увидел душу в твоих глазах

Трещат мозоли на ногах,
Я видел душу в твоих глазах.

Под левой грудью протечка,
Сердце изливается кровью,
Я сижу у крылечка,
Рядом с веселящейся молью.
Как и она, полечу к свету,
Твоего фонаря, к тому тёплому лету,
Несмотря на мозоли, кашляя от пылающей боли,
Чем я лучше той никчёмной и весёлой моли?

Ангелу моему надоело выдёргивать меня из петли,
Это не стихи, считай, предсмертные записки,
Которые я пишу просто чтобы их прочли,
Joy Division, голод, на столе дешёвый виски.

Там где дивный новый мир,
Где прохладненький кефир,
Где-то там затерялся маленький Боженька,
Не наигрался он ещё, всё рисует мне дороженьки,
И болтает ногами сидя на белогривых облаках,
Пока я глотаю землю застрявшую на пожелтевших зубах.

Может я такой не один,
Может кто-то ещё,
Застрял ледоколом среди чуждых ему льдин,
И до сих пор не прощён.
Пускай больно голосам,
Пускай весело богам,
Я всё буду искать тебя,
Хоть и воля моя слепа.
Я промокну под дождём,
Я сгорю под солнцем,
Меня мир ведь подождёт,
Пастух ушёл, вся трава - овцам.
А я пойду к тебе,
Под счастливое блеяние,
Клювом, навстречу скорлупе,
Под мысли кем-то навеянные.
Ведь я та-же моль,
Крылами махающая под свет твоего фонаря,
Раз уж жизнь театр, такова моя роль,
Лететь к тебе, пока не прибьёт ладонь или не прогонит заря.
Ползают мокрицы, их столько что скрипит крыльцо,
Пламя от твоего фонаря выжигает мне ресницы,
И бьёт светом в лицо.

Горело синим пламенем небо,
Зелёным охватило леса,
Боженька вкусно ударился мне об нёбо,
И по моей щеке кубырем покатилась слеза.

Это история о тяжком,
О лазурной незабудке,
И о спирте-черняжке,
Пока я сижу в своей будке,
И пишу тебе жалкие малявки,
Кто-то возможно целует,
Тебя в нежную шею,
Пока мой разум рифмует,
"Шею" на "тлею", я тлею.
Обжигаю крылья о раскалённое стекло,
Осыпаюсь золой на русскую землю,
Пытаясь поймать пальцем твоё тепло,
Пытаясь сорвать со своей шеи петлю.

Весенний лёд с хрустом треснул,
Светящий нам колобок укатился за край,
Тени начинает поглощать чёрная бездна,
А я всё бьюсь об стекло пытаясь пробить себе брешь в рай.

Маленький Боженька проснулся от послеобеденного сна,
Он сыпет мне на раненые крылья соль мешками,
Я продолжаю весело и тоскливо жужжать у твоего окна,
И греть свою тушку мечтами.

Я вижу как ты давишь этих бедных мотыльков,
Сложенной вдвое и пожелтевшей газетой,
Я смотрю как ты улыбаешься от чьих-то стихов,
Выпивая из кружки вино, затягиваешься сигаретой.

У тебя в комнате мой Иерихон,
И даже если я протиснусь туда,
Мне покажется будто это предсмертный сон,
Мимо проходят поезда,
И гудят в унисон.

Крылья отпали, трещат мозоли на ногах,
Я буду вечность здесь, смотреть на тебя,
Ведь я увидел душу в твоих глазах,
Впервые увидел душу в чужих глазах,
Впервые вижу душу в чужих глазах.