Исповедь имярека

Когда захлопнется тетрадь
и строки скроются в штрихи,
когда ты бросишь рисовать,
продашь гитару и стихи,
когда, споткнувшись о порог,
с тоскою вспомнишь
обо мне -

хочу, чтоб знал ты, что я мог
сложить историю
извне.

Я мог бы всем своим страстям
сказать увесистое "нет".
Но кто-то ухнул по гвоздям
и голос мой забил в паркет,
тот, на котором чинно ты
портрет мой истинный писал.
Он слишком честным вышел, и
я с отрицаньем
завязал.

Я мог бы выстоять на раз,
два, три, четыре... ладно - семь.
Но снова шёл, как в первый класс,
жаль, без букета - вот же смех...
Нырял в безумие.
Как плыл! Любой удавится пловец.
Но демон, выйдя из воды,
сказал, что мне пришёл...

Конец

всему я положить хотел.
И совершенно точно
мог.
Но слишком прытко моя тень
тянула палец на курок.
И вроде мог забрезжить свет,
но мне в лицо, из темноты,
моё несказанное
"нет"
сказал ни кто иной, как
ты.

Я мог всё
заново сложить.
Но всё посыпалось из рук.
Игла сломалась, стёрлась нить.
Но кое-как скромсал сюртук
из волчьей шкуры -
пальтецо
прикроет давние грехи.
Я выбрал новое лицо
из старой доброй
требухи.

В спектакле глупостей полно
от затянувшихся реприз.
Меня там нет уже давно.
Но кто же ходит вдоль кулис?
Зубами острыми скрипя,
внушал он новые мечты:
что мог я вычеркнуть тебя
из мира, что придумал ты.

Так вот, мой друг.
Таясь средь строк,
что заглушают боль на треть,
хочу, чтоб знал ты, что я мог
переиграть и перепеть,
начать читать всю жизнь с нуля,
и, не косясь на эпилог,
я мог бы выжить
без тебя.

Я мог бы!

Но, увы, не смог.