Мама

               

                «Ты не бойся, мама, я с тобой!» -
                слова из детской песенки

      Слово  «ждуны», я впервые услышала  в репортажах из зоны боевых действий. Ранее я не встречала  этого существительного  в русском языке и в украинском тоже. Сначала оно мне показалось диковинным.  Видимо – это молодое словцо?
     Надо отметить какое оно точное, как достоверно  объясняет состояние и позицию человека.  Сейчас слово «ждуны» прочно  вошло в наш лексикон наряду со словосочетанием  «линия соприкосновения» или более ироничным и дерзким существительным «передок». Образовались новые глаголы: «заланцетили», «задвухсотили». Пополнился наш «великий и могучий»  рождёнными  войной «новоделами». Наш замечательный поэт – земляк Николай Туроверов  эмигрировал в годы гражданской войны. Несколько  лет прожив во Франции, посетил родные донские края в годы социализма и отметил, как изменился язык его земляков.  Что ж, всё меняется: методы ведения войны, вооружение, форма. Неизменными остаются причины её возникновения: передел собственности, сфер влияния, захват  территорий…А так же: смерть, боль, слёзы и ожидание.
      И, как прежде, неизменными остаются материнские чувства. Во все времена в сердце матери жила и живёт бесконечная  любовь к своему дитя. Она  полнится  заботой о нём. Мать  не может быть весёлой и счастливой, если ребёнок болен или ему плохо. Его обидели. Она не спит, раздумья не унять. Сколько страха теснится в её сердце за судьбу дитя.  Вспомните отчаянные  выступления солдатских матерей, ищущих справедливости и защиты для своих  сыновей. В них слышны клич, набат, стон.   Надо иметь определённое мужество, чтобы внимать ему и удержаться от слёз. Посмотрите в их глаза и не отведите взгляда.
      Зоина история началась осенью, точнее сказать, в конце октября прошлого года, когда в город  зачастили холодные  дожди, а по асфальту были всюду  разбросаны жёлтые листья.  Донское небо сменило пронзительно-голубой цвет на  мрачно-серый, и сделалось угрюмым  и низким. Приближался ноябрь – месяц предзимья.
       Зоя работает  в нашем учреждении уборщицей. Невысокая, стройная, исполнительная. Я не слышала, чтобы она  ругалась или кричала, доказывая свою правоту кому-либо или жаловалась. Сдержанная и приветливая   с сотрудниками, на детей смотрит по-матерински умилённо, не бранит их.
У неё четверо детей. Два сына и две дочери. Старший сын Паша ушёл добровольцем на фронт.
        Отсутствие Зои я обнаружила, когда увидела, что лестницу на второй этаж моет Светлана. 
- А где Зоя?
-Уехала  в воинскую часть, в ЛНР,  где служит Паша, искать его.  Пропал, нет звонков.
   Через несколько дней я увидела Зою. Она молчаливо и старательно мыла лестницу. По выражению  лица стало понятно, что новости не радостные. Её   широко раскрытые глаза выражали  растерянность. В  них  застыл  животрепещущий  вопрос,  ответ  на который  она  не получила и неизвестно когда получит.  Серость её глаз  разливала  бесконечную грусть и тревогу.  Плечи подались немного вперёд, спина согнулась от навалившейся на неё тяжести неизвестности.
- Зоя, как у вас дела? Что выяснили?
- Мне сказали, что нельзя самостоятельно ничего  предпринимать. Сын в плену. Как только будет обмен, мы сообщим вам. Велели: ехать домой,  довериться и ждать. Жду, жду, - сдавленным голосом ответила Зоя.
Она тихонько похлопала по карману синего нейлонового халата, надетого поверх клетчатого платья, в котором хранился кнопочный телефон.
-  Храни Бог, - негромко сказала я.  Спрашивать  о подробностях и доставлять Зое дополнительные страдания мне не хотелось.
     Подробно рассказать  обо всём, значит пережить горькое событие ещё раз. Не стоит тревожить человека, если он не  желает поделиться сам.
         Отгуляло по Донским просторам  благословенное  бабье лето.  Позднее, ноябрьское. Короткое и чудесное.  Приголубило, приласкало мягким, но щедрым теплом, поиграло паутинками, порадовало последними цветами. На Покров  прелестно было, солнечно.  Первый  снежок выпал ночью,  выбелил степь и город, сделав его  сказочным, немного непривычным и, конечно, подарил радость детворе. Приближался Новый год. На центральной  площади установили нарядную ёлку,  засверкали разноцветные огни. Украшала школьную ёлку и Зоя вместе с другими сотрудниками, развешивала гирлянды, приклеивала  бумажные фигурки на оконные стёкла. Потеплели глаза, но затаённая тревога  всё равно отражалась в них.  Улыбка получалась робкой, лишённой всякого задора.   Её кнопочный телефон неизменно хранился в кармане синего нейлонового халатика. Но заветного звонка не было. Только изнуряющее, мучительное ожидание и каждодневные сводки  с линии боевых действий.
    Пробили  Кремлёвские куранты и провозгласили наступление 2023 года.   Долго  не забуду  этот новогодний праздник. Начался он с  вести о взрыве наших бойцов в Макеевке прямо  в новогоднюю  ночь.
Зоя  терпеливо ждёт известие о сыне. Не жалуется, не срывается на слёзы или гнев, не причитает.  Только лицо её стало бледнее, да серые глаза ещё сильнее выделились на нём, немного  замедлилась походка. Телефон по-прежнему лежит в правом кармане нейлонового халатика. Долгожданный звонок не поступал. Стойко держится, терпеливости не занимать.
     На торжественном собрании, посвящённому международному женскому дню 8 Марта,  Зоя была.  Внимательно слушала поздравления, улыбнулась подарку, бережно держала в руках тюльпаны. Порадовалась недолго и опять стала задумчивой и сосредоточенной.         
     Отцвели роскошные  каштаны, пряным духом опоила белая  акация, отшумели майские грозы. Разлила грешный мёд липа. Лето пришло на Донскую землю. Птичьи трели безмятежно льются весь долгий день.  Приблизилась отпускная пора. Нет звонка,  никаких известий.
     Время, время неумолимое, пощади! Вот  уж по вечерам  запели свои бравые  песни сверчки: «Скоро осень, скоро осень». Сегодня уже  13-е  августа.  Завтра первый рабочий день. Пролетели отпускные дни, только отвлеклась немножко. Вчера из беседы с сотрудницами  узнала, что Зоя снова ездила в ДНР, в часть, где служит её сын. Ездила вместе с дочерью. Да только…  снова ничего утешительного.  Сообщили, что пока найти не удалось, следы запутались, потерялись.  Просили, ждите, женщина, ждите…
Молюсь за тебя  Зоя:   
Господи, яви чудо, сделай так, что бы у Зои зазвонил телефон и оттуда  раздался Пашин голос: «Мама, здравствуй! Это я….»