Сашкины сомнения отрывок романа

Наконец гости разъехались. Молодые остались наедине. Брачная ночь началась с того, что молодая  задрожала и зубами застучала. Сашка подумал, что это нормально: волнуется. Но она призналась, прерывисто дыша и опустив голову, что ещё не знала близости с мужчиной. Неужели? Такое природа не прощает. И Сашка ничего не мог противопоставить природе. Правда, и условия для любви оказались не идеальные: настрой сбивали скрипение дивана и стон Нины. Дивясь тому, что происходит, Сашка подумал, что без вмешательства медицины не обойтись. И с этими мыслями, прекратив притязания, он уснул. Проснулся от блаженного тепла, которое плыло по его телу. Её ладонь робко прикасалась к его потерпевшему фиаско достоинству, как будто прощая ему боль. « Ты это что, опять?» - шепнул он, не испытывая никакого желания возвращаться к мучительным попыткам. Но она настроилась! Постелила на полу. Перебравшись вниз, улеглась и  раздвинула ноги.
- Терзай! – приказала. 
Испытав боль, она неделю отказывалась жить с ним половой жизнью. Но, когда прошла недели, стала ненасытной, словно пыталась наверстать упущенные годы. Сашка шёл навстречу ей, хоть чувствовал, что ещё одна такая ночь, и он достигнет истощения. Чтобы подогреть остывающее желание, он попытался разнообразить позы, но наткнулся на слёзы и обиду: воспитана она была очень серьёзно.
Она забеременела. Новое ощущение ждало Сашку: он будет отцом и, возможно, у него будет сын! Представил, как станет возиться с ним. Попробовал  сочинить колыбельную, вспомнив известную песню Лермонтова:


Ночь и тишь. Окно прикрыто.
    В небесах луна.
Спи, сынок, в тепле и сытый,
    Дома тишина.


Спи, родимый. Пусть ненастье
    Зашумит в лесу,
От неё, как от напасти,
    Я тебя спасу!»
 
На днях Сашка сел за руль самосвала. Возил бетон на стройку. И по просьбе тёщи домой привёз две машины льда – съездил на реку, где экскаваторщик нагружал лёд за трёшку. Дома перетащил лёд в огромный погреб – на лето, так как одного холодильника на обе семьи не хватало. Нет, такой надёжной жизни он ни разу не испытывал. У него верная жена, в обед он приезжал на машине и был накормлен борщом, пельменями и салатами. А как-то отправился с тёщей в магазин, где купили пятьдесят килограмм селёдки, которую тёща засолила и рядками уложила в погребе.
Привык Сашка к своему самосвалу – машина новая и, поэтому, подручная для «левака». Жаль, сел на него он временно, пока был в отпуске хозяин машины. После возвращения оного Сашку посадили на старого «Зиса». Распроклятая машина! Запомнилась Сашке улица Маяковского. Он подъезжал к светофору, где, впереди, стоял «Паз». Был уклон, Сашка скинул газ и стал давить на педаль тормоза. Бесполезно: двумя крюками буфера его рухлядь протаранила фартук автобуса. Включил заднюю скорость, и, освобождая крюк, нарушил обшивку «Паза». Шофёр автобуса выскочил из кабины и закричал:
- Глуши машину!
И ткнул Сашке в лицо красную книжку внештатного работника ГАИ.
- Влип, парень! Выкладывай права и за мной в АТП.
Сашка был раздавлен случившимся. В АТП обе машины окружили рабочие, из начальства – никого. Один, немолодой, в новом кожаном фартуке, оглядев повреждения, подошёл к Сашке и спросил:
- Давно на инвалиде?
- Первую смену. Всё подтянул, но тормоз подвёл.
Рабочий глянул на Сашку то ли насмешливо, то ли сочувственно, спросил:
- Есть деньги?
- Сколько?
- Шестьдесят рублей.
- С собой нет.
- Тогда  на автобусе дуй за деньгами. А ишака нам оставишь – подделаем тормоз.
Сашка отправился в ларёк к тёще. Деньги привёз часа через три, и был удивлён тем, что на «Пазе» всё выправлено и докрашивалось. А его «Зис» стоял в стороне.
- Тормоза в порядке, - кивнул в его сторону рабочий. Приняв деньги, он отдал Сашке права.

Пришла осень. Сашка продолжал возить кирпич с кирпичного завода на стройки. Приходилось подолгу стоять в очереди, где подружился с шоферами, курил с ними, травил анекдоты и не раз выручал кого-нибудь, занимая рубли. Шофёрская дружба выручила и его. Настал гололёд, ездить на инвалиде стало трудно. И вот однажды, его машину объезжал длинномер, почти объехал, но прицеп длинномера юзом покатился на Сашкину машину. Спасаясь, Сашка, который ехал неторопливо, притормозил, сдал назад. И почувствовал, что стукнул кого-то. Оглянулся – опять «Пазик». Что за напасть! А долговязый шофёр уже тряс его кабину. Вылез Сашка и увидел, что слегка лишь помял новенький автобус. И предложил деньги долговязому – на ремонт и за причинённые беспокойства. Но тот упёрся – только в ГАИ. Подошли знакомые шофера и тоже стали просить долговязого. Тот не соглашается. Тогда шофера – человек шесть, изменив тактику, стали кричать: «Вызывай ГАИ, Сашка, ты остановился, а он врезался в тебя – все это видели!» Растерялся долговязый. Выругался, зло махнул рукой и пошёл в  «Паз». Сашке стало жаль его,  он остановил бедолагу и сунул ему двадцать рублей.      
Но, слава богу, пересадили его на новый самосвал. Теперь снова возил он раствор, снова появились «леваки». Зиму прожил спокойно, как и должно быть у серьёзного семейного человека. Животик у Нины округлялся; ожидалось прибавление. В этой правильной и размеренной жизни не оставалось у Сашки времени ни для дневника, ни для книг, ни для рукописи. Но он думал, что это передышка – душа отдыхала от перегрузок. К Нине он охладел совсем. Не полюбил её, не смог привыкнуть. Когда половая связь стала затруднительной из-за скорых родов, он не расстроился. Но возникло беспокойство: так ли уж правильна его жизнь? Не о том ведь мечтал. И всё ж душа отдыхала от пережитого. С таким настроем  стал он невольно заглядываться на подписывающую транспортные накладные молоденькую женщину, которую звали  Валя.