Бумеранг

 На лестницу, соединяющую перепад двух улиц,выходили окна балетного репетиционного зала оперного театра. Каждый день в определенное время, когда в зале шли репетиции, на лестнице появлялась девочка. Она внимательно наблюдала за балеринами, жадно впитывая в себя каждое движение. Затем бежала домой и танцевала. Благо за стенкой жил пианист, и музыка звучала постоянно. Ника танцевала даже под гаммы, импровизируя,выражая в танце то драматические, то лирические настроения. Руки у нее были пластичны, эмоции били через край. «Ах, увидели бы они там, в зале, как она талантлива, артистична!» - думала она. В мечтах она видела себя на сцене в главных партиях, конечно же,великой балериной.
Время шло, Ника взрослела. Уже поздно было думать о балетной школе. Но она по-прежнему мечтала о сцене.  Это не были мечты о славе,известности. Играть,творить! Ей хотелось проживать чужие страсти, стать безумной Офелией, воинственной Лауренсией или трагической Катериной. Она посещала спектакли всех театров, стала завсегдатаем галерок. Оценивала, анализировала игру актеров в кино, улавливая любую фальшь, наигрыш. А дома пыталась сыграть увиденные сцены, придавая им свои оттенки. Под впечатлением от одного спектакля,где играла бездарная красотка, она записала в своем дневнике довольно корявые, но эмоциональные стихи:
Ты глядишь пустыми глазами
Отражающими огни рампы.
Ты любуешься своим голосом,
То дрожащим, то замирающим.
Как фальшиво же ты кривляешься,
Как убога душа твоя мелкая!
А моя душа переполнена!
А во мне волн громады рушатся!
А во мне смерч страстей человеческих!
Океаны любви и нежности.
Как в тебя перелить мне хоть толику?!!
Обнажить твое сердце бронённое?!
Что бы боль его стоном вырвалась,
Задрожала бы в люстрах тоненько
И на всех ливнем огненным хлынула!!!


   Музыка по-прежнему была фоном ее жизни. В детстве она не задумывалась о том, кто же за стеной постоянно играет. Дом был угловой и в соседнюю квартиру вход был с другой стороны угла, с другой улицы. Вероятно, когда-то это была одна квартира и, может быть, даже одна большая комната, которую перегородили звукопроницаемой стеной. Естественно, Ника не могла встретиться с соседями. Взрослея, она стала фантазировать, представляя своего соседа - музыканта красивым юношей
с задумчивыми тёмными глазами, с прядью черных волос, спадающей на лоб. Она так
привыкла к этому придуманному образу, что уверена была, что узнает его в любой толпе. Постепенно он стал все больше и больше занимать ее мысли. превращаясь в мечту.  В жизнь вошло новое чувство. Похоже, она влюбилась! Влюбилась в
человека, которого никогда не видела и ничего о нем не знала. В какой-то  расплывчатый мираж, ставший для нее идеей фикс.
Спуститься с четвертого этажа, обогнуть угол дома и снова подняться на четвертый этаж. Там живет ее кумир! Она проделывала этот путь много раз, но так и не встретила его.
 Однажды рано утром Нику  разбудили слепящие лучи солнца. Она встала, распахнула окно и в комнату ворвался весенний ветер с запахами распускающихся
листочков тополей, сырой пробудившейся земли. Как хорошо!  Ника нырнула снова под одеяло. Через неделю ей стукнет пятнадцать! Сколько же счастья ждет ее впереди! Она погрузилась в свои мечты. Темы довольно однообразны, но  ведь вариантами
можно смаковать бесконечно. Мечты о сцене, конечно же, мечты о любви. Предмет ее любви давно определен. Он неизменен. Она представляет себе случайную встречу, объяснения в любви. Ведь он, увидев ее, конечно же, сразу в нее влюбится! Вечная
любовь! Она входит в роль, вслух ведет с ним любовные диалоги и почти плачет от счастья.
Сегодня выходной. В школу идти не надо. Мамы нет дома: какая-то неурочная работа.
Романтически настроенная Ника, взбудораженная магией весны и своими фантазиями, решила пробежаться по обычному ритуальному маршруту: спуститься с четвертого этажа, за угол дома, подняться на четвертый этаж.
Сегодня она обязательно встретится с ним!
Ника стояла на лестничной площадке у его двери. И вдруг, неожиданно для себя, нажала на звонок. Она хотела тут же убежать, как делала в детстве, хулиганя, но дверь сразу открыли.  Перед ней стоял Он, совершенно такой, каким она его представляла, только постарше.
- Вы ко мне? Что вы молчите?
- Я… я люблю вас - быстро, еле слышно прошептала
Ника.
- Что-что? Я не ослышался? Вы любите? Меня?
- Вас.
- Интересно. Мы разве знакомы? Заходите.
Ника робко переступила порог.
- Ну что же вы стоите? Садитесь, рассказываете
откуда вы меня знаете.
- Я каждый день слушаю вашу музыку.
- Так вы любите меня или мою игру? – улыбнулся он.
- Разве это не одно и тоже? Кто-то выражает себя
словами, а кто-то музыкой.
- Ах, какая умница! Как вас зовут?
- Ника. Вероника.
- Очень красивое имя. А меня Борис. И как давно вы слушаете мою игру?
- Всю жизнь,с детства.
— Вот это да! Спасибо, мне приятно. Такое знакомство надо отметить.
Он достал из бара бутылку, наполнил два бокала.
- За вас. За нашу любовь! Пей, пей!
Ника сделала пару глотков и мгновенно опьянела.
- Давай я тебе добавлю. Это очень хорошее вино.
- Нет, я больше не могу.
- А я с удовольствием выпью еще - Он налил себе полный бокал.
- Какая же ты хорошенькая! Иди ко мне. Он поцеловал ее в щечку, потом в шею.
- Сними же курточку, здесь жарко.
Он стал с нежностью осторожно ее раздевать. У опьяневшей,  плохо соображающей Ники текли слезы счастья. Свершилась ее мечта! Он любит ее!  Вот оно, настоящее! Это не то, что у девчонок и мальчишек в классе. Это великое чудо любви! На всю жизнь!
- Я люблю, люблю, люблю вас, - шептала она
- Что же ты плачешь, милая? Я тоже тебя люблю!
Как прекрасно было юное тело Ники!  Борис наслаждался им, раздев ее полностью.
Потом они лежали молча. Ей показалось, что он заснул, положив ей на бедро руку. Как он мог спать в такую минуту?! Ведь свершилось чудо! Она млела от
счастья…
Вдруг раздался телефонный звонок. Борис пошарил рукой по журнальному столику. Нехотя ответил:
- Алло? Что?! – он вскочил. -  Почему ты меня не предупредила?! Ты же должна была приехать в среду? Почему не позвонила? Я встречу тебя. Как, в такси?! Ну, что ты, что ты, я рад. Целую, жду.
- Девочка, быстренько одевайся! Чтоб через минуту
тебя здесь не было!
- Что случилось?
- Моя жена подъезжает к дому!
- Вы женаты?!
- Естественно! Я не хочу скандала из-за тебя. Быстро
одевайся и вылетай! Я сказал, быстро!
Он сунул ей в руки курточку и почти с силой вытолкнул, захлопнув за ней дверь.
Ошеломленная Ника стояла, задыхаясь, хватая ртом воздух. Потом ринулась вниз, перескакивая через ступеньки. С такой же скоростью она поднялась к себе. Она не плакала.  В горле стоял ком, в груди что-то давило. Эту боль невозможно было выдержать.
Сейчас все закончится… в метро… под поезд!
На перроне скопилось много людей. Пока она протиснется к краю, поезд остановится. Толпа втянула ее в вагон. «На мост! Там я выйду и прыгну… Ах, и тут много людей! Да, сегодня же выходной! Домой, шагну в окно!» Она вспомнила, как однажды
рабочий, красивший водосточную трубу, сорвался. Сколько было крови! Нет! Нет! Это ужасно! Надо придумать что-то другое…
Дома, давивший ее ком, вдруг вырвался воплем. Она упала на кровать и долго тяжело рыдала. Обессилив от плача, она заснула.
 Ника проснулась, когда было уже темно. Долго лежала с открытыми глазами. Навалившаяся на душу тяжесть не ушла. Она прокручивала подробно ленту своей сегодняшней драмы. И вдруг что-то в
ней резко повернулось. Вместо убитой горем, раздавленной страшным разочарованием девочки, она вдруг почувствовала себя взрослой, сильной женщиной. Умирать из-за этого гада? Не дождетесь! Плевать мне на него! - стиснув зубы, думала она. Она
будет жить! Она преодолеет все препятствия на своем пути, чего бы ей это не стоило. Она станет великой актрисой! Он еще услышит о ней! Он пожалеет!
Больше всего она боялась услышать сейчас звуки рояля. Но за стеной было тихо. «Он, наверное, обнимает в постели свою жену». Ох, как больно! Неужели она после всего еще любит его?! Вырвать его из сердца, пусть с кровью, но вырвать!!!
 Она никому не рассказала о случившемся, даже маме. Эта драма осела на дне ее души, и, пожалуй, предопределила ее дальнейшую судьбу.
 Ника стала упорно работать. К удивлению школьных учителей, способная, но довольно безразличная к учебе  ученица, стала отличницей. Одновременно со
школой она начала посещать любительский, так называемый «Народный театр», где сразу получила главную роль. Много читала. Вечера проводила на галерках
театров. Ее уже знали билетерши, иногда пересаживали на свободное место в партере.
 Мама верила в ее одаренность, но все же ей хотелось
услышать мнение профессионала. Через знакомых ей удалось добиться чтобы дочь прослушал известный кинорежиссер. Ника на встречу шла без страха. Она была настроена даже несколько вызывающе. Какое бы мнение не высказали, она
будет поступать в театральный институт.
Горский прослушав Веронику, сказал: «если они не дураки, они ее примут». Потом велел распустить косы и расчесать волосы. Внимательно долго смотрел на нее. И вдруг сказал: «завтра в десять утра будь на проходной киностудии. Тебя встретят.
Попробуем тебя на роль. Пока не обольщайся,посмотрим»
Ника не спала всю ночь. На киностудию явилась на полчаса раньше. Ее повели в большую комнату, где стояли двухэтажные штанги с костюмами. Долго подбирали на нее какие-то лохмотья. Затем отвели в гримерную. Там ей спутали волосы, «испачкали» лицо и повели в большой павильон, где было много людей, стояли камеры, огромные осветительные приборы. Сценарий она не получила, дали листочек с
текстом, из которого она ничего не поняла.  Потом появился Горский. Он растолковал ей кто она по роли и в какой ситуации оказалась в данном эпизоде. Он
велел помрежу отвести девочку в отдельную комнату, где она могла бы освоиться и выучить текст.
Первый дубль Ника была ужасна. Она путала слова, была напряжена, глаза были пустые.
- Так, а теперь вспомни кто ты, что с тобой произошло и что ты сейчас должна чувствовать, - чеканя каждое слово, произнес Горский.
И вдруг Нику прорвало. Она выдала монолог своими словами, не по тексту, но с такой страстью, с неожиданными оттенками, что стало ясно: эта девочка чего-то стоит.
Домой ее отвезли на машине. Сказали, что ей позвонят. Но никто не звонил ни на следующий день, ни через неделю. Надежда становилась все тускнее. Было очень грустно. Через две недели раздался звонок: «С вами говорит ассистент режиссёра картины «Прорыв». Я вас поздравляю. Вас утвердили на главную роль. Пожалуйста завтра к девяти часам будьте на студии для подписания договора». Ура!!!
Ника скакала по комнате как сумасшедшая.
Началась новая жизнь. Режиссер был строг. Он часто кричал на нее, требовал иногда по много дублей. Поначалу он воспринимал ее как совсем сырой материал, но затем, к своему удивлению, обнаружил, что девочка сложная не по годам личность,
высказывающая иногда такие мысли, которые заставляли его переписывать некоторые сцены. Горский понял, что эта находка станет теперь его актрисой. Для нее он будет писать сценарии, будет ее снимать.
Ника очень уставала. Приезжала домой без сил, но была счастлива, и, кроме работы, для нее перестал существовать весь мир.
 В последний съемочный день Горский обнял ее по-отечески: «Вперед, моя девочка! Но не дай бог заболеть тебе звездной болезнью. Тогда все пропало. Работа и скромность! Запомни!»
 Ника сумела подогнать пропущенное в школе и легко поступила в институт. Огромный конкурс был уже не для нее: ее знали по фильму.
 Ника была красива, но как-то по-особенному, не похоже на модных красоток, которым подражали все девчонки. Карие выразительные глаза, прямые брови, светло каштановые, почти рыжие волосы. Притягивающая женственность. Она была похожа на
женщин с картин Ренуара, особенно на портрет актрисы Самари.
У нее был вечно хвост поклонников. В нее влюблялись блистательные мальчики, звали замуж, но она оставалась ко всем равнодушна. В сердце занозой сидел ее обидчик. Она ненавидела его, мечтала о мести и… любила.  Мысль о нем по-прежнему вызывала в душе мучительную, но сладкую боль.
  После института Веронику пригласили сразу несколько театров. Она выбрала свой любимый. Будучи студенткой, успела сняться еще в одном фильме, стала узнаваемой, популярной. На ее спектаклях был всегда аншлаг. Шли на Веронику Дорину.
От поклонников по-прежнему не было отбоя. Она пыталась найти «своего» мужчину, но редкие кратковременные связи не задевали сердце. Борис Грининг был единственным, ненавистным и любимым.
 Вероника следила за его успехами. Знала когда и где у него гастроли. Один раз побывала на его концерте, но больше решила себя не травмировать. Слышала,
что он живет один. Вероятно, развелся.
 Однажды, придя в гримерную, она обратила внимание на огромный букет белых роз. В записке было всего одно слово: «Необыкновенной». Особого удивления это у нее не вызвало: цветов всегда было много. Выйдя на незатихающие овации, ей показалось, что в первом ряду партера стоял, аплодируя, Борис. Почему-то она решила, что розы от него.
Теперь белые розы появлялись в гримерной перед каждым спектаклем. «Наташа – спросила она у костюмерши,- вы не знаете от кого эти цветы?» Та удивилась: «Так все знают. Это же от Бориса Грининга. Когда он на гастролях, цветы приносит
посыльный». «Ну, вот, - подумала она, – зацепило»
Как-то после спектакля она увидела Бориса возле служебного входа. Он подошел к ней:
- Здравствуйте, Вероника! Вы сегодня играли потрясающе!
- Спасибо. Мы разве знакомы? - с усмешкой повторила она его фразу пятнадцатилетней давности.
- Кто же вас не знает? Вы знаменитость!
Не узнал! Ну и хорошо!
Он почти не изменился. Ему, вероятно, сейчас где-то под сорок.
Так же красив. Впрочем, что-то не то… А, глаза! В них печальная умудренность всегда выдает возраст. Чуть опущенные уголки губ придавали выражению
нотку трагизма. Бледность подчеркивала аристократическую утонченность его лица. Сердце Вероники забилось.
Теперь, будучи в городе, Борис после каждого спектакля поджидал ее у служебного входа театра. Он предлагал подвезти ее домой. Она благодарила, но всегда «хотела пройтись пешком».
Однажды он осмелился пригласить ее на чашку кофе.
- Вероника! Какое красивое, редкое имя!
- Вы никогда не встречали Вероник?
- Нет, впервые. - Он смотрел на нее с обожанием. Она зло ухмыльнулась.
Теперь он просто не давал ей проходу. Она изредка соглашалась посидеть с ним за чашкой кофе. Была то обольстительной, обещающей надежду, то надменно ледяной. Она играла с ним. Старый прием, описанный еще французом  Моруа, с ее талантом  был беспроигрышный.
Она видела, что он страдает и торжествовала. Когда он будет полностью в ее ловушке, она уничтожит его. Напомнит ему жестокий поступок, раздавивший душу
влюбленной девочки, чуть не убивший ее. Если он вычеркнул этот эпизод из памяти, она заставит его вспомнить. Пусть мучается до конца жизни! Она сделает его несчастным. Она будет отомщена!..  Ну и что? Будет ли она от этого счастливой?
Сомнительно… Собственно, и любовь-то ее, мягко говоря, сомнительна. Кто он? Что он за человек? Она не знает чем он дышит, что он любит. Она вообще ничего  о нем не знает. Быть может, у них нет точек соприкосновения. Любить всю жизнь неизвестно кого?! Это попахивает отклонением. Вероника усмехнулась своим мыслям. Одно дело, в детстве, но сейчас она взрослая женщина, прошедшая, как говорится, огонь и медные трубы... Впрочем, она хорошо знала его как музыканта, а музыка о многом говорила. Да и он влюбился в нее с повязкой на глазах. И тем не менее,  два мощных магнита с силой притягивались друг к другу...
Борис совсем потерял голову. Вероника стала его кумиром, идолом как когда-то было наоборот. Ему казалось, что он для нее ничего не значит и он не видел перспективы в их отношениях. Доходили слухи, что он стал пить, срывать гастроли. Он перестал за собой следить: иногда был не брит, небрежно одет. Это пугало Веронику.
В театре Вероника имела ровные отношения со всеми, но держалась на определенном расстоянии. Она знала о зависти, сплетнях, интригах, но была выше этого. Единственно с кем она могла иногда поговорить по душам, была самая пожилая актриса, Евгения Станиславна. Она на все дрязги воюющих кланов смотрела со
снисходительной улыбкой как на детские игры, не принимая ничью сторону.
Как-то после спектакля Вероника заглянула к Евгении в грим-уборную. Ей хотелось услышать ее мнение о предмете мести.
— Это очень сложный вопрос,- задумчиво сказала
старая актриса. – В религиях мы находим «око за око», кровную месть в исламе, вендетту. И тут же нам предлагают возлюбить врага своего как самого себя. Милая
Вероника! На мой взгляд, месть бессмысленна. Простить обиду, забыть ее успокоит душу скорее, чем месть.
Она права! Простить и забыть! И сделать двух несчастных самыми счастливыми. Она вдруг впервые взглянула на прошедшее под другим углом: девочка приходит домой к незнакомому мужчине. Признается ему в любви. Выпили вина. Ее никто не насиловал, наоборот, она была на вершине счастья от близости с ним. Да, но он выгнал ее! А что ему оставалось делать, если на пороге была жена, с которой они, вероятно, только поженились. И за это лелеять всю жизнь замысел мести, желание сделать его несчастным?  Как же это глупо и жестоко!
Завтра после спектакля он встретит ее, и она скажет ему, что любит его всю жизнь. Не будет топтать его за«преступление». Наоборот, скажет, что он был первым мужчиной в ее жизни, первой и единственной любовью.  Как стало радостно и
спокойно на душе! Завтра, завтра! Скорей бы завтра!
 Вероника еле дождалась вечера. Пришла в театр на час раньше обычного. Всех встречных приветствовала радостной приветливой улыбкой.
Повесив плащ, она села за гримерный столик, увидела в зеркале свои сияющие глаза и рассмеялась. Кто-то перед зеркалом положил ей свежую газету. Портрет Бориса? «Известный пианист, гордость отечественного искусства Борис Грининг найден сегодня мертвым в своей квартире. Причина смерти еще не установлена». Что?! Нет!! Нет!! Не может быть! Это ошибка! Она снова и снова читала это сообщение, не веря своим глазам. Все кончено!! ! Все потеряло смысл. Стержень ее жизни сломлен....
Она не плакала. Долго сидела, сжав руками виски.
Наконец, взяв себя в руки, набрала директора:
«Замените меня сегодня. Я заболела. Нет! Я человек и
имею право, как все, болеть и умирать»
Дома она выла как волчица. Он снова нанес ей удар. Теперь окончательный, непоправимый. Она винила себя. Это она убила любимого человека, увлекшись
этой идиотской игрой в месть! Это она виновата!
С тяжелой депрессией Вероника почти месяц провалялась в больнице.
В августе театр был в отпуске. Вероника безвылазно сидела дома. Она решила, что после отпуска уйдет из театра и переедет в другой город.
Однажды она заставила себя выйти купить какую-нибудь еду, вдохнуть свежего воздуха. Пошла через парк. Запах приближающейся осени, чуть опаленные
уже ею деревья, первые золотые листья под ногами навевали тихую, обычную для этой поры грусть. Природа умиротворяла своей красотой, будто говорила: «все идет своим чередом, жизнь продолжается». И по щекам Вероники потекли первые облегчающие душу слезы.
Через несколько дней она случайно встретила Горского.
- Вероника! Что с тобой? Ты похудела, осунулась. А ведь ты мне нужна сейчас именно такая! Я запускаюсь. Для тебя потрясающая роль! Сможешь освободиться?
- Да я свободна! Я хочу работать! Милый Марк Александрович, спасибо!!
Она уцепилась за это предложение как за спасательный круг.
  С Горским у них было абсолютное взаимопонимание. Один мир, насыщенный и яркий,
единое эмоциональное поле. Им было интересно вместе работать, а вне работы не хватало времени наговориться. Оба были импульсивные, живые. Часто спорили, но умели признавать свою неправоту. Они как бы дополняли друг друга, наслаждаясь
общением.

Вероника вышла замуж за стареющего Горского и
никогда об этом не пожалела.
               
                30 07 23