Ромашка легенда о любви

              РОМАШКА
       (легенда о любви)

Не взыщите, коль не так скажу.
Вам судить - где быль, где небылица.
Сам как слышал, так и расскажу,
Про цветок и красную девицу.

Сказ пойдёт мой от седых времён,
Где в глухих лесах рождались речки.
Где растили рожь, чесали лён.
Где гостей встречали у крылечка.

Там, в одном затерянном селе,
В неказистой, маленькой избушке.
Расцвела цветочком по весне,
Прежде неприметная девчушка.

Спорила девицы красота,
С утренней, прекрасною зарёю.
И лучистых глаз голубизна,
С синевою неба и рекою.

Стройностью своею с ней роднит,
Белую березку, средь кусточков.
Лёгкостью походка ворожит,
Словно дуновенье ветерочка.

Было бы наверно где сыскать,
На Руси бескрайней девок краше.
Не о них хочу вам рассказать.
А про ту одну, девицу - Машу...

Вечерами, от лугов туман,
Завихрялся в облака седые.
До крылечка, парубок Роман,
Провожал красавицу Марию.

Сердце к сердцу, как трава весной,
Тянется любовь к теплу и свету.
И душа сливается с душой.
И ладонь его рукой согрета.

Взгляд прощальный, лучше всяких слов,
Трепетных надежд и обещанья.
Что сильнее в мире, чем любовь,
На земных просторах Мирозданья...

Звон цикад тревожит в тишине.
Месяц в небе облаком укрылся.
Спит Роман. И в этом тихом сне,
Вдруг в цветочном царстве очутился.

Поле неоглядное цветов,
Белым покрывалом растилалось.
От восторга и нехватки слов,
Сердце от волнения сжималось.

Разлилась цветочная волна,
Под собою травы  укрывая.
Заливая все вокруг сполна,
От начала края и до края.

Подхватил цветочный ураган,
Гостя, что непрошеным явился.
Встрепенулся в ужасе Роман.
Выдохнул, открыл глаза... проснулся.

За оконцем, утренней зари,
По краю земли легла полоска.
Где-то прокричали петухи.
Скрипнули в сенях дверные доски.

Слез с полатей, ко двери шагнул.
Ковш в бадью макнул, воды напился.
Только тут неладное почул.
На ладонь свою глазами впился.

Ворохнул в лампадке фитилёк,
Чтоб огонь во тьме светил поболе.
Осветило пламенем цветок,
Что ему в ладонь вложило Поле.

Белоснежный, сказочный кружок
От его дыхания трепетало.
С лепестком сливался лепесток,
И серёдка солнышком сияла...

Вдоль плетня, сквозь спящее сельцо,
Шел, цветок в ладони согревая.
Вот оно, заветное крыльцо.
На ступеньки сел пережидая.

Пёс кудлатый тявкнул под крыльцом.
Встрепенулись куры в закуточке.
Крикнул где-то кочет молодцом.
Вышла Маша кутаясь платочком.

Сели рядом - у виска висок.
И тепло подругу обнимая,
Протянул Роман ей тот цветок,
Что принес из сказочного края.

С замираньем слушала рассказ,
Разумом словам его внимая.
Синеву своих лучистых глаз,
От цветка того не отрывая.

Улыбаясь утренней заре.
Гладила перстами лепесточки.
И подумал вдруг Роман себе:
Подарить бы ей из них веночек!

Вот бы это полюшко цветов,
Отыскать и рассадить в округе.
Чтобы наплели себе венков,
На Купаллу все её подруги.

После хоровода у костров,
По речным волнам их раскидали.
Чтоб пришла однажды к ним Любовь,
Не оставив места для печали...

В наступившей утренней тиши.
Глубиною глаз небесно-синих.
Заглянула в зеркало души,
Темно-карих и таких любимых.

- Как же тебя милый не любить!
О других ты думаешь не мало.
Только грусти, тоненькая нить,
Узелок на сердце завязала.

- Верю Рома - на Краю Земли,
В Царстве Снов найдёшь ты это Поле.
И подаришь всем цветок любви,
Чтоб не знали ожиданья боли.

- Оберег укроет пусть тебя,
Что расшит по вороту рубашки.
А цветочек твой, тебя любя,
Назову, родимый мой, Ромашкой.

- В добрый путь, любимый. Не прощай.
Одолей снега, леса и реки.
И вернись скорее в отчий край,
Чтоб не расставаться нам вовеки...

И случился долгожданный миг,
Положив конец его мытарствам.
Позади пустыни и ледник.
Перед ним невиданное царство.

У заставы учинили сыск,
Стражники закованные в латы.
И без проволочек, напрямик,
Проводили в царские палаты.

Положив Царю земной поклон.
Про родимый край, про путь немалый.
Рассказал ему про дивный сон.
И любимой обещанье  данном.

Поразил владыку чудный сказ,
Про, во сне, увиденное поле.
И любимой жертвенный наказ.
И в пути не сломленная воля.

Удивила больше же всего,
Малость просьбы, от любовной боли.
Не себе, просившего чего.
Для людей цветочное лишь поле.

Отпустил юнца с хоромов царь,
Обещав подумать до рассвета.
Кликнул слуг - не слышал ли кто в старь,
Чьих рассказов, про страну, про эту.

Про народ, что тленному цветку,
Жизнь отдаст, не побоявшись страха.
И с презрением к жёлтому тельцу,
За мечту свою  шагнет на плаху.

Утренней прохлады киноварь,
Голубым шатром легла на небо.
Повелел юнца доставить царь,
Не решив ещё, чего с ним делать.

Снова просьбу выслушав его,
Порешил: Отныне и не боле.
Будет у народа твоего,
Так тобою прошенное поле.

Пусть же на просторах на твоих,
Расцветут цветы в лугах и чащах.
Только не увидишь ты родных.
Будешь мне служить до смертной чаши...

Ночь застыла в звёздной вышине.
Снова, в ожидании напрасном,
Позабылась Маша в чутком сне.
Догорев к утру, свеча погасла.

Ей на смену заалел восток,
Новый день для жизни пробуждая.
За окном пропел пастуший рог,
По деревне стадо собирая.

Стук в оконце, робкий и глухой.
Подхватилась, уронив подушку.
У крыльца, взволнованной толпой,
Обступили девушки-подружки.

Всё поняв. Почти не слыша слов.
Лишь взглянув своим подругам в лица.
Скинув груз невидимых оков,
За калитку выпорхнула птицей.

По росе, что расстелил туман,
Понеслась туда, где день проснулся.
Бъётся сердце: Ромушка... Роман...
Неужели, милый, ты вернулся?!

Миновав околицу села,
Окунулась Маша в ширь степную.
Словно в реку белую вошла,
Под собою ног совсем не чуя.

По пластам не паханной земли,
По над полем, по тропинке к речке,
Вдоль оврагов, на холмах в дали,
За подлеском, у берёзок-свечек.

До краёв - куда ложился взгляд.
Ворожа восторгом и волнуя.
Растелился дивный, белый плат,
Укрывая зелень луговую.

Замерла, ладонь ко лбу прижав.
Всматриваясь в разных направлениях.
Но пусты дороги...  Всё поняв,
Опустилась Маша на колени.

Словно утешая, к ней легли,
Стебельки к оплечьям и на косы.
Ветерком дышали лепестки,
Смахивая с щёк слезинки-россы.

Сорванный цветочек у груди,
Жёлтым глазом грустно к ней прижался:
- Любит он тебя... Но ты не жди...
Навсегда он в царстве том остался.

И шептали шорохом ветров,
Ей цветы про сказочные дали.
Что взамен поляны из цветов,
У нее любовь себе забрали.

Шла домой, оставив позади,
Звонкий смех, девчат счастливых очи.
С пустотою выжженной в груди.
С глубиною глаз чернее ночи.

На Купалу заалел восток.
К берегам веночки приставали.
Лишь ее, ромашковый венок,
Уплывал в неведомые дали.

Не поймать ей в небе журавля.
Не впорхнёт к ней на ладонь синица.
Снова вечер. И опять одна,
У окна кручинится девица.

Лишь надежды трепетный глоток,
Согревая, сердце приголубит.
Сорваный слетает лепесток.
И чуть слышно шепчут губы:  Любит...