Январь

«Зима, крестьянин торжествует,
На дровнях, обновляя путь…»
ПромОкнуть нынче тот рискует,
Кто хочет валенки обуть.

Недавно было мне понятно –
Отец про дровни разъяснил,
Я про крестьянина невнятно
Пробормотал: «…в колхозе жил…»

Поможет, вряд ли подзатыльник,
Сын мой, пусть сыну своему,
Открыв пошире холодильник,
И объясняет про зиму.

Январь прошел, зимы не видно –
То дождь, то снег или туман.
Ржавеют сани – не обидно,
Обидно – нет теперь крестьян.

Давно забыто слово «дровни»,
Крестьянин кто – не объяснят.
Про трудодни народ не помнит
И керосинки как горят.

И лошадь – редкость, скоро видно,
Забудут и как запрягать.
Коня от мерина, обидно,
Не будут точно отличать.

Я «на рывок» решился круто,
Приехал, грязи помесил.
Мороз меня догнал под утро,
Снежок асфальт припорошил.

Доволен я – по крайней мере,
Я посмотрел, как запрягать…
Вчера был конь, сегодня – мерин,
Но запрягли, чтобы размять.

Конь потаныкивает мерно –
С полозьев ржавчина сползла.
Скрипят по камням сани скверно,
Будто зубами кто со зла.

Такую ржавчину с души бы
Нам научиться соскребать
Лечить душевные ушибы,
Просить прощенья и прощать.

Не ржет, как прежде конь ретивый,
Теперь он помыслами чист.
Вчерашний жеребец строптивый,
Сегодня мерин-реалист.

Гремят по вмерзшим камням сани,
Мы на соломе в них сидим,
Он – за рулём, то есть, с вожжами,
А я – в кабинке, рядом с ним.

Шофёр со стажем понимает
И корм пусть даже не в коня.
Но точно знает, куда правит –
Напоит лошадь и меня.

Нет, я в хорошем смысле слова,
Что мы, - как лошади, что ль пьём?!
И лошадь тоже не готова,
Осилить то, что мы вдвоём.