шкатулка с балериной

В той резной шкатулке, в которой ты
собирала кольца, часы, мечты,
ничего теперь, всё ушло подругам,
что-то детям, что-то невесть кому,
а блокнот остался, прочту - пойму -
там стихи о времени криворуком.
Да и мой рюкзак, откровенно пуст,
всё, что было - роздано, ну и пусть,
по годам остаток - одни пустоты.
По ночам читаешь Рембо, Кокто,
а бывает, спрашиваешь - ты кто,
да и я, бывает, не знаю кто ты.
Мы, как маски две на балу вельмож,
если всё забыть, ощущаешь мощь
хоровода где-то на карнавале.
А припомнишь, лучше не вспоминать,
кто без маски - сошка, тот в маске - знать,
пара строк на память - и уважали.
Пустота в шкатулке, пустой рюкзак,
нас теперь, мой свет, узнаёт не всяк,
нет огня в глазах и в повадках вялость.
Но стихи читаются не спеша,
как была ты, милая, хороша,
как впотьмах неистово целовалась.
Как легко теряла покров стыда,
мы тогда любили, как никогда,
было просто некогда, негде, не с кем
вспоминать каких-то Кокто, Рембо.
Это время, взятое на слабо
в пятом классе с галстуком пионерским.
Ничего запретного, лишь любовь,
над стихами пара склонённых лбов,
а в шкатулке музыка, кольца, броши.
В рюкзаке, тетради да пара книг,
жизнь была, как сон, карнавал, пикник,
где она теперь, подскажи мне, боже.
Но мечты остались, и я храню
возле сердца нежную деву ню,
и желая к таинствам приобщиться,
вспоминаю долгие вечера,
и подарок, сделанный не вчера -
пустячок, изысканная вещица.
Нахожу шкатулку пустую, но
в ней стихи, написанные давно,
давний стиль, изысканный и старинный.
И рука, целованная тобой,
открывает крышку с густой резьбой
и ещё танцующей балериной.