Таланту Л. Н. Толстого. Наташа. Пьер. Любовь!

   Первое лицо, которое он увидал у Ростовых, была Наташа.
Ещё прежде, чем он увидал её,
он, снимая плащ в передней, услыхал её.
  Она пела сольфеджио в зале недалеко от него.
Он знал, что она не пела со времени своей болезни,
и потому звук её голоса удивил и обрадовал его.
   Он тихо отворил дверь и увидал Наташу в её лиловом платье
прохаживающуюся по комнате и словно поющую для него.
Когда он отворил дверь, она шла,  пятясь  спиной к нему,
но когда она круто повернулась и увидала его толстое, удивленное лицо,
она покраснела и быстро подошла к нему.
   Я хочу попробовать опять петь, - сказала она. –
Всё-таки это занятие, - прибавила, как будто извиняясь, она. -
Как я рада, что вы приехали! Я нынче так счастлива! –
сказала она с тем прежним оживлением на лице у ней,
которого Пьер уже давно не видел в ней. 
 Граф, что это, дурно, что я пою? — сказала она, покраснев,
но, не спуская глаз с Пьера, вопросительно глядя на него. –
Но я ничего бы не хотела сделать, что бы вам не нравилось.
Я вам верю во всём. Вы не знаете, как вы для меня важны всегда - больше всего.
И как вы много для меня сделали! Ах! —
Она говорила быстро и не замечая того, как Пьер покраснел при этих словах.
   Я видела в том же приказе он, Болконский,  он недалеко служит
(Наташа быстро, шёпотом проговорила слово Болконский), он в России служит.
Как вы думаете, -
сказала она быстро, видимо, торопясь говорить,
потому что она боялась за свои силы, —
простит он меня когда-нибудь? Как вы думаете? 
Не будет он иметь против меня злого чувства?
Как вы думаете?
    Я думаю... - сказал Пьер. - Ему нечего прощать...
Ежели бы я был на его месте... я бы мог обещать…—
    По связи воспоминаний, Пьер мгновенно перенесся воображением к тому времени,
когда он, утешая её, сказал ей, что ежели бы он был не он,
а лучший в мире человек того времени
и свободен, то он на коленях просил бы её руки,
и то же чувство жалости, нежности, любви охватило его,
и те же слова были на устах у него.
   Но она не дала ему времени сказать их смело.
   Да вы, вы, — сказала она, с восторгом произнося это слово вы, — другое дело.
Добрее, великодушнее, лучше вас я не знаю человека, и не может быть.
Ежели бы вас не было тогда, да и теперь,
я не знаю, что бы было со мною, потому что... может быть …  –
Слёзы вдруг полились ей в глаза;
она повернулась, подняла ноты к глазам,
пошла опять ходить по зале и запела.
Она прекрасно пела.
   Пьер находился в смущении и в нерешительности даже.
Непривычно-блестящие и оживленные глаза Наташи
беспрестанно, больше чем ласково обращавшиеся на него,
привели в это состояние его.
   Нет, я, кажется, домой поеду.. – сказал Пьер неожиданно.
   Как домой, да вы вечер у нас хотели... И то редко стали бывать. А эта моя... —
Сказал граф , указывая на Наташу добродушно, — только при вас и весела...
 С вами она дружна и мила.
     Да, я забыл... Мне непременно надо домой... Дела... —
сказал Пьер поспешно.
   Ну так до свидания, — сказал граф, совсем уходя из комнаты,
глядя куда-то в открытое окно.
     Отчего вы уезжаете? Отчего вы расстроены? Отчего?.. —
спросила Пьера Наташа, вызывающе глядя ему в глаза.
    «Оттого, что я тебя люблю!» — хотел он сказать, но он не сказал этого,
до слёз покраснел и опустил глаза.
     Оттого, что мне лучше реже бывать у вас... Оттого...
нет, просто у меня дела...
    Нет, скажите,  отчего? -
решительно начала было Наташа и вдруг замолчала.
   Они оба испуганно и смущённо смотрели друг на друга сначала.
   Он попытался усмехнуться, но не мог:
улыбка его выразила страдание и он молча поцеловал её руку и вышел.
Признаться ей в любви тотчас он не мог,
оттого удержаться от признания он еле смог.
______
Л. Н. Толстой. Война и мир. Том третий. Часть первая.
XX
Первое лицо, которое он увидал у Ростовых, была Наташа. Еще прежде, чем он увидал ее, он, снимая плащ в передней, услыхал ее. Она пела солфеджи в зале. Он знал, что она не пела со времени своей болезни, и потому звук ее голоса удивил и обрадовал его. Он тихо отворил дверь и увидал Наташу в ее лиловом платье, в котором она была у обедни, прохаживающуюся по комнате и поющую. Она шла,  пятясь  спиной к нему, когда он отворил дверь, но когда она круто повернулась и увидала его толстое, удивленное лицо, она покраснела и быстро подошла к нему.
   Я хочу попробовать опять петь, — сказала она. — Все-таки это занятие, — прибавила она, как будто извиняясь.— И прекрасно.— Как я рада, что вы приехали! Я нынче так счастлива! — сказала она с тем прежним оживлением, которого уже давно не видел в ней Пьер.  …
…
— Граф, что это, дурно, что я пою? — сказала она, покраснев, но, не спуская глаз, вопросительно глядя на Пьера.— Нет... Отчего же? Напротив... Но отчего вы меня спрашиваете?— Я сама не знаю, — быстро отвечала Наташа, — но я ничего бы не хотела сделать, что бы вам не нравилось. Я вам верю во всем. Вы не знаете, как вы для меня важны и как вы много для меня сделали!.. — Она говорила быстро и не замечая того, как Пьер покраснел при этих словах. — Я видела в том же приказе он, Болконский (быстро, шепотом проговорила она это слово), он в России и опять служит. Как вы думаете, — сказала она быстро, видимо, торопясь говорить, потому что она боялась за свои силы, — простит он меня когда-нибудь? Не будет он иметь против меня злого чувства? Как вы думаете? Как вы думаете?— Я думаю... — сказал Пьер. — Ему нечего прощать... Ежели бы я был на его месте... — По связи воспоминаний, Пьер мгновенно перенесся воображением к тому времени, когда он, утешая ее, сказал ей, что ежели бы он был не он, а лучший человек в мире и свободен, то он на коленях просил бы ее руки, и то же чувство жалости, нежности, любви охватило его, и те же слова были у него на устах. Но она не дала ему времени сказать их.— Да вы — вы, — сказала она, с восторгом произнося это слово вы, — другое дело. Добрее, великодушнее, лучше вас я не знаю человека, и не может быть. Ежели бы вас не было тогда, да и теперь, я не знаю, что бы было со мною, потому что... — Слезы вдруг полились ей в глаза; она повернулась, подняла ноты к глазам, запела и пошла опять ходить по зале.
    Пьер находился в смущении и нерешительности. Непривычно-блестящие и оживленные глаза Наташи беспрестанно, больше чем ласково обращавшиеся на него, привели его в это состояние.— Нет, я, кажется, домой поеду...— Как домой, да вы вечер у нас хотели... И то редко стали бывать. А эта моя... — сказал добродушно граф, указывая на Наташу, — только при вас и весела...
— Да, я забыл... Мне непременно надо домой... Дела... — поспешно сказал Пьер.— Ну так до свидания, — сказал граф, совсем уходя из комнаты.— Отчего вы уезжаете? Отчего вы расстроены? Отчего?.. — спросила Пьера Наташа, вызывающе глядя ему в глаза.«Оттого, что я тебя люблю!» — хотел он сказать, но он не сказал этого, до слез покраснел и опустил глаза.— Оттого, что мне лучше реже бывать у вас... Оттого... нет, просто у меня дела...— Отчего? нет, скажите, — решительно начала было Наташа и вдруг замолчала. Они оба испуганно и смущенно смотрели друг на друга. Он попытался усмехнуться, но не мог: улыбка его выразила страдание, и он молча поцеловал ее руку и вышел.