Война и мир. гл. 3-1-8а

3-1-8а

Андрей считал за оскорбленье,
Когда Курагин Анатоль,
Своим столь дерзким намереньем,
Нанёс душевную всю боль.

Была задета честь мужчины,
Престиж и княжеский урон,
И потому имел причины,
Житейский соблюсти закон.

Найти, во что бы то ни стало
Виновника любовных дел,
И объясниться для начала
За сей моральный беспредел.

Здесь пахло удовлетвореньем,
По меньшей мере — как дуэль,
И с тем последним намереньем
Сложилась князю эта цель.

Но прямо так назвать причину,
Ему, как повод — отомстить,
Компрометиру(ю)щей графиню,
Не мог дуэль он предложить.

Узнав, что Анатоль в столице,
Ему о том поведал Пьер,
На всех порах он стал стремиться,
Душевный погасить барьер.

Поехал в Петербург он следом,
Но Пьер успел предупредить,
Не дать случиться новым бедам,
Дуэль сию предотвратить.

Андрей искал его для встречи,
В беседе погасить позор,
Найти причину в этом вече,
Иную, предъявить укор.

Для Анатоля их свидание
И вовсе было не нужно;,
Его пугало всё сознание,
Для жизни быть могло страшно;.

Опять отец помог сыночку,
Вновь избежать опасных дел,
И разорвать всю ту цепочку,
Несчастный избежать удел.

Он сыну «сделал» назначенье
На южный наш российский фронт,
К Молдавской армии «леченье»
Уехал принимать сей франт.

Андрей же, в северной столице
Кутузова там повстречал,
Он помнил преданные лица,
Вновь в адъютанты князя взял.

Назначен снова быть главкомом
Не в менее опасный Юг,
Где в ставке армии, штаб-доме,
Князь в Букаресте вёл досуг.

Но там постигла неудача,
Подался снова тот в бега,
И встала новая задача,
Со службой вместе, как в придачу,
Настигнуть беглого врага.

В другой стране и в новой жизни,
Душевная утихла боль,
Но, всё же, чувства столь капризны,
На них висел всё Анатоль.

Измена та в любом мужчине
Отравленный рождает след,
И — по досадной столь причине
Стыдился выходить он в свет.

Хотя, живя вдали от дома,
От житейских всех проблем,
Его пленяла та истома,
Когда он был доволен всем.

Он счастлив был, живя надеждой,
За семейный новый дом,
Скучал по женщине он нежной,
И вдруг — весь жизненный разгром.

Вся служба была даже в радость,
Проста, знакома, как всегда,
В душе скрипела будто жалость,
Что не настиг он здесь врага.

Всегда упорно и усердно,
Дежурный в штабе генерал,
Делами ведал точно, верно,
Что Самого он удивлял.

Однако чувство неприязни
И чувство зависти к нему,
К его, по жизни слишком праздной,
И, потому считал он грязной,
Не подавалася уму.

Он не считал необходимым
За ним гоняться по стране,
Ему остаться нелюбимым,
И местью вечно весь гонимым,
И при начавшейся войне;

Всё охлаждало чувство мщения,
И нарастал объём забот;
Но сколько ни прошло бы времени,
И даже длительный поход.

Но чувство всё не угасало,
Оно всё тлело, как костёр,
В котором дров осталось мало,
И он, слегка дымя, замёр.

Он сознавал, что эта встреча
Есть униженье для него,
С ним бесполезны будут речи,
Дуэль лишь есть конец всего.