Hart Crane Харт Крейн Proem to Brooklyn Bridge

How many dawns, chill from his rippling rest
The seagull's wings shall dip and pivot him,
Shedding white rings of tumult, building high
Over the chained bay waters Liberty-

Then, with inviolate curve, forsake our eyes
As apparitional as sails that cross
Some page of figures to be filed away;
-Till elevators drop us from our day...

I think of cinemas, panoramic sleights
With multitudes bent toward some flashing scene
Never disclosed, but hastened to again,
Foretold to other eyes on the same screen:

And Thee, across the harbor, silver-paced
As though the sun took step of thee, yet left
Some motion ever unspent in thy stride,-
Implicitly thy freedom staying thee!

Out of some subway scuttle, cell or loft
A bedlamite speeds to thy parapets,
Tilting there momently, shrill shirt ballooning,
A jest falls from the speechless caravan.

Down Wall, from girder into street noon leaks,
A rip-tooth of the sky's acetylene;
All afternoon the cloud-flown derricks turn...
Thy cables breathe the North Atlantic still.

And obscure as that heaven of the Jews,
Thy guerdon... Accolade thou dost bestow
Of anonymity time cannot raise:
Vibrant reprieve and pardon thou dost show.

О harp and altar, of the fury fused,
(How could mere toil align thy choiring strings!)
Terrific threshold of the prophet's pledge,
Prayer of parish, and the lover's cry,-

Again the traffic lights that skim thy swift
Unfractioned idiom, immaculate sigh of stars,
Beading thy path-condense eternity:
And we have seen night lifted in thine arms.

Under thy shadow by the piers I waited;
Only in darkness is thy shadow clear.
The City's fiery parcels all undone,
Already snow submerges an iron year...

О Sleepless as the river under thee,
Vaulting the sea, the prairies' dreaming sod,
Unto us lowliest sometime sweep, descend
And of the curveship lend a myth to God.

Бруклинскому мосту

Как много зорь, озябшие на нем,
Омочат чайки крылья в зыби вод,
Круги в столпотворенье возводя
Над скованною гаванью Свободы —

И по кривой незыблемой уйдут
Так призрачно, как парус, что скользнёт
Страницей цифр, намеченной в архив;
— Пока нас лифт из наших дней несет…

О панорамной ловкости кино
С толпой, склоненной к мельтешенью сцен,
Подумалось — спешащем предсказать
Другим глазам на том же полотне.

А Ты, над портом, в серебре шагнув,
Как будто солнцу поступь даровал,
Оставив нерастраченным свой шаг, —
Твоя свобода — истинно твоя!

С мансард, из недр подземки, с чердаков
Спешит к твоим перилам сумасброд:
Качнулся — миг, рубашка парусит,
И — выпал шут из онемевших толп.

По Уолл, от балки, полдень вниз течет —
Горелки неба раскаленный клык;
Весь день кружатся краны в облаках…
Твоим трос;м Атлантику вдыхать.

И сумерки, как небо иудеев,
Твоей наградой… Время не осилит
Хвалу, что ты безликости дари;шь:
Живой отсрочки и прощенья полн.

Алтарь и арфа, яростью слиты;
(Как, тяжкий труд — настройщик струн твоих?),
Амвон гигантский: слово от мессий,
Отверженных мольба, любовный стон, —

Вновь идиомой цельною скользят
Огни от фар, как дуновенье звезд,
Путь бисеря; твой — вечность ты вобрал:
В своих руках ты поднимаешь ночь.

Я ждал под тенью от твоих быков;
Твой силуэт отчетлив лишь во тьме.
Всю феери;ю город погасил,
Уже снега заносят год железный…

Бессонный, как река, что под тобой,
Накрывший море, сонных прерий твердь,
К нам, смертным, ты когда-нибудь склонись
И Богу лик ажурностью придай.

Перевод С. Федосова

Стихотворение переводили также И. Елагин, Ла Мага (https:/...2), И. Мизрахи, Я. Пробштейн, В. Топоров, А. Цветков (https:/...tm) и В. Широков, тем не менее, адекватности изначально чрезвычайно сложного для понимания стихотворения при переводе не сумел добиться никто, чем и вызвана новая попытка.