Я другая

1

Я другая.
Не такая,
как он и она.
-Не такая,
как ты.
Я ночую без сна.
Я ныряю в себя до дна.
В океане моем киты,
и "Титаник",
и Бог весть,
                какая тайна.

– На то и тайна, чтоб грех избыть:
чтобы хмельное в свой срок испить,
а осадок
в океане памяти утопить:
то ли он страшно гадок,
то ли опасно сладок.

Я другая.
Кто-то хуже, а кто-то лучше.
Меня зло огрызаться учат.
Меня ролью скромницы робкой мучат.
– Все наставленья перемогаю.
Ведь "другая" – не случай чудной, а участь.

Я другая.
Как и все, родилась нагая,
но потом
заслонилась тетради моей листком.
Что ж, наряд мой весьма скандален:
испишу лишь – прозрачным станет.
Выдаст даже и
                ту, столь больную тайну:
видно, она такая,
что не канет
даже в слов бушующем океане.
–Хорошо
тем, кто от взоров досужих ложью
убережен
надежно!

Лишь для мамы в нарядную я играю:
упрощаю себя, укрощаю,
самость платьишком украшая.
На полпути моя мама к раю…
пусть не знает:
как хворобой, платьицем дочь страдает.
Я нагая,
но вот все это видят разно:
кто-то зенками… кто-то глазом
третьим…
тем, что лишь у слепых и встретишь.


2

Я другая.
Не как Ева, из косной кости
(сердца защиты от всяких козней.
Плохонькое прикрытие…
жалко, не броненосное:
в сердце вечно кровопролитие).

И не как Адам:
то ли из хлипкой глины
(как же хрупки горшки из нее всегда!
– вот она: бренности нашей первопричина),
то ль из земного праха:
ах, не с ног ли рока он был отряхнут?
(Хорошо хоть, не изо льда.)
– Оба – проще сказать – из страха.

Я другая:
я из надежды слеплена
мамиными руками.
Вышло у мамы лепо.
– Пусть она и не ведала,
что с ее доченькой послучалось…
Мама была и осталась светом.
Что ж: для нее я счастье!..
– Пусть это и плацебо.

Я другая.
Я ночами
ныряю на самое дно отчаянья –
и нахожу "Титаник".
И его изучаю.
Как кита огромного, приручаю.
Я ему назначаю меня извергнуть,
как Иону, на берег веры.

А тайна
правит тетрадки моей листами,
с каждой новой строчкой себя рифмуя.
– Притворялась тайна былая мумией,
и вот – живая!
Из престранной двуручной чарки –
из поцелуя бездонной чары
(всем, кто влюблен, привычной)
пить она уповает…
– Что?
– То, что в жизни земной
мнилось, до самого донца вычерпано
(кем? да неужто мной?),
и осталась одна лишь муть там…
– Грех ее баламутить!
Вышло: черпала я – решетом!

Да был ли осадок,
когда из ягод
райского сада
хмель?
…В океане моем мель.
И на нее выбрасывают
волны столько прекрасных разностей!
Потонувшие вроде бы страсти,
грешную радость, прелестную праздность…
– запасные, сущие части к счастью!

…Прежде – я просто была другая.
Нынче – стала совсем нездешней.
Не у берега:
на мели моя гавань.
В срок свой размоет волна, конечно
(время – сущность, что неудержна!),
эту утопию в дырке от бублика…
То ль ничего не было.
То ли ничто убыло.
– Нет свидетеля, кроме неба.