Фикса

В коротеньких штанишках, в берете и в очках
Ходил, как на работу, он к вокзалу:
Выискивал уставших пассажиров в поездах.
Чтоб поживиться, кто что вёз, на шару.
Однажды он зашёл в полуночный вагон,
В купе увидел даму при вещичках.
Прикинулся биологом и разговор завёл
О том, как очень трудно жить синичкам.
А дамочка-простушка смеялась от души,
В смущенье прикрывала губки ручкой.
А он всё пел и пел, как ночи хороши,
Коль месяц не прикрыт дождливой тучкой.
И так за разговором вся ночь у них прошла,
С рассветом намекнул ей, чуть зевая,
Что больше он не может вынести без сна:
«Все люди спать должны! Я точно знаю!»
Она привстала, юбку поправляя,
Смахнула в блюдце крошки со стола.
Вагон качнулся, стрелку проезжая,
И сблизились их юные тела.
Неловкость положенья очевидна!
Тут он, краснея, вышел в тамбур покурить.
Стояла ночь темна, ни зги не видно…
«Сейчас заснёт — и когти рвать. Пора валить!»
Он покурил. Одну, вторую… третью.
«Ну всё. Пора. Наверное, спеклась».
Открыл купе — и вдарило, как плетью:
Там пусто и застелена кровать!
Нет ничего — ни багажа, ни дамы,
Его котомки с барахлишком тоже нет.
Особой не испытывал он драмы,
Но думал: «Это что ж за пируэт?»
Состав на полустанке тормознулся,
Парнишка молча вышел на перрон.
«Не фарт сегодня. Как я лоханулся?
Амуру сдался. Вот же лохотрон!»
Вдруг видит, из соседнего вагона
Менты под руки вывели её.
Кольнуло в сердце, на душе истома:
Его котомка. Остальное — не его.
Их взгляды встретились, и дама улыбнулась,
Блеснула фикса в самой складке губ.
«Ну как же ты мне сразу не раскрылась!
Тебя спасу я. Я ж не душегуб!»
Он подошёл. Представился: «Мефодий.
А эта девушка — супружница моя.
Ну кто тебе сказал, что мы щас сходим?
Ведь мы с тобой собрались на юга!»
Наряд в оцепененье затупился.
А он, в вагон закинувши багаж,
Её взяв под руку, в составе испарился,
Испытывая радостный кураж.
Что было дальше? Вряд ли кто-то знает.
Быть может, разошлись. А мож-т, живут.
Но верю я, по-прежнему сияет
Та фикса, что у самой складки губ.