Глухомань

На пути, на жизненном, как кочки,
Всё бегут секунды в никуда,
А потом, минуты и денёчки, –
Исчезают медленно года.

Часто мысли бьют в минуты грусти:
Где-то всё резвится и поёт
На родных просторах захолустья
Детство босоногое моё.

Вспомню – начинает сердце биться
И тревожит только об одном.
И луна беременная снится,
Что всегда висела над окном.

Аромат дурманящего сена,
Мужиков скучающих косяк.
От безделья – полная селена.
И все бабы, тоже на сносях.

Отдавали предпочтенье палкам,-
(Когда света нет – лучину жгли)
И у многих семеро по лавкам
Ложками стучали, как могли.

Как стемнеет, падали в постелю,
Без асфальта мучились в дожди.
Почту доставляли раз в неделю,
Радио молчало – подожди…

Спать ложились с солнечным закатом,
Просыпались с лучиком зари,
А предохранялись только матом,
Лишь попробуй ночь уговори.

Ждёшь, когда уснёт, как улей хата,
Вдруг живот гоняет с молока…
То была рубаха длинновата,
А то ночь – безумно коротка.

Мужики, пусть, превращались в мумий,
От ветрищ, несущихся с полей,
Но какой простор был для раздумий
И разгон для мыслей и идей.

Мы на путь не стали деградаций,
Истинный свой путь в судьбе нашли,
Хоть при мне блага цивилизаций
В этот край заброшенный пришли.

Зато воздух чистым оставался
И упав беспечно на траву,
Ароматом впрок я надышался,
До сих пор, поэтому живу.

Всё село – на редьке и на квасе,
Потому, как кровь, да с молоком,
Был мужик силён, но не опасен,
Женщины податливы тайком.

Ливни, наводненья – всё бывало,
А зимой не выйти из избы –
До утра мело и завывало,
Заметало даже до трубы.

Я не рад раздолью никакому
И, как полагающую дань,
До сих пор мне душу по живому
Режет лихоманка-глухомань.