Горбатый мост, или борьба не окончена. гл. 7

                Письмо домой.

      Да, так оно и было, что многих, впервые приходящих на Горбатый мост во время стояния Пикета, шахтёры встречали не только подозрительно, но порой и неблагожелательно. Уже через неделю пребывания на Пикете, шахтёры начинали заме-чать, что та пассивная роль которую им уготовили руководители пикета действует не на солидарность, а на разобщение. Руководство пикетом старательно избегало афишировать и Требования Пикета об отставке Президента РФ и Правительства РФ. Руководство пикета старалось дистанцировать и своих шахтёров-пикетчиков от других пикетчиков – не шахтёров. Уезжали домой одни группы пикетчиков и на их место приезжали новые группы, но уже в меньшем количестве. Помощь же от других рабочих профсоюзов, а то и просто рабочих желающих стоять вместе с нами в одном пикете, часто, просто-напросто игнорировалась. Двадцать третьего июля наша Челябинская группа от старшего узнала, что третью группу нам на смену ещё не подготовили, а тридцатого июля предполагается проведение митинга на Красной площади на Васильевском спуске (который я описал чуть ранее), где возможны всякие неприятности и провокации со стороны коммунистов. Наша группа вне дома провела уже четырнадцать дней и оставаться ещё на неделю, а то и больше, в обстановке, где возможны неприятности не только со стороны ОМОНа, но и со стороны коммунистов, да ещё и при малопонятном поведении собственных руководителей, большого желания не изъявляла. Я стал понимать, что скорее всего на день рождения дочери (как обещал всем родным) вернуться домой не успею, но более того должен готовиться к неприятностям на Васильевском спуске. Что оставалось делать? Я достал листовку отпечатанную на бумаге формата А-4, и на обратной чистой её стороне стал писать первое письмо домой. На листовке были изображены: серп, молот, звезда. Текст же листовки гласил: «Москвичи! Шахтёры у «Белого Дома» борются и за Ваше будущее. Товарищи, приходите и поддержите их! Ждём Вас каждый день у здания правительства на Горбатом мосту. Проезд ст. м. «Краснопресненская, «Баррикадная». Ниже подпись: «Трудовая Россия».
Моё же письмо на обороте было следующего содержания:
«Здравствуйте мои дорогие Надя, Лена, Света, Катя и Ира! Наступило 24 июля, сейчас 1 час ночи, сижу в 100 метрах от «Белого дома» за столиком из пенька и пишу вам письмо. У меня всё нормально, как и у всей нашей Челябинской группы. Наша импровизированная палатка из натянутого на кусты полиэтилена самая ближняя и к «Белому Дому» и к уборным, что ставил Лужков. Пока не болеем. Больше переживаем за вас, как вы там дома. Судя по информации денег вы там так и не получали. Москвичи, в основном пожилого возраста помогают продуктами, более молодые помогают деньгами в выставленную у горбатого мостика урну. Ответственные за пикет закупают потом для всего пикета продукты, в основном хлеб, консервы, сахар. У нас есть и маленький примусок на котором мы иногда варим суп – лапшу и готовим чай. Когда поедем домой пока не знаем, т.к. ещё не полностью смогли собрать нам в замену 3-ю смену. Ходят слухи, что нас собираются выселять весь лагерь на Васильевский спуск, это рядом с Кремлём. Мы же возможно дома будем в начале августа. Отснял три фотоплёнки. Постараюсь привезти хоть малюсенькие, но подарочки. Немного посмотрел и Москву. Был в мавзолее Ленина, в зоопарке, в парке Горького, на Новом и Старом Арбате. Две недели нас поливали дожди, теперь вроде распогоживается. Ну, а пока Поздравляю Катюшу с днём Рождения! Желаю ей расти доброй, красивой, умной девочкой! Папа целует Катю в обе щёчки и привезёт ей из Москвы подарочек. Целую и вас всех т.к. очень по вас соскучился. За меня не переживайте, всё нормально. Не знаю, переживаю сам, как вы там с огородом, и без денег. Передавайте привет родным. Телевизора в лагере нет, так что какие гадости про нас показывают, я могу только догадываться. Но москвичи к нам приносят газеты, в основном оппозиционные и «Советскую Россию», где более-менее освещают и про наш пикет. Если с огородом не справляетесь попросите помочь родных. Ещё раз целую Вас всех и люблю. До скорого свидания, Ваш папа».
Вот и всё, что я им написал в письме. А что ещё я бы мог им написать? Я и так понимал, что, если я о них волнуюсь, то они обо мне и вовсе треволнуются. Всё что я им хотел сказать, достаточно было понять, прочитав лишь текст листовки на об-ратной стороне. И вызывать дополнительные волнения у родственников я совсем не хотел.
Но, продолжу о моих новых знакомых, потому что в этой главе, я вовсе не хочу акцентировать ваше внимание на моём письме, а хочу рассказать о тех, кто возможно, совсем не писал домой писем, но гораздо лучше меня понимал своё участие на Пикете и все свои силы отдавал для выполнения поставленных перед Пикетом задач.
Как я уже писал у меня работа была простой и монотонной, как работа совковой лопатой: ставить и убирать флаги и, в положенное время работать-стучать каской на Горбатом мосту вместе со всеми и скандируя различные лозунги. Например: «Ельцин уходи! Ельцин уходи!» И тому подобные всякие другие лозунги. Когда шахтёры враз, по команде, вдруг прекращали скандирование, но продолжали молча выстукивать этот ритм одними касками, «шелкопёрам» от журналистики начинало казаться, что своим ритмом мы выстукиваем не «Ельцин уходи!», а «Спартак – чемпион». Но, Бог им судья. Шелкопёры, на то и шелкопёры, как и других всех «проституток» их приходится только жалеть.
Кроме шахтёров-пикетчиков на Горбатом мосту находились в Пикете и небольшие группы пикетчиков – рабочих с заводов, а также и молодёжь, которая занимала не менее, а скорее, даже более активную позицию на пикете, нежели шахтёры. В пикете постоянно, колеблясь от десяти до пятнадцати человек, находилась студенческая молодёжь из Москвы, Ленинграда (Санкт-Петербург они за город не признавали), и даже с Урала, из Екатеринбурга. Возможно кто-то из этой молодёжи и не был сту-дентом. Выгонять их с пикета совершенно не было никакой возможности ни у старших пикета, ни у Службы охраны Пикета, ни у самих пикетчиков. Мы только старались убедиться, чтобы среди них, не дай Бог не оказалось каких-нибудь наркоманов и объясняли им правила поведения и распорядка на Пикете, за нарушения которых мы всё-таки вынуждены будем удалить их с пикета, как обыкновенных провокаторов. Надо отдать должное, как ни трудно было молодёжи выполнять эти наши правила, они всё-таки выполнять их старались. На работу – стучания касками, мы впрочем молодёжь – студентов не допускали, так как официального статуса пикетчиков они не имели. Но они на это не больно и обижались. Они расположили свой бивак прямо под сводами Горбатого мостика и жили там, как какие-нибудь таборные цыгане своей обособленной жизнью, ни от кого не завися. Моментально своды Горбатого моста они расписали масляными красками. Под сводами моста, а разрисованные стены однозначно говорили об этом, царил молодёжный дух. На стенах были и разные революционные символики, и молодёжные изречения на уровне сленга и огромная надпись в поддержку шахтёров: «Ельцина на нары! Шахтёров – на Канары!» Под сводами моста словно расположился некий передвижной музей ПОП – АРТа. Современные Российские ДемВыборцы очень уважают подобное заборное искусство и даже подгоняют его под модное «граффити», хотя подобное искусство было известно с древнейших времён под названием «на-скальной живописи». Но о студенческих надписях я вам уже упоминал, так же как и про их знаменитую, укреплённую на перилах моста, простыню-картину с представленными на ней в атаку представителями (извиняюсь за каламбур) трудового народа, вооружённых «до зубов» своими орудиями труда (кто с шприцем, кто с отвёрткой, кто с лопатой) и со своим знаменитым, грозно алеющем, транспарантом про якорь и мировую буржуазию. Студентами же был устроен и революционный суд над первым Президентом Российской Федерации по решению которого Президент был приговорён к высшей мее наказания – смертной казни через повешение. После чего, так как решение гласило о немедленном сроке исполнения и обжалованию не подлежало, была найдена проволока, на которой соорудив петлю и затянув её на шее чучела президента, последнее и повесили на фонарном столбе Горбатого моста. Вся процедура проведения суда и судебного решения была произнесена студентами через мегафон, и свидетелями этого судебного процесса являлись не только одни пикетчики, но ещё не менее пятисот человек москвичей. Свидетелем этого процесса явилась и многочисленная рать бдящей за нами милиции, и столь же многочисленная рать радио и тележурналистов, следящих и записывающих все наши действия. Через мегафон комментировалась и вся процедура приведения приговора в исполнение. Шахтёры в студенческие дела не вмешивались, соблюдая нейтралитет и, видимо, резонно считая, что «от греха бы подальше» и «чем бы дитя не тешилось, лишь бы, не плакало». Одни только москвичи, присутствовавшие в этот день на пикете, после приведения приговора в исполнение, когда чучело в последний раз дрыгнуло своими кроссовками и повисло над мостом, разразились бурными аплодисментами.
Но, оживление Пикета, вызванное данным судебным процессом, конечно же, было недолгим и «репрессии» не замедлили сказаться. Уже через сорок минут на территорию Пикета никого не пропускали, москвичи тоже, малозаметно, но рассасывались с Пикета. Нас начали окружать автомашины ОМОНа и даже милиция, постоянно за нами следящая, ходила вся молчаливая и перепуганная. Радио и тележурналисты тоже моментально пропали в неизвестном направлении, наверное, их ждали более важные события. Через двенадцать часов противостояния, когда нервное напряжение подходило к пределу и чем-то должно было разрешиться, студенты сняли повешенное чучело с фонарного столба и вместе с проволочной петлёй бросили обратно на брусчатку моста.
- На съедение шакалам, - объяснили они свой поступок.
Атмосфера в лагере моментально разрядилась, будто гроза прошла стороной, а ещё через три часа стал снимать своё оцепление ОМОН.
Кроме студенческой молодёжи, а также частично и просто московской молодёжи, представляющих различные группировки и Движения, как-то: НОРД, НБП, и анархисты-экологи, хорошо запомнилась девчушка – комсомолка из Подмосковья. Не помню её имени и фамилии («Советская Россия» не один раз упоминала её в своих материалах о Пикете), но я сам свидетель, как она организовала в помощь пикетчикам четыре палатки и от восьми до двенадцати человек, совсем молодых парнишек и девчонок жили в Пикете на Горбатом мосту бок о бок с шахтёрами-пикетчиками. Энтузиазм и активность молодёжи были неисчерпаемы и, если шахтёры-пикетчики хотели добиться выполнения своих требований через долготерпение и молчание, то молодёжь открыто и громогласно афишировала и свою позицию и свою солидарность с требованиями Пикета. Они давали практически всем СМИ различные интервью с выражением своих позиций. Писали статьи во всевозможные газеты и журналы, изготовляли и распространяли листовки, выступали с речами в поддержку шахтёров на всевозможных митингах, которые проводились в Москве, и многое, многое другое. Не всегда позиция высказываемая молодёжью выражалась правильно. Им не хватало жизненного опыта. Не всегда позиция совпадала с позицией Пикета (знать бы ещё и мне эту позицию), но это всегда была, пусть и не до конца верная, но ПОЗИЦИЯ.
На этом молодёжном фоне, молчаливая и единоличная позиция руководства Пикета и НПГ, малопонятная самим пикетчикам, выглядела довольно бледно и неубедительно.
Огромнейшее впечатление на меня оказала, прибывшая к нам в поддержку группа детишек – интернатовцам из Чувашии. Это был Знаменитый детский духовой ансамбль «Варяг». Двенадцать детей и с ними двое взрослых – руководитель духового ансамбля и его жена, оба преподаватели в том же интернате. Нет смысла повторяться про этот детский ансамбль, про него достаточно хорошо освещалось в периодической прессе «левой оппозиции», но не могу, просто не имею права не рассказать об этом «Варяге» с собственных слов. Смею сказать, что эти двенадцать детишек, не только морально поддержали, но и сделали для Пикета на Горбатом мосту ничуть не меньше, чем все остальные (примерно двести человек) шахтёры-пикетчики. С приездом «Варяга» мне откровенно стало стыдно за большинство своих коллег – шахтёров-пикетчиков. И уж тем более несравненно стыдно за тех наших профбоссов – горе руководителей Пикета, что занимались скорее деморализацией и разложением Пикета, нежели его сплочённостью и солидарностью в деле достижения поставленной цели. Как мне было стыдно за себя перед этими двенадцатью ребятишками, что я такой большой взрослый дядя – шахтёр, не могу не только им обеспечить, даже не «счастливое детство», а хотя бы просто обыкновенное нормальное детство, но не могу обеспечить даже собственное существование. Не могу защитить никого и ничего, даже собственное достоинство и честь. Не могу защитить и добиться своих прав на жизнь до такой степени, что детишкам приходиться самим приходить мне на защиту и помощь. Урок преподанный мне детским ансамблем «Варяг» я запомнил на всю жизнь. Этот урок я постараюсь передать и своим детям. Детей из этого ансамбля Власти пытались насильно вывезти из Москвы домой. Не смогли. Власти пытались подкупить детей организацией им бесплатного летнего отдыха, но и тут дети не купились на столь щедрые им посулы. Руководителя ансамбля «демократические Власти» неизвестно за что, задержали и около одной недели продержали в Лефортово, но и он не сдал-ся. По некоторым сведениям дошедшим до нас, эти Власти, не найдя ничего, до чего можно было докопаться, руководителю ансамбля стали «шить» статью «за эксплуатацию детского труда». На что только не шли эти Власти, чтобы заставить Замолчать «Варяг», сломить его и заставить уехать. Но «Варяг» был поистине «Варягом». «Варягом» с большой буквы. Московские Власти испугались «Варяга» гораздо больше, чем всё многочисленное и многомесячное пикетирование шахтёрами «Белого Дома». Детишки из детского ансамбля «Варяг» привели московские Власти в самый настоящий ужас, ведь дети за собственноручно заработанные деньги купили старые музыкальные  инструменты, привели их в порядок и приехав в Москву исполняли на своих духовых инструментах:
«Вперёд вы, товарищи, все по местам
Последний парад наступает.
Врагу не сдаётся наш гордый «Варяг»
Пощады никто не желает».

Кроме «Варяга» исполнялись такие песни как «Прощание славянки», «День Победы», «Священная война» и другие песни на патриотическую тему. Но, что самое ужасное для московской Власти, так это было то, что детишки в самом центре Москвы в окружении не только милиционеров с дубинками, но и ОМОНа с автоматами, исполняли не боясь всех этих «псов демократии», революционный Гимн рабочих «Интернационал» и, даже Гимн Советского Союза. Обычно дети приезжали на Пикет в десять часов утра и за день проводили по три-четыре концерта. Дирижировал ансамблем их руководитель. Отдыхали они тоже часто на Пикете, а в двадцать часов вечера покидали Пикет, и разъезжались ночевать на разных квартирах у москвичей и москвичек., которые так же всем, чем могли, помогали Пикету. Свои уличные концерты ансамбль «Варяг» давал не только на нашем шахтёрском Пикете, но и у станции метро «Краснопресненская», на нескольких митингах проводимых «левой оппозицией» и на Красной площади Москвы. Дети посетили Мавзолей В.И. Ленина и возложили к Мавзолею цветы.
Что ещё сказать про детский ансамбль «Варяг»?
Слушая песни в исполнении их оркестра, хорошего качественного звучания, у меня на глаза невольно наворачивались слёзы и мне довольно часто приходилось отходить в сторону, чтобы никто не заметил у меня этих непроизвольно навернувшихся слёз. Нет, эта моя слеза, вовсе не от чувства которое «демократы» назвали ностальгией. Эта слеза скорее от собственного позора перед детьми, за разрушенную Родину с моего молчаливого согласия. Трубача еле видно из-за своей большой медной трубы. Барабанщика еле видно из-за своего большого барабана. Даже огромные тарелки в руках тарелочника, тяжелы для него, почти как гантели. Но, труба зовёт, барабан бьёт и тарелки звенят громом по всей Москве и России:
«Вперёд вы товарищи, все по местам…»

           В первой половине августа духовой оркестр «Варяг» собирается уезжать домой. Они дают нам свой последний концерт на брусчатке Горбатого мостика. Фотографируются на память с пикетчиками. При проводах оркестра на Пикет пришёл и лидер КПРФ Г.А. Зюганов. Снова все вместе фотографируемся на память. Наконец дети рассаживаются в старенький микроавтобус «Рафик», который был предоставлен пикетчикам, почти в постоянное пользование, от «Трудовой России» В.И. Анпиловым. Автобусик собирается трогаться, и тут я догадываюсь, видя, как грустно глядят на нас из автобуса мальчишки «Варяга» уже много повидавшие на своём ещё маленьком жизненном пути, я догадываюсь подарить им свою горняцкую каску. Я сую её в приоткрытое окошко автобуса в первые попавшиеся руки. Автобус трогается, но вслед за мной, будто очнувшись, ещё трое, или четверо шахтёров в уже отъезжающий автобус торопливо суют в окошки и дарят детям свои шахтёрские каски. Автобус уезжает, пикетчики прощально машут вслед руками, а у многих присутствующих при прощании Москвичек на глазах слёзы. Многие из этих Москвичек укрывали на ночь в своих квартирах этих маленьких оркестрантов – этих мужчин борющихся не только за своё, но и за их будущее. Для многих из этих Москвичек, эти маленькие оркестранты «Варяга» стали как родные дети.

Моей дочери Кате тридцатого июля исполнилось шесть лет. Оркестрантам «Варяга» немногим больше, от девяти до двенадцати. Я думаю, успело ли дойти домой письмо к дню рождения дочери. Я думаю, кем станет моя дочь, когда вырастет? Но, чем больше, и больше я думаю, тем звонче и звонче в ушах нарастает набатным звоном:
«Вперёд вы, товарищи, все по местам…
Последний парад наступает.
Врагу не сдаётся наш гордый «Варяг»
Пощады никто не желает».

              Чтобы закончить эту главу о поддерживающей нас молодёжи, мне остаётся добавить, что детский духовой оркестр «Варяг» из Чувашии – это настоящие Герои Шахтёрского Пикета у Дома Правительства в Москве, и Герои именно с большой буквы.