Сказ про бабу Агриппину и царицу Катерину

Сказ про бабу Агриппину
и царицу Катерину,
про солдатскую закалку,
стариковскую смекалку

Стоял солдатик на часах,
На карауле значит.
Не абы где, а во дворце,
О том молва судачит.
Мундир зелёный был на ём,
Ремень, как снег белёный,
Медяшки пуговиц блестят,
Штык у ружья точёный.
Несёт он службу в аккурат
До утреннего свету,
И улыбается солдат,
Предчувствуя победу,
Ведь сердце девичье сдалось
И к милой на побывку
Спешит уж мыслями небось,
Усы крутя в завивку.
И надо ж было в этот час
Царице с ложа встати,
Да не на ту ещё ногу,
Опёршися с кровати.
И, увидав, как наш герой
Блином сияет в масле,
Озлилась так, что дух долой,
Мечты все в раз угасли.
И генералу дан приказ:
Опосле караула
По хрипу молодца пять раз
Дубина чтоб гульнула.
Ну что ж, веление дано
И даже не за дело,
Хребту служивого должно
Исполнить то всецело.
Перетерпел. Небось теперь
На том конец и байке,
Но после службы вновь отмерь
Пять палок царской пайки.
Приказ, на то он и приказ,
Чтоб действовать доколе
Не будет отменен указ
Монаршей высшей волей.
Царица уж давно забыть
Изволила солдата,
У генерала не болит
Спина после набата,
А офицеры тоже люд
Служивый с директивой,
Солдата каждый день и бьют,
Усердствуя ретиво.
И жизни нету, хоть топи
Беду ту в рюмке водки.
Сидит в трактире и глядит
На чарку, что сироткой
Стоит полнёхонька при нём,
Не лезет пойло в горло.
Хоронит сам себя живьем,
Планида так подпёрла.
Вдруг старичок к нему подсел,
Спросил, чаво горюет,
И несчастливец не стерпел,
Сказал, что полируют
За службу верную его
По горбу батогами
И лезь хоть в петлю оттого,
От боли вой ночами.
"Оставька рюмку поскорей, -
Дедок солдату молвит, -
Она, как в ярице репей,
Жизнь смыслом не заполнит.
Твоей беде берусь помочь,
Владею я предметом...
С войны турецкой приволочь
Я смог ларец с секретом.
И две мелодии она,
Шкатулка та, играет:
Побудку-зорьку что со сна
Любого поднимает,
А вечером - отбой на ней
Смыкает очи крепко.
Тоску свою гони взашей,
Вцепившуюся цепко!"
Солдат на старика рукой
Махает - что в том прока? -
Подъем, да в след за ним отбой
Он слышал раз уж много.
"Эх, тороплива молодежь -
Бегут вперед рассказу -
Как приготовишь, так и съешь,
Дай мне окончить фразу!
Жена у братца моего,
Кума-то Агриппина,
Лица как будто одного
С царицей Катериной.
И стан, и лик у них похож,
Как две сестры, ей богу,
Лишь доли разные, так что ж,
Кому кака дорога."
Солдат хоть тумкалку напряг
И звон как будто слышал,
Но в толк всё не возьмёт никак:
Старик с ума что ль выжил?
Как же сапожника жена
Ему помочь-то сможет?
Ей власть царицы не дана,
Чтобы приказ корёжить.
А дед-то с прищуром глядит,
Смеётся над солдатом.
Опять про ларчик говорит
С чудестнейшим укладом.
Но как тонущему, авось,
Соломинка поможет,
Солдат, как солнце улеглось,
Дворцовый двор тревожит.
Ведь сговорились, что дедок
Его к вечору встретит.
И вот служивый, как щенок,
Забор шагами метит.
Лишь только месяц заострил
Рога на небосводе,
Старик с шкатулкой и прибыл
План воплощать в методе.
Открыл он крышку, и отбой
В ларце играют струны,
И понесли по круговой,
Чтоб спали ночью лунной
В палатах царских сторожа,
Все фрейлины, прислуга,
И даже мухи не жужжат,
От комарья ни звука.
И на перинах пышных в ряд
На ложе с балдахином
Царица дремлет, мопсы спят,
Похрапывая чинно.
Затем лачугу обходить
Сапожника начали
И в ней уже не разбудить
Хозяев, что устали.
Обмен немедля провели
Сговорщики средь ночи,
Царицу в хижину снесли
Тихонько на помочах.
На жестку лавку прилегло
Монаршье ценно тело,
И возразить ведь не смогло
Сну отдавшись всецело.
А куманьку свою старик
Снёс в царские хоромы,
И на атласе та лежит,
В дремоту погружённа.
Но вот затеплился рассвет,
И наши интриганы
Сыграли уж другой куплет -
Побудку от дурмана.
Проснулся всяк, кто крепко спал,
Сапожник лишь дивится:
Жена его, как на повал,
Храпит не пробудится.
И печь не топлена у ней,
И каша не сварёна...
Толкает муж ее скорей,
Та лишь зевает сонно.
Открыла глаз и гневный взор
Вмиг впялила царица
И, сдув со лба кудряв вихор,
Как бранью разразится:
"Ах, ты чумазо мужичье,
Как смеешь беспокоить
Особу царскую мою?!
Ух, я тебе устрою!"
Сапожник аж оторопел
И выпучил глазенки,
А по лачуге все летел
С проклятьем голос звонкий.
"Ты очумела что ль, жена?! -
Вскричал мужик, окстившись. -
Это с какого же рожна
Ты так орешь, сдурившись!?
Ох, до греха не доводи,
Иль обувной колодой
Тебя возьмусь я отходить
Уж техникой особой!"
Царица стала обводить
Вокруг очами стены,
На закопченный свод глядит...
И что за перемены?!
Тесно. И печь в углу стоит,
И всюду скарб разложен,
На лавке жесткой ведь лежит
И чует запах кожи.
Ну, а сапожник прям схватил
Колодку для ученья,
Царица, что тут было сил,
Вскочила с изумленьем.
Ведь так прибьёт мужик её,
Ничуть не разобравшись,
Ей шепчет бабское чутьё -
Расправы испугавшись.
Она к печи, но как топить?
К ухвату - он ей по лбу.
Горшок один смогла разбить,
Второй же - брякнуть с полбой.
"И прямь, жена, ты не в себе!
Уж отлежись малёха.
И надо ж этакой беде
Случиться, дело плохо!
Давай вчерашний хоть кисель
Отведаем, доколе
Не завершится канитель
С твоею головою".
Сапожник жижу и налил,
И миску пододвинул
К жене, а той, и свет не мил,
Все смотрит, рот разинув.
Из этой плошки даже мопс
Еёйный есть не станет.
Ну, а мужик без неудобств
Черпает из лохани.
"Как знаешь, - ей и говорит
Сапожник, дохлебавши. -
Я как с царицей, ей едрит,
Не так всё преподавши!"
А в это время во дворце
Совсем друга картина:
С постели поднялась чуть свет
Кума-то Агриппина.
Ведь хлопот много у неё -
Хозяйство и подворье,
И надо выстирать бельё -
Дел полное раздолье.
Но только лишь открыла глаз,
Чтоб с ложа-то подняться,
Как налетели няньки враз
И фрейлины кружатся.
"Как почивалось? - всё жужжат
Дворцовые-то мухи,
И выстроились в пестрый ряд,
Как к сладкой медовухе. -
Не жёстки ли перины вам,
Голубушка-царица,
И как обычно по утрам
Изволите умыться?"
Жена сапожника молчит -
Куда она попала?
Пред нею стены монолит
Свой дом в них не узнала.
Тут расписные потолки,
Широкие хоромы,
Блестят хрустальные листки
И мебель вся злачёна.
"А где же муж? - смогла спросить
Едва испуг покинул.
"Так вы же вдовы, стало быть,
Как ваш супруг-то сгинул. -
Сказали фрейлины дивясь,
И от того доклада
Кума заплакала, трясясь,
И слезы лились градом.
Но няньки тут же утешать
Накинулись вдовицу:
"Так мужа нового вам взять
Ведь можно, молодице!
Какого хочешь вам найдем! -
Вещают дамы складно. -
На вкус любого подберем
Лишь было б сердцу ладно."
И Агриппине марафет
Наводят в будуаре
И одевают туалет,
Опустошая лари.
Прическу сложную плетут
И черевички чудны
Для ножек ейных уж несут,
Что цветом изумрудны.
Теперь она во всей красе
Пред зеркалом кружится
Не веря и самой себе -
Вот это небылица!
Ведь в отражении пред ней
Не баба из лачуги -
Царица в отблеске огней,
К которой льстятся слуги.
"Ох, это чудо из чудес!
Такое ведь приснится!
Не подберешь тут и словес,
Чтоб энтим поделиться!
Я б попросила ущипнуть,
Да не хочу покуда,
Сон удивительный спугнуть.
Вот снедь для пересуда!
Я и соседкам обскажу
Как я, простая баба,
На троне царском-то сижу
В короне и нарядах!" -
Жена сапожника, смеясь,
Разгадку дива молвит.
А вот прислуга отродясь
Такого не припомнит.
Ох, что-то с матушкой стряслось
Обычно-то царица
Надменно смотрит лишь вокруг -
Ей нечему дивиться.
И, испугавшись, что недуг -
Причина перемены,
Лакеи лекарей зовут
Для смотра непременно.
А те, консилиум собрав,
Решили, что царица
От бала давеча устав,
Изволила забыться.
Покой ей надобен, и вот
Все слуги разбежались.
Ну, а кума открывши рот,
Не ведает печали.
По корридорам-то дворца
И расписным палатам,
Где роскоши и нет конца,
Она проходит взглядом.
Идет, куда ведут пути,
По горницам и залам,
И тут в людскую забрести
Дорога приказала.
И вдруг навстречу ей бежит
Служаночка младая,
И в ноги падая, дрожит,
На милость уповая.
А эта девица была
Солдатскою невестой,
И тоже во дворце жила,
При кухне было место.
Хоть ей жених и рассказал
Про хитрую подмену,
Но всё ж коленки так дрожат
При выходе на сцену.
Одно лицо, не отличить,
И волос идёт в волос.
С царицей у кумы точь-в-точь
Похожий даже голос.
Жена сапожника берёт
За руку молодицу,
А та пред ней уже ревёт,
Чтоб с просьбой обратиться.
"Скажи же, милая, беда
Какая ль то тревожит?
Ты мне поведай же тогда,
Кто здесь помочь-то сможет?" -
Спросила с теплотой кума
Несчастную служанку,
А та хоть нравом и скромна,
Но ей играть в молчанку
Совсем негоже, если вдруг
Нет жизни милу другу.
Она, преодолев испуг,
Ей молвит, что науку
Вбивают в спину батогом
Любимому Ванюше.
И нет заступника ни в ком,
Чтобы приказ нарушить.
Ах, если б новый написать
Указ, чтобы солдата
От ныне палками не драть
С недавнего уклада.
"Но как тебе то пособить,
Я грамоты не знаю." -
С участьем стала говорить
Кума, речам внимая.
"Да отродясь не было так,
Чтоб вольная царица
Изволила сама писать," -
Ей молвит молодица.
И правда, думает жена
Сапожника, сияя...
К министрам тут же обратясь -
Те точно начеркают.
И волю тут же облекли
Монаршую с величьем,
Приказ повсюду разнесли
До самых пограничьев.
Теперь не дело просто так
Солдата бить по хрипу,
Коль вдруг вельможнейший дурак
Так склонен к перегибу.
И день уже пришел к концу,
И время наступает
Вернуть в избу или к венцу
Особ, что подменяют.
Играет ларчик вновь отбой,
И темными часами
Меняются промеж собой
Сударыни местами.
С утра сапожника жена
Уж радуется дюже,
Что пробудилася от сна
И вновь опять при муже.
Порядок в хате навела,
Печь растопила справно.
Да и соседкам подмогла -
Сказала байку славну.
Как во дворце она жила,
И разные вельможи
Пред ней склонялись до пола
И лезли всё из кожи.
Теперь, когда мужик её
Прикрикнет не за дело,
Она напомнит то бытьё
Царицею умело.
Махнет супруг своей рукой
И разом усмирится,
И бросит репликой сухой:
"Что бабам не присниться!"
Тот день не вспоминает лишь
Всесильная царица -
Вдруг, если память воскресишь,
Кошмар тот возвратится.
Не может в толк взять лишь одно:
Коль сон был нереален,
Как приказанию дано
Иметь-то вид буквален?
Но время дальше так и шло,
Указ тот исполнялся,
А генералов аж трясло...
И вот он затерялся.
Как то случилось - не понять.
Архивным лишь глубинам
Дано приказ тот вспоминать,
Пруту ж ходить по спинам.