Война и мир гл. 2-2-6а

2-2-5

Пьер — как изменился, он стал столь спокойным,
Уже после братства и на; день другой,
Увлёкся он чтением, жизнью всей вольной,
И планы все строил «на вкус только свой».

Но прошлое вновь не давало покоя,
В столице все знали про эту дуэль,
И во избежанья возможных «побоев»,
Удрать из столицы имел в планах цель.

Хотел он податься на южны(е) именья,
Укрыться от гнева государя,
Но тесть-князь Василий, влекомый злым рвеньем,
А также свою репутацью храня;

Буквально ворвался до зятя в покои:
— Так что сотворил ты в Москве, милый друг?
Ты был в заблужденье, «нанёс ей побои»,
Ты всем показал свой моральный недуг.

Я всё разузнал и скажу, между нами,
Ты ревностью был ослеплён там, как муж,
Невинна Элен, как Христос пред жидами,
Ты всем показал, что умом — неуклюж.

Ты мог обратиться ко мне и неспешно,
Как к другу теперь уже новой семьи,
Себя вёл, однако, прилично, поспешно,
Но ты не учёл всех последствий, они;
 
В смешное нас ставят всех здесь положенье,
В глазах всего общества, даже двора,
Она — там, в Москве, вроде, как отторженье,
Подумать о сплетнях давно бы пора.

Пора исправлять вам сие положенье,
Тебе разве будет не всё ли равно?
Здесь видно одно твоё в том нетерпенье,
Скорее всего, даже недоуменье,
Пора и кончать с этим надо давно!

Пиши здесь, сейчас же, свои извиненья,
Я сам увезу твою просьбу в Москву,
Она возвернётся, такого же мненья;
А то, я тебе ещё вот что скажу:

Ты очень легко пострадать можешь, милый,
Весь двор принимает живой интерес,
Особенно повод сказался и лживый,
Запрет на дуэль может взять перевес.

И даже вдова тоже императрица
Во всём в курсе дела, жалеет Элен,
Она не одна может в том усомниться,
Что ты попал просто в обманчивый плен.

Пьер несколько раз собирался с ответом,
Но князь так поспешно менял разговор,
А Пьер был уверен, тесть ложным наветом,
Уладить стремился меж дочерью спор.

Пьер снова в двоякое впал положенье,
Он твёрдо решил князю в том отказать,
С другой стороны, был охвачен волненьем,
Ведь он же — масон, примиренье признать.

Краснел он и морщился, скован сомненьем,
Сказать неприятное слово в глаза?
Привык подчиняться Василия мненьям,
Тем более может нависнуть гроза.

Но он понимал, от того, что он скажет,
Зависит дальнейшая Пьера судьба,
Ему здесь всей правды никто не подскажет,
Не раз уличал он в обманах тестя;.

Пойдёт ли по старой, как прежде, дорогой,
Ведь он теперь братства масонского член,
Ведь он теперь прочно стоит у порога,
Один только шаг, и всё прежнее — тлен.

Последние доводы были важнее;
Но тесть подумал, что зять побеждён:
— Скажи ты мне «да» и всё будет яснее,
И я прекращу в вашей жизни сей «стон».

Но князь не успел досказать свои шутки,
Как с бешенством, шёпотом тихим, в лице,
Восстал Пьер, отбросив его, тестя, «утки»,
И высказал князю, что всплыло в сердце;.

— Я вас не звал, князь, идите вы с богом!
Вскочил, отворив для него спешно дверь:
— Идите же, вместе с её же пороком,
Мне вовсе не ну;жна та лживая дщерь!

Так Пьер разорвал все семейные связи,
Не веря себе, был, однако, он рад,
Что вырвался он, наконец-то из грязи,
И в новую жизнь пошёл, как на парад.

— Но что с тобой, Пьер, верно, может ты болен?
— Идите, — гремел угрожающий глас;
Уехал тесть-князь, и он стал обездолен,
Не стал уже тестем, остался, как князь.

Простившись с друзьями из нового братства,
Оставив приличную сумму им в дар,
Уехал в именья познать всё богатство,
Как раз в пик всех сплетен, в их самый разгар.

Друзья-братья письма ему дали в Киев,
В Одессу, к таким же масонам-друзьям,
Чтоб он оценил, все поместья увидев,
И как бы вздохнул, сбросив прежнего хлам.