никто никогда не придет тебя исцелить

в тюрьмах у заключенных письма читают строгие надзиратели,
не дают им права на личную переписку.
нельзя выражать свои мысли - вы за это заплатите,
и попадете, конечно же, в группу риска.

в тюрьмах заключенных изнуряют допросами, правду ищут,
может быть, оскорбляют и унижают.
может быть, по карманам бесцеремонно рыщут,
и никогда как личность не уважают.

в тюрьмах у заключенных все же есть достоинство личное,
или хотя бы попытка его сохранить.
но надзиратель с деланным безразличием,
шепчет "никто никогда не придет тебя исцелить".

все эти раны, что я тебе наносил,
кровоточат, гноятся и очень болят.
ах, моя милая, я тебя так любил.
и потому с тебя не сводил свой взгляд.

я думал, так будет весело, но мы заигрались в заключенную и надзирателя.
ты забыла стоп-слово, а я забыл, что это была игра.
и мы решили играть в двух простых приятелей,
что сидят вдвоем и греются у костра.

мы забыли любовь нашу, дикую и безумную,
которая пахла свободой, светом и красотой.
и в эту темную ночь безлунную
ты моей навек переполнилась темнотой.

ты светилась раньше, а теперь как дыра - черна.
что в космосе одиноко зияет средь этой тьмы.
ты украла ключи и выпив чуть-чуть вина,
навсегда сбежала из дикой моей тюрьмы.

в тюрьмах у заключенных письма читают строгие надзиратели,
не дают им права на личную переписку.
мы когда-то давно играли в простых приятелей,
а потом наши губы вдруг стали слишком близко.