одета она в коротенькую пижаму, разрисованную лошадками, корабликами и петушками. У девочки милое румяное личико и две русые косички.  В гостиной, на длинном кожаном диване, напротив работающего огромного плазменного TV, удобно расположился Вадим в джинсах, в легкой спортивной кофте. Это папа девочки, плотный мужчина с приятным гладко выбритым лицом, с несколько меланхоличным взглядом. На вид ему лет 37. Он просматривает газету - рубрику "криминал и происшествия", иногда, отрываясь от чтения, щелкает бездумно пультом с канала на канал. Его окружает черная стильная мебель, высокие черные стеллажи с глянцевыми книгами, DVD-дисками и изящными безделушками на них. На просторной светлой кухне его жена Татьяна не спеша шинкует и тушит овощи c мясом, отрываясь на перелистывание журнала мод, и покуривает длинную сигарету; после очередной затяжки она вставляет сигарету в пепельницу, выполненную в виде морской перламутровой раковины. Татьяна - белокурая, стройная женщина с ухоженным красивым спокойным лицом. Видно, что все вещи в квартире новые, все очень чисто, блестит полировкой и стеклом. Можно предположить, что хозяева недавно въехали в эту трехкомнатную квартиру и уже обжились.
 Прервавшись от приготовления  ужина, Татьяна снимает передник и идет в гостиную. Подтолкнув бедром мужа, она располагается рядом с ним, прильнув к его плечу, забирает у него пульт, сама начинает щелкать по каналам. Вадим сладко зевает, как сытый разомлевший кот, обнимает ее, но как-то бесчувственно, безразлично обнимает. Татьяна еще ближе прижимается к нему, положив голову на его грудь, и говорит:
 - Вадик, уже четверг. Ты не подумал, куда мы на выходные поедем?
 - А что? - с едва заметной досадой переспрашивает он.
 Татьяна обижено надувает губки: - А ничего. Лето уже кончается, а мы на даче раз-два и обчелся были.
 Вадим: - Может в «Старую бригантину» сходим, пива попьем с креветками? Вика мороженным побалуется?
 Татьяна: - Надоело твое пиво. Вон пузо уже торчит у тебя, как у лавочника какого.
 Вадим: - Где торчит?
 Татьяна: - Ну вот-вот!
 Она щупает его за бока, он дергается, притворно стонет. Оба с наигранным упоением  смеются.
 Татьяна: - Нет, правда, зачем было дачу покупать, если так редко ездим туда. А ведь хочется. Знаешь, как я там отдыхаю от этого городского негатива.
 Она вновь ласково льнет к мужу.
 Вадим самодовольно соглашается: - Ладно-ладно. Едем в эти выходные на дачу.
 Татьяна: - У, ты мой сладкий. У, ты мой сговорчивый. Вика! - зовет она дочь. - В пятницу папа повезет нас на дачу.
 - Ура! - откликается из детской Вика. - А в лесных гремлинов будем играть?
 Татьяна со снисходительной интонацией обещает девочке: - Конечно, будем играть, если хорошо себя вести будешь.
 Она опять обращается к Вадиму:
 - Может, возьмем с собой Киселевых? Все ж веселее - у них тоже дочка.
 Вадим: - Можно и Киселевых.
 Татьяна: - Или лучше Светку с женихом? А то от этих детей голова болеть начинает.
 Вадим: - Можно и Светку. Бери, кого хочешь.
 - Нет, я хочу знать, кого ты хочешь?
 В этот момент звонит телефон.
 Татьяна игриво бросается к аппарату, стоящему на журнальном столике: - Я возьму. Номер какой-то незнакомый, - смотрит она на цифры, которые определил АОН.
 Татьяна поет в трубку: - Алло, алло... Да, это квартира Бузиновых. А вам кого? Вадима? А-а-а... Сейчас.
 Она передает ему трубку и тихо при этом шепчет: "Женщина. Какая-то незнакомая", с шутливым гневом грозя ему кулаком. Вадим вяло отмахивается от расшалившейся супруги.
 - Алло, - говорит он в трубку. - Я вас слушаю.
 Голос в трубке (с тревогой): - Алло. Это Вадим Бузинов?
 Вадим: - Да, а что?
 Голос: - Я - Лара Ковалева. Помнишь меня?
 Вадим сначала морщится, чешет нос и тут вспоминает, хлопая себя по лбу.
 - О-о-о! Лара - это ты? Сколько лет, сколько зим. Ну, как живешь? Как там Сергей? Все творит Байрон непризнанный? Так как вы живете?!
 От былой меланхолии в миг не осталось и следа - Вадим взбудоражен, в глазах его сияет нежданная радость. Татьяна с недоумением, смешанным с недовольством, посматривает на него, закуривает новую сигарету, придвигая журнальный столик с пепельницей к дивану.
 - Ну, что ты замолчала, Лара? - вопрошает в трубку Вадим…? Что там у вас стряслось?
 Голос: - Я потому и звоню тебе. Сергей приболел. А сегодня ему стало совсем худо. Он постоянно вспоминает о тебе. Но ты же знаешь его. Он бы никогда не решился позвонить после стольких лет. А я вот решилась.
 Вадим: - О чем речь, Лара, что ты? Какие могут быть неловкости между друзьями?
 - Ты лучше спроси ее, откуда она наш новый номер узнала? - тихо, но яростно
замечает Татьяна, она встает с дивана и прохаживается с сигаретой по комнате, поглядывает на Вадима, пытается что-то шепнуть ему, но он только отмахивается от нее.
 Вадим (в трубку): - Так чем я могу помочь? Ты говори, говори, Лара. Не молчи только.
 Голос: - Ты бы не мог приехать к нам?
 Вадим: - Когда?
 Голос: - Сейчас. У него вдруг поднялась температура. Почти бредит. И все о тебе, о тебе...
 Вадим: - Да, конечно, конечно. Прямо сейчас приеду. Я же на машине. Говори адрес. Так. Каспийская, дом 65, квартира 15. Значит, все там же живете? А мы с Таней переехали вот полгода назад в новую хату. Ремонт закончили...
 Голос: - Знаю. Мне твой номер Добрицкий дал.
 Вадим: - Ах, Добрицкий Женька? Я его видел недавно. Программистом работает. А живет с мамой. Вечный жених. Ха-ха-ха, - Вадим взбудоражен, его захлестнули радостные эмоции, прищуренные глаза его лучатся  искренними азартом и восторгом.
 Вадим: - Может, чего купить нужно? Лекарств там?..
 Голос, после секунды смущенного молчания: - На свое усмотрение.


 

 Вадим: - Ну, так я еду.
 Голос: - Жду тебя, Вадя. Очень жду, понимаешь?
 Вадим: - Все. Я в пути.
 Он кладет трубку, сияющими глазами смотрит на раздосадованную, продолжающую ходить по гостиной жену и не замечает ее взвинченного состояния.
 Вадим: - Представляешь. Серега с Ларкой объявились - после стольких-то лет молчания и объявились. Ведь лучшие мои школьные друзья.
 Татьяна: - Поздравляю.
 Вадим: - Не будь такой занудой. Сергей очень болен. Я смотаюсь туда - буквально на час-другой.
 Татьяна: - А я что против? Правильно. Давно пора было проведать лучшего друга.
 Вадим: - Да-а, за всей этой суетой забываем о главном...
- Значит, они для тебя главное, а не семья? – язвительно спрашивает  Татьяна.
 
 Вадим пропускает мимо ушей ее вопрос, вскакивает с дивана, снимает спортивную кофту, одевает рубашку, легкую кожаную куртку. Берет со стеллажа толстую книгу, открывает ее, вынимает из нее несколько купюр и кладет себе в карман, книгу ставит на место. Идет в прихожую и обувается.
 Из прихожей он окликает жену: - Ну, я пошел?
 Татьяна, как будто даже отвечая не супругу, а некой навязчивой своей мысли, глядя пустым взором на мебель, тихо произносит : - Иди, иди уж.
 - Дай я тебя поцелую, - возвращается к ней умиленный Вадим.
 - Иди уж, коли идешь!  И нечего по паркету следить, - Татьяна уклоняется от  его объятий и выталкивает его в прихожую.
 Щелкая замками, он выходит в подъезд. Нервно жмет на кнопку лифта. Спустившись во двор - только-только начинает темнеть - Вадим направляется к стоянке машин. Дистанционным пультом открывает свою - новенькую сияющую Ауди. Садится за руль. Насвистывая популярную рок-балладу, ловко выруливает между другими машинами, выезжает на дорогу, набирая скорость...



 
 Когда Вадим подъехал по нужному адресу - к старой обшарпанной хрущевке, - в дверях подъезда он заметил женщину в мешковатом халате и в тапочках. Он вышел из автомобиля, замер в растерянности  -  она помахала ему рукой и сама поспешно подошла, придерживая худой  рукой халат у груди.
 - Лара?! - удрученно восклицает Вадим. - Ты сама не больна ли?
 Он всматривается в изможденную, выцветшую женщину с обострившимися скулами, с темными, глубоко запавшими глазами.
 - Нет, я в порядке, - она пытается взять у него пакеты с покупками. - Давай помогу.
 - Что ты? Мне не тяжело, - Вадим отстраняет ее, в нерешительности топчется на месте, радости в его глазах заметно поубавилось, зато появилась тень досады и разочарования.
 Лара: - Ну что ты? Пошли? Мы живем на третьем этаже.
 Вадим: - Я помню. Пошли. Он сильно плох?
 Лара: - Да… простыл.
 Вадим: - А ты как? Где работаешь?
 Лара: - Я? Нигде. Я ищу пока...
 Они поднялись по ступенькам на третий этаж. Лара останавливается напротив старой, с облупившейся краской и с перевернутым вверх «ногами» номерком двери. Она легким толчком открывает незапертую дверь, и они входят в узкую, сумеречную прихожую.
 Вадим, не раздеваясь, с пакетами, направляемый сзади Ларой, приближается к  мутно освещенной одной лампой под потолком комнате. Видит после долгой разлуки Сергея. Лицо Сергея осунувшееся, заросшее, серое, а самого его трясет, как в лихорадке. Он сидит на софе, укрывшись до подбородка драным клетчатым пледом, и слышно, как зубы его щелкают. Пораженный и даже испуганный Вадим инстинктивно пытается отступить из комнаты в коридор, но натыкается на жарко дышащую ему в затылок Лару. Слипшиеся волосы ее распущены, она смотрит на Вадима требовательно и подталкивает его к софе с трясущимся на ней человеком.

 Сама их однокомнатная квартира походит скорее на пристанище бомжей или на зловещий притон, о каких Вадим почитывал вечерами с интересом в газете "Горожане" или смотрел по телевизору в криминальных новостях. Обои на стенах почти все содраны, кое-где на полу кучками лежит просыпанная штукатурка. Мебель старая и почти вся покосившаяся, поломанная, как будто взятая со свалки. На полу ковер неопределенного от пыли и грязи цвета, на ковре вокруг стола и софы, на которой сейчас восседает Сергей, окурки, какой-то мусор, холмики пепла. На подоконнике батарея пустых винных и водочных бутылок.
 Вадим обернулся к прихожей – да, он явно хочет уйти, бежать отсюда, но Лара вновь подталкивает его вглубь помещения.
 - Он ждет тебя. Давно ждет. Ему очень плохо, - настойчиво твердит она, подводя Вадима к софе, на которой под пледом скорчился жуткий, больной человек. Ее саму как будто тоже лихорадит, она цепко ухватилась за локоть Вадима.
 - Он пришел, - зовет она Сергея.
 Тот открывает воспаленные, мутно-красные глаза. Лара быстро уходит в ванную, слышно, как льется из крана вода, затем стихает, и сразу же возвращается Лара, суетливо она хочет сделать Сергею холодный компресс - положить мокрое полотенце на лоб, но он отбрасывает полотенце на пол.
 - Не сейчас, Лара, оставь. Вот же - он пришел! - Сергея всего колотит, но он продолжает пожирать жадным воспаленным взглядом Вадима. - А ты говорила - не придет...
 - Как поживаешь, братишка? - мямлит Вадим.
 - Разве не видишь? Превосходно, - Сергея еще пуще затрясло под пледом. - Кажется, тебя немного шокировали наши хоромы. Да, это мамина квартира, где мы играли с тобой в индейцев и в ковбоев, помнишь? А мама умерла. Так что не
удивляйся, братишка, не удивляйся...
 Вадим, растерянно улыбаясь, вытаскивает из пакета бутылку "Гжелки", карбонат в нарезку, баночку с консервированными грибами - то, что


 
он купил в супермаркете по пути к Сергею.
 - Тебе выпить можно? - предлагает робко Вадим. - Все же столько лет это самое...
 - То, что врач прописал, - Сергей приподнимается кое-как, чтобы быть ближе к столу, вернее, к Вадиму, при этом продолжает кутаться в плед. - Принеси стаканы, - говорит он Ларе.
 Она чуть ли не бегом устремляется на кухню.
 - Садись, - указывает Сергей на шаткий продавленный стул возле съехавшего на бок стола, прислоненного к стене.
 Вадим осторожно присаживается, расставляет на столе покупки. В
комнату вихрем возвращается Лара со стаканами, тарелкой и тремя черноватыми вилками. Быстро организует стол. Вадим разливает водку; Лара присаживается за стол так, чтобы быть ближе к Сергею. Сергей не встает с софы, принимает свой стакан, наполовину выпростав влажную худую руку из-под пледа.
 Сергей выпивает без тоста, не притрагиваясь к закускам, залпом. Страдальческое напряжение с лица его немного спадает. Он улыбается и глядит на Вадима, словно откуда-то издалека, глядит с абсолютно идиотским выражением.
 - Чем ты болен? - спрашивает Вадим.
 - Я здоров. Это она все выдумала, чтобы ты приехал. Налей еще, - Сергей протягивает Вадиму пустой стакан, тот наполняет его на треть.
 - Щедро, - замечает Сергей и тут же выпивает; его начинает душить свистящий кашель.
 Лара в беспокойстве вскакивает со стула, но Сергей рукой показывает ей, чтобы она села на место.
 - Курить-то у тебя есть? - с сухим придыханием спрашивает Сергей.
 - Конечно. На, возьми, - Вадим протягивает ему пачку Marlboro.
 Сергей пытается липкими пальцами вынуть из нее сигарету, ему помогает сорвавшаяся с места Лара, берет и себе - прикуривает, дает прикурить Сергею.
 Вадим непроизвольно брезгливо морщится, качает отрицательно головой, когда Лара протягивает ему назад пачку.
 - Нет-нет, это я для вас купил, - говорит он. - У меня еще сигареты есть, в машине.
 - Так ты на тачке? - спрашивает его Сергей.
 - Да, у него, знаешь, такая крутая иномарка, - рассказывает Лара.
 - Хорошо, братишка, в жизни, видать, пристроился, - говорит с сильным придыханием Сергей.
 Вадим выдавил из себя вымученную улыбку и допил свою водку - после выпитого он вскоре немного успокоился, раз пять глубоко вздохнув, оглядевшись, пообвык в здешней обстановке.
 - Слушай, - говорит он Сергею. - Я же не виноват, что у тебя так все вышло в жизни. Лара сказала: тебе плохо. Я сразу и приехал.
 - Все нормально, все нормально, - Сергей дотрагивается до Вадима, гладит его руку через кожаную куртку. - Ты настоящий друг, Вадя. Есть еще вмазать? А то колотун этот достал.
 - Коньяк, - Вадим достает из пакета бутылку "Лезгинки" и апельсины.
 - Сразу бы все вынул. Бизнесмен ты наш осмотрительный. Еще в школе, когда мы на тусовку вечером собирались, ты всегда заначку в брюках прятал, - вспоминает Сергей.
 - Было дело, - как-то еще робко, но уже лукаво улыбаясь от выпитого и от нахлынувших непроизвольно воспоминаний, соглашается Вадим.
 Смеются, пьют коньяк.
 - А помнишь, какая Ларка финтиперсовая была? - говорит Сергей. - Ты ж за ней бегал, да боялся чего-то. А я взял - и стала моей.
 - Не ври, не ври, - умиленный, опровергает Вадим. - Это ты за ней бегал. А я только догонял.
 Все опять смеются, пьют коньяк, закусывают апельсинами, вспоминают прошлое.
 Сергей: - А помнишь наш мотоцикл?
 Вадим: - Да-а, быстрее всех в районе гонял.
 Сергей: - Эх, было время да прошло.
 - И сейчас время неплохое. Надо только, знаешь, свое место найти. Вот оклемаешься - с работой поможем. Все будет о'кей, - блаженно заверяет друга детства уже пьяненький Вадим.
 - Мое место на кладбище, - вздыхает Сергей.
 - Ну зачем это, Серый? Так хорошо сидим, - укоряет его Лара.
 С этого момента Сергей больше не улыбается, не шутит.
 Посидели еще, допили коньяк; Вадим и Лара, перешептываясь, повздыхали о светлой юности:
 - А помнишь как в Приморском парке?
 - Конечно, помню - как такое можно позабыть...?
 - Сейчас там не то - урбанизация сплошная. Понастроили баров да боулингов.
 - Да-а, не то, все не то...
 Вадим привстал: - Ну, мне пора. Жена, небось, волнуется.
 Сергей: - А ты позвони ей.
 Вадим: - Нет, надо идти. Я к вам еще заеду на днях.
 Сергей (пристально глядя Вадиму в глаза): - Точно заедешь? Не врешь?
 - Когда я тебе врал - лучшему другу?! - обиженно переспрашивает Вадим.
 - А хочешь увидеть, каков теперь твой лучший друг? - глаза Сергея загораются шальным огнем.
 - Что? - не понимает Вадим.
 - Смотри, - Сергей раскрывает плед и оказывается только в шерстяном рваном джемпере на голое тело. Он протягивает Вадиму руки так, чтобы тот видел его исколотые до черноты вены.
 - Видишь, какой из меня работник теперь?! Понимаешь ты, чего мне на самом деле надо?! - переходит на надрывный крик Сергей и вдруг разражается истерическим хохотом.
 - Все бывает, все бывает, - бормочет удрученный Вадим и пятится назад, провожаемый Ларой,  выходит в узкий коридор.
 - А мне не стыдно красоваться своим несчастьем! Все там будем! - кричит им вслед Сергей, и становится слышно, как он сдавленно плачет.
 В дверях Вадим сует Ларе стодолларовую купюру.
 - На еду вам и на лекарства, - шепчет он.
 - Конечно, конечно, - она выхватывает у него купюру и, скомкав, быстро прячет ее под халатом на груди. Дрожит вся от возбуждения и пожирает жадным взором Вадима.
 Гость поспешно выходит в подъезд, потерянно глядя себе под ноги.
 - Спасибо тебе, Вадя. Ты выручил нас, - слышит он сверху голос Лары, спускаясь по ступенькам. - Теперь врача позову, продукты куплю. Спасибо, спасибо тебе. Я позвоню еще, можно?
 - Можно, - он выходит из подъезда на свежий воздух, глубоко вздыхая, и устремляется к своей новенькой Ауди, суетливо открывает ее, бормоча: - Наркоманы несчастные. Господи, почему люди так живут?
 За ним наблюдает из дверей подъезда Лара, из-за вечерней прохлады она кутается в свой халат, а может быть, прижимает обе руки к груди, чтобы не выпали доллары.
 Свет от фар отъезжающей его машины озаряет Лару, стоящую в полусумраке подъезда, - на какое-то мгновение Вадиму ее лицо кажется таким же юным, свежим и прекрасным, каким оно было в дни их молодости, когда он был в нее по уши влюблен.
Он разворачивает автомобиль и выезжает со двора на широкую дорогу, набирает скорость. Нет, он даже не хочет обернуться на Лару, в этот момент он вспоминает жену, ее потерянное лицо, когда она смотрела, как он уходит от нее, уходит из настоящего к своему прошлому, из которого можно ведь и не вернуться. И Сергею в эту минуту, задним числом, действительно становится страшно.